Эта женщина поражала своей красотой всех кто ее знал.

Многие художники конца 19 начала 20 века рисовали ее портреты.

Осталось много чудесных фотографий

Комментировать их будет ее сын, князь Феликс Юсупов, безумно любивший мать.

 

В. Серов. Портрет З. Юсуповой (фрагмент)

 

Князь Феликс пишет: 

"Семи лет матушка моя была готовой светской дамой: могла принять гостей и поддержать разговор.

Однажды бабке нанес визит некий посланник, но та велела дочери, малому ребенку, принять его.

Матушка старалась изо всех сил, угощала чаем, сластями, сигарами.

Все напрасно! Посланник ожидал хозяйку и на бедное дитя даже не смотрел.

Матушка исчерпала все, что умела, и совсем было отчаялась, но тут ее озарило, и она сказала посланнику:

«Не желаете ли пипи?»

Лед был сломан. Бабка, войдя в залу, увидела, что гость хохочет как сумасшедший."

 

 

 

 

 

Матушка была восхитительна.

Высока, тонка, изящна, смугла и черноволоса, с блестящими, как звезды, глазами.

Умна, образованна, артистична, добра. Чарам ее никто не мог противиться.

Но дарованьями своими она не чванилась, а была сама простота и скромность.

«Чем больше дано вам, – повторяла она мне и брату, – тем более вы должны другим. Будьте скромны.

Если в чем выше других, упаси вас Бог показать им это».

Руки ее просили знаменитые европейцы, в том числе августейшие, однако она отказала всем,

желая выбрать супруга по своему вкусу.

Дед мечтал увидать дочь на троне и теперь огорчался, что она не честолюбива.

И уж совсем расстроился, узнав, что она выходит за графа Сумарокова Эльстона,

простого гвардейского офицера.

 

 

Матушка от природы имела способности к танцу и драме и танцевала и играла не хуже актрис.

Во дворце на балу, где гости одеты были в боярское платье XVII века, государь просил ее сплясать русскую.

Она пошла, заранее не готовясь, но плясала так прекрасно, что музыканты без труда подыграли ей.

Ее вызывали пять раз.

 

 

Знаменитый театральный режиссер Станиславский, увидав ее на благотворительном вечере в «Романтиках» Ростана,

звал ее к себе в труппу, уверяя, что подлинное ее место – сцена.

 

 

Всюду, куда матушка входила, она несла с собой свет. Глаза ее сияли добротой и кротостью.

Одевалась она изящно и строго.

Не любила драгоценностей, хотя обладала лучшими в мире, и носила их только в особых случаях.

 

 

Когда тетка испанского короля инфанта Эулалия приехала в Россию,

родители дали обед в ее честь в своем московском доме.

О впечатлении, произведенном на нее матушкой, инфанта в своих «Мемуарах» пишет так:

«Более всего поразило меня празднество в мою честь у князей Юсуповых.

Княгиня была необычайно красива, тою красотой, какая есть символ эпохи.

Жила среди картин, скульптур в пышной обстановке византийского стиля.

В окнах дворца мрачный город и колокольни.

Кричащая роскошь в русском вкусе сочеталась у Юсуповых с чисто французским изяществом.

На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом.

Статна, гибка, на голове – кокошник, по нашему, диадема, также в жемчугах и брильянтах,

сей убор один – целое состояние.

Поразительные драгоценности, сокровища Запада и Востока, довершали наряд.

В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах,

сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу…»

 

 

 

 

В другой раз, однако, было иначе.

Родители мои сопровождали в Англию великих князя и княгиню Сергея и Елизавету на торжества

по случаю юбилея королевы Виктории.

Драгоценности при английском дворе обязательны.

Великий князь посоветовал матушке взять с собой лучшие брильянты.

Рыжий кожаный саквояж с сокровищами поручили ехавшему с родителями лакею.

Вечером, по прибытии в Виндзор, матушка, одеваясь к обеду, велела горничной принести кольца с ожерельями.

Но рыжий саквояж пропал.

На обеде матушка сидела в парадном платье без единого украшенья.

На другой день саквояж отыскался в багаже немецкой принцессы, чьи вещи спутали с нашими.

 

 

 

 

В раннем детстве моей самой большой радостью было видеть матушку в нарядных платьях.

Помню до сих пор платье абрикосового бархата с собольей оторочкой,

в каком красовалась она на приеме в честь китайского министра Ли Хунчжана, бывшего проездом в Петербурге.

В пандан к платью матушка надела брильянтовое колье с черным жемчугом.

На приеме, между прочим, узнала матушка, что такое китайская вежливость.

Под конец обеда двое лакеев с черными лоснящимися косицами степенно приблизились к Ли Хунчжану,

неся серебряный тазик, два павлиньих пера и полотенце.

Китаец взял перо, пощекотал в горле и изрыгнул все съеденное в таз.

Матушка в ужасе повернулась к гостю слева, дипломату, долго жившему в Поднебесной.

– Княгиня, – отвечал тот, – считайте, что вам оказана величайшая честь.

Своим поступком Хунчжан дает понять, что кушанья восхитительны и он готов отобедать еще раз.

 

 

Матушку очень любило все императорское семейство, в частности сестра царицы великая княгиня Елизавета Федоровна.

С царем матушка тоже была в дружбе, но с царицей дружила недолго.

Княгиня Юсупова была слишком независима и говорила что думала, даже рискуя рассердить.

Не мудрено, что государыне нашептали что то, и та перестала с ней видеться.

В 1917 году лейб медик, дантист Кастрицкий, возвратясь из Тобольска, где царская семья находилась под арестом,

прочел нам последнее государево послание, переданное ему:

«Когда увидите княгиню Юсупову, скажите ей, что я понял, сколь правильны были ее предупреждения.

Если бы к ним прислушались, многих трагедий бы избежали».

 

 

Политики и министры ценили матушкину прозорливость и верность суждения.

Была она истинной правнучкой прадеда своего, князя Николая, могла бы держать политический салон.

По скромности, однако, оставалась в тени, но тем вызывала к себе еще большее уважение.

 

 

Матушка не дорожила своим богатством и распоряжаться им поручила отцу,

а сама занялась благотворительностью и попечениями о своих крестьянах.

Выбери она иного супруга, возможно, сыграла бы свою роль не только в России, но и в Европе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Это уже с внучкой Ириной.

 

Ф. Фламенг. Портрет княгини З. Н. Юсуповой. 1894 г.

il_ducess