Таис не вдохновила ни единого скульптора или художника, никто не запечатлел красоту её тела и лица.

Это тем более странно, что Таис Афинская была не обычной гетерой, а лучшей подругой и любовницей

самого Александра Македонского, а впоследствии стала второй женой царя Египта Птолемея Первого,

от которого родила двоих детей – дочь Эйрену и сына Леонтиска.

О ней почти нет упоминаний и в летописях.

Словно само провидение позаботилось о том, чтобы об этой гетере не осталось никакой памяти.

И всё же о ней знают, её помнят, а всё - благодаря её крайне эксцентричному и, одновременно, патриотичному поступку…

 

 

 

Так кто же она – Таис Афинская и что она натворила?

Кем была Таис Афинская?

Греческой гетерой, реальной исторической личностью, женщиной выдающегося образования и способностей.

Живя в эпоху Аристотеля и Александра Македонского, принимая участие в его походах,

она могла быть достойной подругой, утешая, образовывая и развлекая.

 

 

Аристотель презрительно называл её «гордость продажных афинских женщин», а она смеялась ему в лицо,

озорно говоря, что «философы заговорили без притворства».

Она была само воплощение естественности и гармонии.

Гефестион, древнегреческий военачальник, ближайший друг Александра Македонского, рассказал Птолемею,

будущему возлюбленному Таис, о том, что в свои семнадцать лет она уже знаменитость:

«В Афинах это выше многих великих полководцев, владык и философов окрестных стран.

И нельзя стать ею, если не одарят боги вещим сердцем, кому с детства открыты чувства и сущность людей,

тонкие ощущения и знание истинной красоты, гораздо более глубокое, чем у большинства людей...»

Ещё более откровенны слова самого Александра Македонского о том, что если бы его отец проиграл сражение

и ушёл в Македонские горы, то он не встретился бы с Таис.

 

 

...Птолемей не мог оторвать взгляда от незнакомки, как богиня возникшей из пены и шума моря.

Медное лицо, серые глаза и иссиня-черные волосы - совсем необыкновенный для афинянки облик поразил Птолемея.

Позднее он понял, что медноцветный загар девушки позволил ей не бояться солнца, так пугавшего афинских модниц.

Афинянки загорали слишком густо, становясь похожими на лилово-бронзовых эфиопок, и потому избегали

быть на воздухе неприкрытыми.

А эта - меднотелая, будто Цирцея или одна из легендарных дочерей Миноса с солнечной кровью,

и стоит перед ним с достоинством жрицы.

Нет, не богиня, конечно, и не жрица эта невысокая, совсем юная девушка.

В Аттике, как и во всей Элладе, жрицы выбираются из самых рослых светловолосых красавиц.

Но откуда ее спокойная уверенность и отточенность движений, словно она в храме, а не на пустом берегу,

нагая перед ним, будто тоже оставила всю свою одежду на дальнем мысу Фоонта?

Хариты, наделявшие женщин магической привлекательностью, воплощались в девушках небольшого роста,

но они составляли вечно неразлучное трио, а здесь была одна!

 

 

Так начинается книга Ивана Ефремова "Таис Афинская", благодаря которой уже не одно поколение российских

подростков и взрослых узнало об этой великой женщине, действительно жившей в Афинах.

Но Ефремов воспел не столько красоту гетеры, а сколько её мудрость и отвагу.

Так же как гейши в Японии, в VII — IV веках до нашей эры в Греции гетеры были не просто женщинами

для услаждения тела.

Они получали прекрасное образование, занимались спортом, ездили верхом, могли играть на различных

музыкальных инструментах и танцевать, развлекая своего покровителя,

а могли наравне с мужчинами вести философские беседы и спорить о политике.

Мудрая гетера никогда не унижала своего мужчину, показывая своё превосходство,

а напротив умело обыгрывала собственные слабости и несовершенства, превращая их в милые пикантности,

приводящие мужчину в восторг, пробуждающие в нём завоевателя и стремление опекать возлюбленную.

Она не утомляла без толку разговорами, не позволяла себе грубости по отношению к своему любимому,

не спорила, не перечила.

Вот у кого следовало бы поучиться иным современным женщинам.

Физическое наслаждение и интеллектуальная гармония – вот что ожидало мужчину, пришедшего во владения гетеры.

Не удивительно, что социальный статус гетер на протяжении веков был очень высок,

они становились верными подругами величайших умов Греции, музами для поэтов, певцов, скульпторов и художников,

и не имели ничего общего с проститутками(«порнайи»).

Более того, гетера могла отказать любому мужчине в физической близости, если он ей не нравился.

В Афинах даже была такая доска — Керамик, на которой мужчины писали гетерам предложения о свидании.

Если гетера была согласна, то она под предложением подписывала час свидания.

Если нет - никто не имел права принудить её.  

 

 

Вот такой гетерой и была Таис.

От своих современниц она выгодно отличалась внешностью, а её гордый характер, бойкий ум позволяли стоять

на уровне с достойнейшими мужами, что не мог не заметить сам царь Македонии – Александр.

Став возлюбленной царя и военачальника, Таис сопровождала его даже в военных походах.

Именно во время одного из них, закончившегося полным разгромом персов и захватом царского дворца в Персеполе,

Таис и совершила то, о чём с упоением писали многие историки.

За Александром Македонским шли не только войска, ехали не только гетеры, но следовали и историки.

И хотя они старательно записали все подробности похода, пролив чернил не меньше, нежели воины крови,

но летописи до потомков не дошли!

О том, что Александр заплакал у океана, придя в Индию, «ибо понял, что завоёвывать больше нечего»,

о похоронах его в Вавилоне, где он завещал положить своё тело с раскрытыми ладонями —

«властелин всего ушёл нищим», мы знаем по рассказам историков позднего Рима — Плутарха,

Диодора Сицилийского, Курция Руфа.

И потому, о гетере Таис знаем мало, пожалуй, лишь одно — эта женщина сожгла Персеполь.

Итак, что за город сгорел от её факела, и почему она мстила?

Особенно красочно описывают всё это Диодор Сицилийский и Плутарх.

Сам Персеполь был город молодой, выстроенный Дарием Великим в горах, со всем великолепием Востока —

сюда, на новое место, была перенесена прежняя столица персов

. Почему-то все, кто звался Великими, любили строить себе новые столицы — вспомним хотя бы Константина

или нашего Петра.

Чтобы люди не забыли, чья рука повелела воздвигнуть здания, царь персов, например, начертал:

«Я, Дарий, великий царь, царь царей, царь стран, сын Гистаспа, Ахеменид, построил этот дворец».

Что же это был за дворец? О, держащий крышу на 100 колоннах, с кедровыми перекрытиями,

фронтон которого украшали барельефы с фигурами царей и воинов.

Вообще, нужно отметить, персы увековечили в камне не изящество, — так, к примеру, женщин вообще не изображали, —

как это любили делать греки, а военную мощь государства.

Тут или цари с полководцами, или покорённые народы — вавилоняне, египтяне, армяне, эламиты…

 

Дворец в Персеполе (компьютерная реконструкция)

 

 

Впрочем, вплетались и религиозные мотивы: так, ворота в Персеполе каменотёсы украсили священными быками,

а Ксеркс, сын нашего Дария, высек на веки вечные:

«Милостью бога Агура-Мазды, я построил эти ворота, названные Всемирными».

Тот самый Ксеркс, что бился со спартанским царём Леонидом в Фермопильском ущелье

(ну, мы с детства помним фильм «300 спартанцев»!).

Смысл же надписи удалось понять лишь с расшифровкой клинописи: англичанин Роулинсон срисовал

со скал Бехенстуна древне-персидские знаки, и в 1846 году прочитал их.

 

 

Если до Александра Великого персы два века напирали на Грецию, то теперь случилось обратное.

Настало возмездие, ведь сколько греческих городов было разграблено, сожжено!

Когда-то греки сдержали первый удар — напор Дария Великого: он был сломлен при Марафонском сражении,

в котором пало 6, 5 тысяч персов.

О, греки даже не смогли выполнить обет, данный Артемиде, и принести богине в благодарность за каждого

убитого врага жертвенную овцу — не нашлось стольких животных!

Второй удар персов был поистине страшен: войска Ксеркса, не смотря на морские штормы,

в 480 году до н.э. высадились на берегах Аттики и взяли штурмом Афины.

Несчастных жителей успели эвакуировать, но город был разграблен и сожжён…

И вот теперь на Восток двинулись фаланги Александра Македонского: трепещите потомки Дария!

Персы ещё были сильны, владея землями Междуречья и Египта, и сокрушить их армию было не просто.

Их ударной силой была конница и колесницы — эти танки прошлого.

 

 

Лучники персов применяли тактику поочерёдной стрельбы, неизвестную грекам: пока одни достают стрелу —

другие выпускают, и вдобавок ко всему, позади войска, чтобы не бежало, стояли надсмотрщики с плетью!

Трудность войны заключалась и в том, что персы оседлали перевал, ведущий в их страну,

и тогда Александр Македонский нанял пастуха, который козьими тропами, провёл греков в тыл врагу.

Сам Александр карабкался по склонам, утопая в горных снегах, но результатом был молниеносный удар по Персеполю!

Столица пала, и лишь Дарий ІІІ не попал в руки победителя — правителя не было в городе, он затем бежал,

но спустя два года, в 303 году до н.э., был убит собственным визирем.

Македонскому царю достались несметные богатства персидской столицы:

по Плутарху, чтобы вывезти их, понадобилось 20 тысяч мулов и 5 тысяч верблюдов!

В руках победителя оказалась и семья Дария, с которой Александр, вопреки обычаям Востока,

обошёлся весьма милостиво: не смотря на то, что жена побеждённого врага, как и дочери, была очень красива,

честь пленных женщин не пострадала.

 

 

Едва только пал под натиском македонской армии Персеполь, Таис въехала на колеснице. О

бнажив своё прекрасное тело, прикрытое лишь драгоценными украшениями, ничуть не смущаясь множества солдат,

приветствовавших её криками, она гордо проехала по двору, была мила и весела на царском пиру, а, дождавшись,

когда все присутствующие изрядно выпили, вдруг схватила факел и стала призывать царя и его солдат сжечь дворец.

Подвыпившие и разгорячённые мужчины без лишних слов исполнили её желание.

Пьяная молодежь, конечно, воодушевилась идеей пожара.

Стали раздаваться требования зажечь факелы и идти мстить за беззакония персов,

совершенные в эллинских святынях.

Решили, что это должен сделать Александр: только ему подобает такое дело.

Сказано — сделано! Все встали из-за столов и решили, что пойдут победным шествием в честь Диониса.

У Диодора читаем: «Тут же набрали множество светильников, прихватили женщин, игравших и певших на пиру,

и царь Александр выступил в этом шествии под звуки песен, флейт и свирелей.

Зачинщицей всего была гетера Таис.

Она, после царя, первая метнула во дворец зажженный факел; то же самое сделали и другие,

а скоро дворец и все вокруг было охвачено огромным пламенем».

И римский историк Курций Руф писал, что дворец в Персеполе поджёг пьяный Александр,

а мысль к этому подала распутница Таис.

Жемчужина персидской культуры, удивительный архитектурный комплекс – был сожжён до тла и разрушен…

Этот её поступок можно было бы осуждать, не зная предыстории, но у Таис действительно были причины отомстить

персидским «варварам»: совсем недавно её семья вынуждена была бежать от персидских войск,

а вернувшись обратно в Афины, ужаснуться обугленным руинам, в которые превратился великолепный мраморный город.

Эта обида глубоко запала в сердце афинянки и она не могла отказать себе в удовольствии отомстить Ксерксу.

 

Таис агитирует Александра сжечь Персеполис

 

"– И пусть люди говорят, что женщины, сопровождающие Александра, сумели отомстить персам за Грецию лучше,

чем знаменитые предводители войска и флота! – потрясая горящим факелом, закончила свою речь воинственная гетера. …

И слова её потонули в громком гуле одобрения и рукоплесканий."(с)

 

В 1930-х годах в Персеполь был раскопан археологами: гробницы царей, высеченные в скале,

храм бога огня — Кабаи-Зардушт, и, конечно, Тахара — царский дворец.

И однако, среди следов пожара не нашли ценностей: ни дорогих сосудов, ни блюд, ни украшений.

Всё вывезли греки, и когда дворец запылал, он был пуст и не нужен Александру,

как не нужна была и сама столица — Персеполь.

 

 

Это событие, ставшее самой яркой главой в истории Таис, гетеры из Афин, лишний раз доказывает,

сколь велика власть женщины в этом мире.

Мудрая женщина может добиться исполнения любого своего желания, яркая – вдохновить на поступки

и творческие порывы, а страстная и отважная - повести за собой на любые подвиги и свершения.

А если всё это соединить?...

 

Других упоминаний о Таис история не сохранила.

С этой женщины не высекали статуй, как с изящной Фрины, её современницы, и только патриотический жест

обессмертил гетеру — её факел сжёг символ деспотии, и только у Плутарха, в биографии Александра Македонского,

есть добавление, что Таис была потом любовницей Птолемея, греческого полководца.

(что она была ему женой и родила детей-не подтверждённые ничем факты).