Александр Речкин

Интерес к наследию античных цивилизаций возник отнюдь не одномоментно в эпоху Возрождения, он медленно, шаг за шагом, разгорался на Средневековом Западе, начиная со времен Карла Великого, когда последние волны великого переселения народов сменялись шаткой стабильностью первых варварских королевств. Разница была лишь в том, что в эпоху Возрождения увлечение античностью стало носить повальный характер, а во времена Раннего Средневековья историей и достижениями греко-римской цивилизации интересовалась лишь небольшая группа интеллектуалов, пытавшаяся сохранить преемственность культурных, технологических и интеллектуальных традиций, идущих из древности

Отсюда произрастают корни таких идей, как основание Британского королевства потомком троянца Энея  — Брутом I Троянским, — что как бы делало Британию равной Риму, также основанному потомками Энея. Создаются многочисленные «родословные», которые связывают римских императоров с французскими и  английскими королями, позже аналогичный процесс будет описан в русских летописях, когда окажется, что Рюрик является чуть ли не прямым потомком императора Августа. В этот же период благодаря стараниям средневековых интеллектуалов развивается не только историческая наука, но и художественная литература.

Так, придворный историограф короля Англии Генриха II Плантагенета, французский поэт Бенуа де Сент-Мор в середине XII века написал куртуазный «Роман о Трое». Произведение стало первым письменным пересказом истории Троянской войны в средневековой Европе, однако роман основывался не на «Илиаде» Гомера, а на двух более поздних текстах, написанных якобы участниками событий — «Дневнике Троянской войны» IV века Диктиса Критского и «Повести о разрушении Трои» VI века Дарета Фригийского. Чем же уникален роман де Сент-Мора? А тем, что в нем встречается описание искусственных людей!

Автор верхами проносится по мифологической истории Древней Греции, начиная повествование с  завоевания Ясоном Золотого руна, рассказывает про Медею и похищение Елены Парисом, а заканчивает разрушением Трои, изображая подвиги, рыцарские поединки и смерть героев — Патрокла, Гектора, Троила, Ахилла и Париса.

Описав похищение Елены Прекрасной, поэт рассказывает о чудесной свадебной комнате, или зале (Chambre de Beautés), отданной Приамом Парису и Елене. Зала вырезана из алебастра и в изобилии украшена драгоценными камнями — от сапфиров и топазов до рубинов и прозрачных карбункулов. В  четырех углах комнаты находятся механические статуи людей в натуральную величину, прекрасные, как ангелы, сделанные из золота и взгромоздившиеся на колонны из драгоценных камней.

Одна из фигур, изготовленная в виде молодой девушки, держит зеркало, чтобы хозяева комнаты могли увидеть свое отражение и поправить прическу или платье. Вторая девушка, акробатка, этакий развлекательный автомат, целый день шутит, танцует и совершает различные трюки, забавляя молодоженов. Третья скульптура сидит на троне, исполняя музыку на всевозможных инструментах, а  потом разбрасывает живые цветы, устилая ими полы зала. Последняя золотая статуя, изображающая мальчика, несет кадило, в котором сжигаются ароматические масла и лечебные травы, которые исцеляют от недугов тело и укрепляют дух.

Бенуа де Сент-Мор, описывая удивительные автоматы, не пытается объяснять, каким именно образом искусственные люди приводятся в действие. Его интересует не техническая или магическая составляющая, а зала, созданная по образу рая, наполненная всевозможными источниками наслаждений, чудесная идиллия, укрывающая влюбленных от внешнего мира настолько основательно, что даже потребности молодоженов исполняют автоматы, а не живые слуги.

Примерно в эти же годы появляется еще одно произведение об истории Древней Греции — анонимный «Роман об Энее», который представляет свободное переложение «Энеиды» Вергилия. В нем также фигурирует искусственный человек, однако совсем в ином, отличном от «Романа о Трое» качестве. Автор произведения рассказывает о бегстве Энея из разрушенной ахейцами Трои и описывает скитания героя в  поисках новой родины. В Италии Эней и его соратники вступают в битву с королем рутулов Турном, которому на помощь приходит целомудренная дева-воительница, дочь царя вольсков — прекрасная Камилла. Эта древняя предшественница Жанны д’Арк погибает в бою, а ее соотечественники, желая почтить память воительницы, сооружают настоящий мавзолей. Пока тело девушки бальзамируют и  умащивают ароматическими маслами, строители возводят настоящее архитектурное чудо, украшенное драгоценными камнями, барельефами животных и растений. А чтобы покой прекрасной воительницы никто не мог нарушить, мастера сооружают статую золотого лучника, который охраняет могилу Камиллы.

Сходный образ искусственных людей появляется в начале XIII века в произведении «Ланселот Озерный» (ок. 1220), где главный герой, один из будущих центральных персонажей легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, наведывается в неприступный замок, который охраняют медные рыцари. Сразив металлических стражей, Ланселот заходит внутрь замка, где сталкивается еще с двумя медными рыцарями, охраняющими комнату. Он бросает им вызов и в конце концов побеждает и эти автоматы. Путь свободен, в комнате герой встречает молодую женщину, тоже сделанную из меди, держащую в руке ключи от волшебной шкатулки. Ланселот отпирает этот «ящик Пандоры» — и комнату наполняют ужасающие звуки, которые издают тридцать медных трубок, находящихся внутри шкатулки. Герой теряет сознание, а  очнувшись, обнаруживает, что медная девица исчезла, а металлические рыцари разбиты на куски. Таким образом, как нетрудно догадаться, именно магия, заключенная в шкатулке, позволяла медным людям существовать, а когда Ланселот открыл шкатулку, чары рассеялись.

Битва Ланселота с автоматами. Парижская национальная библиотека, Arsenal, 3479, f.442

Похожий эпизод описывается в продолжение рыцарского романа конца XII века «Персеваль, или Повесть о Граале» Кретьена де Труа. Молодой рыцарь попадает в проклятый замок, где побеждает медного быка, внутри которого поселился демон. Автоматы также выступают в роли охранников в анонимном произведении XII века «Роман об Александре», написанном по мотивам историй о великом полководце древности Александре Македонском. Среди переплетений реальности с фантастическими мифами встречается эпизод, в ходе которого армия Александра пытается переправиться через мост, который охраняют два юноши, отлитые из чистого золота: они хороши собой, а лица их милы. Надписи у моста сообщают Александру, что металлических людей сделали авгуры, под которыми в данном случае подразумеваются не члены римской жреческой коллегии, предсказывавшие будущее по поведению птиц, а самые настоящие демонические колдуны.

Интересно, что примерно в то же время римский поэт Вергилий, автор бессмертной «Энеиды», в глазах средневековых романистов превращается в мага, провидца и создателя автоматов. Так, в произведении «Поликратик, или О забавах света и заветах философов» (ок. 1159) англо-французского богослова и  гуманиста Иоанна Солсберийского говорится, что Вергилий помимо прочих чудес создал бронзовую муху, которая отгоняла обычных насекомых.

Другой английский гуманист, современник Иоанна Солсберийского Александр Неккам, упоминает об автоматах Вергилия в трактате «О природе вещей». Неккам говорит, что Вергилий уничтожил ядовитых пиявок с помощью искусственной золотой пиявки. Эта история своим нарративом напоминает рассказ о  бронзовой мухе, упомянутой Иоанном Солсберийским. Однако самым удивительным из творений Вергилия, по словам Неккама, стала сложная система оповещения о бедствиях (похожая на сигнализацию), которые грозят Римской империи¹. Она работала с использованием нескольких автоматов. Неккам описывает дворец, построенный Вергилием в Риме, в который мастер поместил деревянную статую. Статуя держала в руке колокол и звонила в него всякий раз, когда в какой-нибудь провинции готовилось восстание. В то же время бронзовый рыцарь, восседавший на бронзовом коне на крыше дворца, направлял копье в сторону мятежной провинции, чтобы император мог послать туда войска для наведения порядка.

¹ Что-то вроде пушкинского Золотого петушка из сказки о царе Дадоне.

Спустя двадцать лет английский писатель Гервасий Тильберийский упомянул о подобных чудесах в  сочинении «Императорские досуги». Гервасий повторяет историю Иоанна Солсберийского о мухе, созданной Вергилием, чтобы решить проблему с гниющим мясом, на которое слетались настоящие насекомые. Гервасий также приписывает Вергилию создание бронзовой статуи, воздвигнутой на противоположной от извергающегося Везувия горе и защищавшей Неаполь от ядовитых паров и  вулканического пепла, сдувая их ветром из своей трубы.

Таким образом, все автоматы Вергилия исполняли роль охранников и защитников Римской империи или каких-то локальных территорий от враждебных сил природы или врагов. Вполне возможно, что источниками рассказов об искусственных защитниках и хранителях стали различные версии древнегреческого мифа о защитнике Крита — великане Талосе.

Идея автоматов продолжает набирать обороты в средневековой литературе, возможно, вдохновляясь историей любви Пигмалиона к статуе, почерпнутой средневековыми интеллектуалами из «Метаморфоз» Овидия. Так, анонимный французский роман XII века «Флуар и Бланшефлор» (ок. 1170) повествует о  Флуаре, сыне языческого короля Филиса, который влюбился в Бланшефлор, дочь христианской пленницы. Отец Флуара недоволен выбором сына и отправляет юношу в далекое странствие, а девушку решает убить, но уступает просьбам королевы и приказывает продать Бланшефлор проезжим купцам. Флуару отец говорит, что его подруга умерла, и с целью придать вес этой лжи король строит гробницу для Бланшфлор. Мнимый мемориал воздвигнут самыми искусными «камнеделами» и «златокузнецами», украшен изображениями животных, птиц, змей, рыб, инкрустирован драгоценными камнями, убран эмалью, мрамором и хрусталем. Поверх могилы мастера воздвигли две детские фигуры: «Глазам не верит тот, кто зрит их, детей, из золота отлитых. Один из них с Флуаром схож так, что отличья не найдешь. Столь же другой необычаен, он в виде Бланшефлор изваян, дарящей милому цветок²». Когда ветер касался статуй, они целовались, обнимали друг друга и произносили с помощью «силы колдовства» слова любви. Когда порыв ветра стихал, фигуры перестали говорить и двигаться.

² Здесь и далее перевод романа Анатолия Наймана.

Автоматы имитируют речи и действия молодых людей, иллюстрируя всем любовь Бланшефлор и Флуара. Гробница — это оживший памятник бессмертной любви. Когда Флуар возвращается домой, отец показывает ему могилу Бланшефлор, и молодой человек, убитый горем и убежденный в смерти своей возлюбленной, использует мемориал в качестве посредника, чтобы вновь и вновь переживать свою любовь с Бланшефлор, наблюдая, как статуи разыгрывают сцены любви. Молодой человек погружается в  полнейшее уныние и черную меланхолию, и даже приглашенный чародей не может ему помочь. Поэтому мать тайком сообщает Флуару, что Бланшефлор жива и находится далеко на востоке, в древнем городе Вавилон. Флуар снаряжает корабль и отправляется в путь. Рассказывая о Вавилоне, автор произведения упоминает о новых чудесах и автоматах, которые находятся в дворцовом саду эмира, где в девичьей башне заточена Бланшефлор. Сад окружен стеной, которую венчает

Лазурно-золотой узор
И ряд, поверх его зубцов
Сидит диковинных птенцов
Из бронзы сделанных: едва ли
Подобных где-нибудь видали.
Дунь ветер, испускают трель,
Какой не слышал мир досель.

Снова нам встречаются скульптуры, на этот раз птицы, которые издают мелодичные трели, когда дует ветер. Прекрасные дворцовые сады, наполненные механическими животными, деревьями, изготовленными из металлов и украшенные драгоценными камнями, а также механические служанки и  музыканты. Они являются отличительной особенностью средневековых парковых и садовых комплексов, раскинувшихся на территории Ближнего Востока, Индии, Китая и Монголии. Французский роман заполнен вовсе не небылицами, он рассказывает о вполне реальных местах и сооружениях, пропущенных сквозь призму слухов и рассказов западноевропейских путешественников, миссионеров и купцов. Интересно, что сад охраняют вполне обычные воины и евнухи, а не медные солдаты — возможно, во многом благодаря этому влюбленным удается встретиться, а история Бланшефлор и Флуара завершается хеппи-эндом.

Живые статуи, похожие на описанные в романе «Флуар и Бланшефлор», появляются в произведении «Сага Тристрама и Исонды» (1226) норвежского монаха брата Роберта, который перевел на древнескандинавский язык и адаптировал «Роман о Тристане» (ок. 1155–1160) англо-нормандского поэта Томаса Британского. Брат Роберт описывает зал статуй, напоминающий одновременно чудесную комнату из «Романа о Трое» и мемориал из «Флуар и Бланшефлор».

Главный герой произведения, сэр Тристрам, он же знаменитый Тристан, во время поисков своей возлюбленной Исонды-Изольды совершает множество подвигов. Среди прочего он побеждает великана, которому приказывает построить сложный памятник, который увековечит Исонду, — дело в том, что Тристрам считает, что его дама сердца умерла. Великан совместно с искусными иноземными ремесленниками и ювелирами строит своеобразную диораму. Кроме статуи Исонды мастера создают девушке служанку и собаку, а охраняют мемориальный комплекс огромный истукан и медный лев. Все животные и люди выглядят так, словно они живые. Тристрам посещает диораму, предается воспоминаниям и грустит по возлюбленной. Копия Исонды, сообщает нам автор произведения, настолько совершенна, что любой, кто бы на нее ни взглянул, не верит, что девушка на самом деле неживая. В одной руке она держит скипетр, на котором золотая птица бьет крылами, а в другой сжимает кольцо, на котором выгравированы последние слова, которые Исонда сказала Тристраму. В груди статуи находится сундук, наполненный ароматическими маслами и травами. Автомат дышит и выдыхает чудесно пахнущие пары из своих уст.

История Тристрама — это инверсия легенды о Пигмалионе. Пигмалион сделал статую женщины, но она не стала личностью, пока не была оживлена Афродитой-Венерой. Тристрам создал точную копию Исонды, которая заменяет человеческую личность. И в истории Пигмалиона, и в истории Тристана искусство почти неотличимо от природного творения. Читатели понимают, что Тристан сошел с ума от любви и горя, которые вдохновили его на создание Зала статуй.

Как мы видим, на протяжении нескольких веков роботы в средневековой литературе становятся всё сложнее и совершеннее, автоматы проходят путь от простых охранных статуй, перегораживающих путь рыцарям или армиям, до уникальных творений, которые не только могут говорить и дышать, но и выглядят точь-в-точь как реальные люди.

Цикл статей Александра Речкина в "ТрВ"

elementy.ru