На книжных полках поэта - его друзья.
В подкассетниках - от Гинзбура до Паблик Энеми.
На старые обои поэта наклеены плакаты и вырезки.
Вот, видимо, вырванная из какого-нибудь старого журнала страница.
С нее смотрит в приоткрытую дверь маленький мальчик. Смотрит вглубь нас. Фотография черно-белая, поэтому особенно реальная.
Море. Белесое, контрастом к синему- ультрамарину небу. Спокойное и тихое.
Мальчик давно уже вырос. Он лежит на спине, на поверхности моря, закрыв глаза и разбросав руки по сторонам. Соленая вода баюкает легкое тело. Солнце нежно разглаживает его напряженное лицо.
Выросший мальчик вспоминает. Смотрит в снова приоткрытую дверь и вспоминает.
Кто знает, о чем он думает? Можно лишь догадываться о том, что он думает и чувствует острее, чем все остальные. И быть уверенным наверняка, что он - один из тех редких, рождающихся на свет в малых количествах. Что он появился, чтобы сделать нечто отличное от того, что делает большинство. Прекрасно осознающий свою непохожесть, свою "неместность".
Чувствующий себя в гостях даже дома. Не позволяющий себе любить как все, дышать как все, думать как все. Терзающийся и задающийся вопросами, заранее зная ответы. Бунтарь, желающий покоя. Проводник "чего-то", неизвестного никому. Горящий и сгорающий, освещая и вырывая из забвенья, пусть на мгновение, но всех. Признанный или непризнанный, но живой. Навсегда.
Врят ли помнит поэт, когда он начал творить. Казалось, это было всегда. Поэт вспоминает, проживая заново жизнь. И в этой новой жизнии он обязательно скажет близким то, что не умел сказать им раньше.
А человечеству он уже все сказал.
Лелик летит к солнцу, зная, что опалит крылья.

С.-Y.