Позвали меня на дайри в группу, где одни участники оставляют заявки на написание зарисовок (описывают, про что они хотели бы прочитать), а другие их исполняют. Написала по заданию: "Малоэмоциональная девушка внешне равнодушно воспринимает все проявления теплых чувств своего гораздо более эмоционального парня. Обязательно должна быть фраза: "Ты никогда не говорила, что любишь меня".

Катя пила чай и поглядывала на улицу. Под её окнами Павлик неуклюже выводил розу. По крайней мере, с высоты 6 этажа это отдалённо напоминало розу. Красные разводы и зелёный стебелёк. Скоро на асфальте не останется места. «Катюша», «Катенька», «Катябрик», «Катебренок» красовались разными шрифтами, разъезжались во все стороны и неловко обходили машины. Подруги смеялись: «О, вот это любовь! Катюха, это судьба! Для дома то, что надо». Сестра была в восторге от него. Всегда с комплиментами, вежливый, весёлый. «Если тебе не надо, я его себе возьму», - то ли в шутку, то ли в серьёз вставляла она в каждом разговоре.
Когда Катя училась в институте, Павлик мотался на другой конец города, чтобы встретить её после занятий. Теперь, если не успевал заехать за ней после работы, заваливал её смс-ками. По утрам на выходных он тихонько вставал, стараясь её не разбудить, и рисовал под окнами. Как-то зимой он выплеснул на снег в виде сердца банку красной краски. Пришел весь в краске, в снегу, мокрый, потом месяц ходил с простудой и верил в то, что пальто отстирается.
Катя помыла чашку, выкинула фантики, завязала пакет с мусором и выставила его к двери. Павлик придёт, выкинет.
- Ты видела? Видела? – задыхаясь от восторга, влетел Павлик.
- Как тебе?
- Ты опять не дождался лифта и бежал по ступенькам? – Катя протянула ему пакет.
- Пока он сверху спустится! Как тебе? Нравится? – он взял пакет и стал его теребить в руках.
- Ну… Да.
- Ну да? – Павлик замер.
Катя понимала, что он ждал от неё своего восторга, надеялся, что со временем пробудит в ней, как он говорил, «прекрасную нотку романтика», но как романтика связана с криво исписанным асфальтом, она не понимала. Было б ей лет 12, наверно, она бы сама прыгала рядом и просила рисовать ещё. Потом они бы долго и неумело целовались в подъезде. Нет, она бы и в 12 не прыгала рядом с умником, который на всю улицу кричит о том, как любит.
- Да.
- Нет, она чуть не так вышла, лепестки как-то странно падают по сторонам, - затараторил он, оправдываясь, - стебелёк кривой, листик на нём покосился, вообще я хотел по стебельку твоё имя написать…
- Она хорошая, - как можно твёрже произнесла Катя. - Правда.
- Она тебе не понравилась, я это прекрасно вижу. Зачем ты врёшь?
Катя вздохнула, посмотрела ему в глаза. Опять начинается.
- Я не вру. Для тебя это правда хороший рисунок, ты же не учился в художках, ты сам стараешься, ты молодец. Спасибо тебе.
- Скажи, - он кусал губы, - ты меня любишь?
- Что? – удивилась она. 
- Ты никогда не говорила, что ты меня любишь. 
- Зато ты мне об этом твердишь постоянно, - Катя почувствовала такое раздражение, что готова была пнуть его. - Чего ты от меня хочешь? Щенячьих прыжков? Корзин роз? Или чтобы я плакала над «Титаником»?
- Нет. Я хочу, чтобы ты меня любила.
- А ты считаешь, что не люблю? Да? – она ждала, что Павлик ей ответит, а он испуганно отступил к двери и молчал. - Как другие любят и не исписывают асфальт?
Павлик растерянно взмахнул пакетом, не найдя, что ответить, и по коридору разлетелись фантики, очистки, какие-то огрызки. Шкурки от банана повисли на спинке стула. 
- Как? – повторила Катя.
- Они не любят, - уверенно произнёс Павлик. – Как можно любить и не кричать о своих чувствах? Как можно любить и не носить на руках? Как можно любить и не чувствовать, что имя девушки прекрасно на вкус? Я бы твоё имя написал на всех домах города, я бы зажигал твоё имя вечерами на домах вместо рекламы. И самые яркие звезды выложил бы в твоё имя!
Катя представила своё имя на каждом шагу - как Павлик выкладывает его на крышах домов, расписывает на стенах – и невольно засмеялась. Как ей повезло-то, оказывается. Будь Павлик миллионером, глядишь, и город их стал бы зваться Катинградом...
- Что смешного? – его губы дрожали, как будто он готов был расплакаться. 
- Ты и я ругаемся среди мусора. Чем не романтика? Смотри, как фигурно висит банан, как красиво разлетелись шкурки от семечек? Хочешь, я из них выложу твоё имя?
Павлик смотрел на неё, как будто она сошла с ума. 
- Так хочешь? Ничем не хуже асфальтных роз, - Катя с вызовом посмотрела на него.
- Хочу… 
- А ты пока собирай остальное, - она села на корточки, сгребла в кучу семечки и начала выкладывать их в букву «П». - Пожалуй, я тебя всё-таки люблю. 
Павлик оглянулся на неё, чуть не уронив поднятый огрызок.
- Ради кого ещё я бы стала семечки фигурно раскладывать?