Александр - сын Зевса...
Александру Македонскому сообщили во время похода на Персию, что у царя Дария очень красивые дочери. Но его это сообщение не обрадовало. — Очень плохо потерпеть поражение в битве с иноземными воинами, но ещё горше быть побеждённым иноземными женщинами, — сказал Александр.
Взойдя на трон Македонии в двадцать лет, Александр завоевал Персидскую империю в двадцать пять, часть Индии — в тридцать и умер в Вавилоне три года спустя. Его жизнь оказалась очень короткой: ее хватило на то, чтобы создать державу, величайшую из всех существовавших ранее.
Взращенный под Миезой
Об Александре Македонском известно много и мало. Можно вполне определенно проследить главные эпизоды его царствования и завоевания Востока, начиная с первой победы на реке Граник и оканчивая его смертью в Вавилоне. Но причины, побудившие его броситься в столь неслыханную авантюру, мечты и цели, двигавшие им в продолжение этой военной, политической и религиозной эпопеи, остаются во многом предметом догадок. К тому же информации из первых рук на этот счет не существует, и вся осведомленность, как известно, опирается в основном на греческие и латинские сочинения, составленные много веков спустя. Прежде всего — на исторические и географические труды Арриана, Плутарха, Курция Руфа, Диодора Сицилийского, Помпея Трога, Страбона и некоторых других авторов. Историю Александра Македонского современные исследователи реконструируют сложным путем исторической критики.
Александр Македонский родился в июле 356 года до н. э. от брака македонского царя Филиппа и царицы Олимпиады. В Древней Греции все знатные, в особенности царские, роды претендовали на происхождение от богов или героев. Македонские цари вели свою родословную от Геракла — сына греческого бога Зевса от смертной женщины Алкмены. По материнской линии Александр Македонский мог считаться прямым потомком Ахилла, героя легендарной Троянской войны, воспетого Гомером.
Про мать Александра прежде всего известно то, что она принимала активное участие в существовавших тогда религиозных ритуалах. Плутарх об этом сообщает следующим образом: «Издревле все женщины той страны участвуют в орфических таинствах и оргиях в честь Диониса». В этой религиозной практике не было ничего необыкновенного. Однако Олимпиада, по его словам, «ревностнее других была привержена этим таинствам и неистовствовала совсем по-варварски; во время торжественных шествий она несла больших ручных змей, которые часто наводили страх на мужчин». Плутарх и другие писатели древности называют это причиной размолвки между Филиппом и Олимпиадой, приведшей к тому, что царь оставил царицу: «Однажды видели змея, который лежал, вытянувшись вдоль тела спящей Олимпиады. Говорят, что это больше, чем что-либо другое, охладило влечение и любовь Филиппа к жене, и он стал реже проводить с ней ночи, то ли потому, что боялся, как бы женщина его не околдовала или же не опоила, то ли считая, что она связана с высшим существом, и потому избегал близости с ней». В более приземленной формулировке последняя мысль могла прозвучать в виде вопроса о том, кто же является «настоящим» отцом Александра: царь Филипп или же скрывающееся в обличье змеи божество? Впоследствии Александр Македонский широко эксплуатировал эту выигрышную тему своего сверхъестественного происхождения. Якобы, провожая Александра в персидский поход, Олимпиада открыла сыну тайну его необычного рождения. Впрочем, есть и совсем другие свидетельства. Согласно им Олимпиада протестовала против утверждения, что родила не от мужа. Как пишет все тот же Плутарх, «Олимпиада опровергала эти толки и восклицала нередко: Когда же Александр перестанет оговаривать меня перед Герой?!» (Греческая богиня Гера, супруга Зевса, считалась покровительницей брака.) Если же эта легенда и имеет какие-то основания, то, скорее всего, они относятся к другому периоду жизни Олимпиады. Царь Филипп явно считал Александра своим сыном.
Самым необыкновенным фактом юности Александра был его учитель — величайший греческий философ Аристотель, приглашенный царем Филиппом. Как сообщает Плутарх, за обучение сына царь Филипп расплатился с Аристотелем прекрасным и достойным способом: «Филипп восстановил им же самим разрушенный город Стагиру, откуда Аристотель был родом, и возвратил туда бежавших или находившихся в рабстве граждан. Для занятий и бесед он отвел Аристотелю и Александру рощу около Миезы, посвященную нимфам». В этом замечательном факте угадывается не столько связанность Македонии с греческой культурой, сколько… желание такой связи. Страна македонских царей была наполовину варварской окраиной греческого мира — диким местом, пояснял Демосфен, где нельзя купить даже порядочного раба.
Свобода по - эллински
Наличие свободы — вот главное, что разнило греков и варваров. Аристотель и афинский оратор Исократ авторитетно утверждали, что «раб и варвар по своей природе — понятия тождественные», что подданные Персидской империи в отличие от граждан греческих государств «в душе низки и полны раболепного страха». «Стремясь унизить себя любым способом, они преклоняются перед смертным человеком», своим царем, чего заслуживают только боги. Идеал свободы подразумевал желанный для греков тип общественного устройства — коллективы граждан, самостоятельно решающих свою судьбу. Греческий мир не был одной страной и не стремился ею быть. Он складывался из множества вполне или относительно самостоятельных, небольших или совсем маленьких государств, которые могли соединиться перед лицом общего врага, например тех же персов. По факту такого объединения неизбежно ставился вопрос о том, кто же будет главным. Афины, Фивы или Спарта соглашались действовать во имя Греции, но не под чужим руководством.
Мотив обличения персидского деспотизма как полной противоположности греческой свободе не был случайным. Свои политические идеалы, равно как и мысль о единстве Эллады перед лицом персов, греки вынесли из Греко-персидских войн первой половины V века до н. э. Разрозненные в политическом отношении, непохожие во многом на других, греческие племена связывала память об общем прошлом. Центральная фигура воспоминания — история коалиции, панэллинского сплочения против врага на Востоке. Сама мысль о коалиции Европы против Азии навеяна, конечно же, «Илиадой». Повествование о Троянской войне воспринималось эллинами как история, а не как миф или художественный вымысел. На основании этого эпического текста они, по всей видимости, стремились понимать себя как один народ, единое целое. Но в еще большей степени их менталитет и самосознание формировали драматические и героические страницы истории нашествия на греческий мир персидского царя Ксеркса в 480 году до н. э., почти за полтораста лет до Александра Македонского. Из патриотического убеждения в моральной правоте и образцовом общественном устройстве эллинов в конце концов вытекали — едва ли справедливые — соображения о непрочности персидского государства и легкости завоевания Персии. С середины IV века до н. э. идею завоевательного похода на Восток развивали многие греческие писатели. Возможность прибрать к рукам чужое у них соединялась с долгом отмщения историческому врагу за пепел сожженных городов и поруганные святыни Эллады.
Война с персами казалась им выходом из бесконечных войн самих же греков с греками. «Перенесем богатства Азии в Европу, а бедствия Эллады — в Азию», — обращался оратор Исократ к македонскому царю Филиппу, видя в нем потенциального лидера Греции, способного повести ее на Восток. Зато немало других греков расценивали стремительный рост македонского влияния как угрозу свободе. Демосфен обрушивал на Филиппа свои филиппики, ставшие нарицательным названием разоблачительных речей. После победы македонцев над союзными силами греческих городов во главе с Афинами, одержанной в 338 году до н. э. при Херонее, собравшийся в Коринфе общегреческий конгресс фактически подтвердил политическое верховенство Македонии в Греции. Конгресс объявил войну персам, назвав царя Филиппа вождем военного похода в Азию. Почти вся Эллада, за исключением Спарты, обещала пойти за ним. Возмездие персам стало одной из названных целей будущей войны, ее вполне официальной программой. Столь же прямо греки признавались и в собственном экспансионизме. Помимо отмщения за оскверненные и преданные огню греческие святыни общегреческая война против Персидского царства должна была присоединить к греческому миру азиатский берег Эгейского моря.
Не заслоняй мне Солнце
Летом 336 года до н. э. Филипп Македонский был сражен рукой убийцы посреди празднеств по случаю свадьбы дочери. В причастности к этому злодеянию, по сообщению греческого историка Арриана, Александр впоследствии обвинял персидского царя Дария: «Отец мой умер от руки заговорщиков, которых сплотили вы, о чем хвастаетесь всем в своих письмах». Этот факт, скорее всего, правдоподобен. Защита греческой свободы от Македонии щедро оплачивалась персами. Персидское участие в делах Эллады традиционно выражалось в финансировании нужных политических проектов. Вся вольнолюбивая Греция, до героя своей «антимакедонской партии» Демосфена включительно, звенела в карманах персидским серебром.
Историки древности и наших дней одинаково высоко ставят царя Филиппа. Сравнивая отца и сына, римский автор Помпей Трог находит такие слова: «Способы побеждать у того и другого были различны. Александр вел войну открыто. Филипп пользовался военными хитростями. Он радовался, если ему удавалось обмануть врагов. Александр — если удавалось разбить их в открытом бою… Благодаря этим чертам характера отец заложил основы мировой державы, а сын закончил дело».
Смерть Филиппа, казалось, обнаружила непрочность возведенной им политической конструкции. Но уже в первые месяцы царствования юный македонский царь Александр стремительно и жестоко подавил вспыхнувшее с новой силой сопротивление греков и подвластных Македонии фракийских и иллирийских племен. Потрясением для Греции стало известие о взятии и разрушении могущественных Фив в 335 году до н. э. Население города было продано в рабство. Примечательное исключение Александр сделал для потомков поэта Пиндара. Остальным — нетронутым — урока на время хватило: например, устрашенные судьбой Фив Афины вымолили себе прощение. Такие военные акции Александра были только приготовлением к большому походу, который намечался против Персидского царства.
К этому времени принадлежит и знаменитая сцена с Диогеном, пересказанная бессчетное число раз множеством писателей. После энергичных военных мер македонского царя, вернувших ему влияние в Греции и ожививших планы войны в Азии, многие известные люди поспешили засвидетельствовать ему свое почтение. Будучи недалеко от Коринфа, Александр Македонский предполагал, что так же поступит и философ Диоген. Но, не дождавшись знаков внимания, царь сам отправился к философу. Диоген лежал и грелся на солнце. Поздоровавшись, царь спросил Диогена, нет ли у него какой-нибудь просьбы. «Отступи чуть в сторону, — ответил тот, — не заслоняй мне солнце».
Начало триумфального шествия
Говоря о причинах похода Александра против персов, историк Арриан цитирует письмо Александра к персидскому царю Дарию: «Ваши предки вторглись в Македонию и остальную Элладу и наделали нам много зла, хотя и не видели от нас никакой обиды. Я, предводитель эллинов, вступил в Азию, желая наказать персов». Строго говоря, большая часть Греции царя Македонии об этом не просила.
Весной 334 года до н. э. по мосту, наведенному из составленных борт к борту кораблей и плотов, Александр во главе сорокатысячной армии перешел через Геллеспонт (теперь пролив Дарданеллы) в Азию. Первым делом оттуда он поспешил в Трою, с которой для греческого мира было связано так много. Здесь он принес жертву Афине, а также почтил могилу Ахилла. Умастив тело, он состязался с друзьями в беге вокруг памятника. Как пишут Арриан и Плутарх, возлагая венок на могилу Ахилла, Александр провозгласил его счастливым, потому что о его славе возвестил на будущие времена такой поэт, как Гомер. Символизм этого жеста вполне понятен. Александр Македонский воздал положенную честь своему легендарному предку, который явно был для него еще и образцом для подражания. Но это означало еще и другое. Македонский царь обращался к исторической памяти греков, используя гомеровский эпос о Троянской войне в качестве примера единения сил греческого мира для войны в Азии. Военные силы греческих городов, кажется, не были Александру большим подспорьем. Он ждал от греков, чтобы они хотя бы не выступали на стороне персов.
В мае 334 года до н. э. на реке Граник Александр встретился с персидской армией, пришедшей его остановить. Победа македонцев была полной. После Граника македонский царь отправил в Афины 300 комплектов персидского военного снаряжения и посвятил их Афине Палладе. Надпись повелел он сделать такую: «Александр, сын Филиппа, и все эллины, кроме спартанцев, взяли от варваров, обитающих в Азии». В действительности при Гранике и в следующих сражениях греческие наемники составляли наилучшую часть персидской пехоты. Афинское посольство напрасно просило царя Александра отпустить афинян, взятых в плен при Гранике. Наемников врага македонский царь предполагал сгноить в рудниках.
В продолжение следующего года военных действий македонская армия овладела западным и южным побережьями Малой Азии (современная территория Турции) и укрепилась в важных стратегических пунктах в глубине полуострова. Следующее большое сражение, на этот раз с главными и наилучшими силами персов во главе с самим персидским царем Дарием, произошло на границе Киликии и Сирии у города Исса в ноябре 333 года до н. э. Сгрудившаяся в тесной долине персидская армия не сумела воспользоваться своим численным превосходством. Вторая битва — вторая победа. Царь Дарий бежал в Месопотамию, бросив войско, сокровища, мать, жену и детей. Это поражение персов имело огромный политический и моральный резонанс. Тем не менее военное положение македонцев не было блестящим ни в Греции, где персидский флот и персидские деньги отвоевывали потерянное, ни в Малой Азии, куда отступила значительная часть персов после Иссы. Не заботясь о персах, успешно действующих у себя в тылу, после битвы при Иссе Александр предпочел повернуть свою армию на юг, желая подчинить богатые торговые города Финикии. Это был ход конем. Финикийский флот являлся сильнейшим во всем Восточном Средиземноморье, и именно финикийские корабли составляли основу неодолимой силы персов на море. Военный успех в Финикии должен был лишить персов флота. Большинство ее городов покорилось македонцам по первому их требованию.
Крупнейший и наилучшим образом укрепленный финикийский город Тир (ныне Сур) оказал царю Александру самое отчаянное и длительное сопротивление. Власти Тира поначалу также соглашались подчиниться. Но их условием было то, что Александр Македонский не войдет в городские стены. На горе жителей города царь принимал за Геракла местное божество Мелькарта, святилище которого помещалось в городском центре. Он не мог отступиться от того, кого считал своим предком, и не взять Тир силой. По словам Арриана и Плутарха, во время осады Александр увидел во сне, как Геракл протягивает ему со стен руку и зовет его к себе. Впрочем, в другой раз сон Александра был, скорее, эротического свойства. Ему приснился сатир, который издали заигрывал с ним, но увертывался и убегал, когда царь пытался его схватить, и дал себя поймать лишь после долгой погони и уговоров. Жители же Тира подозревали в измене не своего Мелькарта-Геракла: «В то же время многим жителям Тира приснилось, — пишет Плутарх дальше, — будто Аполлон сказал, что он перейдет к Александру, так как ему не нравится то, что происходит в городе. Тогда, словно человека, пойманного с поличным при попытке перебежать к врагу, тирийцы опутали огромную статую бога веревками и пригвоздили ее к цоколю, обзывая Аполлона «александристом». Островное положение делало город неуязвимым. Македонскому царю пришлось засыпать море, соединив остров с материком. Жители взятого штурмом Тира, как до того Фив, были проданы в рабство.
Настоящий полубог
Из покорившейся Финикии Александр устремился в Египет, где основал город Александрию. Другим особенным событием его египетского «тура» стало рискованное путешествие через пески ливийской пустыни в оазис Сива к жрецам египетского бога Амона-Ра, которого греки уподобляли своему Зевсу. Арриан представляет дело так: Александра охватило желание отправиться к Амону в Ливию, поскольку говорили, что предсказания Амона сбываются в точности и что именно он давал предсказания Персею и Гераклу. Поскольку Александр стремился подражать этим героям и вдобавок происходил из рода обоих, он возводил свое происхождение к Амону, как возводят мифы происхождения Геракла и Персея к Зевсу. Итак, царь «отправился к Амону, рассчитывая, что он в точности узнает о том, что его касается, или по крайней мере сможет сказать, что узнал». Что именно сказало ему божество устами собственных жрецов, точно не известно. Якобы оно подтвердило божественное происхождение македонского царя. Плутарх в своем жизнеописании Александра дает курьезную интерпретацию этого эпизода. Согласно Плутарху, египетский жрец, приветствовавший Александра Македонского, желал сказать ему по-гречески «пайдион» («дитя»), но по причине дурного произношения вышло «пай Диос» («сын Зевса»). Вполне этим довольный, македонский царь будто бы немедленно удалился. Вовсе не обязательно принимать этот рассказ за чистую монету. В нем скорее угадывается скепсис, с которым на желание Александра сравняться с богами смотрели греки. В Египте таких сомнений возникнуть не могло. Как новый египетский фараон, Александр считался братом и сыном богов на самом законном основании.
Не принимая мирных предложений, из Египта завоеватель наконец двинулся за Евфрат, желая встретиться со своим врагом в решающей схватке. Чтобы подготовиться к ней самым наилучшим образом, у персидского царя Дария, или, как более точно звучал его титул, «царя царей», было и время, и возможности. Войска, стянутые со всех концов его необъятной империи, возможно, отличались разной боеспособностью. Но среди них были действительно отличные воинские части, в том числе тяжелая бактрийская конница, индийские слоны и… греческие наемники. Спустя несколько веков римский историк, автор «Истории Александра Великого» Курций Руф описывает двести персидских колесниц с нескрываемым ужасом: «Копья с железными наконечниками выступали впереди дышла. С обеих сторон хомута было по три меча и еще множество копий. Кроме того, к ступице колес крепились косы, которые должны были разрубать все, что встречается на пути». Около деревни Гавгамелы, недалеко от города Арбелы в Месопотами, персидские военачальники нашли поле для будущей битвы, не походившее на теснину Иссы, где персы так нелепо передавили сами себя. Для лучшего маневра своей конницы, на которую персы особенно полагались, они даже срыли холмы. В октябре 331 года до н. э. армия Александра, безусловно, меньшая по численности, расположилась на позиции, приготовленной для нее персами. Все это чересчур походило на страшный капкан, обещавший истребить македонцев. Парменион, военачальник македонского царя, отчаянно советовал ему атаковать персов ночью. Александр Македонский, по преданию, ему ответил, что «не крадет побед». Накануне битвы он так спокойно спал, что его пришлось будить, когда войско уже начинало строиться. Ожидая ночной атаки македонцев, персы простояли в боевом строю всю ночь. Затем у персов все пошло не так, подготовленные атаки не получались, сражение развалилось на несколько схваток, шедших с переменным успехом. Дарий снова раньше времени посчитал, что все погибло, и бежал, так что македонцам оставалось добить разрозненные персидские отряды.
Дарий вновь ускользнул. Но поверженная Персидская империя лежала у ног македонца. Он беспрепятственно вошел в пять ее столиц в Месопотамии, Персиде и Мидии — Вавилон, Сузы, Пасаргады, Персеполь и Экбатаны, и баснословные сокровища попали в его руки. Многое в этом триумфальном шествии теперь было новым.
В определенном смысле оно представлялось логическим окончанием греко-персидских войн. Плутарх пересказывает историю о старике, плакавшем от счастья при виде Александра, восседающего на троне некогда столь грозных персидских царей. «Какой великой радости, — по преданию, говорил он, заливаясь блаженными слезами, — лишились те из греков, кто умер, так и не узрев такого». Из Суз Александр отослал обратно в Афины символический трофей персидского царя Ксеркса — скульптурную группу «тираноубийц» Гармодия и Аристогитона, борцов за афинскую демократию, одно из самых прославленных произведений раннего классического искусства. Пир в Персеполе окончился сожжением царского дворца, которое, в глазах хмельной компании, символизировало месть оскорбленной Греции. Об этом пьяном поджоге древние авторы сообщают по-разному. Впрочем, рассказ Плутарха снова обстоятельнее и интереснее других. Якобы инициатива принадлежала особе вполне легкомысленного поведения, по-гречески — гетере. «В общем веселье, — рассказывает он, — вместе со своими возлюбленными принимали участие и женщины. Среди них особенно выделялась Таида, родом из Аттики, подруга будущего царя Птолемея. То умно прославляя Александра, то подшучивая над ним, она, во власти хмеля, решилась произнести слова, вполне соответствующие нравам и обычаям ее родины, но слишком возвышенные для нее самой. Таида сказала, что в этот день, глумясь над надменными чертогами персидских царей, она чувствует себя вознагражденной за все лишения, испытанные ею в скитанииях по Азии. Но еще приятнее было бы для нее теперь же с веселой гурьбой пирующих пойти и собственной рукой на глазах у царя поджечь дворец Ксеркса, предавшего Афины губительному огню. Пусть говорят люди, что женщины, сопровождавшие Александра, сумели отомстить персам за Грецию лучше, чем знаменитые предводители войска и флота. Слова эти были встречены гулом одобрения и громкими рукоплесканиями. Побуждаемый упорными настояниями друзей, Александр вскочил с места и с венком на голове и с факелом в руке пошел впереди всех. Последовавшие за ним шумной толпой окружили царский дворец, сюда же с великой радостью сбежались, неся в руках факелы, и другие македонцы, узнавшие о происшедшем».
Впоследствии Александр высказывал сожаления по поводу случившегося. В самом деле, после Гавгамел он обнаруживал все большую склонность щадить завоеванные края, позволял сатрапам персидского царя оставаться на своих местах, демонстрировал уважение к местным богам и даже истории Персидского царства. В Экбатанах, последней из завоеванных персидских столиц, Александр отпустил домой греческих союзников и фессалийскую конницу. Это должно было означать, что общегреческий поход против Персидского царства, провозглашенный в Коринфе, успешно окончен и все дальнейшее остается делом одной Македонии и ее царя. Желающие быть с ним греки теперь сделались его наемниками. Считая себя законным преемником персидских царей, Александр преследовал несчастного Дария. Но когда остававшиеся с Дарием сатрапы расправились с ним, македонский царь взял на себя труд отомстить за его смерть.
Новая и непонятная для многих роль, которую брал на себя завоеватель, требовала от него нахождения общего языка с персидской знатью, сохранения в некотором преображенном виде административного скелета своей новой и неведомой державы, определенного усвоения политической идеологии Персидского царства, находившей, в частности, выражение в дворцовом этикете. К нескрываемому ужасу и нарастающему возмущению греков и македонцев завоеватель попытался распространить на них персидский порядок обращения к царю, который подразумевал буквальное поклонение ему, несовместимое с греческими понятиями о свободе и достоинстве. Больше, чем что бы то ни было, эта болезненная тема вела Александра к столкновению с ревнителями традиций царской власти в среде его непосредственного окружения, составленного из македонской аристократии.
Сцена убийства Клита стала эмоциональной кульминацией конфликта царя со своими ближайшими соратниками. Клит — друг детства Александра, брат его кормилицы, командир царской илы — отборного отряда македонской конницы, приносящей царю его победы. Если следовать Арриану, Клит находит примечательную форму противодействия наступающей «тирании» Александра Македонского. На одном из пиров Клит вступается за древних героев, оспаривая единоличный характер подвигов Александра. Не в силах больше слушать, как придворные льстецы принижают Геракла и Диоскуров, превознося македонского царя как первого среди полубогов, Клит смело и страстно заявляет, что подвиги Александра совершены всеми македонцами. Его пробовали утихомирить, но он не унимался и требовал, чтобы Александр при всех сказал то, что думает. Наконец, его вытолкали из пиршественной залы. Клит вернулся через другие двери. Протягивая руку, Клит кричал Александру: «Вот эта самая рука спасла тебе жизнь» (такое действительно было в сражении при Гранике). Выхватив копье у стражника, Александр Македонский убил его.
Здесь остановился Александр
Неожиданно тяжело давшееся завоевание Бактрии и Согдианы (приблизительно территории теперешнего Афганистана и Средней Азии) сначала было связано с тем, что бактрийский сатрап Бесс попытался провозгласить себя новым персидским «царем царей». Александр не считал это место вакантным. Но устранение Бесса не стало окончанием войны. Уцелевшие сатрапы и местная знать, пользуясь крахом державы персидских царей и рассчитывая на труднодоступность своих областей, думали сохранить независимость. Такая война по мере упорства и взаимного ожесточения сторон уже не походила на прежнюю. Женитьба македонского царя на дочери одного из бактрийских князьков Роксане была способом привязать местную знать к своему царствованию.
Только по прошествии двух лет, добившись определенного успеха в умиротворении Согдианы, Александр смог приступить к исполнению другого амбициозного замысла. Весной 327 года до н. э. армия Александра Македонского, в рядах которой греки и македонцы, впрочем, уже давно составляли лишь малую часть, двинулась в Индию. В этом походе самая значительная победа была одержана летом следующего года над индийским царем Пором, могущественное царство которого располагалось к востоку от среднего течения Инда. Военный успех, доставшийся большой кровью, открывал, казалось, дорогу в долину Ганга. Утомленное битвами, измученное непривычным климатом, неизвестностью о противнике, войско отказалось продолжать поход. Нечто подобное уже случалось прежде, и Александр знал, как поступить. Однако на этот раз силы и терпение его солдат действительно иссякли. Сколько он гневно ни удалялся в свою палатку, никто не являлся его уговаривать. «Не было ни одного солдата, из которого ему бы удалось вытянуть слово». Армия решительно и определенно отказалась видеть смысл в дальнем предприятии, и завоевателю пришлось уступить. Войско ликовало, «многие из воинов плакали, а другие подходили к царской палатке, призывая многочисленные благословения на Александра за то, что он согласился быть побежденным только ими». По преданию, двенадцать алтарей в честь богов Олимпа вокруг бронзовой колонны с надписью «Здесь остановился Александр» были воздвигнуты на месте окончания похода. Впрочем, отступление Александра вниз по течению реки Инд все еще было завоеванием. На обратном пути он погубил половину своей армии в пустыне Гедросии. Александр двинулся этой дорогой только потому, что слышал, что там не смогли пройти с армиями Семирамида и Кир. Возвращение из индийского похода окончилось чем-то вроде карнавального парада в честь бога Диониса. Греческий миф называл бога Диониса первым завоевателем Индии. Плутарх о шествии Александра сообщает так: «Восстановив свои силы, македонцы семь дней веселой процессией шествовали через Карманию. Восьмерка коней медленно везла властелина, который беспрерывно, днем и ночью, пировал с ближайшими друзьями, восседая на своего рода сцене, утвержденной на высоком, отовсюду видном помосте. Затем следовало множество колесниц, защищенных от солнечных лучей пурпурными и пестрыми коврами или же зелеными, постоянно свежими ветвями, на этих колесницах сидели остальные друзья и полководцы, украшенные венками и весело пирующие. Нигде не было видно ни щитов, ни шлемов, ни копий, на всем пути воины чашами, кружками, кубками черпали вино из пифосов и кратеров и пили за здоровье друг друга, одни при этом продолжали идти вперед, другие падали наземь. Повсюду раздавались звуки свирелей и флейт, звенели песни, слышались вакхические восклицания женщин. В течение всего этого беспорядочного перехода царило такое необузданное веселье, будто сам Дионис присутствовал тут же и участвовал в этом радостном шествии».
Александру Македонскому оставалось еще два года жизни. Он вернулся в Вавилон не затем, чтобы сидеть сложа руки. По прошествии нескольких лет, проведенных им в дальних краях, он нашел управление совершенно расстроенным. Фактически первой его задачей было взять под контроль области, попавшие в руки лиц, беспардонно злоупотреблявших властью, и навести там порядок.
Убежденный в своей божественной миссии, за год до смерти Александр потребовал от городов Греции учреждения для себя божественных почестей. В письме царя, отправленном из Суз весной 324 года, содержалась ссылка на пример Геракла, его отдаленного предка и, как упоминалось выше, сводного брата. Как Геракл, Александр победил всех и дошел до края света. Потому царь Александр потребовал себе храмов, статуй и жертвенников, как сыну высшего божества. Публичное почитание Александра города Эллады вводили у себя по принуждению. «Этот юнец жаждет алтарей. Так пусть ему их воздвигнут. Какие пустяки!» — язвил оратор Демосфен.
Александр упрекал греков за то, что они не дали ему завоевать Индию. Чувствуя себя призванным превзойти Геракла и Диониса, он не мог расстаться с мыслью дойти до края земли. Человек — герой — может уподобиться бессмертным богам, когда совершит нечто выходящее за пределы человеческих возможностей. Александр планировал для себя новый подвиг. Его замыслом было покорить Аравию, Африку и, обогнув ее, вплыть в Средиземное море через Геркулесовы столбы. Неожиданная болезнь и смерть македонского царя 10 июня 323 года вызвали кривотолки, однако они, вероятнее всего, не были связаны с отравлением и имели естественные причины.
Посреди своего времени
До конца античности на Александра Македонского смотрели, скорее, не доброжелательно. К примеру, в глазах римских стоиков македонский царь — псих и кровопийца, карикатура на героя, больной и несчастный человек с болезненным воображением, измучивший себя и еще больше окружающих, не умеющий владеть собой и своими желаниями и умерший от невоздержанности, став жертвой собственных крайностей. Римский философ Сенека по этому поводу высказался так: «Несчастного Александра гнала и посылала в неведомые земли безумная страсть к опустошению. Или, по-твоему, здрав умом тот, кто начал с разгрома Греции, где сам был воспитан? Кто отнял у каждого города то, что там было лучшего, заставив Спарту рабствовать, Афины — молчать? Кто, не довольствуясь поражением многих государств, либо побежденных, либо купленных Филиппом, стал опрокидывать другие в других местах, неся оружие по всему свету? Чья жестокость нигде не остановилась, уставши, — наподобие диких зверей, загрызающих больше добычи, чем требует голод? Уже множество царств он слил в одно; уже греки и персы боятся одного и того же; уже носят ярмо племена, свободные даже от власти Дария, а он идет дальше океана, дальше солнца, негодует, что нельзя нести победу по следам Геракла и Диониса еще дальше, он готов творить насилие над самой природой. Он не то что хочет идти, но не может стоять, как брошенные в пропасть тяжести, которые не могут остановиться в своем падении, пока не упадут на самое дно».
В определенном смысле психологический портрет Александра Македонского не выглядит большой загадкой. Аристократическое самосознание, построенное на памяти о дальнем родстве с богами и героями, нацеливало личность на стяжение славы. Желание встать вровень с богами и героями — как нормальная этическая позиция знатного грека, не равняющего себя ни с кем еще, — было наследием греческой старины и знаком архаического вкуса. Посреди своего времени Александр, действительно походил на пришельца из легендарных времен Троянской войны.
Александр Великий (Александр Македонский) - сын Филиппа Македонского и Олимпии, дочери Эпирского князя Неоптолема, родился в Пелле 21 июля 356 г. до нашей эры.
Даровитый по природе, он рано начал обнаруживать задатки великого характера, исполненного жажды деятельности и любви к славе.
Его воспитателями и наставниками были: Леонид, родственник по матери, Лизимах, а с 343 г. - Аристотель, под руководством которого он получил обширное греческое образование. Талант полководца и мужество солдата он проявил уже в 338 г. в битве при Херонее, где он разбил священное войско фиванцев. По смерти Филиппа, убитого в августе 336 г., А., едва 20-ти лет от роду, вступил на престол. Отомстив за убийство отца, он обратился против греков, стремительным натиском заставил их признать над собой его гегемонию, как прежде они признавали ее за его отцом, и вынудил их предоставить ему неограниченную власть верховного вождя в предстоящей персидской войне. Блестящим походом весною и летом 335 г. против варваров, обитающих в долине Дуная и в Иллирии, он принудил их признать над собой его владычество и помогать ему своими полчищами в персидской войне. Когда вследствие распространившегося ложного слуха о его смерти греки, в особенности фиванцы, за которыми намеревались последовать подстрекаемые Демосфеном афиняне, взялись за оружие, А. быстро подступил к стенам Фив и разрушил их до основания (сент. 335 г.).
Суровость, которую он применил по отношению к Фивам, положила конец противодействию Греции. Назначив Антипатра своим наместником в Европе, А. выступил в поход против персов. Весною 334 г. он переправился через Геллеспонт во главе огромного войска, состоявшего из 30000 пехоты и 5000 конницы. Приблизившись к р. Гранику, он узнал, что по ту сторону реки его ждет несколько персидских сатрапов с 20000 конницы и такой же численности пешими греческими войсками. Не теряя времени, он перешел Граник и разбил наголову сначала персидскую конницу, а затем и греческую фалангу, из которой осталось в живых не более 2000 человек, взятых в плен (май 334). Большинство малоазийских городов открыло ворота победителю, в том числе и Сардес, только Милет и Галикарнас выказали некоторое сопротивление. В конце 334 и в начале 333 г. А. покорил Карию, Ликию, Памфилию и Фригию (см. Гордиум), затем летом 333 г. Каппадокию и направился отсюда к Киликию, но в Тарсе опасная болезнь остановила это победное шествие.
Едва поправившись, Александр через киликийские проходы двинулся на Восток, куда за ним опрометчиво последовал Дарий Кодоман, вместо того чтобы ждать его на равнинах Сирии. Таким образом громадное персидское войско оказалось в тылу македонян. Обе армии сошлись у Иссы в ноябре 333 г. Под напором войска Александра ряды персов смешались и в страшном беспорядке обратились в бегство. Лагерь, а с ним вместе и семейство Дария достались победителю; с родственниками персидского царя Александр очень хорошо обошелся. Дарий бежал к Евфрату, а Александр направился в Финикию с целью укрепить за собою малоазиатское прибрежье. Мирные условия, дважды предложенные Дарием, были отклонены Александром. Победа при Иссе открыла македонянам путь на Юг. Они заняли Дамаск, в котором хранились сокровища, привезенные персами, и другие города малоазийского прибрежья, только Тир еще не сдавался, но 7-месячная, необыкновенно тяжелая осада сломила и его сопротивление (332). С этим городом последняя точка опоры персидского флота на Средиземном море перешла в руки Александра. Отсюда он направился в Палестину, где ему покорились все города, кроме Газы, которую ему удалось взять только после двухмесячной осады (ноябрь 332). Египет покорился ему без всякого сопротивления. Александр не касался местных обычаев и религиозных верований в противность персам, которые их часто оскорбляли; это приобрело ему доверие и любовь населения и укрепило его господство в этой стране, чему способствовала и чрезвычайно разумная организация управления, введенного им в Египте, где он основал Александрию, сделавшуюся одним из первых городов древнего мира. Отсюда он двинулся в начале 331 г. через Ливийскую пустыню к храму Зевса (Юпитера) Аммона, жрецы которого посвятили его, по обычаю древних фараонов, в "сына Аммона" ("сына солнца"). Весною 331 г. Александр вновь выступил против Дария, который успел собрать новое войско в Ассирии. При Гавгамеллах, недалеко от Арбел и развалин Ниневии, встретились противники. Несмотря на значительный перевес персидского войска, А. одержал над ним благодаря искусной тактике блестящую победу. Оставив все свое войско и все сокровища в руках неприятеля, Дарий бежал в Мидию. Вавилон и Суза, эти сокровищницы древнего мира, открыли неприятелю свои ворота.
Походы Александра Великого
Покончив с завоеваниями, нужно было заняться устройством завоеванной территории. Александр привлек к управлению туземцев, поручив только военные и финансовые дела ведению греков и македонян; он стремился вообще к слиянию македонян и персов, что, конечно, не могло случиться без того, чтобы первые и сам Александр не восприняли дурных сторон восточного быта. Из Сузы А. направился к Персеполю. Проход туда, так называемые "Персидские ворота", был защищаем 40000 войском под предводительством Ариобарзана. После тщетной попытки одолеть их Александр с частью своего войска пошел в обход, взбираясь по горным тропинкам, напал на них спереди и тылу, смял и победоносно вступил в город (январь 3 3 0 г.). Знаменитый дворец персидских царей был сожжен - скорее по политическим соображениям, нежели в припадке опьянения.(археологи обнаружили следы использования тарана -что косвенно говорит о заранее подготовленной акции) В апреле 330 г. Александр еще раз выступил против Дария, сначала в Экбатану, а оттуда далее на восток. Известие, что несколько возмутившихся сатрапов, в том числе Бесс, сатрап бактрийский, схватили бежавшего Дария и низвергли его, заставило его еще более спешить, но Дарий был убит прежде, чем ему удалось подоспеть (июль 330). Узнав об этом, Александр поспешил подчинить себе как Бесса, провозгласившего себя персидским царем, так и остальную восточную часть персидской монархии, а именно Гирканию, Арию, Дрангиану и Арахозию, а затем, в 329 и 328 гг., - также Бактрию и Согдиану, противопоставившие ему более серьезное сопротивление, чем он до сих пор встречал. Ему приходилось там, несмотря на то, что в Согдиане ему выдали Бесса (329), подавлять постоянно возникающие возмущения народа и осаждать укрепленные жилища знати. Таким образом он проник до самых восточных пределов персидского царства и перешел даже за р. Яксарту, в страну скифов. Овладев считавшеюся до тех пор неприступной горною крепостью и подчинив себе таким образом окончательно Согдиану, он женился на Роксане, дочери бактрийского князя Старта, и, укрепив таким образом за собой Бактрию, сделал этим важный шаг для поддержания своего владычества в этой стране.
При постоянной борьбе с внешним врагом Александру приходилось в то же время бороться с македонской аристократией, среди которой было много недовольных, вступавших в заговоры против него. Уже осенью 330 г. в Профтазии и Дрангиане открыт заговор, в котором оказался замешанным предводитель македонской аристократии Филот. Он был казнен, а его отец, Парменион, вследствие того умерщвлен. В 328 г. А. в припадке гнева и опьяненный вином заколол во время пира Клита, который спас ему жизнь при Гранике, - поступок, в котором он после глубоко раскаивался. Наконец в начале 327 г. в Бактрии открыт был заговор между македонскими знатными юношами, которые все были казнены. Тот же заговор привел к гибели философа Каллисфена, родственника Аристотеля. Подчинив себе последнего бактрийского владетеля, Александр весною 327 г. предпринял поход в Индию во главе 12000 т. войска, состоявшего из европейских и азиатских сил, и покорил сначала племена, жившие к западу от Инда. Весною следующего 33 6 г. он перешел эту реку и вступил во владение Таксильского царя, с которым он с давнего времени состоял в сношениях. Поддерживаемый этим и другими индийскими владетелями, он с необыкновенным искусством перешел реку Гидасп, на противоположном берегу которой он разбил встретившего его там царя Пора и взял его в плен, но вскоре освободил и вернул ему его владения. Отсюда он проник в нынешний Пенджаб, пройдя через целый ряд кровопролитных битв, и намеревался проникнуть во внутренность Индии, к Гангу, но общее недовольство и ропот войска заставили его в конце августа отказаться от этого намерения и вернуться к Гидаспу. Достигнув снова Гидаспа и приняв меры для укрепления своего владычества во вновь завоеванных землях, Александр велел построить флот и в ноябре 326 г., посадив на суда часть своего войска, спустился с ними по Гидаспу и Акезину, в то время как остальное войско следовало за флотом по обоим берегам реки; покоряя на своем пути обитающие в этой местности племена, он дошел до главного города малийцев, при осаде которого был опасно ранен. По выздоровлении он пустился в обратный путь, перешел от Акезина к Инду, спустился вниз по течению и дошел в июле 325 г. до Индийского океана.
Организовав управление этой новой территории, Александр с большей половиной своего войска двинулся через Гедрозию (Белуджистан) в обратный путь (кон. авг. 325). Во время этого трудного перехода через громадную пустыню погибла большая часть его отряда. Неарху было поручено вернуться с флотом в Македонию; часть войска под предводительством Кратера была отправлена вперед через Арахозию; в Кармании оба отряда соединились, вскоре туда прибыл и Неарх с флотом и после короткой остановки отправился в дальнейший путь (дек. 325). Обеспечив себе владычество над завоеванными землями, Александр приступил к окончательному устройству нового края, причем краеугольным камнем своей политики сделал стремление к слиянию македонских и греческих элементов с восточными. Первые шаги на этом пути сделаны были в армии; это вызвало неудовольствие среди македонских воинов, прорвавшееся наружу в Описе на Тигре (июль 324), но это противодействие было сломлено, и план реорганизации всемирной армии в смысле пополнения ее силами всех завоеванных провинций приведен в исполнение. Вскоре после того Александру пришлось потерять своего любимца Гефестиона, умершего в Экбатане; горесть его была безгранична; он похоронил своего друга в Вавилоне с чисто царственною роскошью (осенью 324). В этот город, который он намеревался сделать центром своей империи, Александр вступил в начале 323 г. Он жил здесь, занятый различными государственными вопросами и новыми завоевательными планами, как вдруг после одного из пиров внезапно заболел и несколько дней спустя умер, на 33-м году жизни, не назначив себе преемника (8 или 11 июня, а может быть, еще в мае 323 г.). Птолемей, завладевший его трупом, перевез его в золотом гробе в Александрию и похоронил там (322). После долгих колебаний полководцы провозгласили царями тупоумного Арридея, сына Филиппа и танцовщицы Филины, и Александра, сына Александра от Роксаны, родившегося после смерти отца, и поделили между ними монархию Александра. Пердикка был назначен опекуном несовершеннолетнего царя и правителем государства.
По свойствам своей природы А. был, может быть, величайшим и гениальнейшим героем древности. Независимо от вопроса, удалось ли бы ему, если бы он прожил дольше, дать хорошую политическую организацию бесчисленному множеству покоренных им от Инда до Адриатики народностей, несомненно, что его кратковременная, но блестящая деятельность носила в себе задатки всемирно - исторического значения, получившие потом свое развитие, хотя и в совершенно другом направлении. Его царство после его смерти распалось, но его преемники Антигон, Селевк, Птоломей, Лизимах и другие основали мало-помалу в различных частях его монархии государства, в которых (на востоке, конечно, - только до Тигра) греческая культура более или менее водворялась и имела плодотворное влияние.
Художники древности много трудились над изображением Александра; из их произведений особенно замечательны: картина Апеллеса в Эфесе, изображающая царя с молнией в руке, и несколько мраморных изваяний Лизиппа, изображавшего его во все моменты его жизни и в самых разнообразных положениях; все они очень схожи с оригиналом. Сохранился еще находящийся в Риме в капитолийском музее бюст, изображающий Александра, подобно Аполлону, устремляющего вдаль вдохновенный и победоносный взор. В этом художественном произведении особенно удивительно соединение мягкости в постановке головы и мечтательности во взгляде с мужественностью и героичностью осанки; необыкновенно хороши также длинные волосы.
Александр Великий родился 21 июля 356 года до н.э. в македонской столице Пелла. Его родители — македонский царь Филипп II и дочь эпирского царя Олимпиада. Сам Александр по традиции вёл свой род от мифического Геракла через царей Аргоса, от которых будто бы ответвился первый македонский царь Каран.
Плутарх так описывает его внешность:
«Внешность Александра лучше всего передают статуи Лисиппа, и сам он считал, что только этот скульптор достоин ваять его изображения. Этот мастер сумел точно воспроизвести то, чему впоследствии подражали многие из преемников и друзей царя, — лёгкий наклон шеи влево и томность взгляда. Апеллес, рисуя Александра в образе громовержца, не передал свойственный царю цвет кожи, а изобразил его темнее, чем он был на самом деле. Как сообщают, Александр был очень светлым, и белизна его кожи переходила местами в красноту, особенно на груди и на лице.
К этому можно добавить лишь то, что богатырским сложением Александр не обладал и к атлетическим состязаниям был равнодушен, предпочитая увеселительные пиры и сражения. Личность и характер Александра как всякого великого человека не могут быть точно обрисованы отдельными чертами или одиночными рассказами и историческими анекдотами; они определяются только всей совокупностью его дел и их отношением к предыдущей и последующей эпохам. В возрасте 20 лет Александр стал царём Македонии. Как пишет немецкий историк Ф. Шлоссер:
«Развращение нравов и упадок греческого духа повлекли за собой падение республиканских учреждений, и миру нужен был теперь человек, который бы преобразовал республиканские формы жизни в монархические. Вступая на престол, Александр нашёл всё подготовленным деятельностью Филиппа, и ему легко было осуществить то, что было целью всей жизни отца, но что могло быть выполнено только таким человеком как Александр»
Спустя 2 года в 334 до н. э. Александр отправился в свой знаменитый поход в Азию, растянувшийся на 10 лет. Результатом похода явилось создание огромной империи, простиравшейся от реки Истр (совр. Дунай) в Европе до реки Ганг в Индии.
Александр имел трех законных жен (бактрийская княжна Роксана, дочери персидских царей Статира и Парисатида) и двух сыновей: Геракла от наложницы Барсины и Александра от Роксаны.
Очень часто Александр бросался в гущу схватки, список его ран перечисляет Плутарх:
«При Гранике его шлем был разрублен мечом, проникшим до волос… под Иссом — мечом в бедро… под Газой он был ранен дротиком в плечо, под Маракандой — стрелой в голень так, что расколотая кость выступила из раны; в Гиркании — камнем в затылок, после чего ухудшилось зрение и в течение нескольких дней он оставался под угрозой слепоты; в области ассаканов — индийским копьём в лодыжку… В области маллов стрела длиною в два локтя, пробив панцирь, ранила его в грудь; там же… ему нанесли удар булавой по шее.»
Но умер Александр не от ран, а от затянувшейся лихорадки неясного генеза 10 или 11 июня 323 до н. э. в Вавилоне. Его империя немедленно была разделена между его военачальниками (диадохами).
Юность
Александра с раннего детства готовили к дипломатии, политике, войне. Воспитателями и наставниками Александра были: родственник по линии матери Леонид, к которому он сохранил глубокую привязанность в зрелом возрасте, несмотря на строгое спартанское воспитание в детстве; шут и актёр Лисимах; а с 343 до н. э. — великий философ Аристотель, под руководством которого он получил классическое греческое образование. Будущего великого полководца учила и сама жизнь.
Ещё в детские годы Александр отличался от сверстников: был равнодушен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно; честолюбие же Александра было безгранично. Равнодушный к богатству, он неистово завидовал славе отца и мечтал о блестящих подвигах. Его любимой книгой был героический эпос «Илиада» Гомера, хотя под влиянием Аристотеля Александр ценил и уважал философов, интересовался греческой литературой. Он не проявлял интереса к женщинам (см. статью о Калликсене), зато в 10-летнем возрасте укротил Буцефала, жеребца, от которого по причине строптивости отказался было царь Филипп. Плутарх о характере Александра:
«Филипп видел, что Александр от природы упрям, а когда рассердится, то не уступает никакому насилию, но зато разумным словом его легко можно склонить к принятию правильного решения; поэтому отец старался больше убеждать, чем приказывать.»
В 16-летнем возрасте Александр остался за царя в Македонии, когда Филипп осаждал Византий, и правил жёстко, беспощадно подавив восстание фракийского племени медов. А спустя 2 года в 338 до н. э. в битве при Херонее Александр показал личное мужество и навыки полководца, возглавляя под присмотром опытных военачальников левое крыло македонского войска.
Склонность к авантюрам Александр продемонстрировал в юности, когда без воли отца хотел жениться на дочери Пиксодара, правителя Карии (см. статью Филипп III Арридей). Позднее он всерьёз разругался с отцом из-за женитьбы последнего на юной знатной Клеопатре, в результате чего произошёл разрыв отношений между Филиппом и Олимпиадой, которую Александр искренне любил. Примирившись с отцом, Александр вернулся в Македонию к свадьбе родной сестры Клеопатры c эпирским царём Александром Молосским.
Во время свадебных торжеств в 336 до н. э. Филипп был убит своим телохранителем Павсанием. Из наследников у Филиппа были только Александр, сын от опальной разведённой Олимпиады, и Арридей, незаконный сын от любовницы Филинны. Жена Филиппа Клеопатра родила накануне убийства дочь, однако её влиятельные родственники могли поддержать другого кандидата на трон, из которых реальным претендентом был Аминта, сын македонского царя Пердикки III и двоюродный брат Александра. В действительности Аминта уже был царём в малолетстве, но его опекун Филипп сам занял трон, в качестве компенсации женив на Аминте свою дочь Кинану.
Македонское войско, хорошо знавшее и видевшее Александра в сражениях, провозгласило его царём.
Начало царствования
При вступлении на македонский трон Александр первым делом расправился с предполагаемыми участниками заговора против его отца и, по македонской традиции, с возможными претендентами на трон; из последних он казнил Аминту, сделав свою сводную сестру Кинану вдовой. Знать и македонский народ он привлек на свою сторону отменой налогов.
Поход Александра Македонского в Азию
Завоевание Малой Азии, Сирии и Египта (334—332 гг. до н. э.)
Назначив Антипатра своим наместником в Европе и оставив ему 12 тысяч пехотинцев и 1500 конных, Александр во главе соединённых сил Македонии, Греции и союзных фракийцев выступил в поход против персов. В мае 334 до н. э. он переправился через Геллеспонт в Малую Азию в районе местоположения легендарной Трои.
Античный историк Диодор приводит состав его сил, подтверждённый в целом другими источниками:
Пехота — всего 32 тысячи — 12 тысяч македонян (9 тысяч в македонской фаланге и 3 тысячи в отрядах щитоносцев), 7 тысяч союзников (из греческих городов), 5 тысяч наёмников (греков), 7 тысяч варваров (фракийцев и иллирийцев), 1 тысяча лучников и агриан (пеонийское племя во Фракии).
Конница — всего 5100 — 1800 македонян (гетайры), 1800 фессалийцев, 600 греков, 900 фракийцев и пеонийцев.
Первое сражение с войсками персидских сатрапов произошло на реке Граник недалеко от Трои. В битве при Гранике отряды сатрапов, преимущественно конные (числом до 20 тысяч), были рассеяны, персидская пехота разбежалась, а греческие гоплиты-наёмники были окружены и истреблены (2 тысячи взято в плен). Большинство малоазийских городов добровольно открыло ворота победителю, в том числе Сарды и Гордий, столицы Лидии и Фригии..
Сопротивление оказали прибрежные Милет и Галикарнас, где находились сильные персидские гарнизоны, и где скопились уцелевшие после сражения при Гранике войска сатрапов. Особенно долго и упорно сопротивлялся Галикарнас, но после нескольких штурмов был оставлен гарнизоном (см. Осада Галикарнаса). В течение 334 до н. э. и до осени 333 до н. э. Александр покорил всю Малую Азию.
Едва выйдя за пределы Малой Азии из Киликии, Александр под Иссами столкнулся в сражении с персидским царём Дарием III в ноябре 333 до н. э. Местность благоприятствовала Александру, огромное войско персов оказалось зажатым в узкой теснине между морем и горами. Битва при Иссе завершилась полным разгромом Дария, сам он бежал с поля боя, бросив в лагере семью, которая досталась в качестве приза македонянам (см. статью Статира). Македонские отряды захватили в Дамаске часть сокровищ персидского царя и много знатных пленников.
Победа при Иссе открыла македонянам путь на юг. Александр, огибая побережье Средиземного моря, направился в Финикию с целью покорения прибрежных городов и лишения мест базирования персидского флота. Мирные условия, дважды предложенные Дарием, были отклонены Александром. Из городов Финикии только неприступный Тир, расположенный на острове, отказался признавать власть Александра. Однако в июле 332 до н. э. после 7-месячной осады неприступный город-крепость пал после штурма с моря (см. статью Осада Тира). С его падением персидский флот на Средиземном море перестал существовать.
После Финикии Александр продолжил путь к Египту через Палестину, где ему оказал сопротивление город Газа, но и он был взят штурмом после 2-месячной осады.
Затем Александр организовал конгресс в Коринфе, на котором греки вынужденно подтвердили свой союз с Македонией. Имея за спиной пока ещё спокойную Грецию, присматривающуюся к новому царю, он весной 335 до н. э. двинулся походом на фракийские и иллирийские племена, восставшие при известии о смерти Филиппа. В ряде сражений варвары были разгромлены, остальные предпочли вступить в союзные отношения с Македонией. Пока Александр улаживал дела на севере, на юге в конце лета под влиянием ложного слуха о смерти Александра вспыхнул мятеж в Фивах, самом пострадавшем от Филиппа греческом городе. Жители Фив призвали к восстанию всю Грецию, однако греки, на словах выражая солидарность с фивянами, на деле предпочли наблюдать за развитием событий.
В накалившейся ситуации Александр не терял времени. Стремительными маршами он перебросил армию из Иллирии к Фивам. Осада заняла несколько дней. Спонтанным штурмом город был захвачен, разграблен, а всё население обращено в рабство (см. статью Осада Фив). Вся Греция была поражена как судьбой древнего города, одного из крупнейших и сильнейших в Элладе, так и быстрой победой македонского оружия. Жители городов сами предали суду политиков, призывавших к бунту против македонской гегемонии.
Теперь политическая обстановка позволила Александру осуществить давний замысел его отца Филиппа и вообще многих греков о завоевательном походе против Персидской империи, находившейся в то время в ослабленном положении из-за чехарды царей и бунтов сатрапов.
Александр вступает в Вавилон. Лебрен, ок. 1664Разгром Персидской державы (331—330 гг. до н. э.)
Летом 331 до н. э. Александр форсировал реки Евфрат и Тигр и оказался на подступах к Мидии, сердцу Персидской державы. На большой равнине (на территории совр. Иракского Курдистана), специально подготовленной для действия больших масс кавалерии, македонян поджидал царь Дарий. 1 октября 331 до н. э. состоялось грандиозная битва при Гавгамелах, в ходе которой войска персов и подвластных им народов были разбиты. Царь Дарий, как и в предыдущей битве, бежал с поля боя, хотя его отряды ещё сражались, и исход сражения был вовсе не определён.
Александр двинулся к югу, где древний Вавилон и Суза, одна из столиц Персидской империи, открыли ему свои ворота. Персидские сатрапы, потеряв веру в Дария, стали переходить на службу к царю Азии, как стали величать Александра.
Из Суз Александр через горные переходы направился к Персеполю, центру исконно персидской земли. После неудачной попытки прорваться с ходу Александр с частью своего войска обошёл отряды сатрапа Персии Ариобарзана, и в январе 330 до н. э. Персеполь пал. Македонская армия отдыхала в городе до конца весны, а перед уходом дворец персидских царей был сожжён. По знаменитой легенде пожар организовала гетера Таис Афинская, любовница военачальника Птолемея, подзадорив пьяную компанию Александра с его друзьями.
В мае 330 до н. э. Александр возобновил преследование Дария, сначала в Мидии, а затем в Парфии. В июле 330 до н. э. к юго-востоку от Каспийского моря царь Дарий был убит в результате заговора своих военачальников. Бактрийский сатрап Бесс, убивший Дария, назвал себя новым царем Персидской империи под именем Артаксеркс. Бесс пытался организовать сопротивление в восточных сатрапиях, но был захвачен соратниками и выдан Александру в июне 329 до н. э. После смерти Дария III его титул царя Персидской империи легально (в глазах подданных империи) перешёл к Александру. Началась новая эллинистическая эпоха в истории восточных государств.
Александр, царь Азии
Александр Македонский пирует с гетерами в захваченном Персеполисе. Рисунок Г. Симони
Став властителем Азии, Александр изменился. Он перестал смотреть на персов как на покорённый народ и стал стремиться уравнять победителей с побеждёнными и соединить их в единую монархию. Принятые Александром меры вначале касались внешних форм вроде восточных одежд, гарема, персидских придворных церемоний, которые, впрочем, он не требовал соблюдать от македонян. Александр хотел жить с персами так, как их прежние цари. Первые жалобы на него появились к осени 330 до н. э. Боевые соратники, привыкшие к простоте нравов и дружеским отношениям между царём и подданными, глухо роптали, отказываясь принять восточные понятия, в частности проскинезу — простирание ниц с целованием ноги царя. Ближайшие друзья и придворные льстецы без колебаний последовали за Александром.
Македонская армия утомилась от длительного похода, солдаты хотели вернуться домой и не разделяли целей своего царя стать господином всего мира. В конце 330 до н. э. был раскрыт заговор против Александра нескольких простых солдат (известно лишь о 2 участниках). Однако последствия неудачного заговора оказались более чем серьёзны из-за межклановой борьбы внутри окружения Александра. Один из ведущих полководцев, командир гетайров Филота был обвинён в пассивном соучастии (знал, но не донёс). Даже под пытками Филота не признался в злом умысле, но был казнён по решению суда и настоянию других военачальников. Отец Филоты, полководец Парменион, был убит без суда и какого-либо доказательства вины из-за возросшей подозрительности Александра. Менее значимые офицеры, на которых также падало подозрение, были оправданы.
Этот заговор не был последним. Летом 327 до н. э. был раскрыт «заговор пажей», знатных юношей при македонском царе. Кроме непосредственных виновников казнили и Каллисфена, историка и философа, который один осмеливался возражать царю и открыто критиковать новые придворные порядки[6]. Смерть философа явилась логичным следствием развития деспотизма у Александра. Эта тенденция особенно отчётливо проявилась в смерти Клита Чёрного. Клит, командир царских телохранителей, был убит Александром в результате пьяной ссоры осенью 328 до н. э.
Поход в Среднюю Азию (329—327 гг. до н. э.)
Александр Македонский в шлеме Геракла (голова льва) на саркофаге из Сидона
После смерти Дария III местные правители в восточных сатрапиях распавшейся Персидской империи почувствовали себя самостоятельными и не спешили присягнуть на верность Александру. Бесс был лишь одним из сепаратистски настроенных лидеров. Александр, мечтая стать царём всего сколько-нибудь цивилизованного мира, оказался вовлечённым в длительную кампанию в Средней Азии, продолжительностью в 3 года (329 —327 гг. до н. э.).
Эта война не напоминала прежние сражения больших армий. Местные племена действовали партизанскими методами, набегами и отступлениями, восстания вспыхивали в разных местах, и македонские отряды, рассылаемые Александром, в отместку уничтожали целые селения. Боевые действия велись в Бактрии и Согдиане, на территории современных Афганистана, Таджикистана и Узбекистана.
В Согдиане Александр нанёс поражение скифам, считавшимся непобедимыми. Для этого ему пришлось перейти за реку Яксарт (ныне Сырдарья). Дальше на север Александр не углублялся, места там были пустынные и по представлениям греков малообитаемые. В горах Согдианы и Бактрии местное население при приближении македонян отсиживалось в горных крепостях, неприступных от самой природы, но Александру удавалось захватить их, если не штурмом, то хитростью и настойчивостью (см. статью Горная война Александра).
В Согдиане Александр основал город Александрию Эсхата (совр. Худжанд), в настоящее время 2-й по величине город Таджикистана. В Бактрии на древних развалинах он основал город Александрию в Арахосии (совр. Кандагар), в настоящее время 2-й по величине город Афганистана. Там же в Бактрии летом 327 до н. э. Александр женился на Роксане, дочери местного вельможи Оксиарта, не столько из политических соображений, как было принято у македонских царей, сколько по любви (по мнению античных авторов).
К 326 до н. э. оставшиеся в живых жители Согдианы и Бактрии подчинились Александру. Далее путь великого завоевателя лежал дальше на восток, в сказочную Индию.
Поход в Индию (326—325 гг. до н. э.)
Весною 326 до н. э. Александр вторгся в земли индийских народов со стороны Бактрии через Хайберский проход, покорил ряд племён, перешёл реку Инд и вступил во владение царя Абхи из Таксила (греки называли царя «человеком из Таксилы», то есть Таксилом) в районе нынешнего Исламабада (Пакистан). Основная активность македонских войск в Индии протекала в районе Пенджаба, «пятиречья» — плодородной области в бассейне пяти восточных притоков Инда.
Таксил присягнул Александру, надеясь с его помощью одолеть соперника, царя Пора из восточного Пенджаба. Пор выставил армию и 200 слонов на границах своей земли, и в июле 326 до н. э. произошла битва на реке Гидасп, в которой войско Пора было разгромлено, а сам он попал в плен. Неожиданно для Таксила Александр оставил Пора царём, и даже расширил его владения. Это была обычная политика Александра в завоёванных землях: ставить прежних властителей в зависимость от себя, стараясь при этом сохранить им противовес в лице других удельных властителей.
В конце лета 326 до н. э. продвижение Александра на восток завершилось. При подходе к реке Ганг македонское войско отказалось следовать за царём. Причиной неповиновения были недовольство и утомление от длительного похода, конца которому не просматривалось. Непосредственным поводом же явились слухи об огромных армиях с тысячами слонов за Гангом. Александру, смирив гордыню, пришлось повернуть армию на юг, чтобы при отступлении в Персию захватить как можно больше новых стран.
