Димка, сердито сопя, пытался залезть под елку. Елка всячески сопротивлялась, кололась и кренилась на бок, игрушки, жалобно позвякивали, и того и гляди все это могло свалиться, или еще хуже – могли нагрянуть взрослые. И тогда, тогда все… нас точно разгонят по постелям, и весь наш план , который мы готовили последний месяц развалиться. Я, нахмурив брови, и теребя косичку, на правах старшей сказала:
- Вылазь, все равно тебя видно, - и куда же спрятаться… себе я место уже приглядела, за диваном, но обзор там был не очень.
- Я весь искололся, - жалобно заныл Димка, потирая исколотые места, - может за диван?
- Я под елку точно не влезу, а вдвоем за диваном… да мы не увидим ничего! Опять все пропустим!
- И что это вы пропустите? – строго спросил дед, за спором мы совсем пропустили как он зашел в комнату, большой, суровый и лысый. Очень похож на Котовского, он доставал каждый день опасную бритву, точил… нет заправлял ее об старый кожаный ремень, брал помазок и брился, мы, открыв рот, наблюдали, как он, делал это, почти не смотрясь в зеркало, - ну, так что же вы пропустите? Молчите? Вот подарки, вы точно пропустите, придет Дед Мороз , увидит, что вы не спите, да еще и маленьким мешаете, все… подарков не будет! – суров дед, но глаза смеются, значит не страшно, шутит.
- Дед, - Димка округляет глаза и от волнения хлопает ресницами, - знаешь, ты ведь командир, - Димка переходит на шепот, а я встаю на цыпочки, чтобы лучше слышать, - дед, ну помоги нам, мы так его хотим увидеть…
- Кого?
- Ну как кого? – от непонимания деда, я совсем расстроилась , - ну конечно Деда Мороза!
- А…, - дед задумался, - а валенки вы поставили под елку?
- Конечно! Мы же знаем, что он подарку только валенки складывает! Только вот как он добирается? Мы ведь у самой елки спим, и не видим… который год пропускаем… а так хочется… - заныла я.
- Помоги, - Димка, стал дергать деда за рукав пиджака, - помоги, ну как нам его поймать?
- Дааа… дело серьезное… - говорит дед, а глаза опять смеются, - вы ложитесь пока, а я покараулю.
- Нет, мы заснем, и опять не увидим!
- Тихо, маленьких разбудите! Ложитесь, я подумаю, и вас разбужу.
Мы, обиженно сопя, укладываемся, и начинаем строить планы…
- А может нам все табуретками загородить? Он не увидит, запнется и мы проснемся?
- Нет, ушибется и обидится, тогда не только Деда Мороза не увидим, но и подарков!
- Да, - Димка совсем загрустил.
- О!- кричу я и от страха закрываю рот ладошкой, - дед то у нас рыбак! У него же колокольчики есть, рыбацкие!
- Колокольчики… ну и что?
-Ну, Димка, вот смотри, он кошке нашей привязывает на шею колокольчик, что б она на даче не потерялась, она ходит и звенит…
- И что? – Димка, начинает раздражать меня своей непонятливостью, - что мы Деду Морозу на шею его привяжем?
- Дима, ты уже большой, 5 лет, а не соображаешь! – от того КАКАЯ идея пришла мне в голову я не могу спокойно сидеть и рассказывать, я начинаю бегать по комнате и размахивать руками и объясняю своему непонятливому братцу весь мой грандиозный план.
- Ух, здорово! – у Димки глаза горят, - давай скорее, где у бабушки нитки лежат?
Мы лезем в комод, куда нам строго-настрого запрещено лазить, но тут такое дело! Открываем ящик… а там… такие сокровища! Рука сама тянется к этой шкатулке, там лежат старинные бабушкины брошки и бусы, но Димка хватает меня за руку:
- Не трогай! Потом, потом, Дед Мороз ждать не будет!
Ах, эти мальчишки! Что они понимают! Дед Мороз, конечно важно, но еще не известно поймаем или нет, а эти сокровища так близки… я с сожалением отрываюсь и достаю самые толстые нитки. Потом в дедовой тумбочки мы находим колокольчики. Опутывая всю комнату нитками, мы от волнения смеемся, руки трясутся и колокольчики плохо привязываются на свои места, а где то в животе сжимается и разжимается ужасно-сладкий комочек восторга и предчувствия тайны, ожидания сказки… Дед Мороз… а вдруг он со Снегурочкой… а вдруг он поговорит с нами… или, или возьмет с собой. Все это мы обсуждаем шепотом, или это нам только так кажется, пихаем друг друга и делая круглые глаза кричим «Тихо ты!». Но это смешит еще больше и уже скулы и живот болит от безостановочного, сдерживаемого смеха.
Наконец вся комната опутана нитками и звенящими колокольчиками, и добраться до постели можно только ползком, под всей этой паутиной. Наконец мы укладываемся, долго- долго ворочаемся… и просыпаемся утром.
-Подарки! – и бежим к валенкам.
И только вечером вспоминаем, что ниток нет, и колокольчиков… и Деда Мороза мы опять проспали.

До отъезда в Амстердам оставалась неделя. Она сидела за компьютером и сочиняла официальное письмо о том, что надо взять в поездку, о погоде и прочей ерунде. Погоду в Голландии на время поездки обещали вполне замечательную, и она решила немного отойти от строгого протокольного языка и дописала в этом официальном документе человеческим языком «Погода в Амстердаме установилась на вполне приятном градусе 23 по Цельсию, что позволяет дамам подобрать в поездку чудный летний гардероб», написав это, она задумалась, с дамами все ясно. А что собственно она, возьмет в этот самый Амстердам. Поездка насыщенная, и отдыха дня три запланировано, и официальная программа очень даже серьезная. «Европартенариат» - губы с трудом выговаривали это слово, хотя уже далеко не в первый раз. Совсем не кстати вспомнилась прошлогодняя поездка в Грецию, да и хорошо, состав у делегации почти без изменений, всех знает, кто на что способен, пара новеньких, совсем из глубокой провинции, но справимся. Мысли разбегались во все стороны, так, о чем это я, да, в чем я поеду. Нет, я пишу письмо. «Обязательно иметь с собой рекламные материалы о своей компании для переговоров». Интересно будет встретиться со Степановым. Год уже прошел, ни каких писем, кроме официальных, а вспомнить, как он прощался, и весь самолет смотрел на это широко открытыми глазами… да, приятно. И было бы из за чего так терять голову, ну увидел голой, так нечего вламываться в номер без стука. Она, в принципе, после работы моделью, к наготе, как своей, так и чужой стала относиться совсем без пиетета, когда переодеваешься с мальчиками-моделями в одном помещении, по двадцать раз за вечер, пиетета не останется. Так, письмо, пишем дальше. Надавав всяких советов господам и дамам, она привычно поставила подпись «Зам.директора Агентства по поддержки малых и средних предприятий. При Краевой администрации». Все теперь по списку всей делегации. читать дальше

Интересно порой бывает… Встречаешь человека первый раз в жизни, а кажется что знал его всегда. Бывает?
- Здравствуйте, Николай.
- Николенька, -где то в глубине меня, шепотом, нет даже не шепотом, а дуновением пронеслось, -Никоооленькаааа, - даже голова закружилась.
- Вам плохо?
- Нет, нет, все хорошо, Николай, меня зовут Галина.

Ранее утро. Даже еще не утро, едва засветлело за окном. Маленький камушек стукнул в переплет и упал в траву, я сонная, тихонько, чтоб не разбудить сенную девушку подхожу к окошку, Николенька машем мне рукой, зовет. Тихо, тихо, одеваюсь, босиком по скрипучим половицам, по сонному дому, на крыльцо. Только здесь обуваю туфельки и бегу, бегу по росе. Очень зябко, белое муслиновое платье не спасает от прохлады. Туман. В парке, оглядываюсь, и не вижу его. Хоть и знаю свою усадьбу, а страшно.
- Никооооленькаааа, - крик полетел над туманом, над полем, - Никооооленькаааааа….


- Чай или кофе? Присаживайтесь.
- Чай.
- Я хотел бы обсудить с вами возможность разработки и изготовления сувениров вашей компанией.

И каждый раз, когда мы встречаемся, или говорим по телефону, где то внутри меня тихонечко «Никоооленькааа».

Мне приснилась цветущая липа… Запах плыл над старым городом, над старыми башнями, булыжной мостовой. Пользуясь полной безнаказанностью , запах заглядывал в окна и двери. Запах плыл над старым городом, в котором я никогда не была, цветущая липа, укутывала город в нежно-сладко-медовую истому.
Рядом шел мужчина, которого я никогда не видела раньше, он шел и рассказывал мне о старом городе, его голос звучал приглушенно в запахе цветущей липы, запах немного хулиганил и толкал нас друг к другу, на повороте, рядом с булочной, он совсем расшалился и поставил мне подножку, мужчина подхватил меня под локоть, внимательно посмотрел мне в глаза, и взял за руку.
Мы пошли по булыжной мостовой старого города в сгущающиеся липовые сумерки.

Объездная дорога, желто-медовые фонари , висящие над ней, жирными светящимися светлячками, глубокое ранне-вечернее небо, переливается бархатом, и вдалеке, совсем на горизонте, мелким бисером, рассыпались огоньки города. Посреди огней вечерних и гудков машин, Мчится тихий огонек моей души… Намаялась я сегодня, насражалась с холодом, с аккумулятором, свечами, и прочей, совсем непонятной для женщины фигней… Замерзла… замерзла так, что до сих пор, где то внутри, сидит комочек холода, и шляется, внутри меня куда ему захочется, сволочь... холодно… внутри, но еду, еду и улыбаюсь… второй день, ловлю себя на мысли… что счастлива, так, просто так без причины. Разве могут быть причины для счастья? Дурацкие мысли… вопросы про них… счастье, оно существует просто так, вне всего этого… а может я просто счастлива, что еду на машине, долго еду, одна, смотрю и придумываю еще одну историю про любовь… и живу.

Читать далее...

Ленка с тоской смотрела на кабинет шефа. Рабочий день катился к концу, но похоже, шеф об этом не догадывался. Он приказал вызвать пять начальников отделов, к себе в кабинет, вышел веселый, улыбающийся, и усы топорщились как то по другому, видно опять придумал что-то, как минимум гениальное. Да, скорым окончанием рабочего дня не пахнет. Если будет совещание, то это, часа на два, а то и три.
- Леночка, - гадски приятным баритоном , от которого у Ленки, всегда аж мурашки по телу шли, позвал шеф, - дорогая, а приготовь кА нам кофе, и пепельниц свежих.
Ага, подумала Ленка, пепельниц свежих, значит точно на долго. Домой хочется… Дома тепло, кошка рядом, и телевизор, а тут… хотя тут, наверное, и лучше. Дома одна совсем, все программы пересмотрены. Ленка, сварила кофе, и расставляя чашки обнаружила, что совещание приняло несколько неожиданный поворот, на столе появилась бутылка виски… Значит точно надолго.
Было, интересно наблюдать, как лихо неслось совещание, взрослые мужики, кричали, перебивали друг друга, доказывая, что то махали руками, курили, Ленка только успевала менять пепельницы, да кофе варить, набегалась …
- Ну, все, Лен, пшли домой, мы молодцы сегодня, - шеф, слегка запинаясь в словах, вышел из кабинета, довольный, черт, почему то разозлилась Ленка, - лана, не возись, завтра уберешь…
- Так, до завтра пропахнет все…
- Да, ладно, поздно уже, -шеф слегка приобнял за плечи, - завтра, завтра, ночь уже, пошли, - как то особенно сказал шеф, или показалось это Ленке.
Ленка совсем разозлилась на себя или на шефа, непонятно, посмотрела нагло в его глаза:
- Ну, завтра, так завтра, пойдем.
Непривычно шагать по пустому, темному зданию, вот мужики неугомонные, все еще кричат, спорят, в вестибюле, окружили охранника, галдят, как дети малые, а шеф…
- Николаичь.... дорогой... я брошу свою тачилу под офисом? тебе её видно в камеру или перегнать куда? хрррошо... сюда, да? или сюда? - шеф, тыкал пальцем в монитор у охранника и веселился, - слышь, Николаичь… у нас тут вискарь остался, бля… вторая бутылка, не пошла… держи, потом только, - шеф погрозил пальцем, - смотри у меня, потом… ну, все домой… Ленк, хорошая ты баба, дурра только, - шеф опять обнял Ленку за плечо, у нее аж коленки дрогнули, - да, ладно, красивая…
«Вот, сука», - у Ленки от запаха виски и парфюма, от такого голоса, который просто пробирал ее, до мурашек, от объятия этого, пусть и так, мимолетного, голова закружилась, - «вот, сука, хоть бы поцеловал раз, ну вот хоть бы пьяный поцеловал…»- даже слезы навернулись. – «уволюсь, к черту, уволюсь, не могу, больше рядом быть».

*****


Вот сука! – Александр Владимирович убрал руку с Ленкиных плеч, - напоить её как-нибудь что-ли…
Каждый раз ведь, когда она заходила в кабинет, он отмечал её стройную фигуру, сильные ноги и неизменно улавливал тонкий аромат духов, молодости и… кошки. Да, от неё положительно пахло уютным домом, пледом, покоем и кошкой.
А может быть и нет у неё никакой кошки, - растерянно думал он, глядя вслед отъезжающему такси, в котором ярким всполохом в свете фонарей отсвечивала рыжая Ленкина голова. Уволю, нахер! – он отвернувшись щёлчком отправил окурок в стоящую у крыльца урну, - О! Попал! – удовлетворённо отметил он, - хрен с ней, пусть работает! Потом медленно пошёл по ночному городу в сторону дома и, вспомнив о том, что в ящике рабочего стола у него стоит большая фарфоровая чашка, полная сахара, старательно выкладываемого Ленкой на блюдечке с дурацкой круглой бумажной салфеткой под чашечкой кофе, который она приносила ему, улыбнулся. Вот д-дура, - он засмеялся сам себе, - три раза ведь говорил, что не любит он кофе с сахаром!!! Ничё-ничё… вот наберётся полная – всё выскажу и, вспомнив, как она смущается от его взгляда, довольно хмыкнул, представляя, как он целует её податливые губы...

Часть 2.
-уф... извини... нечасто, но бывает так,- он сам открыл дверь, - извини… бывает, совещание, мать его… ну, че молчишь то?
Она стояла опершись о косяк в коридоре, в коротеньком шелковом халатике, едва прикрывавшем попу, он любил этот халат.
- В халате? – он усмехнулся, в усы, - ждала что ли? - и ущипнул ее за бок. Наська, фыркнула, сверкнула глазами зло, и ушла на кухню. – ждала, значит…
Домой он пришел, пьяный, веселый и наглый. Наглый, от того что всю дорогу в такси, размышлял о Ленке, да… хороша, но на работе… хлопот потом не оберешься. Влюбится поди, чего с ней делать то. А ну ее, проблем больше.
- Насть, - обнял жену, и поцеловал, туда, за ушко, где начинали расти волосы, любил целовать туда, и пахло там, по детски наивно, - Нась, хотела меня? А я напился…
Наська дернула плечом, обиженно засопела. Вот так, готовилась, красоту наводила, халатик этот, его любимый нацепила, а он… и пахло от него, пахло, почему то степью, водкой и свободой. Муж, называется. Почему свободой пахло, и как она должна пахнуть Наська не знала, но это раздражало и тревожило.
- Нась, - он опять поцеловал ее, - Наська, хватит дуться…
«Вот, сука, - подумала Настя, - где то шлялся, совещание, блин, - она любила и ненавидела его в этот момент, злилась, за то что пахнет свободой и любовалась им. Совсем запуталась в чувствах, и от это стала злится еще больше.
- Не трогай меня, - попыталась вырваться, - иди, блин, к Ленке своей, давно тебя хочет, не трогай меня.
- Молчи, ддура, - обнял ее сильнее, прижался губами, и нежно-властно стал целовать за ушко, ниже, ниже, в теплую ямку, у самой шеи, где бьется синяя венка. Наська хоть и сопела обижено, но уже все, сдалась, поплыла…

Две недели, две недели, как она перестала краситься, придумывая оправдания себе, что жара, работа, но в душе понимая – это депрессняк. Легкий, но депрессняк. И вот сегодня утром, солнце заглянуло сквозь шторы, пробежалось по подушке и пощекатало ее по щеке… и депрессия отстутила. Она встала улыбаясь, щурясь на солнце сквозь ресницы, напевая песню… жизнь налаживалась и улыбалась. Она критически подошла к гардеробу, выбрала короткую юбку, вместо джинсов, которые давно и прочно прописались в ее гардеробе, уже как года два, вытеснив все неудобные и несерьезные юбки, жакетик брусничного цвета, накрасилась, поколебалась, совсем немного и надела красивые босаножки на высоком каблуке, все! Готова! Все утро, все утро, в голове крутилась одна фраза - «Счастье, за поворотом!». Так и выскочила из дома, напевая «счастье за поворотом». . . Через десять минут, поездки на стареньком автомобиле отлетел глушитель, машина затарахтела как заправский гоночный автомобиль, пришлось срочно тормозить на обочине, и проклиная высокие каблуки и короткую юбку лезть под машину, привязывать глушитель, чтобы он не скреб отчаянно асфальт, хватит и того, что машина рычит на весь район. Машины проносились мимо, равнодушно глядя на маленькую машинку на обочине. Таки добралась до работы, добродушные охранники помогли оторвать страшную штуковину, которая испортила все утро, похихикали и отправили с Богом дальше. Надо, доехать до транспортной компании, оправить заказ, и все свободна. В транспортной компании, машина решила совершенно отказаться работать. Она прыгала вокруг нее, от открытого капота к ключу зажигания, но все тщетно… В этом, месте, по закону жанра, должен появится Принц на белом коне, спасти ее и жить – долго и счастливо.
Принц, на белом Авенсисе, наблюдал из далека, все эти манипуляции, минут двадцать, с большим интересом… Мимо проходил, водила, в мазуте, пропахший потом и бензином «Ну, что, красавица, не заводится? Давай, посмотрим!». Еще минут двадцать и машинка заурчала, как миленькая, принц, досмотрел представление и уехал. Она, преисполненная благодарности и с полными глазами слез тоже… Доехав, до мастерской, «только не плакать! А то тушь потечет, еще этого не хватало», сдала свою машинку и… проехав на автобусе до дома… попала под дождь…мозоль … и слезы…счастье за поворотом.

«Утром, Королева-мать, не выдержала, и первой прибежала к той, нищенке, которая вчера вечером назвалась принцессой и попросилась к ним ночевать:
- Ну, как ты спала, милое дитя?
- Я совсем, не спала, - ответила нищенка-принцесса, - я ворочалась всю ночь, но было так не удобно спать…
- Наверное, это тебе мешало? – и Королева-мать, достала из под груды матрасов и пуховых перин малюсенькую горошинку, - это тебе не давало уснуть?
И после этого Принц с радостью женился на настоящей Принцессе, которая не смогла заснуть на маленькой горошинке.»
-Все, а теперь спать, моя принцесса,- мама поправила одеяльце, у своей дочки и поцеловала глаза.
- Нет, надо проверить…
- Что проверить?
- Как что? Мама! Конечно же, что я настоящая принцесса! Надо положить горошинку…
-Нет, не сейчас, сейчас будем спать…
-Мама…ну, мамочка!
- Ладно, только горох, в ночи, я тебе искать не буду, положим, маленькую бусинку. Хорошо?
-Ура! – маленькая принцесса начала так скакать на диване, что он начал угрожающе скрипеть, - ура! Я принцесса!
- Ну, это мы сейчас узнаем, сказала мама и положила маленькую бусинку, под простынку, - ну как?
Принцесса, начала возится, кряхтеть, охать, плюхаться, специально на бусинку. Мама не выдержала:
- Спать будем? Может, уберем бусинку?
- Нет, до утра!
- Ну, ты же уже поняла, что тебе не удобно спать? Ты ее чувствуешь? Чувствуешь. Вон как возишься, значит, ты настоящая Принцесса. Давай уберем, а то синяки будут.
- Ура! – принцесса опять начала скакать козликом по дивану, - я настоящая! Я настоящая… ура!
- Спи, моя настоящая.

После промокшего сентября, у нас наступило, наконец то... бабье лето. Бабье лето, это маленькая весна. Только краски ярче, чувства насыщеннее и острее...ведь впереди не ленивое лето, когда можно вооон сколько успеть, а зима, зима холодная и безразличная, и когда же, если не сейчас? Сказать, обнять, поцеловать, решиться, наконец, на то, на что так долго не решался? Взять и влюбиться безрассудно, зиме назло. Ох, настроение наделать глупостей, даже страшно.

Когда в последний раз вы виделись с небом? Просто так… не по делу. Не по какому ни будь дурацкому делу, спросить какая погода, если дождь и прочие неприятности, а просто так, посмотреть какого цвета у него настроение? Сегодня, рано утром, ну , для субботы точно, ранним, в половине десятого, у него было чудесное настроение… цвета задумчиво-пепельно-темного с лоскутиками припыленной лаванды.
Я шла и разговаривала с ним, и удивлялась, что мы так давно знакомы, и так давно не виделись… Небо, было радо. Оно показало мне, как красиво качаются ветки липы, на его фоне. Они напомнили мне прекрасное французское кружево. Небо, кивнув ветками, показало, как нежен восход, своим смущенным зимним румянцем разгоняющий задумчивую темноту утра.