Ну, наконец-то цензура добралась уже и до этого культового кинорежиссёра и общественного деятеля. Ну, наконец-то перед его бездарными поделками опустили цензурный шлагбаум. Ну, в самом деле, сколько же можно было насиловать народ этой жалкой подделкой под кинематограф? Как сообщили СМИ, фильму самовлюблённого Александра Сокурова, кумира не вполне здоровых нравственно и умственно интеллигентов отказали в выдаче прокатного удостоверения. Этот день достоин того, чтобы быть отмеченным в анналах славы российского кинематографа. Столько лет подряд российскому, и не только, кинозрителю пытались внушить, что этот жалкий эпигон мастеров мирового кино является великим кнорежиссёром. И вот теперь такой облом для этого нарциссического субъекта. Очень хотелось бы надеяться, что всё это не фейковая новость, а самая что ни на есть настоящая.

Наконец-то, кошка, мы с тобой вдвоём.
Погрустим немножко, песенки споём…
Будет синий вечер лезть в окно тайком.
Я укрою плечи маминым платком.
Я тебя поглажу и пощекочу,
Ты же мне расскажешь всё, что я хочу:
И про ту сторожку в тишине лесной,
И про то, что, кошка, мы сбежим весной.
Мы с тобой такие, мы с тобой – одни,
А они – другие, не поймут они.
Не поймут и скажут: – Ишь ты, как горда!
Улыбнуться даже стоит ей труда.
То даётся в руки, то лишь хвост трубой!.. –

Кошка, ведь от скуки любят нас с тобой! –
Лишь за то, что гладки, гибки да хитры,
За красу повадки, за азарт игры…
За уют, за сказки, за холодность глаз,
За скупые ласки – когти про запас…
А когда поверим – нас не захотят,
Выбросят за двери, как твоих котят.
Ничего, мы сами. Мы одни – и пусть!
 

Пусть томится с нами ласковая грусть!
Пусть ничем на свете нас не смогут взять,
Втолковать все эти «можно» и «нельзя».
Пусть в холодной злобе, когти затая,
Мы – игрушки обе. Обе – ты и я!
Мучай нас не мучай – мы всегда верны
Древней и дремучей радости весны.
И, как только ветер шевельнёт листом,
Так махнёшь вот этим шёлковым хвостом.
Я ж, глаза сощуря, – следом за тобой:
И в грозу, и в бурю, и с судьбою в бой!

Ларисса Андерсен

Наконец-то, кошка, мы с тобой вдвоём.
Погрустим немножко, песенки споём…
Будет синий вечер лезть в окно тайком.
Я укрою плечи маминым платком.
Я тебя поглажу и пощекочу,
Ты же мне расскажешь всё, что я хочу:
И про ту сторожку в тишине лесной,
И про то, что, кошка, мы сбежим весной.
Мы с тобой такие, мы с тобой – одни,
А они – другие, не поймут они.
Не поймут и скажут: – Ишь ты, как горда!
Улыбнуться даже стоит ей труда.
То даётся в руки, то лишь хвост трубой!.. –
Кошка, ведь от скуки любят нас с тобой! –
Лишь за то, что гладки, гибки да хитры,
За красу повадки, за азарт игры…
За уют, за сказки, за холодность глаз,
За скупые ласки – когти про запас…
А когда поверим – нас не захотят,
Выбросят за двери, как твоих котят.
Ничего, мы сами. Мы одни – и пусть!

Пусть томится с нами ласковая грусть!
Пусть ничем на свете нас не смогут взять,
Втолковать все эти «можно» и «нельзя».
Пусть в холодной злобе, когти затая,
Мы – игрушки обе. Обе – ты и я!
Мучай нас не мучай – мы всегда верны
Древней и дремучей радости весны.
И, как только ветер шевельнёт листом,
Так махнёшь вот этим шёлковым хвостом.
Я ж, глаза сощуря, – следом за тобой:
И в грозу, и в бурю, и с судьбою в бой!

Ларисса Андерсен