И каждый вечер, в час назначенный (иль это только снится мне?), девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна. И веют древними поверьями ее упругие шелка, и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, смотрю за темную вуаль, и вижу берег очарованный и очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, мне чье-то солнце вручено, и всей души моей излучины пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные в моем качаются мозгу, и очи синие бездонные цветут на дальнем берегу.