Бавария всегда выделялась среди других земель Германии своеобразным наречием, особыми традициями местного населения и красотой природных горных ландшафтов, которые дополняют архитектурные достоинства многочисленных замков. До 1871 г. она не была в составе Германской империи, а считалась отдельным королевством. Отличался от других королей и один из последних правителей Баварии Людвиг ІІ (1845-1886). Его психическая болезнь, которая словно злой рок нависла над всем королевским семейством Виттельсбахов, привела к трагическому концу его правления и жизни. Однако до сих пор баварцы свято оберегают память о своем короле, потому что никто другой не сделал столько для развития культуры и искусства в стране, как Людвиг. Фантастические плоды его воображения – роскошные замки, словно сошедшие со страниц сборника сказок и легенд, продолжают радовать современников. Романтик Людвиг ІІ, которого баварцы называли еще «сказочным королем», – один из самых эксцентричных европейских монархов. Его судьба как нельзя лучше иллюстрирует ту эпоху, в которой он жил, предвосхищая начало нового века и закат Викторианской Европы своими декадентскими мотивами.

Людвиг II Баварский

Сама необычная внешность Людвига выдавала в нем экзальтированную и романтичную натуру – это был очень высокий (рост более 1,9 метра) и стройный юноша с вьющимися волосами и светлыми глазами, в лице которого было больше от пуэра, чем от мужа. Знаменитый французский психиатр Бенедикт Морель, побывавший в Мюнхене в 1864 г. в качестве эксперта на одном из громких процессов, также был впечатлён внешностью баварского монарха: «Это глаза, в которых говорит будущее сумасшествие».

Наследственность Людвига в равной степени отягощена как со стороны отца Максимилиана ІІ, так и со стороны матери Марии Фридерики Прусской. Родная сестра отца Александра Баварская неоднократно лечилась в психиатрической клинике, из причуд ее поведения – упорное стремление носить одежду только белого цвета и уверенность в том, что она проглотила стеклянное пианино. Предки матери – Людвиг IX Гессен Дармштадский и его дочь Каролина также считались душевнобольными и страдали галлюцинациями. Тем не менее, ни Максимилиан, ни Мария Фридерика не могли предположить, что оба их сына – старший, Людвиг, и младший, Отто, заболеют шизофренией.

В детстве Людвиг проводил мало времени со своими родителями – в основном его воспитывали гувернантки. Еще маленьким мальчиком его отличали чрезвычайная чувствительность, мечтательность и замкнутость, иногда он даже воображал, что слышал голоса. Часть детства будущий наследник провел в одном из королевских замков Хоэншвангау (в переводе – «высокий дом лебедя»), расположенном в Баварских Альпах. Этот дворец проектировал отец Людвига, богатое воображение которого, любовь к искусству и увлечение историей передались и сыну. Хоэншвангау был посвящен Лоэнгрину – рыцарю Святого Грааля, и его стены были украшены фресками с иллюстрациями к этой легенде. Храбрый и благородный воин Лоэнгрин приходил на помощь страждущим, появляясь на лодке, влачимой белым лебедем. Он спас красавицу Эльзу и взял ее в жены, поставив единственное условие – она никогда не должна задавать вопросы о его происхождении, ведь никто не имел права знать правду о нем. Однако любопытная жена ослушалась Лоэнгрина, и он уплыл туда, откуда появился. Максимилиан II считал себя преемником древнего рода графов Швангау, гербом которых был лебедь. Юного принца, с детства жившего в атмосфере сказки (к слову, ко двору приглашали специально для детей читать сказки самого Андерсена), так пленила старинная история, что он начал отождествлять себя с этим персонажем, который как юнговский архетип сопровождал в дальнейшем его и в болезни.

Еще одна страсть, пленившая Людвига, – музыка Рихарда Вагнера. Первой его оперой, которую услышал Людвиг в 1861 г., была именно «Лоэнгрин». Не столько самой музыкой был восхищен молодой человек, у которого, даже по словам Вагнера, музыкальный слух отсутствовал, сколько основными темами его опер, ведь большинство из них были созданы по мотивам немецких легенд – «Тангейзер», «Кольцо нибелунга» и др.

В 1864 г. внезапно умирает Максимилиан, и 18-летний Людвиг становится королем. Баварский министр юстиции Эдуард фон Бомхард оставил свое описание коронованного юнца: «Он был в высшей степени интеллектуально одарен, но содержимое его мозга находилось в крайнем беспорядке… Я был поражен тем, как время от времени, как раз тогда, когда выражение его лица и все его поведение, казалось, выражало удовлетворение, он вдруг внезапно выпрямлялся и – оглядываясь вокруг с очень серьезным, даже суровым, выражением – обнаруживал в себе нечто темное, прямо противоположное очарованию юности минуту назад. Я про себя думал: «Если в этом молодом человеке зреют две разных натуры, да поможет Господь победить лучшей».

Перед каждым королем рано или поздно встает один из судьбоносных вопросов – выбор королевы. Изначально Людвиг не был настроен против женского общества, напротив, у него были друзья-женщины, однако страсти к дамам он не испытывал. Он был нежно привязан к своей старшей кузине – австрийской императрице Елизавете, тепло относился и к ее старшей дочери, принцессе Гизеле, мог даже прислать ей букет посреди ночи. Наконец Людвиг принял волевое решение просить руки у сестры Елизаветы – Софии, но вскоре его начали мучить сомнения. В своих письмах король называл невесту Эльзой, по имени героини легенд о Лоэнгрине. Своей невесте 25 августа 1867 г. он пишет: «О, как будет чудесно, когда Мы Двое будем здесь одни в восхитительном Хоэншвангау», а уже через несколько дней признается своей бывшей гувернантке, что передумал жениться, «сбросил тяжкие оковы, и снова дышит свежим воздухом после опасной болезни». Такую амбивалентность поступков можно расценивать как предвестник болезни Людвига. Он постоянно переносил дату свадьбы, и осенью объявил о своем решении расторгнуть помолвку, шокировав всю свою родню. Софии он писал: «Я вижу, что моя истинная и верная братская любовь ни сейчас, ни никогда не уйдет из моей души, но я также вижу, что это не та любовь, которая необходима для брачного союза», а в дневнике: «От Софии избавился. Мрачная картина исчезает. Я так желал, я жажду свободы. Теперь после этого мучительного кошмара я снова живу».

После неудавшейся женитьбы на смену женщинам в жизнь Людвига приходят мужчины. Одна из мюнхенских актрис была приглашена ко двору для чтения Людвигу, и однажды во время декламации она имела неосторожность присесть на край королевского ложа. Это вызвало такой гнев короля, что она была выслана из Баварии в течение суток за оскорбление Его Величества. Этот факт считают признаком женоненавистничества Людвига. Отсутствуют достоверные данные о том, вступал ли король в гомосексуальные половые связи, но романтически-платоническую увлеченность мужчинами он не скрывал. При выборе прислуги он отдавал предпочтение красивым юношам. Двусмысленные отношения связывали его со своим конюшим Рихардом Хорнигом, а также с принцем Паулем фон Турн-и-Таксис, который писал королю сентиментальные письма в 1866 г.: «Пусть приснятся тебе сладкие сны, и пусть будет у тебя все, чего ты желаешь на этой земле. Спи спокойно, ангел моего сердца, и еще раз вспомни своего преданнейшего…». В бульварной прессе того времени появлялись сообщения, что Людвиг состоял в переписке с Захером Мазохом. Были и другие мужчины – барон фон Варикур, актер Йозеф Кайнц, королевский лакей Альфонсо Велькер. Отношения с ними он описывал в своем тайном дневнике, который вел с декабря 1869 г. и до смерти. Дневник пропал во время Второй мировой войны, после бомбежки резиденции Берг британцами в 1944 г., однако сохранились некоторые отрывки, записанные баварским премьер-министром Иоганном фон Лутцем в доказательство сумасшествия короля. Не все записи логичны и понятны, но в некоторых Людвиг пишет о своем «падении» и решении вести «более чистую» жизнь.

Политика Людвига не интересовала, и не в последнюю очередь благодаря его пассивности Бавария утратила свою независимость в 1871 г. Король любил официальные церемонии и с удовольствием надевал военную форму, но ненавидел саму войну. За время его правления Бавария участвовала в двух военных кампаниях. Уже во время первой из них Людвиг думал отречься от престола в пользу брата Отто. В 1866 г., в Семинедельной войне между Пруссией и Австрией, баварцы были союзниками последней и потерпели поражение. Людвиг с большой неохотой предпринял несколько поездок на линию фронта в начале конфликта и вскоре уединился с принцем Турн-и-Таксис на Острове Роз посреди Штарнбергского озера, где устраивал фейерверки и был занят только придумыванием декораций и костюмов к опере «Вильгельм Телль». Четыре года спустя Бавария снова воевала, но уже на стороне Пруссии, во франко-прусской войне. В результате этой кампании и разросшейся политической мощи Германской империи Бавария была проглочена более сильным государством, но сохранила автономию и право на королевский титул для ее правителей.

Отдельной темы заслуживают отношения Людвига Баварского и его кумира Рихарда Вагнера. Последний был личностью со сложным характером и неоднозначными моральными качествами, долгое время его музыкальный талант не воспринимался современниками. Вагнер многим обязан своему почитателю, который в 1864 г. велел разыскать композитора и пригласить ко двору. Благодаря Людвигу в Баварии Вагнер жил в роскоши, что позволило ему свободно создавать новые шедевры, не ограничиваясь в деньгах и фантазии. Вместе они мечтали основать музыкальную школу нового образца и оперный театр, воплощением которого стал театр в Байройте. Сибаритствующий образ жизни Вагнера в Баварии вызвал волну критики, которая затронула репутацию и самого Людвига. Королю пришлось «выслать» своего кумира в Швейцарию, где тот продолжал жить на деньги из казны, не привлекая к себе столь пристального внимания, как в Мюнхене.

История их непростых отношений сохранилась в весьма эмоциональной переписке. Письма Людвига к Вагнеру часто восторженны с истерическим оттенком. В 1865 г., побывав на «Тристане и Изольде», король пишет: «Мой уникальный! Мой Святой! Какое блаженство! – Совершенство. Я так переполнен восторгом! Утонуть…бессознательно погрузиться в высочайшее наслаждение божественным произведением!..», заканчивая послание следующими строками: «Прошу вас не падать духом, прошу вас от имени тех, которых вы наделяете наслаждениями, которые мог бы даровать один лишь Бог. Вы и Бог! До смерти, до перехода в иной мир, в царство ночи миров, пребываю верным вам». Бесконечная степень идеализации композитора – в письме Людвига к Козиме, спутнице жизни Вагнера: «О, он богоподобен, богоподобен! Моя миссия – жить для него, страдать за него, если это окажется необходимым для полного его спасения» и к самому музыканту после премьеры «Кольца нибелунга» в 1876 г.: «Я ожидал многого; но как ни велики были мои ожидания, они были намного, намного превзойдены… Ах, теперь я снова вспоминаю прекрасный мир, от которого я был отстранен; на меня снова смотрят небеса, луга сверкают красками, весна входит в мою душу с тысячами сладких звуков… Вы богочеловек, милостью Божьей истинный артист, который принес священный огонь с небес на землю, чтобы умиротворять, освящать и искупать!».

Есть и высокохудожественные романтически-лирические письма: «Давно уже дневное светило закатилось и скрылось за высокой цепью гор; в глубоких долинах царит покой, и до моего светлого уединения поднимается звон коровьих колокольчиков и песен пастуха. Вечерняя звезда посылает издалека свой мягкий свет, показывая путнику выход из долины и еще раз напоминая мне о моем дражайшем и его божественных произведениях. Вдалеке, в конце долины, из темной зелени сосновых лесов возвышается церковь Этталя. Говорят, что ее построил император Людовик Баварский (прим. ред.: император Священной Римской империи в начале XIV ст.) по плану храма Грааля в Монсальвате. Там фигура Лоэнгрина снова оживает у меня перед глазами; и там в моем воображении я вижу Парсифаля, героя будущего, ищущего спасения, единственной правды. Как моя душа ищет и жаждет таких произведений, которые могут воспроизвести для нас эти призраки».

Король с нетерпением ждал новых опер Вагнера, более того, он так или иначе выбирал многие темы для его произведений и отождествлял себя с главными героями. Когда Вагнер по просьбе Людвига работал над либретто «Парсифаля», король искал уединения, отказался посещать официальные мероприятия и собрания, продолжая ходить лишь в театр. Вагнеру писал: «Я жажду встречи с вами, только когда я думаю о моем дражайшем и его творениях, я истинно счастлив… Как у вас сейчас дела, там наверху в радостных лесных высотах? Мой дорогой, пожалуйста, выполните мою просьбу! Я вас умоляю. Сообщите мне что-нибудь о ваших планах относительно «Победителей» и «Парсифаля»! Я жажду услышать. Пожалуйста, утолите эту обжигающую жажду! О как ничтожен мир! Как презренно и вульгарно множество людей! Их жизнь вращается в узком кругу повседневной банальности. О, если б я оставил мир позади себя». После премьеры «Мейстерзингеров» в Мюнхене Людвиг подписал свое письмо композитору именем главного героя – Вальтер: «Я был так поражен и потрясен, что для меня было совершенно невозможным присоединиться к такому пошлому выражению похвалы, как хлопанье в ладоши».

Вагнер также был пленен молодым королем, писав про него: «Он настолько красив, духовен, душевен и великолепен, что я боюсь, что жизнь его промчится как мгновенный, небесный сон в этом пошлом мире… Он это я, обновленный, более молодой, более прекрасный, рожденный вторично». Однако не стоит забывать, что привязанность композитора к королю была в большей степени прагматичной, чем романтичной, хотя он и назвал одну из дочерей в честь своего покровителя – Людовикой.

Король все дальше отдалялся от реальности, путая происходящее в жизни и на сцене. Он надевал костюм Лоэнгрина, рыцаря Тристана и пилигрима из Тангейзера, считая себя ими. Однажды на озере Альпзее Людвиг устроил инсталляцию – принц Турн-и-Таксис в роли Лоэнгрина плыл под звуки оперы в лодке, которую тянул за собой механический лебедь. Если поначалу король часто посещал публичные спектакли, располагаясь в ложе так, что его никто не видел, то вскоре потребовал, чтобы в зрительном зале не было людей, а позже и вовсе театральные труппы начали давать представления в замках индивидуально для него – иногда даже ночью. Людвиг вообще часто завязывал дружбу с актерами, с некоторыми из них находился в переписке. Однако все эти отношения довольно резко обрывались, как было и в дружбе с Вагнером.

В 1868 г. баварскому королю пришли в голову одна за другой идеи о постройке восхитительных замков, каждый из которых увековечивал бы одну из любимых тем Людвига. Своей бывшей гувернантке, баронессе Леонорд король писал: «О, как необходимо создать для себя такие поэтические места, куда можно скрыться и забыть на время о том ужасном времени, в котором мы живем». Так, в 1869 г. практически одновременно было начато строительство Нойшванштайна, Херренкимзее и Линдерхофа. Нойшванштайн был данью Вагнеру и средневековому европейскому фольклору. Остальные дворцы были посвящены другому кумиру и тезке короля – французскому монарху Людовику XIV. Людвиг не просто идентифицировал себя с Людовиком, но и часто подражал ему, имитируя стиль его одежды и говоря по-французски. При жизни короля ни один из замков так и не был полностью завершен – и это притом, что ради воплощения своих архитектурных мечтаний король едва не разорил государственную казну и влез в долги. Многие задумки монарха остались лишь на чертежах и рисунках, как, например, воображаемый замок Фалькенштейн, расположенный на вершине горы и почти полностью состоящий из вышек и башен.

Эксцентричность и одновекторность интересов – не единственный симптом болезни короля. Надменный и нелюдимый, он считал крайним проявлением непочтения, если врач брал его за руку для исследования пульса. Каждое утро камердинер должен был записывать целый ряд вопросов короля, став при этом на одно колено, а ответив на них, выходить из комнаты спиной. Со слугами и придворными Людвиг вел себя капризно и вспыльчиво, отдавая распоряжения об их наказании за малейшие провинности, неоднократно приказывая бросать не угодивших в темницу и подвергать пыткам или вовсе казнить. Благо более высокопоставленным служащим хватало здравого смысла не выполнять подобные приказы по отношению к простым слугам. Как минимум, 32 человека из прислуги жаловались на проявления физической агрессии в их адрес со стороны короля или на словесные оскорбления. Одному слуге он однажды велел поставить черную печать на лоб в знак его глупости. Начальнику конюшен он приказывал нанять итальянских бандитов, чтобы они похитили кронпринца Пруссии, приковали его цепями и держали на хлебе и воде. Людвиг, которого все больше тяготило человеческое общество, запрещал слугам смотреть ему в лицо, а когда камердинер проигнорировал запрет, король велел ему носить черную маску. Многие приказы отдавались сквозь закрытые двери. Во время обедов у короля стол сервировали так, чтобы присутствующие были скрыты от взора Людвига вазами с цветами. Позднее столовую оборудовали таким образом, что с помощью механического устройства стол с яствами появлялся к обеду через отверстие в полу, дабы исключить контакт со слугами. Король обедал один, но стол накрывали на 20 и более персон. Иногда он воображал, что с ним трапезничали знаменитые личности эпохи Людовика XIV. В таких случаях места за столом обозначались карточками с именами маршалов французского короля, художников и архитекторов того времени. Людвиг вел с ними воображаемые разговоры об искусстве и постройках в Версале. Министрам общение с королем давалось с большим трудом – Людвиг часто внезапно прерывал их доклады, чтобы прочесть какой-то стих. В последние годы жизни во время редких встреч с государственным советом он сидел, заслоненный ото всех специальным экраном.

Разительно изменился и внешний вид Людвига – к 30 годам он сильно располнел, стал неопрятным, почти все зубы его сгнили. Несдержанность в еде сочеталась со злоупотреблением алкоголем. Король часто выпивал перед встречами с иностранными делегациями свой любимый коктейль из шампанского с вином и каплей фиалкового масла для храбрости. Он страдал головными болями в затылке и бессонницей, а позднее день и ночь вовсе поменялись для него местами. Просыпался Людвиг в 7 часов вечера, а министров принимал у себя поздно ночью, доставляя им массу неудобств. Его даже стали называть «лунным королем». Ночами он любил выезжать в горы на санях, оснащенных модным тогда электрическим освещением. П. И. Ковалевский отмечает, что у Людвига случались приступы психомоторного возбуждения, когда он прыгал, плясал, рвал на себе волосы и бороду, которые сменялись оцепенением. Среди симптомов его болезни были иллюзии и галлюцинации. В снежные дни королю могло казаться, что он стоит у берега моря. Кусты и деревья он принимал за Марию-Антуанетту, раскланиваясь перед ними. Людвиг часто видел перед собой ножи, иногда заставлял слуг «подбирать» с пола кажущиеся ему предметы.

К 1884 г. король задолжал 7,5 млн. марок, ушедших на строительство замков, а еще через год долг вырос вдвое. Агенты короля пытались занять деньги, обращаясь к турецкому султану и богатому персу, королю Швеции и герцогу Вестминстерскому. Одно время Людвиг подумывал нанять людей для ограбления банка Ротшильда во Франкфурте, а в январе 1886 г. обращался к графу Дуркхейму, чтобы отправить войска на его защиту. Когда Людвиг понял, что министры лишают его возможности беспрепятственно спускать деньги на строительство дворцов, он решил искать свое «Эльдорадо» в каком-нибудь другом месте планеты. Своих придворных он отсылал в «экспедиции» по удаленным местам мира, чтобы те нашли неизвестную страну или необитаемый остров, где бы Людвиг мог вести уединенную жизнь «совершенно независимый от времени года, людей и всякого рода потребностей». Королевские гонцы были в Гималаях, Афганистане, Бразилии, на островах Тихого океана, но все эти земли уже принадлежали другим странам, и их владельцы отказывались безвозмездно отдавать часть территории Людвигу. Отчаявшийся король начал угрожать министрам: «Если определенная сумма не будет найдена, Линдерхоф и Херренкимзее, моя собственность, по закону будут конфискованы! Если это не будет заранее предотвращено, я или тут же убью себя, или немедленно и навсегда покину эту ненавистную страну, где возможна такая отвратительная вещь». В пылу он приказывал высечь министра финансов «как собаку» и выколоть ему глаза, позднее издал приказ о наказании министров розгами, а потом «осудил» их насмерть. В конце концов, он решил распустить кабинет министров и создать новый совместно с преданными, на его взгляд, слугами. Если министры и парламент еще как-то терпели расточительность Людвига, то заговоры в их государственные планы не входили. Сумасшедшего короля нужно было устранить. Следующим в списке наследников был Отто, сам ставший жертвой болезни, поэтому на роль регента выбрали пожилого дядю короля – принца Луитпольда. Официально же Отто оставался монархом до 1913 г., пока его место не занял его кузен Людвиг III, последний баварский король.

Главный министр фон Лутц обратился за помощью к ведущему баварскому психиатру Бернарду Алоизу фон Гуддену, уже лечившему ранее представителей королевской семьи. Доктор Гудден был основателем мюнхенской психиатрической школы, числился профессором психиатрии Мюнхенского университета и возглавлял психиатрическую больницу в Верхней Баварии. Среди его учеников был Эмиль Крепелин. В июне 1886 г. на «заочном» консилиуме в составе Гуддена и еще трех психиатров Людвигу поставили диагноз «прогрессирующая паранойя» и вынесли заключение о состоянии его психического здоровья. В нем говорилось о том, что «…вследствие слишком большой давности и запущенности заболевания в течение многих лет болезнь Его Величества должно считать неизлечимой, причем исходом ее может быть только слабоумие. Такая болезнь уничтожает свободу воли, и дальнейшее вмешательство короля в государственные дела будет только мешать управлению королевством… Умственные возможности Его Величества настолько нарушены, что он не способен выносить суждения, и его мышление находится в полном противоречии с реальностью… Охваченный иллюзией, что ему принадлежит огромная абсолютная власть, и оказавшийся в полном одиночестве из-за самоизоляции, он находится на краю пропасти, как слепой без поводыря».

Дальнейшие события больше напоминают детектив. Так, 9 июня 1886 г., на следующий день после психиатрической «экспертизы», комиссия в составе государственных мужей, доктора Гуддена, его ассистента и санитаров отправились в Нойшванштайн, где пребывал Людвиг. Короля предупредили слуги, и он приказал запереть ворота и усилить охрану замка. Проведя некоторое время у ворот, комиссия была вынуждена повернуть обратно, в нижний замок Хоэншвангау, где их арестовала полиция по воле успевшего отдать приказ Людвига. Король повелел содрать с них кожу, ослепить и лишить пищи. Тем временем оставшиеся в Мюнхене министры узнали о положении дел и тотчас уладили вопрос с полицией. На следующий день король пытался обратиться к народу, послав в газеты открытое письмо о том, что его незаконно хотят объявить сумасшедшим, но все письма были перехвачены. Комиссии удалось добраться в замок короля лишь 11 июня. Людвиг тем временем думал о самоубийстве. Он посылал адъютанта за ядом в аптеку, однако тот отказался выполнить просьбу, угрожал броситься вниз с башни, но его остановили. «Мне было бы очень легко освободиться, стоило бы только выпрыгнуть из этого окна, и всему позору конец. Что меня лишают правления – это ничего, но я не могу пережить того, что меня делают сумасшедшим» – заявил король.

Наконец Людвиг покорился судьбе и позволил Гуддену увезти себя в родовой замок Берг, хотя и считал такое решение незаконным. Психиатр разрешил своему пациенту совершать прогулки в сопровождении санитаров. Вечером 12 июня Гудден и Людвиг отправились к озеру Штарнберг, которое располагалось недалеко от замка. Когда они не вернулись к намеченному времени, все забеспокоились и организовали группу поиска. Около 10 часов вечера на озерной мели недалеко от берега нашли пиджак, пальто и зонтик короля. Вскоре обнаружили тела обоих пропавших. Часы Людвига остановились на отметке 6.45 вечера. После проведенного расследования официальная версия произошедшего – самоубийство короля через утопление и смерть врача от несчастного случая в результате попытки спасти Людвига, который был намного моложе, физически сильнее и крупнее фон Гуддена. По другой же версии, которой придерживаются поклонники баварского монарха и создатели мифа о «короле-мученике», Людвиг был убит по заказу правительства фон Гудденом с помощью хлороформа.

Иные же утверждали, что Людвиг утонул случайно, во время неудавшегося побега – якобы находили свидетелей, которые видели лодку на озере недалеко от места происшествия и следы кареты в окрестностях.

Болезнь принца Отто

О болезни короля ходили разные слухи. Поговаривали, что его отец в молодости заразился сифилисом и передал инфекцию сыну. Однако внезапное помешательство младшего брата короля расставило все на свои места. Болезнь Отто, а позже и Людвига, в значительной степени способствовала развитию психиатрии и неврологии в Германии.

Отто Баварский (1848-1916) родился за два месяца до срока. Он был на три года младше брата и в отличие от Людвига не обнаруживал в детстве и юности черт шизоидного характера – напротив, был живым, активным, общительным и жизнерадостным ребенком. Он поступил в университет, но интерес к учебе скоро сменился увлечением кутежами, выпивкой и женщинами легкого поведения.

Первый психотический приступ был у Отто в 1865 г., однако это не помешало ему принять участие во франко-прусской войне позднее и получить железный крест. Рецидив болезни произошел после возвращения с полей сражений в мае 1871 г. Его поместили в одну из резиденций и установили за ним медицинское наблюдение, поставив расплывчатый диагноз «душевная болезнь». В январе 1872 г. Людвиг описывал состояние брата в письме к своей гувернантке баронессе Леонорд: «Так мучительно видеть, как страдает Отто, и его состояние становится все хуже с каждым днем. В некоторых отношениях он еще более неспокоен и взвинчен, чем тетя Александра, а это говорит о многом. Он часто не ложится в постель по 48 часов. Он 8 недель не снимал сапоги, ведет себя как ненормальный, строит жуткие гримасы, лает как собака, а временами произносит крайние неблагопристойности, а потом на какое-то время вновь становится нормальным». В мае 1875 г. свидетели сообщали, что Отто страдал галлюцинациями религиозного содержания: во время церковного праздника в мюнхенской Фрауэнкирхе он неожиданно бросился из толпы на ступени алтаря и начал громко признаваться в своих грехах. Последний раз он появился на публике в августе того же года, принимая вместе с братом королевский парад. К 1880 г. Отто изолировали в замке в Фюрстенриде, где он и умер почти 40 лет спустя.

Первым лечащим врачом Отто был Бернард фон Гудден, но с переездом принца в Фюрстенриде для работы с ним пригласили целую группу психиатров, называемых «врачи принца», которые ухаживали и жили с ним под одной крышей. Среди них был и невропатолог Франц Ниссль (с 1885 по 1887 гг.). В одной из австрийских газет в 1889 г. появились сведения о состоянии здоровья 41-летнего Отто, ранее скрываемые от широкой общественности. Сообщалось, что он носил густую бороду, и никто не мог заставить его сбрить ее. Он был апатичен, безучастен, молчалив и оживлялся только при виде одной из служанок, которая была рядом с ним с детства. Иногда Отто мучили галлюцинации, но с годами все реже. Его страстью было курение, он мог выкуривать по 30-36 папирос в день. Отто не терпел закрытых дверей – все двери во дворце должны были быть открытыми, иначе был риск, что он мог броситься на них с кулаками. Отто крайне редко покидал пределы дворца и почти ни с кем не общался. Однажды в его комнату поставили музыкальную шкатулку, которая неожиданно для всех вызвала у него живой интерес. Врач решил ради эксперимента заказать большую шкатулку за 5 тыс. марок, однако на нее у пациента такой реакции не было. Скончался Отто в возрасте 68 лет от кишечной непроходимости.

По мнению французского психиатра Жана Гаррабе, занимавшегося исследованиями в области истории шизофрении, Отто Баварский был болен гебефренической шизофренией.

Замок Нойшванштайн. «Нойшванштайн» в переводе с немецкого означает «новый лебединый утес». Это наиболее известный из дворцов Людвига Баварского и одна из самых посещаемых достопримечательностей в Германии. При построении замка в эклектическом стиле с элементами неоготики, экстерьеры и интерьеры которого – ожившие иллюстрации к средневековым легендам и операм Вагнера, фантазии Людвига практически не было предела. Для его создания король пригласил архитектора Эдуарда Риделя, который ранее перестраивал замок Берг для отца Людвига, также в проекте участвовал театральный художник Христиан Янк, воплощавший задумки короля в живописной форме. В последние годы жизни короля именно этот все еще недостроенный замок служил ему убежищем. Людвиг начал строительство на месте развалин средневековой крепости, недалеко от отеческой резиденции Хоэншвангау, а вернее, немного выше от нее в горах. Поклонники фрейдизма, вероятно, могли бы расценить этот факт как бессознательное желание возвыситься, то есть превзойти собственного отца. Хоэншвангау и воды озера Альпзее можно лицезреть с балконов дворца. Рихарду Вагнеру, который так никогда и не побывал здесь, король писал о Нойшванштайне: «Архитектурный стиль его будет воспроизводить первозданные германские рыцарские замки. Расположение его – одно из самых прекрасных, которое можно найти. Замок будет священным и неприступным. Певческий зал, откуда открывается общий вид на замок, напомнит Вам сагу о Тангейзере, а внутренний двор и часовня – песню о Лоэнгрине. Это сооружение будет более величественным, чем нижний замок Хоэншвангау. Здесь мы будем чувствовать божественное дыхание небес». Замок строился с применением последних технологий – только для того чтобы расчистить место и начать работы, взрывотехники опускали с помощью динамита уровень скалы. В строительстве были задействованы более 200 рабочих. За 17 лет (1869-1886) Нойшванштайн все еще был далек от завершения в том виде, в котором его представлял Людвиг, который не только часто менял архитектурные задумки, но и постоянно придумывал новые пристройки, чем крайне озадачивал подрядчиков. Нойшванштайн не нес оборонных функций, как классические средневековые замки, и его сложно назвать официальной резиденцией – он строился лишь для одного человека – короля. Поражает не только внешний вид, но и убранство замка. Стены всех жилых помещений покрыты ковровой живописью на сюжеты древнегерманских эпосов и опер Вагнера. Величественный Зал Певцов задуман как центральное помещение замка. Интересно, что созданный для символического состязания певцов, певческий зал никогда не использовался при жизни Людвига II для концертов, хотя и был построен так, чтобы зрительское место короля было изолировано от мест для гостей. По замыслу короля, этот зал, стены которого покрыты декоративными панно на сюжеты из легенд о Парцифале, должен был объединить места действия «Тангейзера» и «Лоэнгрина». Однако основной лейтмотив королевского дизайна – это, безусловно, лебединая тема. Спальня Людвига – наиболее богато декорированная комната в жилых покоях короля. Над деревянным убранством спальни в течение полутора лет работали около 60 скульпторов. Она выполнена в любимом цвете короля – синем, как и все спальни Людвига в других замках. На стенах комнаты – ковровая живопись со сценами из «Тристана и Изольды». Вся мягкая мебель, а также шторы и занавеси были расшиты гербами с изображением льва (символа Баварии) и лебедя (символа рода Швангау и Лоэнгрина). В виде лебедя сделан также серебряный умывальник короля. В столовой специально был установлен лифт, чтобы доставлять еду королю, не терпевшему общества слуг и гостей за обедом. Между Салоном и кабинетом короля располагался искусственный грот с водопадом и разноцветной подсветкой стен. С помощью специального слухового перехода грот соединялся с Певческим залом, чтобы король мог слушать музыку в уединении «на лоне природы».

Замок Линдерхоф. Это небольшой дворец в стиле барокко, в котором все напоминает о вдохновителе – Людовике XIV. Линдерхоф – единственный полностью достроенный из всех замков Людвига. Он интересен не только сам по себе, но и благодаря изысканному парку, где Людвиг разместил причудливые артефакты: мавританскую палатку в турецком стиле, искусственный Грот Венеры, охотничий домик «Хижина Хундинга», который внутри представлял собой точную копию декораций к «Валькирии». Грот Венеры представлял собой подземную искусственную пещеру, в которой находились подогреваемый бассейн и сцена с цветной подсветкой (прообраз цветомузыки), где ставили персонально для короля сцены из опер Вагнера. Грот был оформлен в стиле декораций к первому акту «Тангейзера». Первая в мире тепловая электростанция могла приводить воды «озера» в волнение. Посреди озера плавали лебеди, а искусственные волны качали позолоченную лодку в виде раковины, которая служила как сцена для актера в моноспектаклях либо как «трон» для короля во время представлений.

Замок Херренкимзее. Это еще один плод любви баварского короля к Людовику XIV. Во время строительства Людвиг дал наставление архитекторам: «Не копировать, но цитировать в духе Людовика XIV». Тем не менее, этот дворец, расположенный на острове посреди самого большого озера Баварии Кимзее, – почти копия Версаля. Великолепная галерея зеркал в Херренкимзее даже превзошла образец.

Театр в Байройте. Это совместный проект Людвига II и Рихарда Вагнера. Строительство театра началось в день рождения композитора, 22 мая 1872 г., и закончилось 13 августа 1876 г. премьерой оперы «Кольцо Нибелунга». Театр оформлен необычно – интерьер почти полностью деревянный, в зрительном зале отсутствуют балконы, а оркестр скрыт под сценой, чтобы не отвлекать театралов от действа. Это исключительно оперный театр – зал построен с соблюдением акустического баланса между оркестром и певцами. Ежегодно летом в театре проводится Байройтский фестиваль музыки Вагнера, которым руководят потомки композитора.

Ольга Устименко

neuronews.com.ua