Лет восемь назад я познакомился с весьма колоритной парой из Донбасса. Парень, косая сажень в плечах, профессиональный строитель, настоящий портрет истинного пролетария. Его невеста — худенькая, утончённая девушка, которая ростом едва доставала до его груди.
Парень успел поработать и в родном Донбассе, и в Киеве, а ещё до майдана перебрался в Россию, видимо, предчувствуя суицидальный вектор Украины. Его девушка же и вовсе умудрилась получить рабочий стаж не только на Украине, но и в восточной Европе, куда граждане нэньки ломились, руководствуясь некой прозападной модой.
А так как тренд на эвакуацию населения с Украины уже тогда бушевал в полную силу, мне стало интересно узнать об опыте работы на чужбине, да и в самой Украине, так сказать, из первых рук. Вот с этим интересом я и обратился к барышне. Девушка, совершенно открытая и общительная, вдруг как-то замкнулась и спустя мгновение очень твёрдо и безапелляционно отказала. И в этот неожиданный для меня момент в глазах девушки, кроме какой-то холодной жёсткости, я увидел и некую грусть, грусть болезненную.
Миграция всегда отзывалась болью…
Я сразу же клятвенно пообещал не указывать ни её имени, ни специальности, соблюдая полную анонимность, но она была непреклонна. Позже, когда мы остались тет-а-тет с её парнем, я спросил, не оскорбил ли я его невесту и почему она так резко отказала. Приятель поспешил меня успокоить: «Серёга, да всё в порядке. Просто, с одной стороны, на Украине детство и юность прошли. Ну, там светлые покатушки в парке на каруселях, сахарная вата, друзья… А с другой, с 90-х как минимум, такой унизительной могилой от всего этого потянуло, что и вспоминать противно. Да и поездки за кордон вообще были вроде отдельного вида издевательства. Тяжко, что ли…»
Тогда я этого до конца не понял, но позже, когда украинская мозаика всё ярче сияла уродством своих деталей, я как-то чисто на эмоциональном уровне осознал болезненную грусть бывшей гражданки Украины. И сталкивался автор с такой неожиданно холодной немотой и беспамятством у бывших граждан Украины довольно часто. Многие из них категорически не желали иметь ничего общего с разнообразными землячествами, не вступали в украинские группы в социальных сетях, будто от них тянуло каким-то могильным холодком. Мне даже казалось, что свою миграцию они воспринимали именно как эвакуацию, акт спасения из концентрационного лагеря, который вспоминать не тянет и под большой стакан.
«Киевлянам надо готовиться к земле»
На самом деле общественные и культурные нарративы Украины каким-то мистическим образом всегда вращались вокруг некоего культа смерти, крови и могильного холода: что гимн, что многие современные произведения литературы… Даже кинематограф независимой Украины буквально дрессировал население на своеобразный могильный рефлекс. Украинские кинотворцы занимались прямо-таки упоением смертью, взгляните только на названия: «Голод-33», «Атентат: Осеннее убийство в Мюнхене», «Молитва о гетмане Мазепе», «Собор на крови», «День побеждённых» и т. д.
Эти фильмы автор не советует просматривать даже из энтомологического интереса. От них так разит грязным и кровавым болотом, что после просмотра не поможет и холодный душ.
Конечно, транслируемые нарративы культа смерти всегда имели антироссийскую коннотацию. Мол, изнывали мы под пятой «оккупанта». Однако не исключаю, что население просто приучали к крови и смерти. И этому было подвержено не только рядовое население, но и высшие чины. Привычка решать проблемы убийством стало просто показателем статуса, приверженности к сильным мира сего. Вроде если ты конкурента не завалил без затей, то какой ты к шутам бизнесмен и политик.
Список жертв Украины просто колоссальный. Ещё задолго до майдана убийства стали неким трендом страны. Расстрелян на лётном поле Евгений Щербань, президента компании «Данко» Александра Момота также расстреляли, гендиректора «Укрзализныци» Георгия Кирпу нашли в загородном доме в сауне с дыркой от пули в голове, с двумя пулями в голове как-то раз обнаружили бывшего главу МВД Юрия Кравченко, на охоте «случайно» застрелили бывшего губернатора Херсонской области Евгения Кушнарёва и т. д.
Ну а после майдана убийства просто стали унылой и скучной обыденностью. Олег Калашников, Михаил Чечетов, Сергей Вальтер, Александр Пеклушенко — все эти политики были убиты буквально друг за другом. Эдакий конвейер смерти.
