Анастасия сдержала слово и легла рядом со мной. Я почувствовал, что
аромат ее тела превосходил все запахи. Он был приятнее самых изысканных
духов, запах которых я когда-нибудь ощущал от женщин. Но теперь у меня и
мысли не было овладеть ею. После той попытки, на пути к полянке Анастасии,
нахлынувшего тогда страха и потери сознания, у меня больше не возникало к
ней плотских желаний, даже когда я видел ее обнаженной.
Я лежал и мечтал о сыне, которого мне так и не родила жена. И подумал:
"Вот было бы здорово, если бы родился мой сын от Анастасии! Она такая
здоровая, выносливая и красивая. Ребенок тоже, значит, был бы здоровым.
Похожим на меня. И на нее пусть, но больше чтоб на меня. Станет он сильной и
умной личностью. Знать много будет. Станет талантливым и счастливым.
Я представил своего сына-младенца, прильнувшим к соскам ее груди, и
непроизвольно положил руку на упругую и теплую грудь Анастасии. Сразу по
телу пробежала дрожь и тут же прошла, но это была не дрожь страха, а другая,
необычайно приятная. Я не отдернул руку, а лишь затаив дыхание, ждал, что
произойдет дальше. И тут почувствовал, как на мою руку легла мягкая ладонь
ее руки. Она не отстраняла меня. Я приподнялся и стал смотреть на прекрасное
лицо Анастасии. Белая северная ночь делала его еще более привлекательным.
Невозможно было оторвать взгляд. Ее ласковые серо-голубые глаза смотрели на
меня. Я не удержался, наклонился и, слегка прикоснувшись, быстро и осторожно
поцеловал ее приоткрытые губы. Снова по телу пробежала приятная дрожь. Лицо
обволакивал аромат ее дыхания. Ее губы не произнесли, как в прошлый раз: "Не
надо, успокойся", и не было страха. Мысли о сыне не покидали меня. И когда
Анастасия нежно обняла меня, погладила по волосам и подалась всем телом, я
почувствовал нечто такое!..
Лишь проснувшись утром, я осознал, что такого великого ощущения
блаженного восхищения и удовлетворения я ни разу в жизни не испытывал.
Странным было еще и то, что после ночи, проведенной с женщиной, всегда
наступает физическая усталость. Здесь же все было иначе. И еще создавалось
ощущение какого-то великого сотворения. Удовлетворение было не только
физическим, но еще и каким-то непонятным, неведомым ранее, необыкновенно
прекрасным и радостным. У меня даже мелькнула мысль, что только ради такого
ощущения стоит жить. И почему раньше даже близко ничего подобного не
испытывал, хоть и были женщины разные: и красивые, и любимые, и опытные в
любви.
Анастасия была девушкой. Трепетной и ласковой девушкой. Но при этом
что-то еще было в ней, не присущее ни одной женщине из тех, которых я знал.
Что? Где она сейчас? Я подвинулся к лазу в уютную берлогу-землянку и,
высунувшись, посмотрел на поляну.
Поляна находилась чуть ниже расположенной на возвышении ночной обители.
Ее покрывал полуметровый слой утреннего тумана. В этом тумане, раскинув
руки, кружилась Анастасия. Она приподнимала вокруг себя облачко из тумана. И
когда оно окутывало ее всю, Анастасия легко подпрыгнув, вытягивая ноги в
шпагат, как балерина, пролетала над слоем тумана, опускалась на новое место
и снова, смеясь, кружила вокруг себя новое облачко, через которое
пробивались, лаская Анастасию, лучи восходящего солнца. Эта картина
очаровывала и восхищала, и я закричал от избытка чувств:
-- Ана-ста-си-я! С добрым утром, прекрасная лесная фея, Анастасия-я-я.
-- Доброе утро, Владимир, -- весело закричала она в ответ.
-- Так хорошо, так прекрасно сейчас! Отчего это? -- кричал я что
есть силы. Анастасия подняла руки навстречу солнцу, засмеялась своим
счастливым, манящим смехом, нараспев прокричала в ответ мне и еще кому-то
вверху:
-- Только человеку, из всех существ во Вселенной, дано испытать
та-ко-е!
Только мужчине и женщине, искренне пожелавшим иметь друг от друга
ребенка!
Только человек, испытывающий такое, зажигает на небе звезду!
Только че-ло-ве-ку-у, стремящемуся к созданию и созиданию!
Спа-си-бо Те-бе-е-е! -- и повернувшись только ко мне, быстро
добавила-- Только человеку, стремящемуся к созданию и созиданию, а не к
удовлетворению своих плотских потребностей.
