По заказу Natusik, для ее мамы Марии Александровны – и для всех мамочек в мире!

Ее часы остановились. Любимые, замечательные часики «Слава», которые служили ей верой и правдой много лет, вдруг остановили бег своих стрелок, и ей показалось, что вместе с ними замерла жизнь. Но она не привыкла пасовать перед трудностями и превратностями судьбы.  Надо было просто отнести часы в ремонт.

Дочка глянула мельком и сказала:

- Мам, ну ты чего позоришься? Выброси эту рухлядь. И позолота облезла, и дизайну никакого. Я тебе новые куплю, кварцевые!

- Ага, бабуль, механические сейчас уже не в моде, – поддержал внук.

- Да и где сейчас найдешь мастера, чтобы в таком антиквариате разбирался? -  резонно предположил зять.

Она, как обычно, не стала спорить. Она могла бы рассказать, что эти часики вручил ей сам начальник цеха Степанов Семен Игнатьевич, как передовику производства, и было ей тогда… В общем, молодая была. Еще она могла бы рассказать, что посматривала на эти часики, когда спешила на свидание к своему любимому – который потом стал ей мужем и подарил таких замечательных деток. И еще она могла бы добавить, что эти часики оказались ей верны на долгие годы – не в пример многим людям, и прошли с ней огонь, воду и медные трубы. Но ничего такого она рассказывать не стала, а дождалась, когда все уйдут по своим молодым делам, сложила часики в конвертик и пошла в мастерскую.

Дом страдал. Недавно его покинули Хозяева – они полюбили другой Дом. Тот был просторнее и выше, и комнат в нем было больше, и обитал он в более престижном районе.  Покинутый Дом помнил их радостные сборы. Они снимали фотографии и картины со стен, упаковывали коробки, вывозили мебель, и Дом чувствовал, что вместе со всем этим уходит его важная часть. Когда сняли шторы и гардины, окна Дома стали похожи на широко раскрытые глаза обиженного ребенка. Казалось, Дом вот-вот заплачет, но никто не обращал на него внимания. И однажды наступил момент, когда была вынесена последняя коробка, вывезен последний диван, дверь захлопнулась, и в ней дважды повернулся ключ. Дом остался совсем один.

Несколько дней он горевал. Ему не хватало голосов, шагов, суеты. Никто не включал в нем свет по вечерам, никто не крутил краны, не открывались окна, не гуляли сквозняки. Дом сник, вроде бы даже снял ниже, и окна его потускнели. Однажды на крышу дома села ворона.

- Что, разрушаешься потихоньку? – ехидно спросила она Дом.

Обычно Дом игнорировал некорректные реплики, но на этот раз не смог промолчать.

- С чего это ты взяла? И вовсе я не разрушаюсь! – обиженно возразил Дом.

- Разрушаешься-разрушаешься, – подтвердила зловредная птица. – Всем известно, что обиды, переживания, тоска разрушают! И людей, и Дома!

Дом хотел было дать гневный отпор и даже прогнать Ворону, но он чувствовал себя так одиноко, что даже такой собеседник был за счастье. Собственно, и возражать-то было нечего: он действительно страдал от одиночества, обижался и тосковал.

- Мои Хозяева съехали. Они нашли другой Дом! Я им больше не нравлюсь, – пожаловался Дом.

К Мудрецу пришел Человек и попросил совета:

- Я живу в дымном и душном городе, много работаю и очень устаю. Похоже, что мир сошел с ума, потому что в нем стало слишком много скрытого соперничества, открытой агрессии, непонятных нападок и взаимных обвинений. Негатив льется отовсюду, и порою мне кажется, что все мы вот-вот захлебнемся в этом мутном потоке. И от этого нет ни отдыха, ни спасения. А так хочется иногда просто покоя…

- А ты создай себе Оазис, – посоветовал Мудрец. – Островок покоя и тишины в бурном океане Жизни. Ты не можешь изменить Большой Мир, но можешь изменить свое маленькое Личное Пространство, сделав его комфортным и уютным.

Вскоре человек опять предстал перед Мудрецом.

- Я построил Оазис, и теперь у меня есть место для отдохновения и созерцания. Там тихо, спокойно и безопасно. Мне там хорошо, но  очень одиноко…

- Наполни свой Оазис тем, что привлечет туда других  ищущих тихих бесед, покоя и созерцания, – предложил Мудрец. – Пусть там каждый найдет что-то для себя, и если ему понравится, он будет приходить вновь и вновь, и ты будешь уже не один.

Федосья и Матрёна проживали в одной деревне и даже на одной улице. Если пойти по правой стороне, то рано или поздно увидишь мощный, крепкий каменный забор – на века ставленный, любо-дорого посмотреть. Сразу видно – справные тут живут хозяева, основательные. Это Матрёнино подворье. Что там, за этим забором, творится, с дороги не видать, а забором любуйся, сколько хочешь.

Если же идти по левой стороне, то будут штакетные палисадники, дощатые заборы, разные изгороди, а потом… Потом будет провал. Не в смысле, что яма, а в смысле, что в ряду заборов зияет дыра: сразу от дороги тропа протоптана широкая через травку с лютиками-цветочками, а ведет она к дому Федосьи, или, по-простому, Фени.  Семейство Фени состояло из двух человек: она да муж. Она на птичнике трудилась, а муж ее Авксентий шнурками торговал. Звезд с неба, может, и не хватали, но о том не тужили – и так хорошо.

Фенечка была, по деревенским меркам, немного «с приветом». Со странностями, стало быть. Хотя, впрочем, странности ее были вполне безобидные и никому не мешали.  Задумчивая она была и мечтательная, вроде как не от мира сего. И делала все не так, как положено, а так, как хочется. Когда хочет – смеется, когда хочет – плачет, когда хочет – трудится, и все у нее в руках горит, а когда хочет – сядет на завалинке, и не заставишь ее никакими силами за дела взяться.  Судачили о ней бабы, конечно, не без этого. Но так, беззлобно. Ну, не такая, как все, зато человек хороший, душевный такой.

Он подсел ко мне в очереди к терапевту. Очередь тянулась медленно, читать в темноватом коридоре было невозможно, я уже истомилась, поэтому, когда он обратился ко мне, я даже обрадовалась.

- Давно ждете?

- Давно, – ответила я. – Уже второй час сижу.

- А разве вы не по талону?

- По талону, – уныло ответила я. – Только тут все время без очереди проходят.

- А вы не пускайте, – предложил он.

- Сил у меня нет с ними ругаться, – призналась я. – И так сюда еле дотащилась.

Он внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил:

- Донор?

- Почему «донор»? – удивилась я. -  Нет, никакой я не донор…

- Донор-донор! Я же вижу…

- Да нет же! Я кровь сдавала в первый и последний раз в институте, в День донора. Упала в обморок – и все, больше никогда.

- А вы часто вообще в обмороки падаете?

- Нет… Ну, бывает иногда. Я просто так часто падаю. Шла-шла, и вдруг упала. Или с табуретки. Или спать. Вот так вошла домой, увидела диван – и сразу упала.

- Это не удивительно. У вас почти не осталось жизненных сил. Ваш сосуд опустошен.

- Кто опустошен?

- Сосуд жизненной энергии, – терпеливо пояснил он.

Глава из новой книги «Подарок Судьбы»

(рукопись близится к завершению)

          Накануне рождества, пребывая в самом мрачном расположении духа, я возвращалась из магазина с покупками, на ходу пытаясь нащупать в кармане шубки ключи от дома. Вместе с ключами на коричневую плитку лестничной клетки выпало еще что-то. Я наклонилась и подняла, и тут же мне захотелось завыть на весь подъезд. Хотя это был всего лишь брелок – маленький чертик на колечке с замочком. Новогодний подарок, кстати. Если это можно подарком назвать…

- Да что же это такое! – горестно простонала я, решительно направляясь к мусоропроводу. – Выбросить и забыть!

- Нет, нет, нет! Не выбрасывай меня, я тебе пригожусь! – запищало у меня в руке.

- Ой! – вскрикнула я, роняя брелок вторично. – Черт, он еще и с музыкой!

- Не ругайся, — обиженно пропищал брелок. – Нас нельзя поминать всуе.

- Кого это тут нельзя поминать всуе? – пробормотала я, ставя сумку на пол, чтобы открыть мусоропровод.

- Выбросишь – пожалеешь, — пообещал голос. – Мало того что Новый год весь проревела, так еще и Рождество провоешь. Вот так некоторые и отказываются от главных подарков в своей жизни.

Я приостановилась. Новый год я и впрямь проревела. Только об этом никто, кроме меня, не знал. Так откуда же…

Поселилась во мне Злыдня. Нет, так-то я белая и пушистая, родители меня как следует воспитали: все пойму, всех прощу, где надо – смолчу, обиду – проглочу. В общем, плюшевый зайчик, а не женщина! И откуда эта Злыдня объявилась – ума не приложу?!

Только вот стала я замечать, что иногда мне хочется заорать во всю глотку, высказать все, что наболело, шмякнуть, плюнуть и растоптать. Так меня, понимаете ли, все раздражать стало…

С утра встанешь – и сразу уже раздражаешься. Муж что-то речитативом бубнит, сын басит, свекровь третьим голосом подпевает, и всем чего-то от меня нужно – такая вот опера. На работу придешь – целый хор: сплошное жужжание, что почем да кто кого, и так до 18.00. С работы вернешься – муж по телевизору спортивный канал смотрит, стадион гудит, муж вслух комментирует… Сын музыку свою включит – «ды-дынц, ды-дынц», все мозги выносит. Свекровь вся такая приторно-ядовитая, как крысиный яд, ни слова без подковырки, кукует и кукует, только года мне в минус идут…

И ведь что характерно – раньше я как-то со всем этим жила, и ничего. А тут вдруг стала Злыдня из меня вылезать. Поднимет голову – и подстрекает меня на неадекватные действия. Ну, например, запустить в телевизор вазой – и чтобы оба вдребезги! Или налить в стереосистему водички и посмотреть, как она потом свое «ды-дынц» делать будет. А на работе карантин объявить, чтобы все марлевые повязки надели и хоть немного помолчали. А еще лучше – гранатой запулить, чтобы уж наверняка. Это не я, это Злыдня мне такое нашептывает… И понимаю, что держусь я уже из последних сил, вот-вот начну все это в жизнь воплощать.

Сказка для Маринки

Маринка водить машину не умела. Да и зачем ей? За рулем всегда муж, ее дело – штурманское, вовремя сказать, куда ехать надо. Так и распределялись у них роли, пока не случилась авария.

Да нет, так-то ее муж хорошо водил машину, нарушений не допускал. Не на дороге случилась авария, а в жизни. Вдруг начались у них в отношениях какие-то неполадки. Ну, словно как в машине бывает – не то карбюратор барахлит, не то резина поизносилась. Стала как-то их семейная машина то тормозить, то пробуксовывать, то дергаться на ровном месте. А потом и вовсе встала как вкопанная. Как будто бензин кончился!

Маринкин муж объявил ей, что все, мол, прошла любовь, пришла рутина, надоело все, и он уходит. Навсегда. К маме. Такая вот авария.

Эта сказка написана для мамочки ребенка-аутиста. Она была заказана давно, но родиться не спешила. «Стимуляция родов» произошла благодаря мыслям девочки Сони, которые потрясли меня до глубины души (статья «Мудрость наших детей»). И во мне вдруг стали разворачиваться картины, полились чувства и эмоции, которые и выплеснулись в виде этой истории. Если кому-то поможет – буду рада.

БРЕДУЩИЕ ВО ТЬМЕ

Сказка для Оксаны

Мне часто снится один и тот же сон. Ночь, пустынное шоссе с белой разделительной полосой, теряющееся во тьме, по бокам – два ряда фонарей, словно подвешенные звезды, разгоняющие мрак. Я иду по кромке шоссе и напряженно смотрю влево и вниз. Там, под высоким крутым откосом, точно такое же шоссе – те же два ряда фонарей, разделительная полоса, ровный асфальт, и по дальней кромке тоже идет человек. Но, в отличие от меня, он не смотрит по сторонам. Он вообще никуда не смотрит. Его взгляд устремлен внутрь, в себя. Он двигается размеренно и механично, как робот. Я его знаю, этого человека. Это мой сын. Я очень боюсь, что он оступится и упадет — его шоссе, как и мое, слева обрывается высоченным откосом. Улетишь – костей не соберешь. Надо быть предельно внимательным. Но он смотрит вперед незрячими глазами и не ощущает опасности. Я хочу крикнуть, предупредить, но мой крик повисает тут же, неподалеку от моих губ, словно у него нет возможности слететь туда, ниже. Звуковые волны в этом странном пространстве почему-то не распространяются. Не слышно даже звука шагов. Полное, абсолютное безмолвие.

Тут шоссе делает изгиб, надо поворачивать, а мой мальчик продолжает идти по прямой, и через секунду его нога зависнет над бездной, и тогда… Я отчаянно кричу, срывая голос, увязая в ватной тишине, – и просыпаюсь в холодном поту. Слава Богу, это только сон. Всего лишь сон… Хотя наша жизнь очень, просто пугающе, на него похожа.

Я – мама «особенного ребенка». У нас диагноз – аутизм. Вот уже 15 лет мы с этим живем, и я давно оставила наивную надежду на то, что в один прекрасный день мой ребенок вдруг стряхнет с себя сосредоточенное оцепенение, засмеется, запрыгает и завопит во все горло: «Ну что, здорово я вас разыграл???». Нет, таких затяжных розыгрышей не бывает, так что все правда. Аутизм поселился с нами навсегда, и с этим мне давно пришлось смириться.

Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытный кролик не хочет усваивать уроки жизни, он рано или поздно становится подопытным. Я быстро учусь и никогда не повторяю прежних ошибок, поэтому прямо вам скажу: я – Очень Опытный Кролик.

Я живу в Лесу уже давно и много что повидал, а потому охотно делюсь опытом с неопытными. Передаю, стало быть, мудрость веков. Но у них дырявые корзинки, и, как правило, пока они скачут туда-сюда, вся мудрость оказывается рассеянной и разбросанной по лесным тропинкам-полянкам. Ну, на то они и неопытные. Это уж им решать, стать впоследствии опытными или подопытными…

Наш Лес – одно из многих мест, заселенных всякой живностью. Слева от нас – Болото, справа – Поля, еще подальше есть Озеро, а в другой стороне, за буграми – Забугория, ну и другие Леса, конечно. У меня много приятелей из разных мест, с которыми я люблю при встрече поболтать «за жизнь». После этих разговоров я всегда прихожу к выводу, что везде одно и то же, и наш Лес ничем не хуже других местностей.

Жить в Лесу сложно, но можно. Если быть начеку и следовать писаным и неписаным законам, то можно обеспечить себе очень даже сносное существование. Я, например, своим вполне доволен.

Главный в нашем лесу – Медведь. Правитель он толковый, худо-бедно, а Лес наш постоянно улучшает и обустраивает, и нам, кроликам, жить дает. Хотя многие и ропщут, что задавили, мол, кроликов совсем, но это неправда. Опытные кролики приспособились, неопытные чаще сами в толпе давятся, а подопытные… Ну, это разговор особый.

Мы с мужем очень хотим ребенка, но у нас не получается. Разумеется, я прошла полное обследование, и муж тоже. В принципе, ничего препятствующего беременности врачи не изыскали. Но зато обнаружили миому. Если кто не знает – то это такая доброкачественная опухоль на стенке матки. Доброкачественная – это значит не злая, организму не вредит и своими отходами не отравляет. Но тем не менее, нарисовалась зачем-то, и как раз там, где ей быть не надо. Кстати, при обследовании врачи определяют ее размеры так же, как при беременности: «миома 4 недели», «миома 12 недель». Странно, да? Вместо ребенка – миома.

Посоветовали нам одного специалиста, слава о котором впереди него за много верст бежала. Говорят, несмотря на сравнительную молодость, не одной женщине помог, не в одну семью счастье принес. Женщины, которые у него лечились, только глаза закатывали и в один голос все говорили: «Сказочный доктор, просто сказочный!». Вот к этому сказочному светилу я и явилась – разбираться и с миомой, и с бесплодием.

- Вообще-то миома причиной бесплодия не является, — сообщил мне врач. – И с миомой женщины беременеют и рожают. Но тем не менее с психологической точки зрения влиять очень даже может.

- Это как же? – спрашиваю я.

- Организм – штука сложная и тонко настроенная. Вот вы ему посылаете сигнал «хочу забеременеть!», он шлет в матку запрос, готово ли все для этого инновационного проекта, а ему оттуда ответ: «Извините, место занято, у нас тут и так 12 недель!». Ну, он и дает «отбой».

Из новой книги «Как мамочка за чудом ходила»

          — Ах, что это вы делаете? Зачем это вы ко мне веревку прицепляете?

          — Исполнители мы. Из Небесной Канцелярии. Сейчас тут будет реалити-шоу — ваши желания исполнять будем.

- Ну так пожалуйста, исполняйте! Это мне очень приятно! Только веревка при чем?

- Велено ваши желания исполнить в буквальном смысле слова. Вы вот, например, к своему мужу, Петру Николаевичу, привязаны? И мечтаете, чтобы он к вам так же крепко привязан был?

- Ах, конечно, очень даже мечтаю! Это же муж мой, любимый и единственный! В семье все должны быть привязаны друг к другу – не разлей вода!

- Ну вот, значит, привяжем вас сейчас вот этой веревкой, чтобы, стало быть, не разлей вода до гробовой доски…

- Ну ладно, это пусть. Даже хорошо, если до гробовой доски! Мы с ним в жизни так и отражаем всякие напасти, спина к спине.

- Хорошо, спина к спине и привяжем, отражайте на здоровье.

Посвящается Лене и Жене Куличковским, Сказочным Изобретателям.

У одного человека был собственный Болезнетворный заводик. Он туда посылал неправильный образ жизни, некачественную еду, вредные привычки, тяжелые впечатления, невеселые мысли, а также обиды, раздражение, подавленность, гнев, осуждение и прочие негативные поступки, чувства и эмоции, а там они прессовались, упаковывались и отправлялись в разные точки Организма.

Вообще-то этот заводик был призван вырабатывать энергию для поддержания жизнедеятельности, он и вырабатывал, только получалась она загрязненной и истощенной, Организму приходилось сильно потрудиться, чтобы из нее какую-нибудь пользу извлечь. А вот отходы… Отходы шли в Органы. Почки бесперебойно получали камешки, мочевой пузырь – песочек, суставы – соли, сосуды – холестерин и известковые отложения, кровь – сахар, и прочим органам тоже что-нибудь такое в нагрузку доставалось.

Органы получали продукцию заводика, рассматривали ее и озадачивались – куда это «добро» девать? Товар-то неликвидный, и в дело его не пустишь, и не сбагришь никому… Что могли – выводили по имеющимся внешним каналам, остальное или по бартеру соседним Органам сплавляли, а по большей части складировали, потому как Болезнетворный заводик пыхтел день и ночь, поставки не срывал, и органы были просто таки завалены этими отходами-неликвидами.

И вот наступил момент, когда склады окончательно переполнились, а выводящие каналы уже не справлялись, и Организм стал просто задыхаться. И тогда в тех местах, где склады уже трещали по швам, стали заводиться болезни. И человеку стало сначала не по себе, потом еще хуже, а потом и совсем плохо. А опомнился он тогда, когда совсем слег. И понял человек, что несмотря на свой довольно молодой возраст, чувствует себя, как глубокий старик. И вроде как не живет вообще, а так, влачит жалкое существование, с которым и расставаться-то не жалко.

Посвящается Татьяне Тридворновой Цветочной

На 8 марта мой любимый подарил мне набор кухонных полотенец.

Есть такой анекдот: «Если покупаешь женщине на 8 марта сковородку – не забудь купить себе шлем». Очень правильный анекдот! Интересно, какие средства защиты нужны тому, кто дарит кухонные полотенца?

- А чего? Вещь в хозяйстве полезная, всегда пригодится, — оправдал свой выбор Он.

Рисковый мужик… Я была готова придушить его этими самыми полотенцами, каждым поочередно.

- А цветов что, не было? – дала ему подсказку я.

- Цветы – нерентабельно. Они же завянут через неделю, выбросишь и не вспомнишь.

«Лучше бы ты завял, любимый, — подумала я. – Выбросила бы и не вспомнила…». Но вслух, разумеется, ничего такого не сказала – какой ни есть, а свой, и подарок все-таки приволок, а дареному коню, как известно…

СКАЗКА ПРО ОПЫТНУЮ АГАШУ

ИЗ НОВОЙ КНИГИ «КАК МАМОЧКА ЗА ЧУДОМ ХОДИЛА» 

        Жила-была на свете Агаша. Родитель у Агаши был суровый, строгий, и часто ей внушал «Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других». Агаша девочкой послушной была, Родителю своему свято верила, вот и решила, что никогда в жизни не будет своих ошибок совершать, зачем, если чужого опыта вокруг полным-полно?

Она только и делала, что пряталась в уголке за печью и собирательством занималась. Только другие грибы и ягоды собирают, а она – чужой опыт. Все случаи жизненные она через Сито Разума просеивала и самые запоминающиеся в Корзинку Памяти складывала. Только почему-то добрые происшествия через это сито как-то легко проскальзывали, а которые пугали – застревали и задерживались, вот они-то в Корзинку Памяти и попадали.

Вот вскоре в голове у нее целое собрание печальных опытов собралось.

«Не подходи к печке, обожжешься»

«Не трогай утюг, уронишь»

«Не носись сломя голову, упадешь»

«Не клади в карман, потеряешь»

И Агаша не подходила, не трогала, не носилась, не клала и вообще из-за печи редко вылезала.

ИЗ НОВОЙ КНИГИ «КАК МАМОЧКА ЗА ЧУДОМ ХОДИЛА»

По теории Эрика Берна, в каждом из нас живут Внутренний Ребенок, Внутренний Взрослый и Внутренний Родитель.  Ребенок — это  наша спонтанность, радость жизни, творчество — и в то же время детский эгоизм, беспечность и разбросанность. Родитель — это наш опекун, хранитель мудрости, опыта и традиций, но он же может стать ментором и постоянным критиком. А Взрослый… Взрослый — это наш Деятель и Созидатель, он принимает решения и воплощает их в жизнь.  Если все трое дружат между собой — отлично, это признак гармоничной Личности. А если нет… Тогда плохо всем! 

            В одном цветущем и теплом краю располагались три государства: Детское Королевство, Родительская Монархия и Взрослая Республика.

В Детском Королевстве каждый день был новый король, потому что предыдущего скидывали – всем хотелось взобраться на трон и посидеть. Так же и утром: кто первый встал, того и горшок. А еще там целыми днями царила неразбериха и суматоха, потому что всем хотелось пошуметь, побегать и побеситься, и никто себе ни в чем не отказывал. Промышленности там вовсе никакой не было, так как работать никто не хотел, а все хотели играть. Строили там в основном песочницы и детские площадки, а домики делали из старых покрывал, набрасывая их на столы: стол – крыша, покрывало — стены.

Дети часто ссорились между собой и даже время от времени дрались, потом плакали и бурно мирились. А иногда несколько детей собирались вместе и начинали подговариваться против кого-нибудь, тогда вообще наступал полный хаос и кавардак. Питались дети в основном конфетами, пирожными и чупа-чупсами, поэтому столовых не строили, зато всяких ларьков было великое множество. В общем, жили в Детском королевстве весело, но суматошно.

Сказка для Г.А.

          Жил-был человек, и жизнь его была не очень веселой. Это потому что куда глаз не кинь – кругом одни нужники, и на вид неэстетично, и запах нехороший, тяжелый. Нужников у него во дворе было не то десять, не то пятнадцать – он уже и со счету сбился, так что, может, и больше.

Как известно, нужник в хозяйстве – сооружение не просто полезное, но и жизненно необходимое. В самом деле: если есть отходы, значит, их нужно куда-то сливать. Вот для этого и строят на подворье будки-скворечники. Даже само название «нужник» уже говорит о том, как он нужен людям.

Сказка для Алены 

Кто ухаживал когда-то  за тяжело больными близкими – поймет. Это когда в палате 6 человек, когда тяжелый запах и одна санитарка на все крыло, когда надо нести свое постельное белье, и дорогие лекарства, и памперсы, а сиделку нанять не на что, и спать приходится сидя на табуретке, потому что даже раскладушку не принесешь – в коридоре тоже лежат больные, и ты уже сам не понимаешь, на том ты свете или на этом.

Лидочка как раз дошла до такого «потустороннего» состояния. Мама болела, фактически  зависла между жизнью и смертью, и врачи ничего не обещали – смотрели мимо, отвечали неопределенно.

- Что вы хотите? Возраст, — сказал лечащий врач. – Лет ей сколько? Правильно, много. А средняя продолжительность жизни в стране какая? Правильно, гораздо меньше. Ну и вот!

«Так что, он хочет сказать, что мама еще и зажилась?», — подумала Лидочка, но вслух ничего не сказала. Она вообще терялась при встречах с должностными лицами. То есть практически постоянно.

В своем «потустороннем» состоянии Лидочка научилась спать сидя. Ну, не то чтобы спать – отключаться на пару минут. Больше нельзя – вдруг маме что-нибудь понадобится? Хотя мама тоже почти все время спала… И вот в один из таких моментов Лидочке, наверное,  приснился сон. Такой нереально реальный, что даже запахи почувствовались. Вот только что пахло больницей – а вот уже совсем другим – металлом, чемоданами, дальней дорогой… расставанием.

Сказка для Салтанат

 Женщина увидела лес еще издалека. Ей так и рассказывали – сначала, мол, увидишь дремучий лес, дорога прямо в него упирается, и там еще на дороге будет шлагбаум с будкой… Да, вон и шлагбаум, и будка – все наблюдается.

У шлагбаума прохаживался молоденький охранник в камуфляже, бравый такой, только в руках вместо автомата почему-то метла. «Стильная дамочка, видать, столичная штучка», — отметил охранник, заметив вновь прибывшую.

- Эй, парень! Эта дорога ведет в Убежище? – спросила женщина, останавливаясь у шлагбаума.

- Эта, — подтвердил «сынок». – Вы к кому?

- К кому надо, — и женщина стала обходить шлагбаум. – И вы меня не остановите, даже танками.

- Да погодите вы, — попросил охранник. – Не останавливаем мы никого. И танков у нас не водится. Мы инструкции выдаем.

- Не нуждаюсь, — гордо ответила женщина. – Сама кого хошь проинструктирую. Расскажите, куда идти – и все.

- Туда, — махнул метлой охранник в сторону леса. – Идите, ради бога. Все равно ведь за инструкциями вернетесь. Ничего, мы здесь круглосуточно. Дождемся. Метлу только возьмите!

Для всех мамочек на свете. А вдруг в День Доброй Феи вас захочется подарить сказку маме?

  Ее часы остановились. Любимые, замечательные часики «Слава», которые служили ей верой и правдой много лет, вдруг остановили бег своих стрелок, и ей показалось, что вместе с ними замерла жизнь. Но она не привыкла пасовать перед трудностями и превратностями судьбы.  Надо было просто отнести часы в ремонт.

Дочка глянула мельком и сказала:

- Мам, ну ты чего позоришься? Выброси эту рухлядь. И позолота облезла, и дизайну никакого. Я тебе новые куплю, кварцевые!

- Ага, бабуль, механические сейчас уже не в моде, — поддержал внук.

- Да и где сейчас найдешь мастера, чтобы в таком антиквариате разбирался? -  резонно предположил зять.

Она, как обычно, не стала спорить. Она могла бы рассказать, что эти часики вручил ей сам начальник цеха Степанов Семен Игнатьевич, как передовику производства, и было ей тогда… В общем, молодая была. Еще она могла бы рассказать, что посматривала на эти часики, когда спешила на свидание к своему любимому – который потом стал ей мужем и подарил таких замечательных деток. И еще она могла бы добавить, что эти часики оказались ей верны на долгие годы – не в пример многим людям, и прошли с ней огонь, воду и медные трубы. Но ничего такого она рассказывать не стала, а дождалась, когда все уйдут по своим молодым делам, сложила часики в конвертик и пошла в мастерскую.