- Хорошо написано! - с издевательским восхищением воскликнул господин Ростовщик.
- Прямо художественно. Отлично передано это ощущение страха и растерянности
Инспектора... Ну, что там новенького?
Шеф выслушал новое сообщение радиотелефона и слегка посветлел.
- Теперь попался. Наткнулся на бронзовую скульптурную группу у фонтана на
городской площади, решил, что это скопление демонстрантов, и сейчас лупит своей
дубинкой, разгоняет столпившиеся там статуи Нептунов, Аполлонов и прочих древних
богов. Не отстанет, пока не измочалит об них дубинку. Тут его и накроют сеткой с
вертолёта... Ага, уже накрыли!..
Шеф отложил трубку и закурил сигару.
- Всё. Ремонтный техник уже добрался до предохранителя и выключил его.
Ростовщик поднялся, слегка поклонился почтительно, но нахально и, выйдя на
балкон, шагнул в кабину своего потрёпанного вертолёта.
Пролетая над крышами домов, он небрежным сигналом отвечал на почтительные
приветствия встречных, сверкающих серебром и золотом летательных городских
аппаратов. Он пользовался величайшим уважением в высших кругах общества.
Пролетев над городом, потрёпанный вертолётик сел в парке на зелёную лужайку, где
стояла в ожидании открытая коляска (точно копия колясок прошлого века),
запряжённая парой настоящих лошадей. Один лакей с поклоном распахнул дверцу
вертолёта, другой - дверцу коляски, третий и четвёртый подсадили Ростовщика в
коляску, а пятый тотчас закутал ему клетчатым пледом ноги. Кучер взмахнул
длинным кнутом, и парадный выезд, проехав сто шагов по аллее, остановился перед
ступеньками мраморного крыльца.
Господина Ростовщика вынули из коляски, и он, потирая руки и шмыгая глазами во
все стороны, прошествовал пешком по ступенькам лестницы, уставленной вперемежку
парадными лакеями и древними статуями.
В кабинете на письменном столе его уже ждало сообщение от Шефа. Так как
Инспектор И-33 не мог определить характер напугавшего его звука,
специалисты-эксперты подвергли анализу записанную плёнку, извлечённую из
отвинченной башки взбесившегося полицейского.
Результат получился несуразный. Анализатор трижды проверил и подтвердил вывод:
"Визг поросёнка, переходящий в рычание льва и обратно несколько раз подряд". При
этом Шеф сообщал, что точно установлено: на тысячу километров вокруг города нет
ни одного льва уже в течение нескольких лет. Расследование зашло в тупик.
Господин Почётный Ростовщик прикрыл глаза, чтоб они не мешали ему своей
беготнёй, и глубоко задумался. В мозгу его вертелись, вспыхивали и потухали
обрывки слов, воспоминаний... Крокус... Что-то напоминало ему это имя... И тут
же лев, львы... Какие львы?..
И вдруг он начал смутно улыбаться - на него нахлынули нежные воспоминания
молодости, которые так дороги каждому человеку... Он вспомнил свои первые, такие
невинные забавы, когда был ещё совсем дитя... И он, растроганно улыбаясь и
покуривая сигару, откинулся на спинку старинного кресла, одним глазом задумчиво
следя за струйкой дыма, выползавшей из кончика сигары, а другим (по привычке всё
проверять) приглядывая за её другим концом, медленно уползавшим в вентилятор...
В каком-то розовом тумане он увидел себя ещё совсем крошкой. Вот он, ковыляя на
кривых ножках, ещё не научившись хорошенько застёгивать штанишки, совершает свою
первую удачную сделку: выменивает дохлого мышонка за пакетик жевательной
резинки. Потом он, упаковав мышонка в целлофановый мешочек, перепродаёт его за
три пакетика резинки глупой ревущей девчонке, решившей попробовать вылечить
бедного мышонка...
А вот он уже владелец небольшой лавочки на Тараканьем рынке, где торгует всяким
старьём и принимает в заклад вещи, и никто не догадывается, что у него в кармане
уже все лавки старого платья, лома и битой посуды на Тараканьем рынке. Он упорно
потихоньку покупает себе по одному этажу во всех самых высоких домах города. Он
скупает их часто втридорога, и никто на это не обращает внимания.
Он двадцать лет ждал своего часа и в один прекрасный день дождался. Те, кто
смеялся над его нелепыми покупками отдельных этажей в громадных домах, вдруг
перестали смеяться, когда он объявил, что решил все свои этажи разломать и из
обломков построить себе маленький домик и там скромно доживать свою жизнь!
Напрасно ему предлагали откупить обратно за тройную, десятерную цену его этажи!
Напрасно ему готовы были построить десять, сто, двести маленьких домиков, чтоб
он там доживал хоть двести жизней!
Нет! Он скромно, но неотступно твердил, что обязательно разломает свои этажи и
увезёт материал для своей избушки. А то, что весь стоэтажный дом рухнет, когда
он разломает свой второй или пятый этаж, - это его не касается: со своей
собственностью он может делать что хочет!
Тут всем стало ясно, что такого ростовщика ещё не видывали даже у них в городе.
Он стал владельцем половины всех больших домов, ему было присвоено звание
Почётного Ростовщика Республики... А при Новом Порядке, когда началась повальная
автоматизация и чучелизация, конечно, не кто, как он, первым сообразил, куда
клонит великий Генерал-Кибернатор, выхватил грандиозный подряд и с невероятной
быстротой организовал свой Чучельномеханический комбинат, работавший по
государственному заказу...
Тихонько, мечтательно хихикая, он снова и снова припоминал свою полную удач,
такую выдающуюся жизнь. Но он не был обыкновенным жадюгой. Он был как бы
художником своей профессии. И маленькая сделка с мышонком его сердцу была
одинаково дорога, как и тысячеэтажная операция, так же как какой-нибудь эпизодик
с клетками... С клетками!.. И тут он разом припомнил всё: Капитан Крокус...
Львы!.. Клетки!!
Нет, он никогда не забывал ни одного дельца, заработал он на нём сто домов или
одну маленькую задвижечку для форточки одного окна одного дома. Он всё вспомнил,
всё стало ясно! Теперь он знал, что ему делать!
Глава 9. ИСТОРИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДАЛЕКО НАЗАД
История с клетками, которую припомнил господин Почётный Ростовщик Республики,
была довольно старая история. Начиналась она давным-давно, когда ещё и в голову
никому не приходило взяться за автоматизацию цирка и Зоопарка.
В те годы гремел и славился в цирке знаменитый укротитель львов, тигров и
крокодилов - неустрашимый Капитан Крокус.
В минуты смертельной опасности ни один мускул ни разу не дрогнул на его лице. Он
действительно был смелый человек, и всё же каждый вечер перед представлением,
когда он начинал натягивать свои узкие штаны клюквенного цвета с золотыми
кантами, в животе у него начинало что-то бурчать.
Он был бесстрашный человек и каждый вечер был на волоске от гибели. Но с этим
проклятым бурчанием он ничего не мог поделать.
В своей тесной уборной, украшенной большими портретами разъярённых львов,
оскаленных крокодилов и окрысившихся тигров, он, сидя перед зеркалом, проверял
свой холодный, бестрепетный взгляд укротителя и натирал специальной помадой свои
усы до тех пор, пока они не становились похожи на два торчащих наконечника
копья, показывающих, точно чёрные стрелки часов, на красном циферблате его лица
без десяти два!..
Засунув за пояс большой пистолет, он туго сгибал, зажав в одной руке, гибкий бич
и, выпятив грудь в гусарском мундире, пинком ноги открывал дверь.
Топая сверкающими ботфортами, он шёл по проходу мимо притихших маленьких пони с
подстриженными чёлками, мимо ушастых осликов и розовых дрессированных поросят,
боязливо выглядывавших сквозь щёлки своих загородок.
Музыкальные эксцентрики, игравшие вальсы на кастрюлях, половых щётках и
малюсеньких скрипочках; силач, который поднимал на одной руке всю свою семью из
восьми человек; танцовщицы на проволоке и гимнасты - все почтительно
расступались, давая дорогу Капитану. И ни один человек не догадывался о том, как
горячо завидует в эту минуту Капитан своему приятелю, толстому клоуну Коко, всю
жизнь дрессировавшему не каких-нибудь коварных хищников, а легкомысленных, но
добродушных поросят.
Капитан Крокус входил за решётку, опоясывавшую цирковую арену, и, сняв
широкополую шляпу, кланялся публике, хмуро улыбаясь.
Он оглушительно хлопал бичом, делая знак, чтоб выпускали львов, и в последний
раз слышал лёгкое, замирающее бурчание у себя в животе...
Двадцать львов, толкаясь, выбегали на арену. Музыка играла бодрый галоп. Львы
рычали, замахивались лапами на укротителя и прыгали сквозь обручи. Капитан
Крокус щёлкал бичом, опасливо наступал и вдруг нервно отскакивал, угрожающе
вскрикивал, вонзая свой повелительный взгляд в глаза львов, шевеля усами и
судорожно хватался за кобуру, готовясь дорого продать свою жизнь. Словом,
непрерывно был на волосок от гибели!
В публике ребятишки обмирали от страха, женщины вскрикивали, а мужчины, глядя на
них, бесстрашно улыбались свысока и только слегка зеленели, если решётка
начинала немного шататься.
Под конец львы влезали на тумбы и усаживались все в один ряд, точно готовясь
сняться на семейной фотографии.
Самый старый и терпеливый лев широко разевал пасть. Музыка обрывалась, будто
весь оркестр повалился в обморок от ужаса, разроняв инструменты.
Капитан вкладывал свою напомаженную голову в пасть. Лев старался не дышать
носом, чтоб не чувствовать помады, борясь с желанием выплюнуть голову укротителя
изо рта...
Потом публика хлопала в восторге от того, что укротитель на этот раз спасся от
гибели. Ожившая музыка вприпрыжку мчалась в весёлом галопе, Капитан, сияя,
раскланивался на все четыре стороны и до самого следующего вечера не мог без
снисходительной жалости вспомнить о бедняге клоуне Коко и его поросятах...
Так, каждый день на волосок от гибели, Капитан Крокус прожил долгие годы.
Многие его львы за это время состарились и умерли на руках у Капитана, и он
терпеливо ухаживал за каждым до последней минуты. Уложив тяжёлую лохматую голову
себе на колени, он поил их тёплым молоком, гладил и ласково приговаривал, как
старая бабушка, и львам приятно было слышать его знакомый голос.
Они отлично понимали, что только он один их оберегает, не позволяя окружающим
громадным стадам людей прорваться сквозь прутья клетки к нескольким беззащитным
львам...
Львов в труппе делалось всё меньше, но жизнь шла по-старому:
Капитан Крокус тщательно натирал седые усы чёрной помадой, пока они не начинали
торчать, как острия пик на чугунной решётке, натягивал клюквенные штаны и
неустрашимо выходил к своим львам.
Длинный бич оглушительно хлопал, Крокус злодейски шевелил усами и таращил глаза,
отскакивал и наскакивал, повелительно выкрикивая слова команды, а львы рассеянно
порыкивали и, сдерживая зевоту, лазали по тумбам, а когда веки у них начинали
совсем слипаться от скуки, Крокус палил в воздух из большого пистолета, и они,
встряхнувшись, начинали виновато махать лапами и старательно рычать...
И вот однажды вечером, когда все яркие лампы в цирке были погашены, а блестящие
костюмы убраны в сундуки, публика давно разошлась по домам и уже успела позабыть
про цирк и только дети смеялись во сне, вспоминая укротителя поросят и клоуна,
которого все хотели обмануть, а он под конец всех облил водой; поздним вечером,
когда обмякший силач, наевшись сосисок, мирно сопел с ночным колпаком на голове,
а воздушные танцовщицы, зевая, стирали в мыльной пене свои коротенькие воздушные
юбочки, а факир - угадыватель мыслей проигрывал шестую партию в шашки дурачку
лилипуту; поздним-поздним вечером в тишине пустого цирка, где уже заснули пони,
дрессированные поросята, лев и райские птицы, Капитан Крокус сидел в своей
уборной и кривой саблей факира нарезал кружочками колбасу.
Толстый Коко, укротитель поросят, аккуратно застелив старой афишей большой
турецкий барабан, раскладывал тарелки, горчицу и хлеб.
На стенах вокруг них висели портреты львов в траурных рамках.
У Капитана был грустный и подавленный вид, и стрелки усов на пожелтевшем
циферблате его лица уныло свисали вниз, показывая без двадцати четыре.
Коко вздохнул и откупорил бутылочку зелёной жидкости, хлебнув которой умные люди
слегка глупеют, а глупые делаются круглыми дураками.
Они выпили зелёной настойки, немножко поглупели, и Капитан сказал:
- Как будто вчера это было! Вот такими буквищами на моих афишах писали:
"Двадцать львов - Крокус - Двадцать!"
- Я это помню, - сказал Коко.
- Потом стало "Семь львов - Семь"!.. А вчера скончался мой бедный Пират, и
теперь со мной остался один-единственный лев - Нерон. Бедный добряк Пират! Он и
мухи никогда не обидел!
- О-о! - торжественно сказал Коко. - Если ты муха и за всю свою жизнь не обидела
другой мухи, ты славное насекомое, и я всегда готов пожать твою лапу. Но если ты
лев и никогда не обидел зря ни одной мухи, я готов обнять тебя и прижать к своей
груди!
Они выпили, сейчас же ещё немножко поглупели, и Капитан горестно сказал:
- Подумать только! Было у меня их двадцать человек львов! Лохматых славных
зверушек! И вот остались мы вдвоём с Нероном. Кому мы нужны, два старика! Это
так тяжело - лишиться всех своих близких на старости лет.
- И мне нелегко! - смешным пискливым голосом сказал Коко. Он не умел говорить
несмешным голосом, а когда плакал, все кругом помирали от хохота, так смешно это
у него получалось. - Всю жизнь растить, учить и воспитывать поросят и потом
видеть, как они на моих глазах превращаются в свиней! - И он захныкал так
жалобно, что даже Капитан Крокус поднял голову и грустно улыбнулся...

Глава 10. ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАРОЙ ИСТОРИИ КАПИТАНА КРОКУСА
На громадном щите у подъезда цирка была наклеена новая афиша. На фоне жёлтой
пустыни Сахары у подножия пирамиды был изображён свирепый, растрёпанный лев,
готовящийся броситься на Капитана как раз в тот момент, когда Капитан собирался
кинуться на льва. Через всю пустыню тянулась надпись: "В первый раз! Один на
один со львом!"
И это было, к сожалению, истинной правдой - из всей труппы Крокуса остался
один-единственный пожилой лев Нерон...
На вечернем представлении Нерон старался изо всех сил. Рычал за семерых, махал
лапами с проворством котёнка, гоняющегося за клубком, и суетился, перескакивая с
тумбы на тумбу. Он понимал, что должен теперь поспевать за всех. Вообще львы
гораздо умнее, чем это кажется большинству людей. Правда, и люди умнее, чем это
кажется большинству львов...
В нужный момент, как было положено, лев кровожадно зарычал и сделал вид, что
после многолетних колебаний решился наконец именно сегодня растерзать своего
укротителя на глазах у публики. Капитан Крокус, как всегда, отпрянул назад и
схватился за пистолет, но оттого ли, что ноги стали слушаться его хуже, чем
двадцать лет назад, или просто от грусти, не оставлявшей его все последние дни,
одна нога у него зацепилась за другую, и он с размаху шлёпнулся на спину.
Публика со стоном вздохнула в один голос от ужаса и замерла.
Пожарный, двадцать лет бессменно дежуривший у клетки наготове со шлангом в
руках, прямо как статуя рухнул в обморок, загремев каской и не выпуская из рук
бесполезного шланга, который перестали подключать к водопроводу восемнадцать лет
назад.
И тут произошло непоправимое.
Лев одним прыжком подскочил к распростёртому на песке укротителю, который
растерянно моргал, ещё не придя в себя. Лапа Нерона опустилась на плечо
Капитана, слегка потормошила его. Потом лев с шумом обнюхал лицо Капитана и,
далеко высунув толстый, шершавый язык, озабоченно начал облизывать ему левую
щёку.
Капитан заморгал сильнее и, цепляясь за гриву льва, приподнялся и сел, потирая
затылок. Один ус у него заносчиво продолжал торчать, а другой, облизанный львом,
повис так, что вместе они показывали половину десятого.
Увидев, что Крокус пришёл в себя, лев обрадованно завилял хвостом, мурлыкнул и
вприпрыжку кинулся в другой конец клетки. Подобрав там деревянный обруч, он
притащил его и подал Капитану, напоминая, что теперь пора начинать прыгать...
Публика обрадовалась, захлопала и... захохотала. Это было непоправимо. С этой
минуты Капитан Крокус перестал быть на волосок от гибели в глазах публики.
Публика, которая каждый вечер ожидала, что львы вот-вот растерзают Капитана
Крокуса, и за это согласна была платить деньги, теперь смеялась. Знаменитый
номер перестал существовать.


Ранним утром, когда весь город спал, пришёл расклейщик афиш, зевая, обмакнул в
ведро швабру и шлёпнул ею прямо посередине Сахары, задев и край пирамиды.
Когда бумага намокла, он полосами сорвал всю афишу так, что камни пирамиды,
куски львиной шкуры и усы Капитана Крокуса безнадёжно перемешались в кучу с
жёлтыми обрывками песчаной пустыни и синими лоскутами неба.
Затем на освободившееся место он наклеил новую разноцветную афишу, и последний
след существования циркового аттракциона Капитана Крокуса исчез. В тот же день
сам Капитан остановился перед витриной старьёвщика в переулке у Тараканьего
рынка, задумчиво разглядывая сквозь пыльное стекло нечто очень похожее на
небрежно набитое чучело самого Капитана.
Там красовался расправленный на деревянных плечиках расшитый
капитанско-гусарский мундир. Из-под мундира высовывались клюквенного цвета штаны
с золотым позументом, вливавшиеся мягкими складками в сверкающие голенища
капитанских ботфорт.
Вся внешняя оболочка Капитана висела, уныло морщась за стеклом. А с улицы на неё
смотрело желтоватое, сморщенное лицо Крокуса с усами, которые уже не показывали
ничего, потому что перестали быть похожими на стрелки.
Дверной колокольчик взволнованно брякнул, будто хотел что-то сболтнуть, да
прикусил язык. Из двери высунулась голова хозяина лавки.
Одним глазом он начал оглядывать весь переулок справа от двери, а другим - всё,
что было слева.
- Да, да, да, Капитан! Я просил вас заглянуть сюда на минутку. Мне кажется, что
вы позабыли, совсем позабыли, что вы мне продали все ваши клетки. Оптом!.. Все,
все! Э? - И обладатель двух бегающих глаз горестно вздохнул и стал так усиленно
потирать руки, точно они все были измазаны липким тестом, от которого он силился
избавиться.
Вид у него при этом был самый грустный, удручённый и жалобный. Уж такая у него
была манера вести себя, когда он собирался кого-нибудь особенно подло обжулить.
"Удивительные глаза, - подумал Капитан. - Мало того, что они разного цвета, но
они и действуют каждый на свой страх и риск. Точно два компаньона, которые
разбегаются в разные стороны обделывать общие делишки".
- Однако, - с грустью продолжал хозяин, - говорят, одна из клеток у вас всё ещё
занята! А я завтра пришлю рабочих грузить клетки. Я их уже продал.
Капитан Крокус очень удивился:
- Послушайте, хозяин, этой клетки я вам не продавал. Это же ясно. В ней живёт
мой последний лев, старина Нерон!
- Все. Все. В расписке так и написано: все! - сказал хозяин. - Я пришлю рабочих!
Освободите, да, освободите клетку из-под льва! - и захныкал на всякий случай.
Это было явное мошенничество. Неужели он написал такую глупую расписку? Капитан
Крокус сурово нахмурил брови и, скрестив руки на груди, строго, осуждающе
посмотрел в глаза хозяина. Но глаз не увидел. Один из них суетливо шарил по
земле, будто иголку там потерял, а другой осматривал печную трубу на крыше
высокого дома.
Чтоб заглянуть хоть в один глаз хозяина, нужно было либо лечь на землю, либо
залезть на крышу.
- Вы получите все свои клетки, но Нерона я не позволю выбрасывать на улицу. Его
клетку я не отдам, - твердо сказал Крокус и & то же мгновение с изумлением
увидел, как оба компаньона - с крыши и с мостовой - оказались на своих местах и
вдвоём уставились прямо в лицо Капитана, точно два самых обыкновенных хитрых
глаза.
- Ох, тогда ведь я обращусь прямо в полицию, - простонал хозяин и, едва подавляя
рыдание, добавил: - В суд!.. Да, да!.. За убытки! Расписка! Обязаны освободить!
- Будьте вы человеком, - укоризненно сказал Капитан. - Вы же знаете, что я не
продавал вам этой клетки. И чего вы добиваетесь? Если я освобожу клетку от льва,
то тем самым освобожу льва из клетки. Вы это соображаете? Что же будет дальше?
- Я купил у вас только тару. Упаковку! - плаксиво объяснил хозяин. - И вы
обязаны мне её сдать пустой. А всё, что в ней было, вы обязаны убрать,
вытряхнуть, высыпать, выгнать, выпустить - меня это не касается! Нет! Нет!.. - И
он нырнул обратно в лавку.
Капитан в бешенстве схватился за ручку двери. Привычно шевельнул усами и выпятил
грудь. В последнее мгновение, когда он собирался открыть рывком дверь, войти и
накричать и затопать ногами на хозяина, он увидел своё отражение в стекле.
Взгляд у него, пожалуй, был довольно повелительный и грозный.
Холодно-бестрепетный взгляд, от которого пятились львы, виновато начинали
моргать крокодилы, конфузливо вилять хвостами леопарды, зайцы и морские свинки
становились на задние лапки и замирали "смирно", а люди сторонились, снимали
шапку и, улыбаясь, шаркали ножкой.
Взгляд был тот же. Но мундир укротителя висел рядом на вешалке. А без мундира
взгляд почему-то получался скорее обиженным, чем угрожающим.
Капитан это увидел с такой ясностью, что отпустил ручку и, не оглянувшись, ушёл.
Глава 11. ГДЕ СТАРАЯ ИСТОРИЯ КАПИТАНА КРОКУСА КОНЧАЕТСЯ
Поздней ночью в безлюдном цирке Капитан Крокус перед зеркалом в своей пропахшей
конюшней уборной в последний раз надел шляпу, поднял с пола маленький чемоданчик
и в последний раз потушил свет.
Рядом, в конюшне, жевали овёс цирковые ослики и пони. Поросята похрюкивали во
сне, и лев дремал в своей клетке, одним глазом приглядывая за мышатами,
подбиравшими у него в клетке крошки.
Крокус поставил чемодан у клетки, распахнул дверцу и сказал:
- Пойдём отсюда, Нероша. Надо уходить! Пошли! Лев потянулся, подошёл и ткнулся
мордой в карман пальто Капитана, откуда вкусно пахло.
- Выходи, - сказал Капитан, отступая на шаг, и вытащил из кармана несколько
отбивных котлет с косточками.
Лев высунулся из клетки и опасливо попятился. В клетке он себя чувствовал в
безопасности, и ему вовсе не хотелось выходить.
Напрасно Капитан выманивал его отбивными, гладил, уговаривал, приказывал,
льстил, угрожал и лебезил. Нерон только упирался и хмурился.
Вдобавок от шума проснулся избалованный дрессированный поросёнок клоуна Коко -
Персик, протиснулся сквозь щель своей загородки и вбежал через открытую дверцу в
клетку к Нерону. Капитан не успел его поймать сразу, а потом тот спрятался за
льва так, что его невозможно было оттуда выудить. Льву это, понятное дело, было
приятно. С поросёнком они давно были приятели. С ним льву было не так одиноко, и
они вдвоём прижались к задней стенке и, подбадривая друг друга, видимо,
окончательно решили не выходить.
Наконец Капитан сдался. Он понял всё безумие своего плана. Он измучился, устал и
вспотел. Он захлопнул дверцу и пожал плечами.
- Дураки вы, дураки! - печально сказал Крокус. - Дуралеи несчастные! - и махнул
рукой.
Он вернулся в свою уборную, которую обязан был также освободить от себя к утру,
как клетку от льва, и, сжав руками голову, долго сидел, повторяя: освободить,
вытряхнуть, выкинуть, высыпать...
Потом Капитан встал и зарядил свой громадный пистолет ужасной толстой пулей,
которая могла пробить насквозь три несгораемых шкафа, два фанерных щита и после
этого ещё набить шишку кому-нибудь на лбу.
В тишине тёмного, спящего цирка сухо щёлкнул рубильник, большие висячие лампы
вспыхнули и залили праздничным светом круглую, опоясанную бархатным барьером
арену.
Капитан с пистолетом в руке вышел на середину и взмахнул шляпой, кланяясь, как
всегда, на все четыре стороны.
В тишине слышно было, как шипели лампы, заливая светом полукруглые ряды
пустынных кресел.
- Многоуважаемая публика!.. - торжественно выкрикнул Капитан, и голос его
дрогнул. - Дамы и господа! Сейчас вы увидите заключительное выступление!.. Вот
что вы увидите, господа!
Капитан отшвырнул шляпу, приставил громадное дуло пистолета к виску, но
почувствовал, что кто-то настойчиво его толкает. Нерон стоял со шляпой в зубах и
подталкивал Капитана, чтобы обратить на себя внимание. У него был виноватый и
встревоженный вид.
Капитан опустил пистолет, сел с размаху на песок и, обняв лохматую шею рукой,
горько заплакал.
Немного погодя он услышал рядом пыхтение, поднял голову и увидел, что Персик,
сопя и тужась, марширует перед ними взад и вперёд на задних ножках, исполняя
свой коронный номер: "Поросёнок-Музыкант".
Персик был ленивый, но добродушный поросёнок: теперь он явно старался
подлизаться к Капитану после глупой беготни и прятанья в клетке.
Капитан медленно поднялся, отряхивая опилки, обвёл взглядом пустые ряды кресел и
горько усмехнулся.
- Немногоуважаемая публика! - громко воскликнул он и поклонился, торжественно
взмахнув рукой. - Вы были в таком восторге от Капитана Крокуса до тех пор, пока
не потеряли надежды, что в один прекрасный вечер его растерзают львы или
крокодилы! Вы были в восторге, думая, что мы ненавидим и боимся друг друга, а
когда увидели, что мы с Нероном лучшие друзья, вы стали хохотать!.. Ну и чёрт с
вами! Итак! Многонеуважаемая публика! Господа и дамы!.. Ничего вы тут больше не
увидите!
Он пошарил в кармане, вытащил верёвочку и, обвязав её вокруг шеи Нерона, сказал:
- Пошли!..
Наутро служители цирка долго разглядывали на песке арены странные следы
человека, льва и поросёнка. Их можно было проследить до наружной двери заднего
хода цирка, где они пропадали навсегда. Только поросячьи следы снова пересекали
арену, возвращаясь обратно.


Избегая освещённых улиц, Капитан Крокус, крадучись, пробирался тихими
переулками. Одной рукой он придерживал за верёвочку льва, другой - крепко сжимал
в кармане громадный пистолет, готовясь, в случае чего, дорого продать свою
жизнь.
Нерон сначала нервничал и опасливо жался поближе к Капитану, но скоро ободрился
и даже пришёл в отличное настроение.
Внезапно заинтересовавшись ярким светом, лившимся на тротуар, он. с любопытством
подбежал и остановился перед витриной Бюро путешествий. Поднялся на задние лапы
и, опершись на перила, восхищённо уставился на витрину, где стояли две почти
настоящие пальмы. Между их стволами, точно бельевая верёвка, была протянута
лиана, и на ней кувыркалась и вертелась штопором на хвосте заводная мартышка.
- Пойдём, пойдём. Нерошка! - строго говорил Капитан, дёргая льва за верёвочку и
за ухо. - Ну что уставился как дурак! Нечего сказать, нашёл время.
Но лев совсем зазевался и забылся до того, что даже высунул кончик языка.
Совсем близко Капитан услышал шаги.
Он едва успел распахнуть пальто и кое-как одной полой прикрыть льва, как увидел
в нескольких шагах плотного полицейского с лицом, похожим на туго надутый
красный шар. Он тащил под руку бездомного бродяжку, который тоже был похож на
воздушный шар, только сморщенный, приунывший, готовый совсем скиснуть от
огорчения.
Они подошли вплотную, когда лев опомнился и насторожился. Громадная лохматая
голова его разом вынырнула из-под полы пальто, прямо перед носом полицейского.
Полицейский громко икнул, перестал моргать и дышать и уронил руки по швам.
Льву это не понравилось, он угрюмо сощурился, сморщил нос, медленно набрал
воздуха и рявкнул.
Во всём квартале кошки попадали с печных труб и карнизов, где они, по
обыкновению, упражнялись в технике альпинизма.
Когда затих шум кошек, опадающих на крыши, точно осенние листья, снова стали
слышны шаги полицейского и расшлёпанное шарканье бродяжки.
Круто повернувшись кругом, они уходили, боясь даже обернуться.
Только с перепугу в голове у них всё так перепуталось, что теперь бродяжка тащил
под руку полицейского. А тот покорно позволял себя вести, по-видимому, совсем
позабыв, кто из них полицейский, кто бродяжка.
Капитан Крокус потащил Нерона дальше.
Посреди тёмной большой городской площади журчала вода. Лев сразу учуял приятный
запах и подскочил к фонтану, плескавшемуся посреди маленького бассейна.
На краю бассейна сидело двое безгранично усталых после многочасового ужина
людей.
Хотя фонтану было больше трёхсот лет, вода в нём была совершенно ещё свежая.
Львам, как и мальчишкам, на улице всё кажется вкуснее, и Нерон, громко шлёпая
языком, стал лакать из бассейна.
- А-а, собачка! - приветливо улыбаясь, пробормотал один из сидевших, приоткрывая
левый глаз.
- Кисонька... Кисонька!.. - благодушно промямлил другой, приоткрыв правый глаз.
Капитан потянул изо всех сил за собой льва, и они бегом пересекли площадь.
Двое у фонтана долго смотрели на то место, где только что пил из фонтана лев,
моргали и хмурились, пытаясь сообразить, что это такое было.
Капитан с Нероном были уже далеко, когда услышали позади себя внезапно
прорвавшийся визгливый вопль:
- Караул! ТИГРЫ!! - и вслед за этим два громких всплеска воды в бассейне.
Начинался рассвет, когда Нерон и Капитан Крокус выбрались за город и увидали
маленький, огороженный забором домик на краю усыпанного шлаком пустыря, кое-где
поросшего пышными лопухами.
Лопухи зашелестели у них под ногами, и Нерон, в жизни не видавший столько зелени
разом, мурлыкая от удовольствия, повалился на спину и стал кататься по земле.
"Пускай поиграет!" - подумал Капитан.
Терпеливо улыбаясь, он поджидал, пока лев накатается всласть. Он снисходительно
относился к своему пожилому льву, как к ребёнку.
И лев считал Капитана ребёнком, которого легко обидеть, а то нечаянно даже и
вовсе прихлопнуть лапой, и тоже поэтому относился к нему очень снисходительно и
бережно...
Снизу, где за обрывом Шлакового пустыря текла в утреннем тумане большая река,
раздался хриплый гудок буксира. Начиналось утро.
- Смотри, - угрожающе сказал Капитан, - я ухожу. Останешься тут один!
Он вошёл во двор, открыв ключом калитку, и сделал вид, что хочет захлопнуть её
за собой.
Большими прыжками лев выскочил из чащи лопухов и протиснулся следом за Капитаном
во двор.
Капитан поднялся на крыльцо, отпер входную дверь. Вдвоём они вошли в пустой дом,
открыли ставни, затопили плиту и так начали свою новую жизнь.
Днём они прогуливались во дворе, сажали редиску и артишоки, а по вечерам
забирались в дом, закрывали ставни и устраивались перед затопленной печкой.
Капитан раскрывал самоучитель и начинал играть на флейте, а лев, облизывая
морду, испачканную за ужином в простокваше, щурил глаза и вспоминал то, что в
детстве намурлыкала ему мама, которая маленьким львёнком видела краешек родного
африканского вельда.
О вольный вельд, думал лев, какая это, наверное, огромная-преогромная клетка без
крыши! Такая, что решёток даже не видно. Где-то далеко-далеко они, конечно,
всё-таки есть, так что сквозь них не могут пробраться бесчисленные человеческие
стада. Иначе ты не можешь ни минуты чувствовать себя в полной безопасности!
И там великое множество травы, целые поля сочных шуршащих лопухов, много воды -
не той мёртвой и безвкусной, какую в железной миске тебе суют сквозь прутья
тесной клетки, а живой и звенящей, как в том фонтане!
И в зелени всегда можно увидеть, если тебе станет скучно, всевозможных зверей:
играющих мышат, весёлых, дружелюбных поросят... И в обычный час повсюду
появляются хорошие куски мяса и большие миски с простоквашей... А к ночи,
промчавшись что есть духу прямо на заходящее солнце по пустынной равнине, можно
издали услышать знакомое, заплетающееся посвистывание флейты и прямо под большой
скалой увидеть знакомый диван, услышать потрескивание огня, пляшущего в
сумерках, и, положив голову на колени Капитана, задремать, чуя его щекочущий, с
годами сделавшийся приятным и таким родным запах.
Так спокойно и мирно они дожили до эпохи Нового Порядка и повальной
автоматизации.
Глава 12. ТАЙНА ГОЛОВАСТИКА
На другое утро после происшествия на пустыре, сопровождавшегося воздушными
полётами механизированных полицейских через забор, Малыш и Ломтик снова побежали
на пустырь и издалека стали подбираться к домику Капитана Крокуса, ползком,
сквозь буйные заросли лопуха. Из предосторожности они время от времени подавали
друг другу условные знаки, подражая то автомобильным гудкам, то кваканью лягушки
или хрюканью поросёнка, а прежде чем выйти на открытое место из лопуховой чащи,
прислушивались и внимательно осматривались, нет ли вокруг чего-нибудь
подозрительного.
- Ничего подозрительного не обнаружил? - свистящим шёпотом спросил Ломтик.
- Кажется, нет. А ты? - таинственно просипел Малыш.
- Как будто ничего...
Малыш выполз из чащи и сел, скрестив ноги и отдуваясь.
- Слушай-ка, а какое оно бывает, подозрительное?
- Как! Ты тоже не знаешь?.. А я-то на тебя рассчитывал!
- Да если бы я его увидел, я, может быть, и узнал бы! - оправдывался Малыш. - В
сыщицких книжках это бывает какая-нибудь сломанная спичка, обрывок письма,
таинственный след и всякие там отпечатки. Тут ничего такого не видно.
- Ну, тогда хватит нам ползать, - угрюмо буркнул Ломтик. - От этих лопухов я уже
стал весь зелёный, как гусеница.
Они окончательно выбрались на открытое, усыпанное шлаком место и с любопытством
оглядели забор. Он выглядел довольно высоким.
- Что же это всё-таки могло быть? Просто поверить не могу, чтоб такой небольшой
поросёнок, хоть и хорошо дрессированный, один на один справился с тремя
полицейскими, - недоуменно вздохнул Малыш.
- А ты позабыл, что Капитан всё-таки бывший пират? У него, наверно, там
припрятана машинка для перебрасывания полицейских через заборы. Вот и всё.
- Ясно. И ещё другая машинка - для стаскивания с них штанов?
- Вот штаны - это странно. - согласился Ломтик. - Давай всё-таки рискнём,
постучимся.
Они постучались, и Капитан Крокус, не спросив обычного пароля, впустил их во
двор. У него был озабоченный, невесёлый вид.
Мальчики начали его расспрашивать, но он, устало улыбнувшись, безнадёжно махнул
рукой:
- Нет у меня больше никаких секретов. Враги уже всё знают, чего же скрывать от
старых друзей? Пойдёмте, я вам покажу!
- Это у Головастика? - сгорая от любопытства, спросили мальчики, когда Капитан
подвёл их к будке.
Они наклонились к маленьким воротцам, и, к их удивлению, вместо носа Головастика
оттуда высунулась беззаботная рожа поросёнка Персика.
- Тебя ищут, а ты вот куда забрался! - сердито сказал Капитан. - Вылезайте оба!
Ну-ка!
- Кто... оба?
- Ах, это старая история, - рассеянно пробормотал Капитан. - Я ведь знал, что
мне не позволят держать льва у себя дома, вот я и сделал на всякий случай эту
большую будку с очень маленькими воротцами, откуда бедняжка Нероша мог высунуть
только самый кончик носа, так что все принимали его за маленькую носатую
собачонку. А вот тут, в задней стенке, устроена большая дверь, через которую он
забирался в будку, когда нужно было прятаться. Жил-то он вместе со мной в
доме... Ну. вылезайте же!
Капитан толкнул заднюю стенку будки, и оттуда, потягиваясь, вышел огромный лев.
Из-под его передней лапы опасливо высовывалась поросячья морда.
- Нечего тебе теперь прятаться, - недовольно сказал Капитан. - Никто тебя больше
не будет ругать. Не до того. Натворил ты дел!
Лев подошёл и дружелюбно понюхал Малыша толстым носом с крупными ноздрями. Нос
был хорошо знакомый, мальчики частенько видели его, когда он высовывался из
собачьей будки Головастика.
- А меня он не нюхает, - завистливо прохныкал Ломтик. - А ведь я чуть-чуть не
донёс прошлый раз ему такой большой ломоть пирога!
Но лев, не обращая на мальчиков внимания, уже побежал с поросёнком на огород.
- А лев не может как-нибудь нечаянно его съесть?.. Куда это они? - испуганно
шепнул Малыш.
- Ну, что ты! Они побежали поиграть на огороде. Это такие старые друзья и они
столько времени не видались, что теперь просто не налюбуются друг на друга...
Весь вчерашний скандал из-за этого произошёл. Этот необузданный поросёнок сидел
спрятанный у нас в диване. Ну, он попросился на одну минуточку во двор, мы его и
пустили, а он решил подышать свежим воздухом подольше, а тут нагрянули
полицейские, совершенно неожиданно. И этот бездельник, вместо того чтобы тотчас
же спрятаться, как ему было велено, стал носиться по двору да ещё верещать! Ну.
лев увидел, что его приятеля хватает полицейский, рассвирепел и пошвырял их всех
через забор да ещё чуть не слопал Инспектора! Нероша очень кроткий, но всё-таки
ужасно сильный!
Капитан вздохнул и, качая головой, ушёл в дом приготовить закусить, по
заведённому обычаю, а ребята остались во дворе. Они никак не могли в себя прийти
от удивления: лев с поросёнком играли!
Начиналось с того, что поросёнок исподтишка, скосив глаз и то и дело
оборачиваясь, не подсматривает ли за ним лев, бежал прятаться в грядках. Там он
долго суетился и пыхтел, пока ему не удавалось запрятаться до того хитро, что из
зарослей петрушки и артишоков наружу высовывалась только небольшая часть его
тугого розового тельца, украшенная петелькой хвоста.
Так коварно затаившись, он замирал, хищно подстерегая беззаботно
прогуливавшегося по огороду льва.
Выбрав удобный момент, поросёнок с угрожающим хрюканьем неожиданно выскакивал из
засады и набрасывался на льва. Нерон неправдоподобно пугался, вздрагивал и,
шарахнувшись в сторону, падал, стараясь не придавить торжествующего поросёнка,
так и наскакивавшего на него со всех сторон, чтобы окончательно запугать.
В конце концов выбившийся из сил поросёнок решал помиловать слабо и бережно
отмахивавшегося от него одной лапой льва и предлагал ему мир. Очень довольные
друг другом, они валились рядом и отдыхали до тех пор, пока поросёнку не
приходила в голову какая-нибудь новая идея.
Глядя на них, Ломтик хохотал, громко взвизгивая и хлопая себя по коленям, но
вдруг, опомнившись, захныкал, ожесточённо замахал руками и, распустив губы,
отвернулся.
- Что с тобой? - спросил Малыш.
- Ты что, не понимаешь, что ли? Пропали мы с тобой, вот и всё. Будь мы честными,
благородными взрослыми людьми, мы бы давно побежали звонить по телефону в
полицию. Ведь тут скрывается живой лев, а мы вместо этого ещё хохочем
запрещённым хохотом. Погибли!.. Ты понимаешь, какие мы преступники? Ага!
Малыш тоже испугался. Готовый зареветь, он огрызнулся:
- Конечно, понимаю! Отстань ты от меня, противный Ломтище!.. Думаешь, мне самому
это приятно? Это просто ужасно. Мне так не хочется быть преступником! А что нам
делать?
- Ладно уж, не реви... Будь это, скажем, кошка, я бы как-нибудь её осилил.
Зажмурился бы и выдал! Но тут ведь целый лев, громадный лев, да ещё поросёнок с
этими его глазками. Тьфу! На это у меня просто не хватает сил...
- Ага, - мрачно кивнул Малыш. - Нечего себя обманывать. Испорченные мы,
недостойные мальчишки. Дипломы об Окончании Детства нам выдали по ошибке, мы
этого не заслужили.
- Здорово, старички! - так смешно и добро пропел у них за спиной голос Коко, что
они чуть не улыбнулись сквозь слезы. - Страдаете? Вам так хочется, бедняги, быть
негодяями и всё никак не получается? Ай-ай-ай, какое горе! Пойдём в дом. Капитан
вас зовёт, он уже приготовил угощение.
Мальчики посмотрели друг на друга, безнадёжно одновременно махнули руками и
пошли следом за Коко.
Когда они все уселись со стаканами малинового напитка в руках вокруг стола, Коко
оглядел их мрачные лица и быстро сказал:
- Отгадайте загадку: "В одной комнате сидело двое бывших мальчиков и два будущих
старичка". Ну, быстро!.. Не угадать? Ха! Да это мы в той комнате! Мы с Капитаном
- бывшие мальчики, а вы двое - будущие старички. Славная компания! Прекрасная
компания! Только отчего будущие старикашки такие мрачные?
Мальчики с угрюмыми вздохами, охрипшими от расстройства голосами забубнили:
- Да ведь мы же сознаём, до чего мы скверно поступаем!
- Совесть-то у нас нечиста!
- Уж очень мы испорченные, просто беда!
- Если бы про нас узнал сам Генерал-Кибернатор, он просто устыдился бы за нас.
Это точно!
- Тьфу ты! Опять я такое слышу! Почему это он должен стыдиться за вас? Человек
должен стыдиться за себя сам и не позволять этого делать за себя другим.
- Но он же не обыкновенный какой-нибудь человек, он Генерал-Кибернатор! Он же
ввёл Новый Порядок, и он управляет городом, а если захочет, будет управлять и
всеми другими городами в мире!
- Вот оно что, - беззаботно прихлёбывая и чмокая губами, поднял брови Коко. -
Ну, это ему только так кажется. На самом деле знаете, кто управляет миром? Дети!
Миром правят дети! Конечно, бывшие! Но самые лучшие из них те, кто не забыл, кем
они были прежде. Вот я всю жизнь и занимаюсь тем, что им об этом напоминаю.
Когда я выхожу на арену цирка, показываю фокусы с мартышками и разыгрываю сценки
с поросёнком, я вглядываюсь в лица публики, заполнившей зал, и что же я там
вижу? Ну? Кто скажет?
- Ну, вы видите там... зрителей. Кого же ещё?
- Зрителей, которые смеются... хохочут? Да?
- Правильно, смеющиеся лица. Чьи лица? Одни только лица детей! Некоторые из них
немножко постарели, да, согласен. Потолстели, да! Но, когда они хохочут над моим
поросёнком и радуются, что нам удалось спастись и облить злодеев водой из
спринцовки, они себя выдают с головой: они хохочут, глаза их блестят, и я сразу
вижу, что это обыкновенные постаревшие мальчишки и девчонки. Ну, а с этим
народцем мы хорошо понимаем друг друга! А чего вы надулись, как пузыри? Не
согласны?
- Не-ет, почему ж... - вежливо пробормотал Малыш. - Может быть, мы-то с вами
согласны, но ведь это же всё неправда! Ведь это только в цирке да ещё в сказках
так бывает.
Ломтику тоже стало невесело на душе. Ему очень нравился Коко, и цирк он
вспоминал с грустью. Он честно сказал:
- Мы тоже верили, когда были детьми. А Буратино-то ведь, оказывается, деревяшка,
если взять его в разрезе. И Баба-Яга, оснащённая техникой, конечно, всех
побеждала... Вообще сказки - это просто враньё и обман. Даже глупость! Ничего
этого не бывает. И мы не верим.
- Никак не можем, - подтвердил Малыш.
- Дурак вас учил! - начиная сердиться, крикнул Коко. - А дурак, который
высмеивает сказку, ничем не лучше болвана, который приказал бы вытоптать всходы
пшеницы за то, что они не похожи на булки!
- Но ведь нас учили... И мы же понимаем, что ковёр-самолёт не мог летать без
двигателя и...
- Они всё у вас перевернули в головах шиворот-навыворот, несчастные вы
ребятишки! Ни один самолёт не взлетел бы никогда над землёй, если бы прежде не
родилась сказка про ковёр-самолёт! Но люди, сложившие сказки про летающие ковры,
мечтали не просто о том, чтобы летать. Они мечтали о самом главном - о том,
чтобы научился летать славный добрый Иванушка, а не злой волшебник или
кровожадный колдун!.. Поняли?.. Это потому, что ведь люди, которые прежде
жадничали, обманывали, грабили и пугали других, разъезжая в колесницах или
колясках, на парусных кораблях или пароходах, не станут ни капельки счастливее,
если начнут делать всё то же самое на самолётах и в подводных лодках!
Капитан пристально наблюдал за своим другом, чуть улыбаясь грустно и
одобрительно.
- В первый раз слышу от тебя такую длинную речь! Тем более серьёзную. Ты,
кажется, хочешь наговориться за всю жизнь? Коко молча отхлебнул из стакана и
кивнул:
- Да, пожалуй, ты прав. Легко может случиться, что в другой раз мы уже не
соберёмся за этим столом и мне не удастся во второй раз в жизни поговорить
серьёзно. Эта речь копилась во мне двадцать два года. Через двадцать два - будет
готова следующая! Приходите послушать!
Шутка прозвучала не очень-то весело. Мальчики встревоженно переглянулись:
- Почему мы не сможем ещё раз собраться? Вы боитесь полиции?
- Я? Полицию? Нет! - надменно вздёрнул толстый и мягкий подбородок Коко. - Но я
принимаю во внимание существование полиции. И только. Но бояться? Х-ха!
В глазах Малыша засветилась робкая надежда. Он пододвинулся к Коко и шёпотом
спросил:
- А может быть, вы всё-таки немножко того... волшебник?
- Не хочу преувеличивать, - скромно, но не без самодовольства усмехнулся Коко. -
Не то чтобы так уж полный, стопроцентный волшебник, но не скрою: немножко
всё-таки есть!.. Бегите сейчас отсюда, ребята, полиция действительно может
прибыть в любую минуту и не надо вам с ней встречаться... Приходите завтра, если
всё будет спокойно.
После того как ребята, распрощавшись, убежали, Коко остался сидеть, грустно
улыбаясь и глядя на пустые стаканы на столе и крошки морских сухарей...
Капитан сидел напротив него, опустив голову, и неторопливо выкладывал из крошек
букву "Н". Он думал о своём Нероне.
Коко и Капитан встретились глазами и разом грустно улыбнулись и, потянувшись
через стол, крепко пожали друг другу руки.

Глава 13. МАРЦИПАНЧИКИ С ЖЕЛЕЗНОЙ НАЧИНКОЙ
Два больших крытых автофургона свернули с автострады и, покачиваясь на рытвинах
и буграх Шлакового пустыря, неторопливо стали углубляться в самый центр
лопуховых джунглей.
Одна из машин была вся молочно-белая, украшенная изображениями анютиных глазок и
незабудок, с большой надписью:
Цветочки! Штучно и букетиками!
Но внутри вся машина была битком набита полицейскими, готовыми по команде
выскочить и начать свою работу: догонять, тащить, хватать!
На второй машине красовалась надпись:
Сладости! - Марципанчики! - Мармеладки! - Вафельки!
Коробочками! Кулёчками! Пакетиками! Штучками!
Но единственной штучкой, которая была спрятана в кузове, была большая стальная
клетка.
Так началась полицейская операция по поимке льва, присутствие которого было
неопровержимо установлено записью на плёнке в голове взбесившегося полицейского.
Командовал отрядом новый Инспектор И-66, в когтенепроницаемых брюках усиленной
крепости на сидении.
Когда обе машины подъехали к домику Капитана Крокуса, автополицейские выскочили
из цветочной машины, помчались, взметая тучи шлаковой пыли, и мгновенно окружили
весь забор одинокого домика со всех сторон.
Инспектор постучал в калитку и тотчас же отскочил в сторону, готовый ко всяким
неожиданностям.
На дорожке послышалось неторопливое шарканье домашних шлёпанцев. Сонно позёвывая
и то и дело останавливаясь, чтобы всласть потянуться, как будто его только что
оторвали от сладкого сна, Коко добрался наконец до калитки и спросил, кто там.
- Откройте! - рявкнул Инспектор. - Именем закона! На Коко накатил опять приступ
зевоты. Едва справившись с ним, он вежливо переспросил:
- Простите, вы, кажется, что-то сказали?.. Ах, именем закона? Так-так. А какого
это закона?
- Вы окружены, и сопротивление бесполезно!
- Какого закона, я спрашиваю! Чего вы там болтаете про сопротивление?
- Какого закона? Откуда я знаю! Закона, и всё, - тупо буркнул Инспектор. - Так
уж говорится. Открывайте немедленно, или мы сейчас же сломаем запоры!
- Ну, уж это вам никогда не удастся, уж извините!
- В последний раз: или вы откроете, или...
- Или вы сами откроете. Вообще-то я не обязан вам открывать! Я тут не швейцар, я
посторонний человек, в гостях... А калитка запирается только на верёвочную
петельку.
Инспектор навалился плечом, верёвочка лопнула, и он ворвался во двор:
- Где тут спрятан лев?
- Я, знаете ли, далеко не уверен, что тут водятся львы...
- Запирательство бесполезно! - твердо проговорил Инспектор, направляя пистолет в
среднюю пуговицу жилета Коко. - Нам всё известно! Где?
Коко нагнулся, с любопытством посмотрел на подвергшуюся угрозе пуговицу и пожал
плечами:
- Вы что думаете, он у меня под жилетом?.. Право, я рад бы вам помочь... Если вы
так уж интересуетесь львами, идите на терраску, может быть, найдёте что-нибудь
себе подходящее, право, не знаю...
Инспектор скомандовал в микрофон, спрятанный у него в усах:
- Блокировать террасу! Окружить дом! Занять все входы и особенно выходы! Эй, на
вертолётах! Готовы?
Коко поднял голову и увидел, что четыре вертолёта повисли прямо над двором. Они
поддерживали за четыре угла большую сеть того же типа, как та, которой они
недавно поймали бесноватого автополицейского.
- Мамочка моя! - ахнул Коко. - Счастливого вам улова, но я всё-таки не рыба и
лучше спрячусь под крышу!
Инспектор не обращал больше на него внимания, он разглядел за цветными
стёклышками терраски льва.
Не дрогнув, он твёрдой рукой проверил когтенепроницаемую часть своего мундира.
- Эй, на вертолётах! Наготове? Мы сейчас попытаемся его выманить во двор, и
тогда действуйте сразу! - Голос Инспектора звучал резко и повелительно.
- Только пусть выйдет, а дальше уж мы знаем, что делать! - ответили пилоты
вертолётов. - Давайте нам его!
- Здоровенный львище! - задумчиво пробормотал Инспектор. - Ну-ка, семьдесят
седьмой номер, марш, выманивай льва! Подразни, чтоб на тебя бросился.
Железный полицейский послушно взбежал по ступенькам терраски, стал в дверях,
высунул язык и начал строить глупые рожи. Лев лениво глянул на него и равнодушно
отвернулся.
- Э-эх! - досадливо крякнул Инспектор. - Да выключи ты свою рожу! Ты
руками-ногами работай: дрыгай, танцуй перед ним и вроде как бросайся бежать, он
и кинется за тобой.
Полицейский стал плясать, кидался бежать, возвращался назад и опять неуклюже
приплясывал, болтая железными руками. Лев даже не смотрел в его сторону.
С вертолётов чей-то голос проговорил на весь двор:
- Ничего так не получится! Разве лев будет реагировать на железную приманку? Ему
же нужно что-нибудь мясное! Валяйте вы сами, Инспектор.
Инспектор покосился в небо, незаметно поскрежетал зубами, но ничего не сказал.
Сделав знак полицейскому прекратить неудачное танцевальное выступление, он
осторожно двинулся ко входу на терраску.
- Валяйте, валяйте, не бойтесь!.. Правильно! Теперь получится! - подбадривали
его пилоты.
Они-то решительно ничего не боялись там, наверху, и, свесив головы, с
любопытством наблюдали, как подвигается дело.
- Всем приготовиться, прикрывать меня с фронта, тыла и с боков! - скомандовал
Инспектор и, заглянув на терраску, нежным голосом пропел: - Кис-кис-кис!.. Иди,
иди, погулять во дворик!.. Мяу!.. Мяу, киса!..
Лев сидел в кресле перед столом, накрытым для чая, задумчиво уставясь в чашку.
Рядом на тарелке лежало несколько килек. В пепельнице дымила спокойным
извилистым дымком кем-то только что оставленная сигарета.
- Кисуля!.. Ух ты, какая большая кисонька?.. Красивая какая!.. - подхалимским
тоном пел Инспектор. - Поди сюда, кисюся!..
Лев вздохнул, закинул одну заднюю ногу за другую, протянул переднюю лапу и, взяв
прислонённую к пепельнице сигарету, глубоко затянулся, откинувшись на спинку
кресла, и выпустил дым из ноздрей.
- Умная киса... - слегка растерянно, но всё ещё льстиво бормотал Инспектор. -
Она у нас папироски курить умеет! Пойдём, кисонька, во дворик! Там травка
растёт... Там эти... ходят... - Инспектор бормотал уже вовсе какую-то чушь, и
глаза у него медленно лезли на лоб от удивления.
Лев протянул лапу, придерживая вилкой кильку, отрезал ножом головку и хвостик,
выпотрошил кишочки, придирчиво осмотрел её и, сунув в рот, прожевал и запил
несколькими глотками чая.
Обомлевший Инспектор в последний раз, уже без всякой надежды, промямлил:
- Киса... Мяу...
Лев медленно повернул к нему большую гривастую голову и холодно осведомился:
- Где вы тут увидели кошку?
Инспектор обежал глазами всю комнату, заглянул под стол, пытаясь понять, откуда
раздался голос, и снова уставился на льва, который молча пожал плечами и снова
затянулся сигаретой.
- Да вы присаживайтесь, - вежливо предложил лев и слегка пододвинул стул. -
Курите? Пожалуйста, вот сигареты. Вы потеряли кошку?
Инспектор медленно опустился на стул, во все глаза глядя на то, как шевелятся
при разговоре усы на морде льва.
- Нет, не... кошки... У меня дело, если не ошибаюсь... к вам!
- Я вас слушаю, - невозмутимо, внимательно наклоняя голову и насторожив уши,
произнёс лев.
- Впрочем, я не совсем уверен... Мне указали ваш адрес, но это как-то странно...
Может быть, тут проживает какой-нибудь ваш, так сказать, одно... однофамилец,
или, точнее сказать, соотечественник, или... в известном смысле собрат...
- Понимаю, понимаю, - сочувственно кивнул лев. - Вы хотите узнать, нет ли здесь
ещё каких-нибудь львов? Может быть, вы знаете фамилию? Или хотя бы имя?
- Да, его зовут Нерон, так записано в ордере на арест. Простите, а вас как?
- Его звали Нерон! - торжественно сказал лев и, пошарив лапой у себя под
подбородком, нашёл замок застёжки "молния", потянул, расстегнул шкуру на груди,
так что показалась обыкновенная клетчатая рубашка с кожаным галстуком. Потом он
откинул назад львиную голову, пригладил волосы и представился: - Капитан Крокус,
к вашим услугам. А на плечах у меня всё, что осталось от моего льва Нерона. Это
был мой последний лев.
Капитан окончательно выбрался из шкуры и разложил её на двух стульях:
- Вот он, весь тут. Дивной души был лев! - Капитан провёл гребешком, слегка
причёсывая гриву. - Отзывчивый. Деликатный... Что поделаешь: нервная система
подвела! Сердце! Переработался в цирке! Тяжело! Только и утешение - влезешь в
эту шкуру, посидишь немножко, вспомнишь старину... Может, выпьете чайку?
Инспектор внимательно оглядел шкуру, засунул даже руку, чтобы проверить, совсем
ли она пустая.
- Гм!.. - сказал он наконец. - Значит, ваш лев Нерон сдох?
- Скончался, я бы сказал. Он был такой...
Но Инспектор не стал больше слушать какой. Он круто повернулся и скомандовал
отбой.
Пока автополицейские прыгали в машину, Инспектор начал стаскивать с себя
когтенепроницаемые штаны, время от времени пожимая плечами и чертыхаясь...


- Я его совершенно врасплох захватил! - докладывал, вернувшись в родное
Полицейское управление, своему Шефу Инспектор. - Ловкий малый! Нашёл чем меня
обмануть: львом замаскировался. Да ведь как! Вылитый лев! Сидит за столом, чай
пьёт, покуривает. Другой на моём месте так бы и подумал: лев как лев!.. Ну, я-то
сейчас же напряг все свои проницательные способности и думаю: "Э-э нет, тут
нечисто, тут меня вокруг пальца хотят обвести!" Главное дело, что я подметил!
Ну, пускай папироски, пускай чай, пускай он даже поболтать может о том о сём -
это всё пустяки, это всё возможно: дрессировка, фокусы... Но чтоб лев стал
кильки чистить и лопать? Ну, извините, тут я сразу и разгадал, что это обман!
Припёр его ловкими вопросами, и он живо вынужден был сознаться, что он вовсе не
лев, а обыкновенный человек, по фамилии Крокус. О чём и докладываю. А лев давно
сдох, я и шкуру всю исследовал и лично убедился.
- Где же они? - спросил Шеф полиции.
- Кто именно?
- Лев. Шкура льва. Капитан Крокус. Где?
- Я же докладываю: льва вообще никакого нет. Одна шкура! Если предположить, что
лев убежал, так сказать, без верхней одежды, то это никак не представляется
возможным, потому как без шкуры ему будет чересчур щекотно. Одни мухи житья не
дадут!..
Инспектор, оборвав на полуслове, крепко захлопнул рот и вытаращил глаза, увидев,
что Шеф прикрыл глаза и открыл рот, чтобы что-то сказать. Это был плохой
признак, когда Шеф прикрывал глаза. Едва слышным голосом он произнёс:
- Напрягите свои проницательные способности и угадайте, что вы сейчас услышите.
- Не иначе, как вы сейчас скажете мне: "Ах ты болван!" - чётко отрапортовал
Инспектор.
- Угадали. Как вы осмелились вернуться с пустой клеткой? Через час, то есть
через шестьдесят минут, здесь будет сам господин Почётный Ростовщик, который
теперь лично заинтересовался расследованием этого дела. Что я ему скажу? Что я
ему скажу? - И, прошептав всё это. Шеф вдруг рявкнул: - Чтоб через пятьдесят
четыре минуты этот лев, Капитан, или шкура льва, или шкура Капитана были тут!
Марш!
Глава 14. ОПЕРАЦИЯ "ЛЕВ И КИЛЬКА"
Господин Почётный Ростовщик явился к Шефу полиции на несколько минут раньше
условленного часа. Он всегда так делал, чтоб было время пошнырять вокруг да
около, кое-что приглядеть и разузнать, прежде чем начнётся заседание.
В парадном зале, где происходили заседания, на стене висел большой портрет
Генерал-Кибернатора в круглой золотой раме.
Под ним, как бы под его защитой, стояло большое кресло председателя с золотой
овальной спинкой, так что сидевший в нём Почётный Ростовщик на фоне голубой
обивки выглядел очень величественно.
Больше всего он был похож на старую злющую обезьяну, которая только что
подавилась кислым лимоном.
Что касается портрета Генерал-Кибернатора, то он был особого рода: в золотой
раме на чистом белом поле вместо портрета красовалось большое круглое,
совершенно чёрное пятно. Ведь он был председателем Тайного совета! Значит, и все
портреты его считались секретными. Это вызывало к нему особенное уважение.
- Ну-с, - изо всех сил стирая налипшее тесто с рук, вежливо, но желчно промямлил
Почётный Ростовщик, - когда же я увижу здесь моего старого приятеля Капитана
Крокуса?
- Везут, - коротко ответил Шеф полиции, прислушиваясь к бормотанию в наушниках.
- Ещё две-три минуты.
- Забавно! Капитан, спрятавшийся в шкуре своего льва. Приятно будет
побеседовать! А до льва тоже дойдёт очередь! - От предвкушения предстоящего
удовольствия он опять энергично принялся отлеплять невидимое тесто.
Через полторы минуты двери распахнулись, и десять полицейских внесли и поставили
посредине зала клетку со львом.
Инспектор молодцевато вытянулся и отрапортовал:
- Операция под шифрованным названием "Лев и килька" выполнена в срок.
Арестованный Капитан Крокус доставлен.
- Это он? - спросил Шеф, указывая пальцем на льва.
- Так точно! Только что накрыли сетью прямо с вертолёта. Я и слушать больше не
стал, что он болтает. Шкуру я нарочно приказал ему не снимать.
- Начнём? - спросил Шеф. Почётный Ростовщик кивнул.
- Капитан Крокус? - проговорил он радостным, но противным голосом. - Ау, Капитан
Крокус! Выходите поболтать со старым приятелем! Вы когда-то были на меня в
обиде, что я забрал ваши клеточки? От львяточек? А вот клеточка-то - она вам
самому и пригодилась! Самому! Э?..
- Откройте клетку! - скомандовал Шеф. - Выходите, Капитан Крокус!
Дверцу отворили, заключённый в клетке равнодушно отвернулся и продолжал сидеть,
презрительно глядя на сидевших за столом.
- Подвиньте ему кресло, - сказал Шеф. - Капитан Крокус! Мы знаем, что вы старый
циркач, но сейчас ваши фокусы не помогут. Выходите оттуда, садитесь... Вот
так-то лучше!
Арестованный медленно, нехотя вышел из клетки и сел в подставленное ему кресло.
- Закуривайте!
Он посмотрел на предложенные сигареты, поколебался минуту, но всё же отвернулся.
- Вы обвиняетесь в тяжёлом преступлении, Крокус! - весь сморщившись от
фальшивого сострадания, со вздохами заговорил Почётный Ростовщик. - Что же это
вы, Капитан, натворили? Вы скрыли льва. Вы подозреваетесь в сокрытии поросёнка
особого назначения, в котором лично заинтересован господин Генерал-Кибернатор!
Что вы можете сказать в своё оправдание? Говорите скорей! Ну!
Шеф полиции нахмурился и рявкнул:
- Немедленно снимайте ваш дурацкий костюм, Капитан Крокус! Вы находитесь перед
лицом! Вы разоблачены! Подайте сюда портрет, чтоб он принёс присягу говорить всю
правду!
Два полицейских благоговейно сняли и, придерживая с двух сторон, поставили
секретный портрет на стол.
- Инспектор! Снять с него эту шкуру!
- Сию минуточку! - услужливо воскликнул Инспектор и, подбежав ко льву, стал
шарить у него под подбородком. - Вот тут у него застёжка "молния"... А это вроде
воротничка!.. Ага, вот и шнурочек! Мигом! - Он сильно дёрнул за шнурок под
подбородком льва, и все обмерли, услышав странный звук.
Трудно сказать, на что он был похож. Например, если взять две чугунные тёрки в
рост человека и с силой потереть их одну о другую, получится немножко похоже.
Или обвалить с обрыва большую груду камней на склад железных бочек. Или дёрнуть
за хвост очень большого льва.
Лев взмахнул лапой, и Инспектор удивительно легко отделился от земли и с лёгким
свистом, описав в воздухе кривую, повис, зацепившись за люстру. При этом он не
обнаружил никакого желания поскорее спуститься на землю, а, напротив, ловко
взобрался к самому верхнему ряду лампочек и уселся там, поджав ноги.
- Держите его! Видали, как он меня треснул лапой! - визжал из-под потолка
Инспектор.
Шеф ударил кулаком по столу и рявкнул:
- Капитан Крокус! Вы не смеете кидать моих подчинённых на люстры!
- Не дразните его! - отчаянно верещал Инспектор, ёрзая на горячих лампочках. -
Это опять фокусы! Это лев! Теперь он переоделся Капитаном!
- Марш в клетку! - грозно гаркнул Шеф.
И лев, внимательно на него глядя, соскочил на пол.
- Без фокусов! Без фокусов!.. - Шеф схватил со стола секретный портрет и,
прикрываясь им, как щитом, двинулся на льва.
Лев чувствовал себя слегка растерянным, но бумажный обруч с кругом посредине был
ему знаком. Он без разбега могучим прыжком бросился в чёрный круг, прорвал его,
очутился на столе и двинулся на Почётного Ростовщика, чей крик его раздражал
больше всего.
А Ростовщик трясся и верещал, не переставая:
- Пустите меня на люстру!.. Сто тысяч тому, кто подсадит меня на люстру! Сто
десять тысяч!.. Двести!!.
По справедливости эти деньги должны были бы достаться Нерону, потому что это
именно он подсадил господина Почётного Ростовщика, да так, что тот, пролетев
через всю комнату над головами мечущихся полицейских, сразу оказался у верхнего
ряда лампочек, рядом с Инспектором.
Затем люстра, не выдержав двойной тяжести, рухнула, как выражаются в газетных
отчётах, "на головы собравшихся", послышался звон и треск вышибленной одним
махом оконной рамы, и все увидели мелькнувшие в окне задние ноги и хвост
выпрыгивающего льва.
Сделав громадный прыжок, он очутился на крыше и, промчавшись по ней с весёлым
громом, исчез за её скатом, точно за вершиной холма в какой-нибудь пустыне или
выжженном солнцем вельде.
Глава 15. МУХОЛАПКИН ПОДНИМАЕТ БУНТ
- Просто ничего не могу с собой поделать, - печально говорил Ломтик. - Ну ничего
не могу. Не могу!
Они сидели с Малышом на необитаемом острове, который другим казался крышей
заброшенного сарая, и беседовали о всяких таких предметах, какие лучше всего
обсуждать на необитаемых островах.
- Я даже стараюсь об этом не думать, а всё-таки, как представлю себе, что папа
млекопитающий да ещё и позвоночный, так мне и кажется, что он уже не тот, что
прежде.
Малыш печально кивал на каждое его слово.
- Да, это так трудно - научно смотреть на жизнь, но теперь, когда мама заходит
ко мне проститься перед сном, я всегда думаю о том, какая она была бы
некрасивая, если б её положить под микроскоп и рассмотреть поближе.
- Да, уж это нам всё точно объяснили. Насчёт этого и вообще насчёт всяких этих
бесполезных чувств устарелого типа.
- Ага... А когда она мне вчера сказала: "Сынок, если бы ты знал, сколько ночей я
недосыпала у твоей колыбельки!.." - я совсем растерялся и не смог ей ответить,
как надо. Маловато у меня твёрдости, ничего не поделаешь!
- Конечно, ты должен был ей сразу сказать: "Ты могла бы спокойно спать, если б у
тебя хватило денег купить самую простенькую няньку-автокачалку!" А ты не сказал?
- Да нет же... Хочется быть хорошим, и ничего не получается... Похоже на то, что
мы с тобой двое окончательно пропащих парней. Как ты думаешь?
- Влипли по уши во всякие преступления. Добром это не кончится. На льва не
решились донести... про поросёнка я уж и не говорю. А вдруг про это узнают?
- Не говори! Мне страшно подумать, что будет... Чш-ш! Какая-то точка на
горизонте! Посмотри в подзорную трубу. Что это за корабль?
Ломтик приложил кулак к глазу, но тотчас опустил его и сказал:
- Точка подаёт сигналы бедствия. Здорово ревёт! Это Мухолапкин!
Мухолапкин, прозванный так за свои очень тоненькие ножки мальчик, хлюпая носом,
почти бежал мимо сарая. Он был очень хорошим знакомым, так что оставить его без
внимания в минуту, когда он явно терпел какое-то бедствие, было бы позорно. И с
необитаемого острова его окликнули.
- Отстаньте от меня все! - не останавливаясь, буркнул Мухолапкин и, продолжая
подавать безутешные сигналы бедствия, отчаяния и злобы, промчался мимо на всех
парусах.
Оба мальчика съехали по откосу крыши и, спрыгнув с необитаемого острова на
обитаемую землю, бросились вдогонку.
Мухолапкин, когда они его попытались остановить, оказал отчаянное сопротивление,
главным образом брыкаясь ногами, так как руки у него были заняты.
- Не трогай! Пустите меня! Пустите, черти!.. - орал он вполголоса, отбрыкиваясь
и отворачивая зарёванную физиономию.
- Не брыкайся! Стой! Мы ведь друзья! - долбили ему преследователи, по-дружески с
двух сторон хватая за шиворот.
Наконец они повалили, вернее, усадили его на землю так, что отбрыкиваться ему
стало неудобно.
- Что у тебя в руках? - допытывался Ломтик, не давая Мухолапкину подняться с
земли. - Куда ты бежал?
- Не ваше дело, отстаньте... Никуда я не бежал, чего вы пристали! Ну, я просто
убежал из дому. Вот сейчас ушёл и больше не вернусь. Никогда. Ни за что!.. А вам
какое дело почему! Умру - не скажу! Не ваше дело!.. Ну, пожалуйста, наплевать,
могу и сказать... Они его хотят сдать на чучело, а я не дам!
Он осторожно раздвинул складки кулёчка, который бережно нёс под мышкой. В
образовавшееся маленькое отверстие тотчас осторожно высунулся быстро-быстро
посапывающий чёрный нос, затем два маленьких глаза на мордочке с причёской
"ёжиком".
- Настоящий ёж? - ахнул Малыш. - Живой? Увидев морду возлюбленного своего ёжика,
Мухолапкин заревел с новой силой отчаяния.
- Жи-вой... - прерывисто запричитал Мухолапкин. - Он такой умный! Он у меня
умеет молоко из блюдца пить!.. Всё нюхает!.. И по ночам он вокруг комнаты
бегает, лапками топочет... А они его хотят... на чучело! Не да-ам! (Чтобы точнее
изобразить последний звук, понадобилась бы длинная-предлинная строчка: "Не
да-а-а-а-а-м!")
- Ну-ну, старина, не разливайся ты уж так... - неуверенно пробормотал Малыш. -
Чучело тоже приятно иметь на память. И тебе дадут шикарного автоматического ежа,
если ты...
Мухолапкин неожиданно вскочил и яростно стал отбрыкиваться, вертясь на все
стороны и прижимая к сердцу ежа:
- Отойди!.. Не дам!.. Ах, автоматического? А я его утоплю! Зарежу! Развинчу по
винтику и расшвыряю! Не подходи!
Ломтик с Малышом переглянулись, пожали плечами и вздохнули.