Дежавю, настолько сильные и реальные, что всегда кажется, что вот-вот ты начнёшь видеть будущее, таят в одну минуту, оставляя ощущение ускользнувшего божества. Чувство чего-то, что постоянно улетает прямо у меня перед глазами, не дав себя разглядеть. Время летит так быстро и так чудовищно медленно тянется. Мы пытаемся представить себя в будущем.

В фильмах всё так красиво: стоит герою только решительно настроится на что-либо, и если у него есть на это способности он достигает этого как будто бы так и надо, как будто для этого не нужно усилий воли, а лишь физический труд. Я не знаю, как я буду жить. Я не могу собраться с силами порой для самой мелочи, как я могу закончить учёбу, найти достойную работу, уделять время будущей супруге и воспитывать детей, при этом оставаясь самим собой, продолжая изучать мир и общаться с друзьями.

Я иду по этому бесконечно одинокому городу, навсегда обреченному на агонию, впрочем как и весь наш мир. Он одинок и пустынен, и поэтому я всегда вижу в нём лишь декорации. Это тусклое небо, постоянно затянутое пеленой облаков – оно лишь серый брезент в студии, где я играю главную роль, снимая всё вокруг себя. Только один дубль – вот в чём сложность. Я походу добавляю эффекты, додумываю смысл к тому или иному событию, ищу других актёров, которые бы красиво вписались в мою картину, но их хватает так ненадолго. Я называю их друзьями, но на самом деле они лишь наёмные артисты, подходящие для конкретной сцены, только сейчас. А они хотят работать вместе и дальше, отказываясь понять или поверить в то, что их роль уже мне не нужна. Лишь те, кого я бы хотел взять на роль главной героини – ведь в любом фильме есть главная женская и мужская роль! – вот они уходят из фильма раньше, чем мне бы хотелось, во всяком случае так было раньше. Хотелось бы, чтобы это изменилось, но откуда мне знать? Я лишь режиссёр, только своего фильма, а у каждого есть ещё по одному. И для них я такой же временной актёр. Как это уместить в моей смертной голове? Голове, которая не может порой прочертить грань между реальностью и дрёмой. Когда ты просыпаешься уверенный в существовании единственной правильной жизни, и понимаешь что она была лишь сном, почему нужно верить, что реальность, она вот – такая скучная порой и безрадостная. Меня берёт отчаяние, и конечно хочется убежать. Когда я почти вышел в астрал, после этого почему я должен верить, что не он – главная реальность? Мне здесь почти уже не интересно, этот мир обречён, я не хочу видеть его агонию, которая не закончится даже при мне. Я даже не смогу узреть этой красочной концовки – это было бы эпическим заключением моего фильма. Пусть также закончилось бы ещё шесть миллиардов кинолент – это не важно. Главное, чтобы я был доволен своей.

Когда под шалфеем за две минуты я проживаю целый день, почему я должен верить, что не трип – реальность? Ведь ЭТА реальность идёт намного медленнее. Почти здоровый трезвый мозг соображает медленней, чем спящий или одурманенный. Почему ТУТ я трачу столько усилий и времени на решение относительно элементарных задач, лезу из кожи вон, чтобы увидеть то, чего нет, тогда как во сне или под шалфеем мозг делает всё это без напряжения и в десятки раз быстрее? А проверить, где же грань ЭТОЙ реальности – тоже страшно. Даже если не сон – жизнь, а наоборот, это всё равно опасно. Ведь говорят умерев во сне, то и реальное тело тоже умирает. Я никогда не умирал во сне, я всегда просыпался в последний момент – поэтому я верю в этот слух. Значит если эта жизнь – сон, и я умру в ней, то я могу умереть и в истинной реальности, верно? Хотя, конечно, не факт, что на истинную реальность действуют те же законы. Но и жить чисто разумом я не хочу. Чтобы там не говорили философы и религии, жизнь без какой-либо оболочки и окружения – это истинная кара! Таким и должен быть Ад, а Рай – он должен оставаться тут. Ведь какой смысл существовать и мыслить, если ты ничего не чувствуешь, не видишь и не слышишь, не можешь коснуться чего-либо, потому что у тебя нет тела. Не можешь говорить, обсуждать, спорить и смеяться. Говорить тёплые слова близким людям и слышать столь же тёплый ответ. Да, возможно они всего лишь актёры, но что тогда у меня выйдет за фильм без них, равно как и без этого пустынного города и декоративного неба? Что будет в этом фильме, если убрать картонные леса и дома из папье-маше? Фильма не будет. А я не знаю, могу ли я вернуться в любой момент в истинную реальность.

Бывает, что ты мельком видишь по телевизору или где-то ещё отрывок фильма. Ты проходишь мимо телеэкрана, видишь какой-то интересный кадр и задерживаешься на пару минут, пытаясь понять происходящее; тут же вспоминаешь, что ты шёл снять чайник с огня, или просто не находишь этот фильм интересным. Ты его не запомнишь. Если тебе начнут о нём время спустя говорить – ты не вспомнишь. Даже если зафиксировать в памяти сам факт просмотра этой минуты, то вспомнить происходящее будет почти нереально. А потом через несколько месяцев или даже лет ты садишься с семьёй или друзьями смотреть этот фильм. Ты не знаешь что это он же. Но потом начинается та самая минута, которую ты случайно увидел кучу времени назад, и ты начинаешь вспоминать эту минуту кадр за кадром. И вот, когда память уже всё полностью восстановила, от этой минуты остаётся лишь несколько секунд – и ты радуешься, что помнишь эту сцену, и пытаешься вспомнить дальнейшее, но!.. но пока ты радуешься, кадры той минуты, которую ты видел месяцы назад, уходят, и перед тобой снова неизвестность. И тебя коробит, что ты так долго вспоминал эту минуту, так и не успев предугадать хоть пару секунд! Так и с дежавю. Я всегда стараюсь вспомнить всё как можно быстрее, но никогда не успеваю. А потому я хочу бежать. Я хочу спать, летать в астрале, курить сальвию или снимать свой фильм, но я не хочу жить.