«Сатурн, пожирающий своих детей» (вариант названия «Сатурн, проглатывающий своего сына») – знаменитая фреска Франсиско Гойи, написанная в период 1820-23 годов. В конце XIX века художник Сальватор Мартинес Кубельс перевёл её на холст по заказу банкира Эмиля д`Эрлангера, планировавшего показать, а если повезёт, то и продать шедевр Гойи на Всемирной выставке 1878 года, проходившей во дворце Трокадеро в Париже. В это десятилетие во Франции прогремели импрессионисты, в моду вошли солнечный свет и концентированный воздух. Не удивительно, что купить мрачного «Сатурна» желающих не нашлось, и в 1881-м году он был преподнесён в дар музею Прадо.

В 1819-м году 73-летний Гойя, всё еще формально числившийся придворным живописцем, отошёл от дел и приобрел небольшую виллу в пригороде Мадрида. Еще при прошлом владельце соседи прозвали это имение Quinta del Sordo, «дом глухого». Возможно, именно это название и привлекло Гойю: в 1792-м, после загадочной болезни (назывались диагнозы от апоплексии до осложнений застарелого сифилиса) художник начал испытывать адские головные боли и почти полностью лишился слуха, так что «дом глухого» пришёлся ему как нельзя кстати.
Читать далее

Автор текста: Анна Вчерашняя

 Сын мастера-позолотчика и дочери обедневшего дворянина. С 1760 учился в Сарагосе у Х. Лусана-и-Мартинеса. Ок. 1769 отправился в Италию. В 1771, получив вторую премию пармской Академии Художеств за картину на тему из античной истории, вернулся в Сарагосу, где писал фрески в традициях позднего итальянского барокко.

С картины Рафаэля Санти взору открывается   Дева Мария с младенцем на руках. Младенец  Иисус Христос. Он доверчиво приник к ней, а она заботливо и по-матерински нежно и трепетно держит его.  Идет Мадонна  по белому  облаку. Ноги босы, но  одеяние  атласное:   красного цвета платье  покрыто синей тканью. Яркая гармония в сочетании красного  цвета и синего.  Младенец без одежды.

Рядом с Мадонной  покорная Святая Варвара.  На коленях перед Мадонной  Сикст II.
Он обращается к Марии с просьбой защитить всех, кто ей поклоняется и на неё молится.

В свете, который исходит от Мадонны, ангелы. Это души, которые ждут своего воплощения,  чтобы донести свет любви людям.  Два ангела-хранителя со скучающими лицами наблюдают за восшествием новой души.

По выражению их лиц, кажется, они уже знают наперёд, что произойдёт с младенцем Марии, и терпеливо ждут исполнения предначертанного.
«Сикстинская Мадонна» не икона. Рафаэль сумел преобразовать преобразовать человеческое в божественное, а земное в вечное.  Он создал самый прекрасный образ Богоматери, соединив в нём черты человечности с высшей религиозной идеальностью.

А реальность прозаическая. Даже жаль, что она именно такая. На берегу Тибра, Рафаэль увидел юную прелестницу. Дочери хлебопёка  Маргарите Лути было семнадцать лет. Мастер назвал ее Форнариной (от итальянского слова «хлебопёк») и предложил поработать моделью  в студии. Рафаэлю шёл 31-й год, он был очень интересным мужчиной. И девушка не устояла.  За 50 золотых монет Рафаэль получил согласие отца Форнарины рисовать сколько угодно портретов с его дочери.

Но у Форнарины был жених – пастух Томазо Чинелли.  Форнарина уговорила своего жениха потерпеть влюблённость великого художника, который даст денег на их свадьбу. Томазо согласился, но потребовал, чтобы невеста дала клятву в церкви, что выйдет за него замуж. Форнарина клятву дала, а спустя несколько дней на том же самом месте поклялась Рафаэлю, что никогда не будет принадлежать никому, кроме него.

Томазо был похищен и доставлен  в монастырь Санто-Козимо. По милости своей невесты пастух Томазо просидел в заточении пять лет.  Шесть лет продолжалась великая любовь Рафаэля. Форнарина оставалась его возлюбленной и натурщицей до самой смерти художника. Начиная с 1514 года, Рафаэль создал из неё дюжину мадонн и столько же святых. Художник силой своей любви обожествил обыкновенную куртизанку.  Он начала писать Сикстинскую мадонну в 1515 году, через год после встречи с Форнариной, а закончил в 1519 – за год до своей смерти.

Форнарина

• Мы все еще ждем обещанного вторжения. рыбы ждут тоже. (1940)
• Своим долголетием я обязан спорту. Я им никогда не занимался.
• Военнопленный - это тот, кто сначала пытается убить вас и терпит неудачу, а потом просит не убивать его.
• Написание книги - это любовное приключение: сначала забава, потом книга становится любовницей, женой, хозяином и, наконец, - тираном.
• Совершенствоваться – значит меняться, быть совершенным – значит меняться часто.
• Диктаторы ездят верхом на тиграх, боясь с них слезть. А тигры между тем начинают испытывать голод.
• Меня часто спрашивают: "за что мы сражаемся?" Могу ответить: "Перестанем сражаться - тогда узнаете."
• Читать далее

Оригинал взят у the_morning_spb в «"Самосожжение" Гоголя»

«Я вынул из ящика стола тяжёлые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы. Пепел по временам одолевал меня, душил пламя, но я боролся с ним, и роман, упорно сопротивляясь, все же погибал. Знакомые слова мелькали передо мной, желтизна неудержимо поднималась снизу вверх по страницам, но слова все-таки проступали и на ней. Они пропадали лишь тогда, когда бумага чернела и я кочергой яростно добивал их...»

Булгаков описывал гибель другой рукописи. Как жаль, что у Гоголя не было своей Маргариты...

► РЕПИН Илья Ефимович (1844-1930) «"Самосожжение" Гоголя». 1909 г.
Холст, масло. 81 x 134 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.


В ночь с понедельника на вторник 11-12/23-24 февраля 1852 года, в великое повечерие понедельника первой седмицы Великого поста, Гоголь долго молился, потом в 3 часа разбудил слугу. Со свечой в руках он отправился в другие комнаты; в одной из них велел открыть трубу в печи (в некоторых книгах говорят о камине), вынул из портфеля связку тетрадей, положил её и зажёг. Слуга бросился перед ним на колени и слезно умолял не жечь, говоря, что он будет сожалеть, когда выздоровеет. Мальчика звали Семён Григорьев. Гоголем было завещано после смерти отпустить крепостного на волю. Семёна после скорбных событий вернули в Васильевку, он остался при Марии Ивановне, потом был отдан в услужение Николаю Трушковскому, а потом затерялся. Мальчишка не смог удержать барина, он только плакал и повторял: «Что это вы сделали!»
Читать далее

В 1897 году Климт возглавляет Сецессион – художественное объединение новаторов, созданное в противовес консервативным представителям искусства. Густав Климт – основоположник модерна в австрийской живописи. В его работах чаще всего можно встретить четкий силуэт и орнаментализм. Вообще, главный предмет его работ – женское тело. Большинство его картин пронизаны эротизмом.

Портрет Адели Блох-Бауэр I (1907)

Картина известна также как “Золотая Адель” или “Австрийская Мона Лиза”.

Адель – дочь генерального директора венского банковского союза. В 1903 году Густав Климт получил заказ на портрет Адели от ее мужа, Фердинанда Блох-Бауэра, но картина “Золотая Адель” увидела свет только в 1907 году – за четыре года Климт сделал более ста набросков для нее. Эта картина считается одной из самых значительных работ художника.

Читать далее

Иосиф Бродский о любви и уходящем времени «То не Муза воды набирает в рот...» У каждого поэта есть своя муза, и Иосиф Бродский в этом отношении не является исключением. Долгие годы он любил Марианну Басманову – питерскую художницу, с которой познакомился в далеком 1962 году. Судьба распорядилась так, что эта пара, которой друзья пророчили блистательное будущее, рассталась. Причем, по вине Марианны, которая предпочла Бродскому другого. Оказавшись в вынужденной эмиграции, поэт продолжал поддерживать отношения со своей возлюбленной и посвятил ей огромный цикл лирических стихов, помеченных инициалами «М.Б,». Однако в какой-то момент Бродский понял, что уже вряд ли увидит ту, с которой мечтал встретить глубокую старость.

Именно тогда, в 1980 году, появилось на свет стихотворение «То не муза воды набирает в рот», в котором автор мысленно прощается со своей юношеской любовью. Впрочем, это расставание произошло гораздо раньше, однако поэт еще тешил себя иллюзиями и надеялся на лучшее. Он не решался признаться самому себе, что был в жизни Марианны Басмановой пусть ярким, но все же эпизодом.

Читать далее