Михаил Юрьевич Лермонтов

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»

Дата создания одного из последних лермонтовских произведений совпадает с годом его гибели — 1841. В «Пророке» автор продолжает тему предназначения творческого дара, заданную Пушкиным. Аллюзии на строки мастера очевидны: аналогичное заглавие, обилие церковнославянской лексики, узнаваемые христианские мотивы и образы.

Изначальная интертекстуальная связь с пушкинским творением избавляет лермонтовского лирического персонажа от обязанности подробно объяснять свое прошлое: он пережил подобное преображение. Вместе с необыкновенным даром прорицатель обрел и высшую цель — нести слово божественной правды в общество. Отношения поэта-провидца и социума становятся темой страстного монолога лермонтовского героя.

Благородный миссионер не всколыхнул людские сердца. Явив миру свой уникальный дар, герой столкнулся с завистью, «злобой» и «пороком». Публика не только осталась глуха к речам о «любви и правде», но проявила «бешеную» агрессию в ответ на призывы. От персонажа отвернулись и незнакомые слушатели, и «все ближние». Ситуация непонимания и неприятия развивалась довольно бурно: для ее моделирования оказалось достаточно двух начальных катренов поэтического текста.

Тема пророчества через страдания, изображаемая Лермонтовым, имеет конкретный ветхозаветный источник, книгу пророка Иеремии. Иудейский предсказатель полвека призывал свой народ к покаянию и исправлению, прошел через многочисленные испытания: его бросали в темницу, угрожали убийством. Глухота общества обернулась тяжелыми последствиями — разрушением Иерусалима и потерей свободы. Под тяжестью испытаний и людского непонимания Иеремия однажды посмел усомниться в Боге и бросить свое дело. Однако он преодолел временную слабость и прошел скорбный путь прорицателя до конца.

Лермонтовский персонаж лишен запаса терпения и упорства, присущего ветхозаветному образу. Утратив надежду наладить отношения с обществом, пророк выбирает стезю отшельничества, становится «нищим», живущим подобно птицам небесным. Уходя из города в пустыню, он движется по вектору, прямо противоположному пушкинскому «коллеге», который направлялся от места преображения к людям.

Перед бегством пророк поступает, как древний иудей: посыпает голову пеплом. Обычай, который призван напомнить смертному о его грешной природе, на практике применялся в знак скорби, невосполнимой потери. Лишившись веры в людской разум, герой полностью отделяется от социума. Известный обряд — видимый знак отречения от общества.

Оказалось, что и в пустыне можно выполнять высокую миссию. Благодарными слушателями пророка-нищего становятся «тварь земная» и звезды. Знаковые детали — покорность зверей и радостная игра лучей света — служат отрадными свидетельствами понимания между прозорливцем и природой. Последняя оказывается ближе к божественному началу, чем общество людей.

Нет надежды, что в будущем социум найдет силы исправиться. Этой идее посвящено содержание трех финальных катренов. Слова самолюбивых стариков, обращенные к маленьким слушателям, полны оскорбительных оценок в адрес провидца. Его обвиняют в гордости, неуживчивости, глупости. В портрете героя используются однородные краткие прилагательные с коннотациями бедности, неудачливости. Анафоры «смотрите» и «как» усиливают негативный эмоциональный заряд прямой речи.

Отвергнув Божьего посланника, общество обрекло себя на бесперспективное будущее, которое «иль пусто, иль темно».

Продолжив классическую тему, поэт решает ее в романтическом ключе, концентрируясь на противостоянии одинокого героя враждебному миру людей.

Текст: pishi-stihi.ru