Анна Воджи

Словари практически единогласно определяют интеллигенцию как людей образованных и умственно развитых, занимающихся интеллектуальным трудом. Однако в повседневной жизни термин «интеллигентность» часто употребляется, чтобы описать не интеллектуальные, а моральные качества человека. Интеллигент мягок, совестлив, кристально честен. При этом образ часто приобретает донкихотовские черты. Мы полагаем, что интеллигент — человек хоть и хороший, но слабый, не приспособленный к жизни. Кажется, он обречен на поражение. Однако история доказывает обратное

Гавриил Романович Державин и его дом на Фонтанке

АКАДЕМИЯ НУЖД И ТЕРПЕНИЯ

Давайте приглядимся повнимательнее к одному из интеллигентов XVIII века: небогатому дворянину, провинциалу без связей, без знатной родни, совершенно лишенному умения «угождать всем людям без изъятья».

Кто мог бы поверить, что этот человек пройдет путь от захолустной Казани до залов императорских дворцов? Причем он входил во дворцы не для того, чтобы петь панегирики Екатерине и набивать свой карман, а чтобы «истину царям с улыбкой говорить».

«Может быть, он был любовником императрицы?» — спросите вы, помня о привычке Екатерины смешивать работу и личную жизнь. Ничуть не бывало. Его сердцем владели две женщины, но ни одна из них не носила короны. К Екатерине и ее приближенным он относился как строгий и неподкупный судья.

Как же вышло так, что он умер в своей постели от старости, вкусив все радости мирной жизни, а не погиб трагически на плахе или в Сибири? Неужели у истории донкихота может быть счастливый конец? Давайте разбираться.

Жизненный путь нашего героя, поэта и политика Гавриила Романовича Державина, был весьма извилист и изобиловал самыми невероятными приключениями в духе романов Вальтера Скотта.

Державин родился 3 июля 1743 года в принадлежавшей его родителям маленькой деревне близ Казани. Его отец, небогатый офицер одного из провинциальных гарнизонных полков Оренбургской губернии, умер, когда Гаврииле Державину исполнилось 11 лет. Отец мечтал определить сына в Сухопутный кадетский или в Инженерный корпус в Петербурге, но не смог собрать средств.

После его смерти вдова осталась с тремя детьми и неоплаченным долгом в 15 рублей. Вместе с сыновьями ей приходилось часами ждать в приемных чиновников и в ответ на просьбы выслушивать грубые отказы. По словам Державина, именно тогда в его душу «врезалось ужаснейшее отвращение от людей неправосудных и притеснителей сирот».

Державин начал учебу в частном немецком пансионе, а затем — в только что открывшейся казанской гимназии. Однажды директор гимназии представил работы Державина и других лучших учеников Ивану Ивановичу Шувалову, и тот похлопотал за талантливых провинциалов, записав их в различные гвардейские полки. В елизаветинские времена служба в гвардии была превосходным началом карьеры для молодого человека.

Державин, исполняя волю отца, просил зачислить его в Инженерный корпус. Однако, по всей видимости, в канцелярии перепутали бумаги, и в 1762 году 18-летний юноша получил предписание явиться на службу в лейб-гвардии Преображенский полк.

Согласно указу Петра I, юный дворянский недоросль должен был начинать службу солдатом. Большинство дворян обходили этот неприятный указ, записывая сыновей в полк, когда те были еще в младенческом возрасте. К совершеннолетию юноша уже успевал получить офицерский чин. Но Державину предстояло отслужить полный 12-летний срок.

Эти годы Державин позже называл своей «академией нужд и терпения». Денег постоянно не хватало, он добывал средства к жизни игрой в карты. «Когда же не на что было не только играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи при слабом свете полушечной сальной свечки или при сиянии солнечном сквозь щелки затворенных ставень».

ОТСТОЯЛ ПРАВДУ, НО ПОТЕРЯЛ МЕСТО

В 1773 году началось восстание Пугачева, и Державин, незадолго до этого произведенный в офицеры, понял, что это его шанс вырваться из столицы.

Он обращается в командующему войсками генералу Бибикову и предлагает свои услуги, добавив, что хорошо знает места вокруг Казани, где тогда шли военные действия. Бибиков исполняет его просьбу, и Державин отправляется на войну.

Тут, разумеется, тоже не обошлось без приключений. Державин ездил с секретными поручениями в Симбирск, Самару и Саратов, собирал ополчение и провиант, преследовал киргизов во главе отряда из 25 гусар и 700 им же поставленных под ружье ополченцев. Словом, проявил недюжинную храбрость и смекалку.

Однако военная карьера едва не закончилась для него катастрофой. Державин был не только храбр и решителен, но еще вспыльчив и не склонен к лести. В результате интриг сослуживцев он попал под суд. Ему удалось оправдаться, но никакой награды за службу он не получил.

В 1775 году Державин возвращается в Петербург и снова, как в детстве, начинает обходить приемные вельмож и сановников. Унизительно выпрашивать награды, которые ты заслужил, рискуя собственной жизнью, но деньги нужны как никогда: в его оренбургских имениях стоявшие на постое солдаты забрали весь хлеб и «разорили крестьян до основания». Державин должен любой ценой найти деньги, чтобы поддержать свою семью.

Хождение по приемным длится без малого два года. Наконец ему удается добыть кое-что — императрица жалует ему 300 душ крестьян в Белоруссии. Игра в карты приносит 40 000 рублей. Угроза разорения отодвинута.

Державин рассчитывает продолжать военную карьеру, однако в результате новых интриг его увольняют в штатскую службу в чине коллежского советника с приказом подыскать «место по способностям».

Поиск затянулся еще на год. За этот год бедный коллежский советник встретил девушку, чей образ запал ему в сердце, — 17-летнюю черноволосую, темноглазую красавицу Екатерину Бастидон, дочь камердинера Петра III португальца Якова Бастидона. В своих стихах Державин воспел ее под именем Плениры. Сватовство оказалось успешным, и 18 апреля 1778 года сыграли свадьбу. В это же время Державин, «кропавший стихи» с гимназических времен уже на протяжении 20 лет, опубликовал свои первые оды.

Самой знаменитой стала «Фелица», воспевающая Екатерину Великую в образе сказочной «богоподобной царевны Киргиз-Кайсацкия орды». В награду за эту оду Державин получил от своей Фелицы золотую табакерку, усыпанную бриллиантами.

Наконец Державин начал службу в Сенате. Но и там он долго не удержался, вступив с начальником в спор по поводу составления государственного бюджета. Генерал-прокурор Вяземский попытался «спрятать» около восьми миллионов рублей государственного дохода, но Державин, опираясь на букву закона, сумел добиться составления нового бюджета. Так он отстоял правду, но потерял место.

НЕУДАЧНОЕ ГУБЕРНАТОРСТВО

Следующим шансом Державина сделать карьеру на государственной службе была должность олонецкого губернатора в Петрозаводске.

Сейчас Петрозаводск — столица Карелии, тихий красивый город в нескольких часах езды от Санкт- Петербурга, где есть университет, театры, музеи. В XVIII веке Петрозаводск был форпостом России среди бескрайних лесов, населенных саамами и лопарями. Жизнь там была сродни жизни первых поселенцев в Америке. Остается только восхититься терпением и мужеством Екатерины Яковлевны, которая отправилась туда вслед за мужем и наладила домашнее хозяйство, чтобы Державин ни в чем не терпел нужды и мог сосредоточиться на работе.

И он действительно работал на совесть: надзирал за строительством новых домов для крестьян, расследовал злоупотребления чиновников казенной палаты, устранял препятствия для работы олонецких ремесленников, чье мастерство славилось по всей России. Он объездил всю губернию, побывал в Пудеже, Повенце, Каргополе, Вытегре, Олонце, Лодейном Поле, на Белом море (где едва не утонул) и у водопада Кивач.

Однако Екатерине Яковлевне не удалось уберечь мужа от нового тяжелого конфликта, на этот раз — с генерал-губернатором Тутомлиным. Раздраженный многочисленными беззакониями, которые творились в Олонецком крае с ведома генерал-губернатора, Державин возвращается в Петербург, чтобы искать правды. Разумеется, и на этот раз его хлопоты остались тщетными...

В 1786 году Державин получает новое назначение — губернатором в Тамбов. Прибыв на место, он разворачивает бурную деятельность: организует первую в городе типографию, затем губернскую газету, народное училище, городской театр. Прямо в губернаторском доме проходят уроки грамматики, арифметики и геометрии, а по вечерам Екатерина Яковлевна устраивает танцевальные вечера для тамбовской молодежи.

Однако через два года все закончилось именно так, как всегда заканчивалось для Державина: он уличил в служебных злоупотреблениях наместника Рязанской и Тамбовской губерний графа Гудовича и сам лишился места. Осталось лишь утешать себя стихами.

Меня ж ничто вредить не может
Я злобу твердостью сотру,
Врагов моих червь кости сгложет,
А я пиит — и не умру!

После тамбовских событий Державин вновь попал под суд, который вновь закончился ничем — Державина не осудили, но и не восстановили в прежней должности. Ему выплачивали прежнее губернаторское жалованье, но все его попытки доказать преступления Гудовича оказались тщетными.

В «МУДРЕНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ»

Державины вновь поселяются в Петербурге. Гавриил Романович бывает при дворе, встречается с императрицей, которой нравятся его стихи. Однако места для Державина снова нет. Сильные мира сего хоть и ласкают его, однако не говорят ничего определенного.

В этих, по словам самого Державина, «мудреных обстоятельствах» он решает купить усадьбу на Фонтанке. Работами по строительству каменного дома руководил друг Державина талантливый архитектор и поэт Николай Львов.

Хозяйственная Екатерина Яковлевна тут же заводит «Книгу об издержках денежных для каменного дома с августа 1891 года», куда заносит все многочисленные расходы. Она вникает буквально во все мелочи: аккуратно записывает в своем журнале, что заплатила 1 рубль священнику за молебен при закладке, на вино для угощения рабочим было потрачено 30 копеек, а на то, чтобы «посеребрить артели», 2 рубля. И это не крохоборство — дом пожирает огромные суммы, и Державиным опять не хватает денег.

Достройка каменного дома занимает два года. И за это время в положении Державина происходят значительные перемены.

13 сентября 1791 года Гавриил Романович был назначен секретарем Екатерины II. Его задачей было регулярно просматривать сенатские «мемории» (записки, представленные на утверждение) и докладывать императрице, если будут обнаружены какие-нибудь нарушения. Работа как раз для российского донкихота.

Предыдущий опыт государственной службы мог бы подсказать Державину, что на любом месте он неизбежно начинает ссориться с начальством, а на сей раз его начальником была сама императрица.

Однако Державин сумел удержаться во дворце почти два года и за это время успешно расследовал несколько серьезных финансовых афер, добился оправдания невиновных и наказания виноватых.

Каждое такое дело превращалось в настоящее единоборство между ним и императрицей. Екатерина видела главную задачу Державина отнюдь не в восстановлении справедливости, а в ограничении власти Сената.

К счастью для нового секретаря, Екатерина обладала чувством юмора и высокой самооценкой, поэтому прощала своему упрямому секретарю его донкихотские выходки. Она простила ему даже беспрецедентный случай: однажды, заметив, что Екатерина невнимательна к его докладу, Державин дернул императрицу за мантилью, чтобы заставить ее выслушать аргументы по очередному делу.

Однако Екатерина была тщеславна, а вернее, привыкла к бесконечным приторным и помпезным славословиям. От своего придворного поэта она ожидала новых од. Но и здесь ее ожидало разочарование.

Державин вполне искренне спел хвалу своей императрице, находясь вдали от нее и зная лишь образ мудрой государыни, а не реальную женщину. Теперь же, после личного знакомства, он пришел к выводу, что Екатерина «управляла государством и самим правосудием более по политике, чем по святой правде». Гавриил Романович честно пытался выполнить монарший заказ и, запершись дома «по неделе», сочинял новую верноподданную оду. Но ничего не выходило. И скоро Державин пришел к выводу, что «почти ничего не мог написать горячим чистым сердцем в похвалу императрице»...

ДОМ НА ФОНТАНКЕ

Утешение и отдых Державин находил дома в обществе любимой жены и друзей. Вокруг Державина и его ближайшего друга Николая Львова постепенно сформировался кружок единомышленников, представителей искусства и литературы, известный под названием «львовско-державинского кружка».

По вечерам в доме на Фонтанке обсуждались литературные новинки, намечались издательские планы...

С этим домом была связана одна почти анекдотическая история.

По левую руку от дома Державина находился дом известного геолога и путешественника графа Аполлоса Мусина-Пушкина. Соседи жили мирно. А вот с другим соседом поэту не повезло. Полковник Михаил Грановский, управитель петербургских имений князя Потемкина, оказался из ненавистного Державину племени воров.

После смерти Потемкина Грановский принялся подводами перевозить из Таврического дворца на свой двор картины, дорогую мебель и даже строительные материалы. При этом он развернул бурное строительство собственной усадьбы, вторгся на территорию соседа и своим непомерно высоким зданием закрыл дом и двор Державина от солнечных лучей.

Державин написал стихи «Ко второму соседу», в которых возмущенно вопрошал:

Почто же, мой второй сосед,
Столь зданьем пышным, столь отличным,
Мне солнца застеняя свет,
Двором межуешь безграничным
Ты дому моего забор?

Однако в данном случае справедливость все-таки восторжествовала: Грановский попал под суд и был посажен в крепость. Дом продали за долги с публичного торга.

В сентябре 1793 года Державин получил отставку у императрицы и был назначен сенатором. Он вновь подошел к своему новому назначению очень ответственно: ездил в Сенат даже в воскресные и праздничные дни, просматривал кипы бумаг и постоянно ссорился с остальными сенаторами.

В 1794 году он стал президентом Коммерц-коллегии. Позже Екатерина назначила его в комиссию по расследованию хищений в заемном банке.

ЛЮБОВЬ И РАСЧЕТ

В 1794 году Державина постигло страшное горе: 15 июля умерла от чахотки Екатерина Яковлевна. Державин несколько раз брался за стихи, посвященные памяти горячо любимой жены, но всякий раз отступал — горе было слишком сильным и острым.

Когда он все же нашел слова, то стихи противоречили всем правилам и канонам стихосложения XVIII века.

Уж не ласточка сладкогласная,
Домовитая со застрехи –
Ах! моя милая, прекрасная
Прочь отлетела, — с ней утехи.
Не сияние луны бледное
Светит из облака в страшной тьме –
Ах! лежит ее тело мертвое,
Как ангел светлый во крепком сне.
Роют псы землю, вкруг завывают,
Воет и ветер, воет и дом;
Мою милую не пробуждают;
Сердце мое сокрушает гром!
О ты, ласточка сизокрылая!
Ты возвратишься в дом мой весной;
Но ты, моя супруга милая,
Не увидишься век уж со мной.
Уж нет моего друга верного,
Уж нет моей доброй жены,
Уж нет товарища бесценного,
Ах, все они с ней погребены.
Все опустело!
Как жизнь мне снести?
Зельная меня съела тоска.
Сердца, души половина, прости,
Скрыла тебя гробова доска.

Через полгода Державин женился вновь на Дарье Алексеевне — дочери обер-прокурора московского Сената Дьякора, бывшей подруге Екатерины Яковлевны. На сей раз он вступает в брак не по любви, а по расчету.

О 27-летней невесте, а затем и жене 50-летнего Державина современники отзывались так: «Добра, благотворительна, справедлива, даже великодушна, но вместе с тем чрезвычайно сосредоточена в себе, холодна и суха в обращении с близкими, а при том крайне расчетлива в домашнем быту».

Державин никогда не забывал своей Екатерины Яковлевны, но со временем полюбил и вторую жену. В его стихах, обращенных к Дарье Алексеевне, не много страсти, зато много ласковой нежности.

К богам земным сближаться
Ничуть я не ищу.
И больше возвышаться
Никак я не хочу.
Души моей покою
Желаю только я:
Лишь будь всегда со мною
Ты, Дашенька моя!

Дарья Алексеевна начинает большое строительство в державинской усадьбе. Из скромного жилища бедного дворянина дом на Фонтанке превращается в жилище, достойное сановитого вельможи.

С 1810 года по субботам в новом доме собирается литературное общество под названием «Беседа любителей русского слова». Его главная задача — поддержка и развитие русской литературы.

Членами общества были адмирал, литератор и публицист Шишков; помощник директора Императорской библиотеки (будущей Публичной библиотеки) Оленин; баснописец Крылов; отец будущих декабристов Муравьев-Апостол; меценат и видный государственный деятель Строганов; государственный секретарь Александра I Сперанский. И еще — множество молодых поэтов, прозаиков и переводчиков.

Общество собиралось регулярно до 1815 года и выпускало свой журнал.

РЕКА ВРЕМЕН

Тем временем Державин, оставаясь тем же яростным и несговорчивым защитником закона и справедливости, понемногу делает карьеру.

Он дослуживается до чина тайного, а затем действительного тайного советника, становится членом Мальтийского ордена (при Павле I), членом Государственного совета, а затем министром юстиции (при Александре!).

У древних римлян была пословица: и капля долбит камень, не силой, но постоянством. Так и Державин, благодаря беспримерному упорству и несокрушимой уверенности в правоте своего дела, сумел хотя бы отчасти добиться своего.

При этом сам он высоко ценил мир и согласие и в конце жизни написал: «Вот что более всего меня утешает: я окончил миром с лишком 20 важных запутанных тяжеб, мое посредничество прекратило не одну многолетнюю вражду между родственниками».

Не забывал он и «марать стихи». В 1798 году вышел первый печатный сборник стихотворений Державина. В 1808-м было напечатано собрание сочинений в четырех томах, а весной 1816-го его пополнил пятый том.

В 1815 году состоялся знаменитый лицейский экзамен, на котором Державин благословил юного Пушкина.

8 июля 1816 года 73-летний поэт умер в своей усадьбе Званке.

Жизненный путь Державина пересекался с жизненным путем по меньшей мере пяти венценосцев и множества придворных фаворитов. Поэтому Державин хорошо знал, о чем говорит, когда за два дня до смерти записал на аспидной доске строки:

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что им остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

xfile.ru