Ты знаешь, чем отличается обычный человек от дурака? Обычный человек мечтает, чтоб его возлюбленная упала в реку, и он бы её спас. А дурак - дурак мечтает, чтоб она НИКОГДА не упала в реку.

По длинным лентам ста дорог,
Не заезжая в города,
Фургончик старый долгий срок
Спешит неведомо куда.

Из леса в лес, из дола в дол
Невозмутимо, как всегда,
Влечет повозку старый вол,
Минуя мили и года.

Возница не грустит ничуть,
Хотя в заплатах старый плащ.
Без остановок держит путь
Повозка вдоль зеленых чащ.

Бродячий цирк иль балаган -
Актеров странстующий дом?
Отбившийся фургон цыган?
Или торговец едет в нем?

"Ответь мне, станник, - я спросил,-
Что ждет тебя в конце пути?
Зачем ты тратишь столько сил
И что стремишься ты найти?"

"Не так все просто,- он сказал,-
Сто раз, от деда и отца,
Простую правду я слыхал:
Дороге этой нет конца.

Из мира в мир, сквозь ночь и день,
Взбираясь вверх, сбегая вниз,
Ведет она, пронзая тень,
Туда, где светлий мир и чист.

И только кто не стар душой,
Желая, чтоб сбылись мечты,
Забыв покой, уйдет со мной.
Теперь решай, идешь ли ты."

Я не сказал ни да, ни нет,
Лишь изумленно промолчал.
Повозки той растаял след,
Но голос еще много лет -
"Идешь ли ты? Идешь иль нет?" -
В ушах моих звучал...

Дмитрий Скирюк. Осенний лис.



ИВАН ШИШКИН. Дорога. 1878

Волшебник помолчал. Поскрёб ладонью подбородок, подбросил дров в камин и повернулся к травнику.
- Не мог бы ты мне рассказать об остальных своих продёлках?
- Например?
- Крысы и каша в Гаммельне.
- Каша? - Жуга вскинул голову. - Какая каша?
- Гречневая, - ехидно усмехнулся Хагг. - С мясом. Твоя любимая, между прочим. Ею завалило два квартала по самые окна вторых этажей. Городских мусорщиков едва удар не хватил: три дня окрестные бродяги валом лезли в город, чтоб пожрать на дармовщинку, а потом, когда вся эта прорва каши закисла, пришёл черёд собак. О крысах я и вовсе уж молчу.
По мере того, как волшебник говорил, лицо Жуги вытягивалось всё больше и больше, пока наконец челюсть его не отвисла совсем. Лишь после этого травник опомнился и взял себя в руки.
- Надо же, - пробормотал ошеломлённо он. Бестолково подвигал руками, не зная, куда их деть. Пригладил рыжие вихры. - Неужто Яцек... Гм! Навряд ли... а...
- Значит, всё таки, это был ты? - спросил маг. Жуга вздохнул и молча кивнул, подтверждая.

Отступать было поздно: они стали четырьмя.

Порывы западного ветра, крутящийся огненный посох, бросок и отскок, удар за ударом туда, где никто не ждет...



Тяжелый и страшный удар ледяного топора с бескрайних северных равнин, сполохи на лезвии, вечная стылая вьюга-пурга - костенелые пальцы, мороз до костей, до кончиков...



Гибкий перехлест южных ураганов, танец змеи и хлыста, черный завиток хвостатой бури, срывающей крыши с домов и секущий глаза песчаной плетью пустыни...



Восточные грозы, косой завесою летящий ливень белых стрел и молний, что таятся в черном колчане...



Ветер! холодный чистый ветер собирал свою жатву!


Д. Скирюк. Осенний лис.

- Глупый, глупый маленький лисенок... - Она улыбнулась. - Что тебя тянет? Куда ты идешь? Что за мечты тебя влекут?

- Если б я знал это сам... Да и нет у меня никаких мечтов... мечтей... мечт... тьфу ты, чёрт! - Вконец запутавшись, он рассмеялся и взял её руку. Прижался щекой к ладони и умолк.

Зерги задумалась, вспоминая что-то, и вдруг встрепенулась. - Что? - Да так... Вспомнилось одно старинное присловье. Подумалось вдруг - а ну, как тебе пригодится.

- Какое присловье? - Жуга насторожился.

Зерги улыбнулась и прочла:

Четыре есть зверя и времени года
У каждого место свое и порода -
Волков встретишь к помощи,
Псину - к беде,
Медведь спросит строго и плату возьмет,
А лисы помогут, да всё не тебе.

- Как-как? "Помогут, да всё - не тебе?" - Он задумчиво потёр подбородок. - Интересно... хоть и не совсем понятно. Скажи, там было сказано ещё что-нибудь? Зерги пожала плечами. - Может, и было, да я не помню.



Жуга промолчал. Затем заговорил, медленно, нехотя.
- Я пробовал забыть. Я был в отчаянии. Хотел начать жить заново. Не вышло. Это что-то сильнее меня.

"Не надо злиться. Просто я хочу понять, зачем ты всё это делаешь. Когда ты сам поймёшь себя, вопросы станут не нужны."

Травник поднял взгляд на зверя. - А может, я тоже один из вас? Такое может быть?

Медведь покачал головой:
"В тебе нет волчьей прямоты, зла псов и жадности медведя."

- А как насчёт лисиц?

Д. Скирюк. Осенний лис.

Наконец Жуга поднял голову.
- Зерги...
- Что?
- Я хочу быть с тобой, - сказал он. - Ты знаешь, я давно хотел сказать... Не знаю...
- Не надо, Жуга.
- Почему?
- Всё ушло. Это был сон. Забудь, не вспоминай об этом. Так будет легче и тебе, и мне.
- Мне будет трудно тебя забыть.
Она пожала плечами.
- Не забывай.
- Мне больно будет вспоминать.
- Не вспоминай.
- Но я так не могу! Тебя послушать, так всё - проще некуда, а я всё никак не научусь прощаться с теми, кого любил... Прости.

Они стояли мокрые, в снегу, стояли и смотрели друг на друга.
А ветер пел высоко вверху свою вечную песню.

Они стояли и смотрели. А ветер пел высоко вверху.

Они стояли. А ветер пел.

Они... ...и ветер.

Д. Скирюк. Осенний лис.

Утром снежным белые волки
С утренним снегом как беглые толки
Выбегут в поле следы разбросают
Набегавшись вволю бесследно растают

Что вы ищите в выпавшем снеге
Вам противен вкус нашего хлеба
Вас гонит в зиму запах добычи
Крови медвежьей и крови бычьей

Вы холодные снежные звери
Не исчислимы ваши потери
Гибните сотнями в солнечном свете
Ведь жизнь ваша длится лишь до рассвета

Жутким плачем расколется ночь
Все! Никто мне не сможет помочь
Застынет под окнами бешенный вой
Это снежные волки пришли за мной

Лишь рассветет и белые кости
Под сахарным снегом как тонкие трости
Вырастут в поле под музыку вьюги
Их не разыщут ни волки ни люди

Утром снежным белые волки
С утренним снегом как беглые толки
Выбегут в поле следы разметают
Не найдя ничего все тают лишь стаи
Тают... тают... тают...

В. Бутусов

Нашла эту книгу. Аннотация выглядит заманчиво.

"Осенний лис" - ярчайшее явление в славянском фэнтези со времен "Волкодава" Марии Семеновой и "Ведьмака" Анджея Сапковского. Более чем убедительный мир, харизматический герой, невероятная история, рассказанная превосходным русским языком, заставляет вспомнить лучшие образцы жанра. Хитрость против силы, истина против лжи, древние боги против неумолимой Судьбы - невозможно догадаться, что ждет читателя на следующей странице романа, открывающего культовую серию о валашском маге по имени Жуга.

Понравилось, как он в послесловии пишет о своих любимых писателях.

"Думаю, что у меня были хорошие учителя. Верн и Хаггард дали мне толчок. Стивенсон взял с собой в море. Твен, О'Генри и Джером поделились чувством юмора, а По и Лавкрафт - предчувствием беды. Кэролл сдвинул мне крышу. Саймак учил меня доброте, Желязны открыл мне двери в мир волшебства, а Сапковский развернул лицом на восток. Де Камп помог уверовать в себя, Дилэни отучил меня бояться учиться. Творить миры мне помогала Ле Гуин, творить социум - Вэнс, творить религию - Хэрберт, а разрушать миры - Муркок. Толкин свел все воедино, а старик Лейбер добавил бесшабашности."