Мы с ребятами часто собирались у Олеко, занимая длинные зимние вечера, рассказывая друг другу разные истории, сказки, случаи из жизни. В один из таких вечеров Олеко поведал нам удивительную Легенду о Грэ Блу. Она была очень популярна среди бедняков, я порой слышала ее имя из уст тьмы: "Вот если бы была Грэ Блу!", "Где же правда? Она не найдена еще со времен Грэ Блу".

Саму легенду я ни разу не слышала. Не знаю, сколько ребят не знали историю о Грэ Блу, а сколько – не раз слышали, но все внимательно, как в первый раз, слушали – затаив дыхание, Олеко оказался замечательным рассказчиком.

Многое из этой истории я забыла, также упустила описания похождений Грэ Блу, ведь каждый вечер – новое повествование о ее приключениях. Когда-нибудь, может быть, я поведаю о Грэ Блу всю историю...

Мы располагались вокруг костра, а Олеко усаживали на гамак, и он, мерно покачиваясь, рассказывал нам о легендарной Грэ Блу.



ЛЕГЕНДА О ГРЭ БЛУ

Это было так давно, что, казалось, нуритяне должны были забыть эту историю – о Правде Грэ Блу. В те давние времена уже были и богачи, и нищие, бедняки и правители, Несправедливость и Горе, Унижение и Страдание. Уже давно умерли те старики, которые помнили времена Справедливости и Равенства. И в то время жила Грэ Блу. Дочь богача, но ее друзьями были дети бедняков. Отец не занимался ею, и она росла как дикое деревце, впитывая не затхлый воздух богатых комнат, а свежий ветер Нурити. Грэ Блу росла: своими глазами видела, сердцем чувствовала нелегкую долю бедных и видела, как родной отец с легкостью тратил ки, тяжелым трудом добытые бедняками – его работниками. Грэ Блу росла, вместе с ней росли гнев и жажда справедливости, противоборствующие в ее душе. Она желала изменить мир, но прежде хотела знать Правду, хотела знать, есть ли она в мире.

Спросила Грэ Блу отца, справедливо ли то, что он тратит кланы, не заработанные им. И ответил отец так: "Такая жизнь, это ее законы. Удел одних – работать на других. Люди делятся на хозяев и слуг". "Но кто поделил?" – спросила Грэ Блу. Усмехнулся отец: "Люди. Удел слабых – кормить сильных. Грэ Блу, этого не изменить. Каждый стремится нагрести под себя как можно больше. Бедняки злятся на богатых, потому что их гложет зависть, прикрытая криками о справедливости. Если бы бедняк разбогател, он бы уже не мучился вопросом кто прав. Он бы сразу же стал таким как я. Мы все барахтаемся в грязи жизни и, чтобы выбраться на твердь, приходится отталкиваться от других, которым суждено вновь погрузиться в эту грязь". "Но к чему такие ки, добытые за счет боли и несчастья других, разве они несут счастье?" – восклицала Грэ Блу. "Надо жить, не оглядываясь на других, брать как можно больше, а отдавать как можно меньше, иначе затопчут – вот Правда", – сказал отец. И ответила Грэ Блу: "Я не верю".

Взяв белый плащ, подаренный матушкой перед смертью, отправилась Грэ Блу по земле искать Правду. И шла она сквозь дождь и зной, сквозь ветер и холод, укутавшись плащом, и любовь матери согревала ее. Грэ Блу помнила легенду, рассказанную стариками: "И пройдет по земле Правда в виде женщины в белом одеянии с пурпурной каймой, и принесет она Справедливость и разорвет Цепи на руках"...

Но нейдет Правда. Где ты, Правда? Дети умирают, молодые становятся стариками в цвете лет. Нет мочи ждать тебя, Правда!

И пошла Грэ Блу искать Правду, чтобы найти и рассказать ей о тяжелой судьбе и напомнить ей, что ждут ее люди, ждут и верят.

Исходила она много дорог, встречая все те же Несправедливость, Нищету и Смирение. Испытали ее Гнев и Месть, но она выдержала, одолевали Усталость и Безнадежность, но она вынесла, прошла сквозь Боль и Страх. Проходила города и села и спрашивала она людей, не знают ли они где Правда, не встречали ли они женщину в белых одеждах с красной каймой. Но не знали люди, где Правда, не видели ее в глаза.

"Ищи ее, добрая девушка, найди и передай, чтоб не забыла и нас", – напутствовали ее. И дальше шла Грэ Блу, а люди провожали ее глазами, покуда не мелькал в последний раз за поворотом дороги ее белый плащ.

Но когда объединяются Голод, Страх, Бессилие и Усталость, трудно выдержать их натиск в черном бушующем лесу, когда рвет гроза и охватывает цепкими лапами Отчаяние. Но Грэ Блу продолжала идти, пробиваясь сквозь заросли ветвей и сучьев, сдирая кожу в кровь, потому что знала, иначе поглотит ее Безнадежность. Выбралась она из темного леса, вышла и упала обессиленная. Такой ее нашел молодой охотник и приютил. В его доме стояли Тишь и Благодать, что Грэ Блу не хотелось уходить. Ей хотелось навсегда остаться, забыть скитания и тяготы жизни, сидеть на крыльце у его тихого дома и смотреть на звезды, но она не могла. "Я ухожу, – сказала она Эйно – так звали молодого охотника, – я благодарна тебе за все". "Куда же ты?" – спросил он. И Грэ Блу рассказала ему, зачем она словно неприкаянная бродит по свету. "Я не могу ждать, мне пора". "Зачем тебе Правда? Разве тебе она нужна больше всех, больше чем другим? Человек в этой жизни сам за себя. И если одному повезло меньше, то ничего тут не поделаешь. Живи сам и не мешай другим". Грэ Блу спросила: "А если мешают? Разве можно смириться с Насилием?" Ответил Эйно: "Такова жизнь. Надо принимать все как есть и не вмешиваться. Наслаждайся той долей тепла, которая тебе досталась, не давай ее никому и не требуй большего – вот Правда". Но Грэ Блу не послушала, ей казалось, это не Правда. Эйно сказал тогда: "Останься со мной, мы будем жить в спокойствии долго и мирно". "Нет, я должна разобраться, я должна найти Правду, иначе для чего жизнь на земле". "Для Любви", – ответил Эйно. "Разве может жить Любовь среди Лжи, Несправедливости, Насилия и Смерти, даже если рядом Смирение?" – сказала Грэ Блу. И она ушла, ушла искать Правду.

И прошла она еще много земель. Лишь Горе и Бедствие встречала она на пути. Как-то зашла она в маленькую деревню, где увидела худого мальчика, без конца и бесцельно вращавшего, задыхаясь, огромный тяжелый жернов. Его руки часто срывались, и он падал в едкую пыль, взбитую своими же ногами. "Чей ты, ребенок?" – спросила Грэ Блу, но он не ответил ей. "Это Нзиж", – сказал за него старик с длинной белой бородой и указал на женщину, распятую на столбе. – А вон мать. Ее наказали за то, что она торговала своим телом". "Ты не знаешь где Правда?" – спросила Грэ Блу. "Эх, разве найдешь на земле Правду?! А если и найдешь, то не ту, какую искала... Спроси старуху Брокс. Люди говорят, она все знает", – сказал старик. Грэ Блу хотела узнать, где она. Ответил старик: "Если бы я знал, я сам спросил бы, где Правда".

И отправилась Грэ Блу дальше. Холодным промозглым днем вошла она в город. Унылые серые дома – сколько их, сколько их на белом свете? А на мертвых камнях тротуара, приткнувшись к стене дома, лежала девочка, ее длинные ресницы покойно лежали на худых изможденных щеках. Когда дотронулась до нее, почувствовала Грэ Блу холод ее тела, холод камня. И от этого, а может быть, от голоса, неожиданно раздавшегося за спиной, вздрогнула Грэ Блу. И когда она обернулась, то увидела неподвижную словно каменное изваяние старуху в древних одеяниях; безграничная скорбь застыла у нее на лице, безутешная печаль – в глазах. "Она мертва, – сказала старуха. – Аджедан умерла". А Грэ Блу молчала, пораженная ее лицом: словно вся скорбь земли, скорбь смерти и скорбь жизни слились в глазах Печали старой женщины. "Я знаю, зачем ты пришла, – промолвила старуха. – Зачем тебе она? Люди привыкли жить без Правды. Не всякий человек готов к ней. И готова ли к ней ты?" Ответила Грэ Блу: "Зачем Правда? Для людей". "Зачем? Ей Правда не нужна", – кивнула старуха в сторону девочки. "Без Правды умерли Нравственность и Милосердие", – сказала Грэ Блу, на что старуха ей ответила: "Люди сами их убили". "Готова ли я к Правде? Кто нашел границы между Правдой Света и Правдой Тьмы? Правда одна, и я готова ее принять", – так сказала Грэ Блу. Но молвила старая женщина, покачав головой: "И все же границы проводят, и проводят всегда неверно. Но отказаться от этих границ не может никто. Поэтому еще никому не удалось увидеть Правду. У тебе горячее сердце. Ты прошла сквозь Гнев и Месть, одолела Усталость и Безнадежность, вынесла Боль и Страх, Горе и Бедствие. Ты преодолела даже Спокойствие". "Но его я не встречала", – возразила Грэ Блу. "Встречала, и все же преодолела. А раз так, дойди до края города, иди по тропе не сворачивая", – напутствовала старуха. Направилась Грэ Блу, а прежде чем уйти, спросила: "Как имя твое?" "Старуха Брокс", – был ответ.

Олеко, нагнувшись с гамака, помешал прутиком угли костра. Я зажмурилась, представила Грэ Блу с волосами цвета красного костра в белом плаще...

– Олеко, не томи, рассказывай дальше! Нашла Грэ Блу Правду? – воскликнула я.

– Вот дальше я маленечко недопонял, – чуть нахмурившись, проворчал Олеко и продолжил:

– Пошла Грэ Блу по тропинке, окруженная мрачным лесом, пока не привела ее дорога к пещере. Грэ Блу вошла. В углу сидела косматая старуха, скрюченная как та палка, которой она помешивала угли в костре. А палка нисколь не занималась огнем, даже не тлела. Старуха косо взглянула на Грэ Блу, проговорила: "Ты похожа на Правду, но ты не Правда. И ты тоже ищешь ее". Захихикала старуха. И вспомнила Грэ Блу слова Брокс: "Не всякий человек готов к Правде", и вскричала, ужасаясь: "Ты Правда?!" "Я? Нет, – старуха покачала седой лохматой головой. – Я Справедливость". "Справедливость? – воскликнула Грэ Блу. – Ты так ужасна! Но почему же ты сидишь здесь? По всему свету люди страдают от Несправедливости". И ответила старуха: "Где ты видела Справедливость прекрасную без Правды? И к чему Справедливость, если не ведет ее сестра Правда? Приведи ко мне сестру, и я вновь стану прекрасной". "Где же она?" – спросила Грэ Блу. "Держат Правду двери, а двери отомкнуть можно, лишь убив Совесть. Ты готова?" "Да", – спокойно и твердо ответила Грэ Блу. "Возьми меч Кары. Иди в тот тоннель, факел тебе не нужен, тебя поведет твое сердце". Взяла Грэ Блу поданный меч, и показалось ли, что старуха с жалостью и снисхождением усмехнулась вслед? Вскоре увидела Грэ Блу свет, исходивший от матовых дверей, а перед ними лежал маленький ребенок столь уродливый, что она невольно отшатнулась. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не дитя, пусть и безобразного на вид. Грэ Блу сжала меч Кары и шагнула к ребенку. И отвернулась. "Не могу", – поняла Грэ Блу и горько рассмеялась: она прошла столько дорог, испытала столько бедствий и лишений, отреклась от дома, отказалась от любви, разве можно отступать?! А какое немыслимое количество встретила она на своем длинном нелегком пути нищих деревушек, разоренных полей и пашен, мужчин и женщин, опухших от голода и ненависти к себе и друг к другу, калек-солдат, вернувшихся с войны и брошенных на произвол Судьбы, лиц детей, постаревших раньше Времени. Вспомнила Грэ Блу мальчика, вращающего жернов, девочку, умершую у холодных стен города. Почему умерла она, а не маленький урод? И сколько таких несчастных детей на белом свете?

Взмахнула Грэ Блу мечом и... остановилась. А ребенок открыл глаза и засмеялся, потянувшись к ней. Рука с мечом бессильно опустилась. Закричала Грэ Блу в дикой ненависти к себе. Поняла она, что не увидит Правду. Взяла Грэ Блу ребенка и горько сказала: "Вот моя Правда – она такая же уродливая, как и этот ребенок". И вынесла она дитя на свет – мимо старухи, что сидит у вечного костра и будет вечно ждать свою сестру. Ибо Справедливость вечна, хотя порой веками она сидит в пещере и ждет сестру.

И понесла Грэ Блу Совесть по земле, и показала ей мертвую девочку и детей, надорвавшихся на работе. "Так чья ты, Совесть, – спросила Грэ Блу, – чья ты столь уродливая? Смотри на этот мир. Ты достойна его". И умер ребенок, хотя Грэ Блу берегла его. Но умерла Совесть на этой земле.



– Что же, – немного недоуменно промолвила я несколько позже, – чтобы узнать правду, нужно убить совесть?

– Я тоже не понял, – отозвался Олеко. – Может, смысл совсем наоборот – человек с совестью не убьет ребенка и узнает правду?

– Постойте, постойте! – закричал Арнык. – Совесть умерла, а Грэ Блу не увидела Правду!

– А может, ее и нет? – сказала я.

– Кого? – спросил Арнык.