Непонятый царь

Б.Н.Григорьев

Аннотация статьи А.Е.Мерцалова «Царь Борис Годунов (1598-1605), опубликованной в журнале «Исторический вестник», том LIV за 1893 год

Ни над одним правителем России не тяготел такой злой и несправедливый рок, как над Борисом Фёдоровичем Годуновым (1552-1605). Никто из историков не мог отрицать наличия у него выдающихся умственных и нравственных качеств, пишет историк и археограф А.Е.Мерцалов, и, тем не менее, он предстаёт перед нами в одностороннем освещении, с преобладающей чертой тщеславия, которая бросает тень на всю его деятельность и искажает реальный исторический облик.

К созданию отрицательного образа Годунова приложили руки многие наши корифеи исторической науки, в том числе и патриарх русской истории Н.М.Карамзин и, главным образом, украинофил Н.И. Костомаров, о чём и пишет Александр Евграфович. Добавим, что если у Николая Михайловича при описании времени Бориса Годунова, возможно, не хватало информации, то у Николая Ивановича её было в достатке. Нам кажется, что тут сыграл подход, который Костомаров имел априори, приступая к характеристике Годунова.

Современники, особенно не добитые Грозным бояре, ставили в укор Годунову его татарское происхождение, в частности от некоего татарского мурзы Четы. Многие историки подвергают сомнению эту версию и полагают, что род Годуновых ведётся от московских бояр, но в обоих случаях предка Бориса Фёдоровича помещают на время правления Ивана Калиты. Так что ко времени своей государственной деятельности Годунов был стопроцентным русским и православным христианином.

Годунову от Грозного досталось тяжёлое наследство.

Произвол и бесправие, внесённые во внутреннее устройство государства, тяжёлые и продолжительные войны с поляками и шведами, набеги крымских татар, тяжёлые подати, упадок торговли, земледелия и ремёсел, - всё это до крайности ослабило московское государство и привело на грань настоящей катастрофы.

Царь Фёдор Иванович (1557-1598), наследовавший Грозному в 1584 году, по своему болезненному состоянию и характеру, был не мог нести тяжёлое бремя управления и стал царствовать с помощью опекунского совета, в который, по завещанию Грозного, входили князь И.Ф.Мстиславский, князь И.П.Шуйский, а также Н.Р.Юрьев, Б.Я.Бельский и Б.Ф.Годунов. Как царский шурин (царь Фёдор был женат на сестре Годунова) и человек дела Борис Годунов занял в опекунском совете лидирующее положение и сразу вызвал недовольство бояр.

Первым делом бояре решили провозгласить царём малолетнего царевича Дмитрия, сына Грозного в браке с Марией Нагой. Чтобы уничтожать смуту в зародыше, Годунов организовал при царе Фёдоре правительственный совет, в который пригласил ближайшего родственника царя Никиту Романовича Романова, князей Петра Шуйского и Ивана Мстиславского и самого себя. Сторонники царевича Дмитрия утихли, а самого царевича с матерью удалили в Углич. Фрондировал только князь Бельский, но он не получил поддержки у бояр и был сослан в Нижний Новгород. Кроме того, правительственный совет созвал в мае 1584 году земскую думу, которая единогласно признала царём Фёдора Ивановича.

Прошло два года, и положение Годунова заметно укрепилось, его авторитет повысился и внутри страны, и у иностранцев. Мстиславский и Шуйский снова стали проявлять своё недовольство Годуновым, а Мстиславский решился на заговор с целью физически устранить Годунова от власти. Годунов раскрыл заговор, сослал Мстиславского в Кирилло-Белозерский монастырь и заставил его принять схиму. Сторонников его, Воротынских, Колычевых и Головиных, тоже выслал из столицы. Один из Головиных сумел бежать в Польшу и стал призывать короля Стефана Батория идти войной на Москву.

Пётр Шуйский, со своей стороны, собрав подписи у купечества, подал челобитную, в которой потребовал, чтобы Фёдор развёлся со своей женой Ириной по причине бесплодия брака. Годунов разъяснил полную несостоятельность этой интриги митрополиту Дионисию (царь Фёдор и Ирина находились ещё в детородном возрасте), а тот уговорил Шуйского прекратить это дело. Смирившись для вида, Шуйский не унимался и готовил новый заговор против царя и Годунова, и тут Борис Фёдорович был вынужден принять кардинальные меры и выслал всех Шуйских в удалённые места.

Развязав себе руки с боярами, Годунов принялся, наконец, делами государственными. Первым делом нужно было обезопасить страну от посягательств соседних государств на западной границе. Он направил послов в Польшу с требованием к Раде выдать изменника Головина. Головина паны не выдали, но предложили продлить Запольское перемирие на два года, что пока вполне устроило Годунова. Истекавшее в 1586 оду 3-х летнее перемирие со Швецией было продлено ещё на 4 года.

Одновременно с этим соправитель царя распорядился об усилении южных рубежей государства, для чего было начата постройка ряда крепостей в «диком поле» - Курск, Ливны, Воронеж и др. Переманив к себе двух крымских царевичей, соперников царствовавшего в Крыму хана Ислам-Гирея, Годунов нейтрализовал агрессивные усилия крымчаков. Для укрощения черемисов на Волге Борис приказал построить Цивильск, Уржум, Царёвококшайск, Царёвосанчурск, Саратов, Переволоку и Царицын, а также укрепить каменными стенами Астрахань.

Внутри страны Годунов также предпринял ряд мер к облегчению положения тяглового населения и оживления сельского хозяйства и торговли. Он уничтожил казённые кабаки и стал строить города путём найма строителей, а не с использованием натуральной повинности крестьян, что давало возможность заработка обедневшему люду. (Вообще, сама идея общественных работ для поддержания экономического быта народа, пишет Мерцалов, принадлежит у нас на Руси именно Годунову). Он помогал погорельцам и голодающим – и не в виде милостыни, а в рамках программы.

И страна стала поправляться, набирать силы и даже богатеть Пустая казна стала пополняться деньгами, что отметил и историк Соловьёв. Англичане, получив при Грозном право беспошлинной торговли с нами, русских купцов на свои рынки не пускали. И Борис Фёдорович, вняв жалобам купцов, покончил и с этой несправедливостью: по новому торговому договору с Англией от 1587 года право беспошлинной торговли сохранилось лишь за одной английской фирмой. Для регулирования иностранной торговли по приказанию Годунова был основан город-порт Архангельск.

За прошедшие годы произошёл большой отток крестьян от своих помещиков, и служилые слои населения уже не могли в полной мере нести свои воинские обязанности. Один англичанин, проехав от Вологды до Ярославля, обнаружил по пути более 50 опустелых деревень. Поэтому Годунов около 1592 года издал указ о возвращении беглых крестьян к своим собственникам, а также многократно был повторен «заказ» (запрет) на право крестьян по осени менять своих собственников. При этом, пишет Мерцалов, никакого закрепления крестьян за помещиками не происходило – оно произошло позже и началось в 1649 году уже при царе Алексее Михайловиче.

В 1584 году Годунов с согласия собора высших духовных лиц отменил тарханные грамоты – льготы для монастырских и владычных имений, служившие для крестьян приманкой из-за лучших условий труда и оплаты. И, наконец, для придания русской церкви большего блеска и значения, Годунов воспользовался приездом в Москву константинопольского патриарха Иеремии и в 1589 году и с его помощью возвёл митрополита Иова в патриарший сан.

Одного перечисления всех этих мер достаточно для того, чтобы отдать Годунову полную справедливость в его государственной деятельности по укреплению российского государства. Об оригинальности и практичности его мышления свидетельствует, например, следующий факт. Смерть Стефана Батория в 1586 году навела его на мысль объединить Польшу и Россию в унию и тем самым навсегда обезопасить страну с Запада. В случае избрания Фёдора Ивановича королём Польши Годунов его именем обещал панам, что царь не будем вмешиваться в вопросы католической веры и во внутреннее управление страной. Царь не будет вступаться в королевские доходы и не будет требовать от Польши ничего для себя, даже в случае приезда в Польшу. Царь будет защищать Польшу от внешних врагов, построит на её границах крепости, отвоюет у шведов Эстонию и отдаст её полякам. Он заплатит все долги Стефана Батория и позволит польским купцам торговать беспошлинно.

Панам оказалось этого мало – они потребовали, чтобы царь приступил к соединению русской церкви с католической, венчался королевским венцом от гнезенского архиепископа, а в своём титуле бы писал, что королевство Польши выше Московского государства. Но главное, они требовали в виде избирательной взятки 200 тысяч рублей наличными, что по тем временам была огромной суммой. Годунов выслал им 20 тысяч, но зарвавшимся панам этих денег было мало. И предложенный Годуновым план не состоялся. Русским послам удалось только заключить с поляками перемирие на 15 лет, и это тоже было достижением – с паршивой овцы хоть шерсти клок!

Трудности оказались и на пути достижения мира со Швецией, которая заняла ещё при Грозном Вотскую пятину (северо-западная часть Новгородской земли). Борис предложил шведам за неё деньги, но те отказались, и в 1590 году Годунов начал против них военные действия. Успех был на русской стороне, и шведы сами запросили перемирие, предлагая вернуть нам Ям, Копорье и Ивангород. Годунов потребовал добавить к этим городам Нарву и Корелу, но поучил отказ. Тогда русские осадили Нарву, но приступ был не удачным, и Годунову пришлось заключить мир на условиях шведов. Через четыре года он вернул Корелу, но Нарва так и осталась за шведами до времён Петра Великого. Смерть царя Фёдора и связанные с ней события не позволили Годунову до конца решить проблему безопасности на северо-западной границе.

В связи с вышеизложенным Александром Евграфовичем у нас возникло следующее замечание. Все историки прошлого и нынешнего времени сходятся в оценке личности Фёдора Ивановича: это был кроткий и добрый человек, верующий христианин, но, мягко говоря, не способный к управлению государством. Между тем, в последнее время на наших глазах произошла переоценка времени правления царя Фёдора. Оказывается, за 14 лет его царствования московское государство достигло ощутимых успехов как во внутренних, так и внешних делах. Мы знаем, что «виноват» в этом был Борис Годунов, который и сам, и через царицу, свою сестру Ирину, положительно воздействовал на царя и его именем сумел многое сделать для страны и народа. Однако, высказывая хвалебные слова в адрес царя Фёдора, некоторые нынешние историки повторяют уже утвердившееся в русской историографии неблагоприятное мнение и о личности Годунова, и умалчивают о его роли как государственного деятеля. Действительно, не везёт царю Годунову.

Вернёмся к очерку А.Е.Мерцалова.

В разгар войны со Швецией произошла трагедия в Угличе – странная смерть царевича Дмитрия. Во второй половине мая в Москву пришла весть, что царевич Дмитрий (1582-1591) по приказанию Годунова убит своими приставами дьяком Михаилом Битюговским, его сыном Данилой и Осипом Волоховым. Слух этот явно вышел из среды бояр, злобно настроенных по отношению к правителю. Все благие дела и успехи Годунова расценивались ими как коварное желание приобрести расположение народа.

В Углич была немедленно направлена комиссия следователей, во главе которых стоял князь Василий Иванович Шуйский (1552-1612), скрытый враг Годунова. Прибывшая в Углич 19 мая 1591 года комиссия опросила свидетелей и получила о случившемся самые противоречивые данные: одни говорили об убийстве Дмитрия, а другие утверждали, что царевич «сам накололся» на нож, играя в тычку. Результаты расследования рассмотрел духовный собор во главе с патриархом и признал, что Дмитрий погиб по своей неосторожности, а Нагие и углицкие посадские люди оговорили приставов и науськивали разъяренную толпу на их убийство. Виновных Годунов наказал без всякого послабления: царицу Марию Нагую сослали в Судин монастырь близ Череповца, виновных в убийстве казнили, а прочих выслали в Пелым.

Замечательна участь угличского розыска, пишет Мерцалов: ему не верят ни историки, обвиняющие Годунова в убийстве царевича, ни историки, которые его оправдывают в этом деле. Логика первых понятна, а вторые считают, что царевич Дмитрий был убит боярами, которые рассчитывали занять царский трон после смерти бездетного Фёдора Ивановича, и указывают на В.И.Шуйского.

Для оправдания Годунова, по мнению Мерцалова, не было надобности разыскивать неизвестных убийц царевича. Мог ли Годунов надеяться занять трон после убийства Дмитрия? Да, мог, отвечает историк, но только при условии, если бы царь Фёдор назначил его преемником. Но мог ли Борис во враждебном боярском окружении рассчитывать на избрание в цари? Без сомнения, нет.

В это время в Москве произошёл пожар, истребивший значительную часть Белого города. Через два месяца после этого к Москве подошли крымчаки, но были разбиты Мстиславским и Годуновым. И что же? Те же самые бояре винили в пожаре и набеге крымского хана на Москву опять Годунова, который якобы пытался отвлечь народ от слухов о смерти Дмитрия. Похоже, что и слухи о виновности Годунова в убийстве царевича имели тот же источник.

И вот наступил момент, разделивший жизнь Годунова на «до» и «после» - смерть Фёдора Ивановича в январе 1598 года. Он умер, не оставив завещания, а на вопрос патриарха о том, на кого он оставляет бояр и царство, отвечал: «в боярах и царстве волен Бог: что он похочет, так и будет».

Бог захотел, чтобы власть перехватили бояре.

Со смертью Фёдора Ивановича роль Годунова умалилась. Он ушёл в тень. И бояре тут же заполнили пустоту: дьяк Василий Яковлевич Щелкалов (1555-1611) вышел на площадь и предложил присягнуть боярской думе. Но народ запротестовал и закричал, что не хочет никаких князей и бояр, а желает видеть на троне вдовствующую царицу. А когда Щелкалов привёл довод о том, что царица Ирина Фёдоровна постриглась, то тогда раздались крики: «Буди здрав Борис Фёдорович!» Костомаров утверждает, что на площади собрались сторонники Годунова, но Мерцалов задаёт резонный вопрос: почему же не нашлось таких доброхотов у Василия Шуйского? У него тоже были сторонники в купеческой среде и среди служилых людей. Всё дело было в том, что Годунова народ знал по его заслугам, которых ни у Шуйского, ни у других бояр не было.

Патриарх Иов собрал духовенство, служилых людей, низовой народ и даже недовольных бояр и с требованием принять престол пошёл с ними к Новодевичьему монастырю, в который удалились Годунов и царица. Но Годунов не захотел быть призванным на трон только московским населением, как это сделал впоследствии Василий Шуйский, и попросил созвать для этого Земский собор. Земский собор собрался в Москве в феврале 1598 года и провозгласил Годунова царём. В п е р в ы е в русской истории на высшую ступень власти, волеизъявлением всего народа, поднялся человек, пользовавшийся не происхождением и родом, а исключительно благодаря своим личным заслугам. Церемония коронования произошла 1 сентября того же года.

Своё царствование Борис Фёдорович начал целой серией милостей и льгот для простого народа. Он на целый год освободил тягловый народ (т.е. налогоплательщиков) от платежа податей, на два года предоставил беспошлинную торговлю купцам, служилым людям не в зачёт выдал годовое жалованье, провозгласил амнистию осуждённым за маловажные проступки, а обвинённых в душегубстве и разбое избавил от смертной казни. Вдовам и сиротам служилых людей были выданы пособия, а бедные и неимущие получили пищу и одежду. 48-летний царь строго следил за правосудием и неустанно трудился над искоренением всякой неправды.

По своей симпатии к западному просвещению он предвосхитил Петра I: он призывал служить Московскому государству иностранных знатоков воинского дела, врачей, художников и вопреки духовенству замыслил учредить в Москве школу, в которой бы преподавали иностранные учёные, а когда это не удалось, он стал направлять молодых русских за границу для получения необходимых знаний. Первая партия московских дворян в количестве 18 человек сроком на 6 лет была отправлена в 1601-1602 г.г. в Англию, Германию и Францию. Своим детям – дочери Ксении и сыну Фёдору – Годунов дал блестящее по тем временам образование.

Вместе с тем, наряду со своими симпатиями к западному просвещению, Годунов в сношениях с Европой не поступался государственными интересами и русскими обычаями и традициями. В 1601 году из Англии прибыло посольство и стало требовать, чтобы Годунов запретил торговать с Москвой голландским купцам, на что тот ответил, что голландцы и другие иностранные купцы наряду с англичанами, могут пользоваться всеми правами и привилегиями. Для англичан же, которые пользовались беспошлинной торговлей, говорил Борис Фёдорович, неумно и даже неприлично завидовать своим соседям. В 1603 году делегация Ганзы ходатайствовала о беспошлинной торговле, на что царь ответил, что Ганза достаточно богата и уплата пошлин не является для неё большим бременем.

По отношению к Польше и Швеции Годунов придерживался уже ранее принятых принципов добрососедства и взаимовыгодных политических и торговых интересов. Там где царь руководствовался здравым принципом дипломатии, Н.И.Костомаров предпочитал видеть наличие какого-то коварства. В 1600 году в Москву прибыл польский посол Сапега и стал требовать от Годунова права на строительство в Московском государстве католических костёлов. Поляки надеялись воспользоваться ослаблением Москвы в конце царствования Ивана Грозного сильно озлобились на стойкую позицию Бориса Годунова, отвергнувшего все притязания панов. К тому же Сапега стал устанавливать конспиративные связи с московскими боярами, и Годунов был вынужден выпроводить польское посольство ни с чем.

Мерцалов приводит предположение историка Д.И.Иловайского о том, что именно в голове канцлера Сапеги могла возникнуть мысль о самозванце, а Мнишек и Вишневецкие были только орудиями исполнения его замысла. Незадолго до заключения мирного договора с поляками из Варшавы прибыл королевский гонец Илья Пельгримовский с предупреждением царя о появлении в Польше человека, выдающего себя за сына Ивана Грозного. Мерцалов полагает, что поляки решили оказать на Годунова давление и одновременно дать ему понять, что к самозванцу они не имеют никакого отношения. Как бы то ни было, сразу после отъезда посольства Сапеги из Москвы стали распространяться слухи, что царевич Дмитрий жив и находится в Польше. Вспомнились подозрительные контакты Сапеги с враждебно настроенными к Годунову боярами, и Годунов понял, что крамола исходит из их среды.

И Годунов после этого резко меняется, становится подозрительным и жестоким. Он прежде всего взялся за Богдана Бельского. Возвращённый Борисом из ссылки, Бельский был послан строить в украинных степях город Царёв-Борисов, зажил там богато, окружил себя верными людьми и громко говорил, что Годунов царь в Москве, а он царь в Царёво-Борисове. Бельского привезли в Москву, подвергли допросам и отправили в новую ссылку. От холопа бояр Романовых Бартенева поступил донос, что Романовы замышляют извести царя, и Годунов поручил окольничему Салтыкову провести следствие.

Салтыков нашёл в кладовой Романовых мешок с какими-то кореньями, привёз его на двор патриарха Иова и высыпал его перед всем народом и приведенными сюда же братьями Романовыми. Примечательно, что на Романовых злее всех стал нападать Василий Шуйский со своими сторонниками, которые «аки звери пыхаху и кричаху на них». Мерцалов считает, что Шуйский таким образом избавлялся от опасных конкурентов, претендующих как родственники покойного царя Фёдора на царский трон.

Романовы были сосланы в отдалённые места, Фёдор Никитович был насильно пострижен в Сийском монастыре. Вместе с Романовыми пострадали Черкасские, Сицкие, Репнины, Карповы, Шестуновы, Пушкины и др.

В это время Гришка Отрепьев, крестовый дьяк патриарха Иова, по «пьяной лавочке» проговорился, что царевич Дмитрий жив, и Борис приказал заточить болтуна в Соловки, однако дьяк Смирнов-Васильев не только не исполнил приказания царя, но и вовсе забыл о нём, и Гришка Отрепьев бежал за рубеж. Дальше разворачивается известная читателю картина с объявлением в Польше Лжедмитрия I[1], подробности которой мы опускаем.

И тут на страну обрушилось новое несчастье – неурожай 1601-1602 г.г. Свою роль сыграли спекулянты хлебным зерном. Борис употребил все возможные меры, включая продажу по низким ценам собственного хлеба, преследование спекулянтов, учреждение общественных работ для наиболее бедных слоёв населения, но проблема оказалась слишком тяжёлой. Голод оказал существенное влияние на дестабилизацию обстановки.

Всё это сказалось на настроении царя, он терял душевное равновесие, так необходимое для управления страной в критическое время. Беды коснулись и самого семейства Годунова. Он пытался устроить брак своей дочери Ксении сначала с шведским принцем Густавом, сыном короля Эрика XIV, но разочаровался в сумасбродном характере жениха. Затем началось сватовство в Дании, и герцог Йохан, брат короля Кристиана IV, согласился стать зятем Бориса Годунова. В августе 1602 года жених прибыл с большой свитой в Москву, очаровал всех своей красотой, умом и образованностью, но в октябре неожиданно заболел горячкой и через 12 дней скончался. Враги и тут не упустили случая обвинить Бориса в том, что Годунов отравил датского принца, опасаясь, что русский народ так полюбит его, что выберет его своим царём.

В 1604 году стали распространяться слухи о том, что сын Ивана Грозного скоро появится на границах Московского царства, и Годунов распорядился выставить на польско-русской границе заставы с приказом никого не пропускать через них. 19 июля посланник императора Священной Римской империи Рудольфа II предупредил о сборе войска приверженцев Лжедмитрия в Польше. Годунов понял, что появление самозванца нужно было как-то объяснить народу.

Судя по всему, царь не располагал сведениями о личности самозванца, потому что начал допрашивать царицу Марию. Та дала ему двусмысленный ответ: «Мне говорили, будто сына моего тайно увезли без моего ведома». Разумеется, Мария Нагая лгала и своим ответом хотела только уязвить нелюбимого царя. Похоже, что сомнения в отношении самозванца распространялись у Годунова так далеко, что он готов был поверить молве.

А патриарх распространил грамоту, в которой говорилось, что под именем царевича Дмитрия скрывался беглый монах Гришка Отрепьев. Грамота на народ впечатления не создала – скорее вопрос о происхождении самозванца был затемнён ещё больше. Годунов попытался заполучить самозванца в Москву, послав к королю Сигизмунду посла Постника-Огарёва и подьячего Языкова, но король дал посланцам Годунова лживый казуистический ответ, что никакого содействия самозванцу он не оказывал, да и его вообще уже нет в Польше. Сигизмунд в одном не соврал: Лжедмитрий уже перешёл русскую границу и направлялся в Чернигов.

Чернигов пал без боя, потом последовал Путивль, а за ним - и целая череда городов, поддавшихся самозванцу: Брянск, Рыльск, Севск, Курск и Карачев, а служилые люди этих городов присоединялись к войску самозванца. В Новгород-Северске оборонялся П.Ф.Басманов (1568-1606) и терпел неудачу, а стоявшие рядом воеводы Ф.И.Мстиславский (?-1622) и Д.И.Шуйский (1560-1612) не спешили ему на помощь и ждали окончательного поражения. Годунов послал к войску В.М.Рубец- Масальского (?-1611) а с ним – 80 тысяч рублей для раздачи храбрым воинам, а тот переметнулся к Лжедмитрию.

В январе 1605года войско Лжедмитрия потерпело поражение под Севском, и если бы воеводы Мстиславский и Василий Шуйский преследовали его, то вопрос о дальнейшей судьбе самозванщины был бы решён. Но воеводы-кунктаторы этого не сделали. Они, не двигаясь, стояли под Кромами и позволяли небольшому казачьему отряду самозванца постепенно уничтожать их войско. Царь Борис томился от неизвестности в Москве и с сокрушением наблюдал, как вокруг него рушатся все устои государства, над возведением которых он так усердно трудился. Измена, кругом была измена. И он решился поставит во главе 300-тысячного войска храброго Басманова и убрать из воевод Мстиславского и Шуйского. Это был его последний козырь в противостоянии Лжедмитрию. Годунов обещал Басманову выдать за него Ксению и отдать за ней в качестве приданого Казанское и Астраханское княжества.

Но Басманов изменил Годунову, не выходя из Кремля. В передней царя он встретил троюродного брата царя Семёна Никитича Годунова и похвастался перед ним небывалой милостью царя. Годунов заметил: не настоящий ли был царевич Дмитрий, если на его устранение назначается такая великая награда. Это замечание, в конечном счёте, поколебало верность Басманова и привело его в лагерь самозванца. Правда, пережить предательство Борису не пришлось – он скончался раньше.

13 апреля 1605 года царь устроил в золотой палате обед, был в весёлом настроении, а потом поднялся на высокий терем, чтобы обозреть панораму Москвы, но вдруг начал жаловаться на колотье и дурноту. Вызвали врача, но царю становилось всё хуже – из ушей и носа пошла кровь, и едва успели причастить его св. тайн, как он испустил дух. Кровоизлияние в мозг как результат сильных переживаний и, как бы мы теперь сказали, стресса.

На следующий день тело его было погребено в Архангельском соборе, но после бесчинств Лжедмитрия в Кремле - убийства жены и сына Фёдора - мстительные бояре вынули гроб Годунова и похоронили его вместе с останками жены и сына близ Варсонофьевского монастыря. Но и после этого останкам Годунова не дали покоя: царь Василий Шуйский в сентябре 1606 года приказал останки Годунова, его жены и сына перенести в Троицко-Сергиев монастырь.

Добавим от себя: враги Годунова, лучшего правителя в допетровской России, устроили междоусобицу, затеяли Великую Смуту, от которой Россия едва не погибла. Практически никто из них не был наказан, и некоторые даже потом возвысились. Ситуация, аналогичная смуте 1598-1612 г.г., возникала в России не раз, и каждый раз правящий класс наступал на одни и те же грабли.

Когда писались эти строки, ещё в полном разгаре была СВО. Кажется, народ России сильно возмужал и поумнел и сделал-таки из своей истории необходимые выводы.

И это радует.

[1] Некоторые историки считают, что Григорий Отрепьев был всего лишь спутником будущего самозванца, о личности которого существуют несколько предположений.