Время безверия и оскаленного зверья
Размывает разум и стержень духа.
Мама, я, верно, родился зря –
Слизняк без домика, без крыльев муха.

Лапками сучу – боюсь умирать
В горах Ичкерии, на таджикской заставе.
Гласность не научила за Родину воевать,
А Президент призывами не заставит.

Не хочу валяться отрезанной головой,
Набухать в темноте разбитой подлодки.
Не хочу быть проданным с головой
За «зелень», «колеса» или бутылку водки.

Буду в хосписе убирать понос,
Санитарить в палате, в приемном покое.
Санитарочку тискать, целовать взасос,
Оставаться живым, чтоб тебя успокоить.

Меж двух перекрестных трассирующих огней –
Телевидения и затаенной кавказской мести –
Нечего делать тому, кто котенка добрей,
Для кого уступать есть понятие мужеской чести.

Буду слюни пускать, буду трУсить или трусИться,
Обходить за версту наш районный военкомат.
Мама! Снова роди, чтобы я научился злиться,
Постоять за поруганных псковских и пермских ребят.

Чтобы мог быть и сильным, и нежестоким,
Понаддать хорошенько всем тем, кого кормит война.
И Христос, и Мухаммад в Россию пришли с Востока,
Так зачем между ними Берлинская cтынет стена?..

Ты роди меня, мама, в рубашке, а лучше – в кольчуге,
Не последним героем – обычным солдатом-бойцом.
Чтобы я не «косил», чтоб не предал товарища-друга,
Чтоб пред Господом Богом не стал никогда подлецом...

Виктор Мурзин