Имя Тадеуша Касьянова хорошо известно людям старшего поколения во всех уголках бывшего СССР. Широкие народные массы знают его по роли в культовом советском боевике «Пираты XX века», где Касьянов сыграл колоритного боцмана Матвеича, ловко управлявшегося с экзотическим оружием, а то и вовсе голыми руками «мочившего» террористический «интернационал». Те же, кто имеет отношение к миру боевых искусств, по праву считают этого человека живой легендой. Если выражаться образно, то отечественное каратэ и спортивный рукопашный бой, несомненно, вышли из кимоно Касьянова. Оспаривать эту истину не решаются даже враги, коих у нетерпимого ко лжи и предательству, прямого, а потому неудобного Учителя хватало всегда. Но настоящих, преданных друзей и учеников рядом с ним было намного больше. Так есть сейчас, так будет и впредь. По закону жизни.— Тадеуш Рафаилович, наш брат журналист уже давно величает вас не иначе как патриархом российского каратэ. С пиететом относитесь к подобным титулам? — Скорее философски. Сам о себе, естественно, так никогда не скажу – с моей стороны это выглядело бы, по меньшей мере, нескромно. Ну если только рассматривать слово «патриарх» как синоним слова «старый»… В каратэ я действительно пришел давно, в 1969 году. Пришел, можно сказать, случайно, благодаря стечению обстоятельств. И даже не мог подумать тогда, что это станет делом всей жизни. Ведь в 30-летнем возрасте мало кто ожидает крутых поворотов судьбы, согласитесь.
— А ведь на тот момент уже были мастером спорта по боксу…
— Бокс – это отдельная история. Лучшую школу для бойца, мужчины придумать сложно. Время, на которое пришлись мое детство и отрочество, было непростым: военные и послевоенные годы, голод, разруха, криминальный беспредел и блатная романтика. Дворы буквально кишели шпаной, а район Павелецкого вокзала, где мы жили, слыл в столице одним из самых неблагополучных. «Блатные» частенько развлекалась тем, что стравливали мальчишек возрастом помоложе и смотрели, как те дерутся. Мне с моим интеллигентским происхождением и необычным польским именем доставалось регулярно – уличная публика таких, как я, недолюбливала.
Не припомню, чтобы дрался с кем-то один на один, противников всегда было больше: двое, трое, пятеро. И надо было выстоять, отстоять честь и достоинство. Дворовые баталии в какой-то степени закалили характер. А самое главное — я понял, что необходимо учиться защищать себя и близких людей, давать достойный отпор обидчикам. Иначе будет очень сложно пробиться в жизни.
С такими примерно мыслями в 1953 году, вскоре после похорон «отца народов», пришел записываться в секцию бокса «Крылья Советов». Окончательный выбор в пользу бокса сделал после того, как посмотрел популярный в то время фильм «Первая перчатка». Загорелся, влюбился в бокс со всей детской непосредственностью.
Начал заниматься, потихоньку рос, совершенствовал мастерство. Уже в 1957 году в возрасте 19 лет выполнил норму мастера спорта, заняв второе место на первенстве Москвы, где главным судьей был великий русский боксер Николай Федорович Королев.
Я выиграл три боя: один по очкам и два за явным преимуществом. Четвертый должен был состояться между мной и Борей Лагутиным, одноклубником и будущим олимпийским чемпионом. Но из-за полученных травм врач меня просто не выпустил на ринг.
Могу сказать, что мне очень везло на учителей. Первым тренером был Михаил Соломонович Иткин, или, как мы его любя звали, дядя Миша – замечательный человек, чемпион Москвы по боксу военной поры. Потом занимался у трехкратного чемпиона СССР в весе до 71 килограмма Бориса Тишина и Виктора Лукьянова. То были мастера, каких сегодня поискать, они учили нас интеллигентному, умному боксу.
— Из уличных поединков, наверное, выходили только победителем? — Больше того. Драку я расценивал как хорошую тренировку перед соревнованиями, причем не только физическую, но и психологическую. На улице ведь все не так, как в зале, гораздо жестче, безжалостней. Но если выстоишь здесь, то на ринге уже намного легче. Боксерские навыки пригодились мне и во время службы в армии: желание «погодковать», унизить москвича у старослужащих отбивал в прямом смысле слова кулаками.
Уже после, когда работал таксистом, отчетливо осознал: чтобы развиваться дальше, а не топтаться на месте, необходимо искать что-то новое. На тренировки ходил по-прежнему, несколько раз в год выступал. Словом, плыл по течению. Но бокс стал терять для меня свою первозданную прелесть.
Дрался, правда, все так же часто: приходилось ставить на место не в меру хорохорившихся коллег по таксопарку, а порой и клиентов, когда те очень уж наглели. И вот в нескольких драках противники так непривычно работали ногами, что я со своей боксерской тактикой едва мог пробиться сквозь эту защиту. Появилось чувство, что отстал от жизни, что-то упустил, не заметил.
Примерно тогда же впервые услышал о каратэ – боевом искусстве, где вместе с руками активно задействуются ноги. Пытался узнать поподробнее, но уткнулся в глухую стену отсутствия информации. На тот момент каратэ в Союзе занимались считанные единицы.
Первое представление об экзотическом единоборстве я получил из книги полковника, «зеленого берета» Эда Паркера «Каратэ», которую по моей просьбе привез знакомый иностранец русского происхождения. Пролистав ее, я, честно говоря, подумал: «Что за чушь?!». Все эти рисованные человечки, изображавшие дурацкие стойки, позиции, удары руками и ногами показались мне абсолютно далекими от реальной жизни, от настоящего боя. Можно даже сказать, разочаровался, посчитав, что старый добрый бокс гораздо более эффективен.
— А потом, наверное, произошел тот самый «господин случай»? — Верно. На дворе стоял август 1969 года. Я «бомбил» по городу на казенном «Москвиче». Смотрю, у Скаковой аллеи какой-то худощавый додик – так в то время модных парней называли – руку тянет. Ехать ему нужно было на Каретный ряд. «Рублишко», – объявил я цену. «Да хоть два, только побыстрее!» – отвечает. Повез я его. А у меня между сиденьями лежала та самая книжка Паркера. Заметив ее, случайный пассажир оживился: «Занимаешься?». «Да нет, так…Дерьмо какое-то несерьезное. Я боксер», – говорю. «Это не дерьмо, а вещь путевая. – Он словно даже обиделся. – Я сейчас уезжаю, неделю меня в Москве не будет. Если хочешь, давай потом пересечемся, поговорим на эту тему. Может, ты свои взгляды изменишь». Парня звали Алексей Штурмин. Так мы и познакомились.
А спустя неделю действительно встретились у ипподрома, недалеко от которого жил Алексей. Пошли к нему, по дороге беседовали о каратэ. А дома Штурмин предложил поспарринговать. Скинули пиджаки, встали друг против друга. Я был уверен в своих силах, а потому спокоен. Начал наступать. И тут перед лицом замелькали ноги Алексея.
Попробовал пробиться сквозь защиту, но тут же получил несколько легких ударов по корпусу. Откровенно говоря, самолюбие мое оказалось уязвленным. Видел, что пропускаю его удары, не успеваю среагировать. Еще через несколько минут я поднял руки: «Учи! Хочу знать эту штуковину». Так я стал первым и на тот момент единственным учеником Штурмина, который был почти на десять лет моложе меня.
Осенью Алексей впервые приехал в наш с женой частный дом на Бухвостовой улице. Я тогда, руководствуясь его советами, прямо в саду организовал настоящий тренировочный зал под открытым небом: развесил мешки, расставил макивары… Условия идеальные – трехметровый забор, надежно защищавший от любопытных взглядов, зелень, свежий воздух. Раздолье! Мы у нас потом еще долго занимались, дом на Преображенке многие годы являлся основной базой школы. 10 сентября я с разрешения Алексея первый раз надел для тренировки его кимоно. Тогда же мы решили считать эту дату днем рождения школы.
— С вашим учителем все понятно. Но Штурмин ведь тоже не был самоучкой? — Естественно, нет. Знаю все с его слов. Будучи студентом Московского автомобильно-дорожного института, Штурмин познакомился с северокорейским мастером единоборств, как позже выяснилось, очень продвинутым инструктором одного из даосских монастырей. Алексей был настолько заворожен увиденным, что попросил иностранного студента обучить и его.
К занятиям он приступил вместе с другом Славой Дмитриевым. Помогая гостю из КНДР по другим дисциплинам, ребята почти три года постигали боевое искусство. Кстати, это было не каратэ. Штурмин позже рассказал, что мастер учил их квон-тху – жесткому стилю, стоящему «на вооружении» северокорейских силовых структур. В переводе на русский это означает «кулак-бой», то есть фактически рукопашный бой.
Перед тем как навсегда исчезнуть, северокорейский сэнсэй попросил своих воспитанников хранить в тайне его имя и никогда его не искать. Если бы этот человек знал, какие богатые всходы дадут на российской почве брошенные им семена!
Под руководством Алексея я ежедневно оттачивал свое мастерство. Выкладывался по полной, отодвинув на второй план основную работу и подработки. Занимались мы в любую погоду – и в дождь, и в мороз. Через год группа выросла. Среди пополнивших наши ряды были студент Володя Томилов, будущий старший тренер ЦСКА, работник МИДа Гена Чубаров, мой хороший товарищ чемпион Москвы по боксу Ганс Владимирский, десятиклассник Саша Каретников.
Здесь не могу не вспомнить добрым словом человека, которого мы со Штурминым всегда считали своим учителем – Анатолия Аркадьевича Харлампиева. Будучи основателем русской школы самозащиты – самбо, он до последнего своего дня являлся духовным отцом зарождавшегося в Союзе каратэ. Как сейчас помню его слова, обращенные к нам с Алексеем: «Все, что вы делаете, это все равно самбо». И его знаменитый принцип: если не получается бросок, ударь, а потом бросай. Анатолий Аркадьевич был великим профессионалом и мудрейшим человеком.
Технику боевого самбо он дал нам, что называется, «от» и «до». Лично я от него заразился интересом к метанию ножей. И страсть к собирательству холодного оружия у меня тоже родом оттуда: у Харлампиева была просто фантастическая коллекция ножей!
Даже черный пояс, на который я сдал в 1974 году, мне вручили с его благословения. Сегодня, оглядываясь назад, могу смело сказать, что именно Анатолий Аркадьевич научил нас не просто слепо копировать Восток, а создавать на этом фундаменте нечто свое, русское. Единоборства прекрасно гармонируют и с нашим менталитетом, и с нашей философией.
Волею судеб мы живем на стыке Востока и Запада, а значит, нужно брать лучшее отовсюду, но скрещивать со своим. Думаю, никто не станет спорить, что отечественная школа боевых искусств, хотя и возникла изначально на основе восточных единоборств, сегодня здорово обрусела. Взять, к примеру, тот же стиль сэн’э, который мы создали и активно развиваем с 70-х годов прошлого века. Просто с самого начала взяли курс на культивацию своего, «советского» каратэ.
— Откуда появилось столь необычное название школы – сэн’э? — В 1975 году один из наших учеников, доктор физико-математических наук Лев Слабкий, штудируя на досуге корейский словарь, отыскал иероглифы, как нельзя лучше выражавшие духовную концепцию школы. В русской транскрипции это звучало как «сэн’э», а в переводе означало «путь жизни», «дорога жизни», «дело всей жизни».
Название всем понравилось и потому прижилось. Теперь каждый входивший в зал мог увидеть три плаката. В центре висела эмблема школы, то есть те самые иероглифы. Слева – высказывание Ленина: «Неразумно и даже преступно поведение той армии, которая не стремится овладеть всеми приемами и методами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля», а справа – цитата из Брежнева: «Все, что завоевано революцией, должно быть надежно защищено».
Товарищи из компетентных органов, которые к тому времени уже плотно нас «опекали», морщили нос и уходили ни с чем. А к чему придерешься? Они догадывались, что школа сэн’э – государство в государстве. Но не понимали, что это маленькое государство работает на укрепление большой державы.
В начале 70-х в Москве существовало всего три места, где обучали каратэ: милицейский зал «Динамо» на Петровке, 26, секция в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы и наша – в спортзале «Фрунзенец» на площади Маяковского. Но если первые две секции были режимными, то мы были открыты для всех. Группа с Маяковки, как нас вскоре стали называть, росла очень быстро. У нас занимались разведчики, офицеры десантных войск, рабочие, врачи, ученые, музыканты. Был даже сын одного из членов ЦК КПСС того времени Кузнецова!
Вместе с известностью мы обрастали нужными связями. Как-то раз школу посетил Анатолий Иванович Костенко, большой чин из МВД. Посмотрел, как я ударом кулака ломал шестисантиметровую доску, а Саша Рукавишников ногой перешибал толстенный брус, и у него буквально вырвалось: «Ребята, да вас надо регистрировать как двустволки!».
Постепенно каратэ становилось популярным, секции и группы стихийно возникали по всей стране. Чтобы хоть как-то управлять процессом, в ноябре 1979 года была создана Федерация каратэ СССР, возглавил которую полковник КГБ Виктор Куприянов. Первоначально на должность председателя планировался Штурмин, но нам дали понять, что его кандидатура не совсем устраивает партчиновников и силовиков. Алексей стал первым заместителем, но фактически руководил работой федерации.
— Тадеуш Рафаилович, расскажите о Центральной школе каратэ (ЦШК) СССР – легендарной кузнице выдающихся спортсменов. Большинство молодых россиян, занимающихся боевыми искусствами, этого названия даже не слышали… — Кстати, центром учебно-методической и аттестационной работы федерации стала именно созданная на базе профсоюзов ЦШК. Штурмин являлся ее директором, правда, без портфеля и права подписи: мешала основная работа в научно-исследовательском институте. Поэтому обеспечивал жизнедеятельность школы и руководил тренировками я.
Отбоя от желающих заниматься каратэ не было. Люди в школу шли толпами. Можете представить, что в 1979 году на набор пришло…10 тысяч человек!
И все это на плечи 30 наших инструкторов. Правда, отсев тоже был немаленьким. Для начала сформировали две группы по 90 учеников. А через год, как вы думаете, сколько их осталось? Один, Володя Дюков! Нагрузки были запредельными, люди не выдерживали. Но зато те, кто выживал, становились настоящими мастерами. Из стен ЦШК, между прочим, вышла чуть ли не половина всего российского каратэ, хотя многие об этом вспоминать и не любят. Виктор Хан, Сергей Шаповалов, Александр Рукавишников, Виктор Смекалин, Камиль Мусин, Джангир Шахмурадов, Роман Степин, Александр Иншаков – все они начинали с сэн’э.
Школа дала путевку в жизнь Виталию Паку, который руководит сейчас олимпийским тхэквондо, покойному ныне Юре Ступенькову, одному из основателей российского кикбоксинга, президенту Федерации ушу России Глебу Музрукову. Через детскую группу прошел чемпион Москвы 80-х годов среди юниоров Варуджан Григорян, который, эмигрировав в США, легко громил там бойцов любого уровня. Разные были люди…
Здесь же, к примеру, начинал одиозный лидер Русского национального единства Баркашов.
В школу приезжали со всего Союза: на нас посмотреть, свою силу показать, а заодно и «поучить жизни» москвичей. Итог был всегда один – заезжие «самураи» непременно уходили битыми. Но и во время таких встреч шел обмен опытом, знаниями, техникой.
— С иностранцами часто приходилось общаться? — Бывало, особенно когда нас стали приглашать в Высшую комсомольскую школу. Кого там только не было: палестинцы, никарагуанцы, прочие повстанцы-партизаны из различных уголков планеты, которых тогда активно поддерживало советское правительство. С кем только не дрались, чего только не насмотрелись!
Несколько раз инструкторы школы участвовали в показательных выступлениях, которые устраивали на офицерских курсах «Выстрел» в Солнечногорске для делегаций из Африки. Наших ребят переодевали в форму и выдавали за армейских инструкторов. У чернокожих гостей глаза на лоб лезли от уровня подготовки советских воинов!
Из общения с иностранцами старались черпать лучшее, чтобы затем использовать в подготовке бойцов. Был среди моих знакомых один уйгур, бежавший во время китайской культурной революции к нам в Среднюю Азию.
Он великолепно владел багуа, очень жестким стилем кун-фу, и винчунгом. Представляете, за счет работы одними голеностопами на прямых ногах выпрыгивал из узкой семидесятисантиметровой ямы! Он подарил мне чедибя – многосекционную нунчаку, и показал, как ею работать.
Один китаец научил меня технике боя «летающим копьем» бисюдзу – это такой острый грузик со смещенным центром тяжести на семиметровой веревке. Вообще работе с оружием мы в школе традиционно уделяли много внимания. Со мной постоянно тренировался прекрасный фехтовальщик и педагог Александр Шаров. Один из учеников, Евгений Мордкович, знал кен-до (путь меча), а также свел меня с людьми, занимавшимися штыковым боем. Я брал уроки по сабле у тренера «Зенита» Эдуарда Владимировича Солерса.
Все эти элементы мы включали в тренировочный процесс. Надо сказать, что навыки владения различными видами холодного оружия пригодились нам во время участия в киносъемках.
— Кстати о кино. «Пираты XX века» были ведь не первой вашей работой? — Началось все с «В зоне особого внимания». Евгений Месяцев, с которым меня познакомил Штурмин, показал сценарий фильма о воздушно-десантных войсках. Обсудили, решили посотрудничать. По первоначальному замыслу роль лейтенанта Тарасова должен был исполнять сам Штурмин.
Но на предварительных съемках он получил травму, и его заменили актером Борисом Галкиным. Я отвечал за постановку трюков и дублировал Михая Волонтира в сцене драки со сбежавшими рецидивистами, благо типажи наши были схожи. Гримеры мне только волосы немного подседили.
Помню, как одна журналистка убеждала меня потом, что Волонтир в фильме все делал сам. Забавно было послушать! Снимали фильм в Литве, в учебном центре ВДВ Ионава.
Мне тогда пришлось объехать все семь дислоцированных там полков и убедиться в полнейшей неподготовленности наших «элитных» войск в плане рукопашного боя. Параллельно с работой над фильмом пару месяцев тренировал каунасских чекистов.
Тогда в Прибалтике участились митинги националистов, и сотрудники КГБ откровенно боялись лезть в толпу с табельным оружием, так как его частенько отбирали. Руководство спецслужбы пришло в восторг от продемонстрированной мною работы с нунчакой и яварой и сразу же заказало себе несколько экземпляров.
Начали снимать «Ответный ход», но вскоре всей группой покинули проект. Администраторы не заплатили ребятам обещанных за работу денег. Осиротевшую картину быстренько подхватил Александр Иншаков – начинающий еще тогда каскадер и тоже ученик нашей школы, занимавшийся в моей группе.
Штрейкбрехером Саша стал, желая выделиться, и в какой-то степени наплевав на коллектив. Наши пути тогда разошлись.
Потом были фильмы «Стрельба дуплетом», «Взлет», «Набат». Накануне Московской Олимпиады 1980 года я познакомился со Станиславом Говорухиным и Борисом Дуровым, создателями «Пиратов XX века». Практически все трюки в картине выполняла группа, приехавшая со мной. Картина имела ошеломляющий успех: за десять лет ее посмотрело около 250 миллионов человек, то есть каждый третий житель Советского Союза. А кассовые сборы составили свыше 100 миллионов долларов!
Говорят, что Леонид Ильич Брежнев много раз смотрел «Пиратов» и, всплакнув, приговаривал: «Вот какие у нас есть ребята!». Правда, и здесь не обошлось без казусов.
Тогда из фильма вырезали практически все, что было связано с каратэ. Дошло до того, что нам открыто заявили: еще один прием, и картину закрываем. Слава богу, те времена прошли.
Сейчас, кстати
(интервью от 2007 года), мы планируем снять продолжение «Пиратов». Как президент Гильдии каскадеров не сомневаюсь, что сможем сделать яркое, зрелищное кино. Сам, естественно, буду играть боцмана, только постаревшего и отправляющегося в свое последнее плавание.
Вообще есть задумка собрать всех, кто снялся в первом фильме. Нет с нами только Талгата Нигматуллина и Коли Еременко, а остальные в строю. Уверен, фильм поспособствует тому, что в клубы придут тысячи молодых ребят, желающих заниматься единоборствами.
Ждет своего часа и великолепный сценарий Татьяны Новиковой о деятельности в годы Великой Отечественной войны легендарной ОМСБОН. Рукопашные схватки, трюки, от которых дух захватывает, перестрелки и поединки с использованием холодного оружия… Такой фильм сегодня просто обречен на успех, Голливуд отдыхает. Проблема, как всегда, одна – отсутствие финансирования.
— Тадеуш Рафаилович, а как вы переквалифицировались в рукопашника? — О какой-то особой переквалификации говорить не приходится. Все происходило естественно, эволюционным путем. Что занимаюсь чистым каратэ или квон-тху я считал лет шесть, не больше. Потом началось творчество: мы брали все лучшее и рациональное из других школ и единоборств, оттачивали, доводили до совершенства.
В начале 1980-х годов между мной и Штурминым произошел раскол на идеологической почве. Окруженный сбродом из фарцовщиков и проходимцев всех мастей, идя у них на поводу, он сильно изменился, перестал считаться с интересами школы. Терпеть творившуюся вакханалию я не мог.
К тому же меня начали беспардонно травить: обвиняли в антисоветчине, а то и вовсе откровенном криминале, всячески пытались дискредитировать. Принял решение уйти. Вместе со мной зал Дворца спорта «Труд» покинули 73 ученика – лучшая группа школы за исключением двух человек. А через полгода стараниями Штурмина и его окружения ЦШК канула в Лету.
Как раз в это время меня пригласили на работу в Московский военный округ. Дело было так. Мы с ребятами организовали и блестяще провели показательное выступление в СКА-13 в Лефортово. На присутствовавшее в зале руководство армейского спорта наша «показуха» произвела впечатление, и меня назначили тренером по рукопашному бою в СКА-13.
То, чем мы занимались, было интересно. Начальник спортклуба Евгений Александрович Пеньковский распорядился, чтобы все инструкторы посещали мои занятия два раза в неделю. А поскольку в подавляющем большинстве своем это были люди многоопытные, крепкие специалисты-практики, то я проводил тренировки так: первую половину вел сам, а вторую поручал кому-то из них. Здесь же постигали премудрости рукопашного боя будущие сотрудники и инструкторы «Альфы», «Вымпела». В этих спецподразделениях и сейчас служит много учеников школы.
Наши успехи не оставались незамеченными. В один из дней меня вызвал к себе начальник физподготовки МВО Самуил Александрович Тейтельбаум. Провез на машине по подмосковным соединениям, объясняя армейскую специфику и требования к обучению. От Тейтеля, как в округе за глаза называли начфиза, я уходил уже старшим тренером МВО по рукопашному бою.
Многолетняя работа в Московском военном округе позволила нам пережить период гонений на каратэ, при этом не только не растеряв тренерские кадры, но даже повысив уровень их подготовки. Школа, словно дождевая капля, переливались, меняя форму и структуру, но суть оставалась неизменной. Многие наши инструкторы окончили институт физкультуры. Времени даром мы не теряли: совершенствовали свой технический арсенал, методики.
Так шаг за шагом шло становление нового национального вида спорта – рукопашного боя. 29 ноября 1989 года коллегия Госкомспорта СССР зарегистрировала его официально. В том же году была образована Всесоюзная федерация рукопашного боя, позже переименованная во Всероссийскую, президентом которой является ваш покорный слуга. Представители Министерства обороны и МВД, хотя и были приглашены на учредительную конференцию, идти с нами не захотели, решив отстаивать ведомственную независимость.
Сегодня в России существует целых три федерации рукопашного боя: наша, то есть спортивная, плюс армейская и милицейская. Отличаются они условно, малозначительными мелочами. Но мы-то изначально хотели объединить усилия специалистов в рамках одной организации… Как видите, не получилось. Помешали амбиции людей, принимавших решения.
— Можете в двух словах рассказать, что такое рукопашный бой Касьянова сегодня? Чем он отличается от традиционного каратэ, которого, по вашим словам, в России больше нет? — Прежде всего, это борцовская техника – броски, болевые приемы, удушения. Плюс допускаются удары в корпус с очень жестким контактом. В программу соревнований входит разбивание предметов, работа с оружием и против оружия. В каратэ лучше чувствуют себя молодые, скоростные ребята, там выше темп. У нас темп ниже, зато больший упор делается на физику.
Если не брать соревновательный аспект, то рукопашный бой – это наивысшее боевое искусство. К нам приходят те, кому чего-то недостает в своем стиле. К примеру, люди из кен-до, которым не хватает ударной техники. Или каратисты, понимающие, что для настоящей самообороны спортивного каратэ недостаточно. Идут те, кто хочет овладеть реальной, прикладной техникой боя, в том числе и с оружием. Штыковой бой, сабельный бой, ножевой бой и так далее – всего 50 видов холодного оружия, европейского и восточного. Правда, преподаем мы, как правило, видов 5-7 – штык, нож, палка, нунчаку, явара.
Что касается техники боя без оружия, то в ее основу положена ударная техника каратэ с элементами бокса, нескольких стилей ушу – багуа, винчунг, хунгар, броски и болевые приемы из самбо.
Кроме того, рукопашный бой – это четкий календарь соревнований: ежегодные чемпионаты Москвы, России, международные турниры. И что немаловажно, по их результатам Госкомспорт РФ присваивает разряды, звания КМС и МС согласно единой спортивной классификации. Да и равных «рукопашке» по зрелищности среди единоборств не отыскать.
— Наверняка, как и подавляющее большинство людей вашего возраста и опыта, на молодое поколение глядите печально, Тадеуш Рафаилович? — С болью гляжу. За последние полтора десятка лет в работе с молодежью образовался вакуум. Нет ясных ориентиров, отсутствуют лидеры, способные повести за собой. Подросткам почти что насильно прививают инертность, трусость, лень, зависть, жадность, жестокость, космополитизм. Но нам ни в коем случае нельзя опускать руки.
Ведь русская культура богата древнейшими самобытными традициями, о которых необходимо как можно больше рассказывать. Не уставая при этом объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Наряду с духовностью сильнейшее положительное воздействие на молодежь оказывают физкультура и спорт.
У Всероссийской федерации рукопашного боя имеется богатый опыт привлечения в свои ряды юношей и девушек. Сейчас отделения федерации действуют в 47 регионах России, в них занимаются свыше 12 тысяч человек – не мертвых душ, а учеников, регулярно посещающих занятия и проходящих аттестации. Думаю, что цифры эти говорят сами за себя.
Кроме того, мы разработали и активно внедряем ряд молодежных программ. Одна из них – «Призывник», направленная на подготовку мальчишек к предстоящей службе в рядах Вооруженных сил. Когда человек приходит в армию физически и психологически закаленным, когда он готов постоять за себя, ему никакая дедовщина не страшна.
Вот лучшее лекарство против неуставных взаимоотношений! Поддержку и понимание со стороны облеченных властью чиновников встречаем далеко не везде: на сегодняшний день программа получила зеленый свет и успешно реализуется лишь в нескольких субъектах Федерации. Но трудностей не боимся. Ведь выбранный нами много лет назад путь никогда не обещал быть легким. А мы продолжаем двигаться вперед.
Беседу вел Роман ШКУРЛАТОВ
Рост Тадеуша Касьянова: 172 сантиметра.
Личная жизнь Тадеуша Касьянова: Женат. Супруга - Елена Арсеньевна Касьянова, преподаватель английского языка. В браке родились две дочери - Софья и Анастасия. Старшая дочь Софья Тадеушевна Касьянова (род. 12.01.1966) - заслуженный тренер России, президент Всероссийской федерации "Сэн'э", старший тренер сборной команды Москвы. Имеет сына Арсения. Младшая дочь - Анастасия - также занималась спортом, в 1990-е годы была чемпионкой Москвы по культуризму.
Фильмография Тадеуша Касьянова:
1977 - В зоне особого внимания - десантник, захватывающий ЗКП
1979 - Пираты XX века - боцман
1979 - Взлёт - эпизод
1981 - Чёрный треугольник - милиционер (нет в титрах)
1983 - Набат - командир группы захвата
2003 - Отражение. Время бойца (документальный)
2007 - Эксперты - Сергей Ильич
2011 - Тайны советского кино. Пираты XX века (документальный)
https://foto-history.livejournal.com/11452996.html
Всегда под рукойаналогов нет ^_^
Позволяет вставить в профиль панель с произвольным Html-кодом. Можно разместить там банеры, счетчики и прочее
ОткрыткиПерерожденный каталог открыток на все случаи жизни
Зураб Мартиашвили родился в Тбилиси (Грузия) в 1982 году в семье художника Вахтанга Мартиашвили. Окончил "Школу искусств" (Geo Art) для особо одаренных детей. С 2005 года Зураб Мартиашвили занимается живописью профессионально. Детская непосредственность, экспрессивность формы и праздничное буйство красок в сочетании с красотой и гибкостью линий - вот язык, на котором художник общается со зрителем. Художник считает детство удивительной порой жизни, и признался, что хотел бы остаться в нем навсегда. И притягательные, декоративные картины Зураба, полные доброго юмора сюжеты становятся той волшебной дверцей, которую автор приоткрывает, любезно приглашая нас в мир детства и сказочного волшебства. Работы Зураба Мартиашвили покупаются частными коллекционерами США, Германии, Италии, Польши, России, Франции, Украины, Англии, Голландии, Сингапура, Японии, Австрии.
