Пёс Крутой.

Послышался людской говор и покашливание.
- Мужики на работу идут. – Подумал Крутой. – Закончилось моё дежурство. Теперь, можно целый день бездельничать.
Пёс, встречал рабочих, соскучившись за ночь, радостно повизгивал. Так было каждое утро, уже пять лет. Крутого, нашли механизаторы, когда косили сено у Крутого Лога. Он, жалобно скулил, голодный и испуганный, потерянный городскими грибниками. Щенка привезли в бригаду, назвали Крутым, по месту находки, накормили, изготовили конуру. Так определилась судьба этого, теперь уже здоровенного, ростом с телка, пса. Кормили его отменно. Многие работяги, придя утром на работу, давали ему, кто, залежавшуюся в домашнем холодильнике котлету, кто, кусочек засохшего сыра, а кто, приносил и банку наваристых щей. Крутой, цену себе знал. Он не хватал на лету куски, как большинство его собратьев, он просто, равнодушно смотрел, как прибавляется горка лакомств в его объёмистой миске. Крутой, не считал это подачками, он знал, что честно заработал свой кусок. За все годы, что он охранял машинный двор, не было ни одной кражи. Попытки были. Но, Крутой, с любителями лёгкой наживы разбирался по-своему, т. е. по-собачьи. Но, жалоб не было. Повторных попыток кражи, тоже не было. Однажды, произошло короткое замыкание в электрощите, питающем наружное освещение, начала гореть изоляция проводов. Крутой поднял такой лай и вой, что бригадир, живший неподалёку, понял, - что-то произошло, и быстро прибежал в бригаду. Обесточив линию, вызвали электриков, и происшествие благополучно закончилось. Но, все понимали, чем это могло обернуться. В боксе, на котором висел электрощит, стояла новая техника и служебная машина бригадира. После этого случая, Крутой стал, как-бы, членом бригады. Позже всех, уходивший с работы бригадир, закрывая калитку, говорил: «Сторожи, Крутой!». И, Крутой сторожил. Сторожил бдительно.
После короткой планёрки, механизаторы разъехались и разошлись по рабочим местам. В кузне остался работать, лучший друг Крутого, кузнец Павел.
- Пойду, проведаю. – Подумал Крутой.
Больше всех в бригаде, он уважал этого, угрюмого, коренастого мужика. У Павла были проблемы. Ему приходилось жить на две семьи. Павлу надо было с кем-то поделиться, излить душу, но он не умел этого. Всегда боялся, что его не поймут. И только псу Крутому, он мог доверить свои сокровенные мысли, и тот, казалось, это понимал.
Крутой, направился к кузне, и лёг у скамейки, на которой сидел всегда Павел. Через какое-то время, кузнец вышел передохнуть и покурить. Присев на скамью, он добродушно сказал: «ну, что, брат, соскучился?». Крутой, зная себе цену, степенно подошёл и сел у ног друга. Когда они оба сидели, головы их, были почти на одном уровне. Крутой вытянув шею, положил морду на плечо Павла, но потом, мотнув головой, от дыма сигареты, пересел и положил голову на колени кузнеца.
Так они сидели несколько минут. Павел, что-то говорил, пёс внимательно слушал, наклоняя то в одну, то в другую сторону, голову. Им обоим было хорошо, в это время. Павел знал, что его слова не станут достоянием сельских сплетниц, а Крутому, было хорошо от дружеского общения. Собакам, тоже иногда, требуется человеческое общение.
Павел, в этот день, решил не идти домой на обед. Что-то у него, ни как не складывалось, в семейной жизни. Как всегда в таких случаях, он вскипятил в электрочайнике чай, достал из рабочего шкафчика пол булки чёрствого хлеба и кусок пожелтевшего солёного сала.
- Пойдём, псина, поедим. – Позвал Павел.
Крутой, без лишних церемоний, сел около ног кузнеца, и с аппетитом стал грызть сухарь, которым угостил его, друг.
- Понимаю, брат. – Сказал Павел. – У тебя в миске котлеты лежат, а одному жрать не хочется? А в компании и сухарь, в радость?
Пёс, в знак согласия, вильнул хвостом.
Крутой, лежал на высоком крыльце бани, которая располагалась на территории, им охраняемой.
- Пойти к невестам? – Размышлял пёс. Но, сейчас, когда засеяли огороды, хозяева, всех сучек посадили на цепь. Идти в чужой двор, это значит, нарываться на скандал. Нет. Остаётся, идти на молочную ферму. Там живёт его надёжная подруга Альфа. Альфа, сука породистая и жила у порядочных людей. Хотя, - какие они порядочные? Уехали в Германию, а её на улице бросили. Подыхай. Так бы и скиталась по мусоркам, да, спасибо, доярки подобрали. Теперь живёт на молочной ферме. Сытая и при деле, она тоже, сторожит. Да, ладно, сегодня уже поздно. Скоро мужики по домам пойдут, на кого бригаду бросишь? Свои обязанности, Крутой, исполнял безукоризненно.
Был тёплый, солнечный день. Пёс лежал на излюбленном месте – на крыльце бани. От сюда, просматривался почти весь тракторный двор. Послышались женские голоса.
- Значит, сегодня четверг. Вывел для себя, Крутой. – Бабы в баню идут. Сегодня и завтра, будут угощать меня, сладким. Хоть бы, оладьей принесли. Давно не лакомился. – Мечтал Крутой.
Крутого, в деревне знали все, и он знал всех. По голосу, по походке, по запаху.
- Вот, бабка Фёкла идёт.- Угостит, наверное, ватрушкой. – Предполагал пёс. – А, может оладьями.
Бабка Фёкла, подошла и протянула Крутому, свёрнутые в трубку, блины. – На, жеребец, ешь на здоровье.
Крутой, осторожно, что бы не задеть клыками рук бабушки, взял ароматные блины губами. И тут же, не утерпев, мотнув головой, проглотил их целиком. Слегка икнув, и склонив на бок голову, маслеными глазками уставился на бабку.
- Всё, всё! – Проговорила бабка Фёкла. Нет у меня больше, не смотри.
Крутой, поняв, что он переходит грань приличия, смущённо скуля, улёгся на землю, рядом с крыльцом.
- Ну, и чего? И у большой собаки, могут быть маленькие слабости. – Мысленно оправдывал он себя.
Тьфу! – А это ещё, что за запах? Запах был резким, незнакомым. Крутой, зарычал, но тут же успокоился. – Да, это же Алёнка, дочь бригадира, в городе учится, приехала на побывку. До чего же её город довёл? Когда дома жила, пахло от неё лесными васильками, а сейчас, этот дезодорант! – химия, она и есть химия. Тьфу! Ну, да ладно, - молодежь! Надо терпеть. Работа у меня такая! Хорошо, хоть не залаял, узнал её! Как бы я выглядел - старый пёс?
Приближались ещё, голоса идущих в баню, женщин.
- Любаша, продавец магазина. – Определил Крутой. – Наверное, конфетами угостит. У неё всегда конфеты. Вкусные!
Любаша, достав из сумки конфету, весело крикнула: «Лови, Крутой!» Пёс, не меняя позы, крутанул головой, клацнули мощные челюсти и дорогая конфета «Мишка», пролетела, не задерживаясь, в его бездонный желудок.
- Вот, тетеря! – Хоть бы фантик сняла. Да, ладно, переварится. – Равнодушно, подумал Крутой.
- Завтра, ещё, женская баня, опять сласти. А вот в субботу, мужики пойдут. Будут, после бани пиво пить, а это значит - рыбка вяленая. Сварщик Виктор, заядлый рыбак, принесёт, наверное, вяленых карасей. А, экспедитор Силантьев, - копчёного толстолобика. - Люблю копчёного толстолобика. – Мечтал Крутой.
Копчёного толстолобика, любили все. Да, не у всех он был. Ну, что ж, как говорится: «кому бублики, а кому...».
Подходило к концу лето. И, стал Крутой замечать, в поведении механизаторов, стало что-то меняться. Они становились угрюмыми, неразговорчивыми. Часто ссорились. Раньше, такого не было. Бригадир, ходил озабоченный, опустив голову, о чём- то задумавшись. На Крутого, стали всё меньше обращать внимания. Прожив много лет в машинотракторной бригаде, Крутой знал, когда, какая техника должна выходить в поле. И поэтому удивлялся, зачем в это время, выезжают комбайны? До уборки ещё много времени. Но, комбайнёры заводили свои корабли полей, и выезжали с бригадного двора. Возвращались они вечерами, злые, раздражительные и без комбайнов. Крутой, не мог, естественно, понять людских взаимоотношений, но чувствовал внутри себя, какую-то нарастающую тревогу. На их территории, всё чаще, стали появляться какие-то, незнакомые люди. С чужим запахом. Это раздражало Крутого, его приятель, Павел, всё реже появлялся на работе, а если появлялся, то у него не было времени поговорить с псом. Еду, Крутому, приносили всё реже. Про него забывали, но не это беспокоило. Крутой жалел этих мужиков, механизаторов, ему казалось, что им становится плохо. Особенно, его поразило то, что бригадир, которого побаивались все, за его норов, заискивал перед чужими людьми. Старался им во всём угодить. Крутой, хотел помочь товарищу, стал рычать на чужих людей, но, бригадир испуганно, заругался на него. Заставил залезть в конуру. Псу, этого было не понять.

Ещё, более непонятное, стало происходить на другой день. Приехали большие, чужие машины, много незнакомых людей с инструментом. Они, бесцеремонно, сняли замок с бани, и стали разбирать её. Вынимали рамы, снимали двери, и молотками, стали разбирать кирпичную кладку. Крутой, не мог ни чего понять. Он, не моется в бане. Но, он – животное. А как же люди? Они, что, тоже перестанут мыться? Много не мог понять Крутой. Не мог он знать, что с испокон веку, баня была для русского человека, не просто, местом помывки. В парной, люди выгоняли из себя простуду, после работы на лютом морозе, в бане люди общались, так как, если даже жили рядом, но занятые повседневными делами, не могли часто ходить друг к другу в гости. Люди были духовно чище. Меньше было в головах нескромных мыслей. Поэтому, спокойно мылись в одной бане, и мужики и бабы. У одной стены - женщины, у другой – все остальные.
- Эй, кум! – Крикнет, бывало, какая-нибудь, бойкая бабёнка. – А я то думала…?
- Ты, ужо, погоди у меня! – Ответит, обиженно, кум.
Так и жили, пока Екатерина II, славившаяся своим целомудрием, не запретила указом, такие вольности.
- Холопы, для меня, как дети малые. – Говорила царица. – Мало ли, чего натворят они, там, голые-то!
Охальников, нарушивших указ, приказала бить нещадно.
(До сих пор, мужья неохотно рассказывают о том, что жена лечила ему радикулит в бане. В России, с её расплывчатыми законами, где указ Екатерины Великой, ни кто официально, до сих пор, не отменял, легко можно угодить под кнутобойство.)
И вот, теперь, эту баню, которую столько лет он охранял , какие-то чужаки ломают? Этого, не мог вынести даже его, собачий характер. Крутой, сорвался с места и, с громким лаем, кинулся на чужаков. И, вдруг, бригадир, его лучший приятель, схватил обломок валявшейся доски, и с силой ударил пса по спине. Крутой, остановился. - Его, гордого пса Крутого, как последнюю дворнягу! Его ни кто и ни когда, не бил. Его, в присутствии посторонних людей, ударил человек, которого он считал своим другом! За которого, мог вцепиться в горло любому! Крутой, не чувствовал боли, его, душило чувство унижения, и ещё, гадливое чувство предательства. Крутой, опустив голову, ушел в конуру.
Неделю, разбирали и увозили то, что составляло смысл существования его, пса Крутого. Неделю, он не вылезал из конуры. Пёс, лежал, положив голову на вытянутые лапы, и старался ни чего не видеть. Всё, что происходило, было, выше его понимания. В последующие дни, приходили какие-то машины, выносили имущество,бумаги, связанные в стопки. Люди ходили угрюмые, на Крутого, ни кто не обращал внимания. Бригадир, уходя, не давал команды: «Сторожи!». Да, и сторожить было уже нечего. Люди сделали своё дело. За несколько дней превратили десятилетиями работавшую организацию, в пустырь. Но, и сами остались без работы. Такова жизнь.
Крутой, тоскливо глядел на входную калитку. Ни кто больше не приходил в бригаду. Делать там было уже нечего. Со стороны деревни, тянуло залежалой пылью, слышался скрежет. Переделывали под какие-то нужды начальную школу.
Выполнялась директива, по повышению качества образования, и школа оказалась ненужной.
- Жалко школу. – Подумал равнодушно, привыкая к дурости, Крутой.
Школа не входила в охраняемую им, территорию. Там, крышевала мелюзга. Две брошенные болонки и отвратительного вида, мопс. Который, даже приличной кликухи не имел.
Крутой, бесцельно, ходил по двору, он автоматически, продолжал свою работу. Он, охранял. Хотелось есть. Бродить и собирать объедки на помойках, он не мог. Не позволяла гордость большой, породистой собаки. Добывать себе пищу, он не умел. Его отучил человек, став кормить собаку из миски. Теперь, человек, по своей прихоти, перестал кормить его, и пёс мучился от голода.
- Пойду, проведаю Альфу. – Как она, там? – Устало, подумал Крутой. – Сейчас день, у меня свободное время.
Прейдя на молочную ферму, он остановился. - Фермы не было. Стояли пустые коровники, с выставленными оконными рамами и без дверей. Ветер гулял по пустым базам. Альфа, не выскочила с визгом, навстречу, как было раньше. Крутой стал обходить пустырь, нюхая воздух. Он уловил знакомый запах, радостно, он кинулся в то место но, натолкнулся на обломок бетонной плиты. Крутой, всё понял. Он сидел рядом с этим обломком и тоскливо выл. Выл, Крутой, в первый раз в жизни. Не мог он знать, что когда приехали приставы, обеспечивавшие вывоз оборудования фермы, Альфа, выполняя, как она думала, свои обязанности, вцепилась в руку одному из них. Сопровождавший судебных приставов ОМОНовец, застрелил её из пистолета. Уже потом, доярки перекатили обломок плиты и накрыли им собаку, чтобы не растаскивали птицы.

Мужики села, сидели без работы. Жёны корили их за то, что в доме нет денег. Нет корма для скота. Мужики уезжали на заработки в город, жёны корили их за то, что дома разваливаются сараи. Нет дров для отопления, а ещё надо топить баню.
По вечерам, слышно было, как с со стороны бывшей бригады, доносится тоскливый вой Крутого. Так, наверное, выли его первобытные предки, во времена всемирного потопа.
Бывшим рабочим, разрешили разобрать на дрова то, что осталось от бригадных построек. Собравшись, они на тракторной телеге приехали туда, где много лет трудились. Бывший кузнец Павел, захватил с собой кусок пирога, для Крутого.
Но, не встретил их умный пёс. Они нашли Крутого, на том месте, где раньше было крыльцо бани. Он лежал закоченевший, кожа и кости. Зубы его. были оскалены. Наверное, в последние минуты жизни, ему казалось, что он с остервенением защищает то, что всю жизнь охранял. Возможно, он умер счастливым. Мужики, не глядя в глаза друг другу, положили его в яму, образовавшуюся, когда вырывали из земли фундаментные блоки, и зарыли.
Бывший кузнец Павел, нашёл кусок фанеры, и банку с остатками солидола. Им и написал на фанере: « Здесь лежит пёс Крутой, выполнивший до конца свой долг».

P. S. От этой деревни, осталось дворов восемь. Живут одни старики. Многие разъехались. Многие спились, и трагически ушли из жизни. Жива, бабка Фёкла.
Весной, когда просыхают тропинки, она приходит к тому месту, где закопан Крутой, и приносит, свёрнутые в трубку, несколько блинов.

Если кто-то, считает это вымыслом, то глубоко заблуждается.