«Я и в грязь могу упасть, если нужно!» – тряхнув золотистой копной волос, Анна Селезнева в кутюрном платье Chanel ловко запрыгивает на коня. Гнедой встает на дыбы, и модель бьет бунтаря по морде. Обалдев от неожиданности, жеребец снижает обороты. «Их иногда надо воспитывать». Аня знает, о чем говорит: в замке XVI века под Парижем, превращенном в ипподром, Cелезнева, истовая лошадница, бывает часто. На уик-энд сюда приезжают аристократы опробовать новые сапоги Hermès со шпорами – есть перед кем падать.

Наша следующая встреча проходит уже в Москве, в Tatler Club. Без макияжа и вечернего шифона, в простом трикотажном кардигане и темно-серых джинсах скинни двадцатичетырехлетняя модель выглядит еще красивее. У нее широко расставленные голубые глаза, высокие скулы, детский взгляд и живая мимика.

Три года назад студентка пятого курса загадочного Института психоанализа вынашивала планы открыть свой кабинет. «В «Макдоналдс» на Пушкинской я зашла просто в туалет, но прессе больше нравится версия, что я ела бигмак. В какой-то момент рядом со мной нарисовался юноша. Я его раздраженно спрашиваю: «Молодой человек, а что вам нужно?». Он мне в ответ: «В очереди тут стою». А дело происходит в центре зала, и народу никого. Шутка мне понравилась. Ну, он спрашивает, не модель ли я и не хочу ли ей стать. Я говорю: только если возьмут за рубеж».

Удачно пошутивший юноша оказался скаутом агентства Best Model Group. Мама Ани, учитель русского языка и литературы, сначала решила лечь на дочкином пути с причитанием «На кого ж ты нас бросаешь?». Но потом подошла к вопросу по-деловому, разработала хитрый план на случай, если Аню продадут в турецкое рабство, и благословила на все четыре стороны.

Тысячу евро, привезенную в Париж из дома, Аня потратила в первый же день на туфли Dior. И далее жила на восемьдесят евро в неделю – оклад начинающей модели. Первой работой стала съемка для немецкого Vogue. «Мне все кинулись звонить, поздравлять, а я им: «Чего вы радуетесь? Это же всего сто евро». Понимание того, что Vogue – путевка в жизнь, пришло позже. Сегодня в ее портфолио – рекламные кампании Vera Wang, Calvin Klein, Ralph Lauren, Guerlain, John Galliano, Versace, Joop! Jeans, Marc O’Polo, обложки испанского, китайского, итальянского, японского, русского и французского Vogue.

Ну а на показах она ходила почти для всех. Хотя на последней парижской Неделе – меньше обычного. «Не могла морально собраться после Милана, где делала очень много шоу. Мне пришлось извиниться перед Chanel и Yves Saint Laurent. А что – было бы лучше, если бы я наорала на Карла из-за того, что меня укололи иголкой на примерке?».

Перехватив мой удивленный взгляд, Аня продолжает: «Да-да, я могу. Когда я подписала эксклюзив с Miu Miu, то на шоу так капризничала, что Миучча Прада до сих пор не берет меня на показы. А ведь мое лицо в ее вкусе. Еще была история с Марио Сорренти: он меня попросил раздеться, а я покраснела как помидор и завыла, что не могу. Сейчас я уже полюбила свое тело и без стеснения раздеваюсь перед камерой».

Тело у Ани – подтянутое, накачанное, немного мальчишеское. Она много над собой работает: в ее квартиру у Елисейских Полей трижды в неделю приходит тренер по йоге. Аппетит у златовласки отличный: на нашем интервью она смолотила спагетти, салат и яблочную тарталетку. Дело, говорит, в генах: мама – хоть и «булочка с изюмом», армянка, но папа – русский, стройный и высокий. Отсюда и цвет Аниной кожи – естественно-золотистый, без солярия и автозагаров. «Лично для меня настоящая красавица – модель Таня Дзягилева: пухлогубая, с правильными чертами лица, вот такие должны быть на обложках. А я что? Мне вон фотограф Терри Ричардсон на рекламе аромата Elle Shoking от Yves Saint Laurent нос поправил».