Александр Бирштейн . ХОЛОДЕЦ ПОЧТИ НА ПАСХУ
 

Продолжаю публиковать рассказы из книжки "КАК ЭТО КУШАЮТ В ОДЕССЕ", которая - 3 раза тьфу - должна выйти к концу месяца. Да и дата...

Александр Бирштейн

ХОЛОДЕЦ ПОЧТИ НА ПАСХУ

Мадам Берсон стригла когти на куриных лапках и безостановочно ворчала:
- Я сибе миникюр три года не делала, а тут курям заставляют…
- Роза, это ж лапки, значит ты делаешь, наоборот, педикюр! – поправила ее тетя Маруся, моя две огромные голяшки, уже разрубленные дядей Петей.
- Миникюр, пидикюр… Какой разниц? – горевала мадам.
- Роза! Вы таки да не любите холодец! – всплескивает руками тетя Рива, на кухне у которой все и происходит. – Не морочьте ни людям, ни курям голову и идите себе гулять на почти свежий воздух!
- И нам больше останется! – радуется тетя Аня, чистя чеснок.
- А то Роза почти все сожрет! – вторит ей тетя Сима, занимаясь морковкой.
Мадам решает не рисковать и продолжает трудиться.
Дядя Петя ходит по комнате, недоумевая и злясь. Как же так? Содержимое бутылка водки, заботливо спрятанной им во внутренний карман шубы, засыпанной нафталином и давно спрятанной в шкаф, превратилось, каким-то образом в уксус. Дядя Петя даже попробовал это отвратительное пойло. Бескозырка была на месте, этикетка и сейчас на месте, а водки нет. Как же так?
Пете невдомек, что водка, заботливо налитая в бутылку из-под уксуса, лежит на самом видном месте, под вешалкой в дядипетиных зимних ботах, которые он на дух не переносит. Более того, в водку заботливо уложены зубчики чеснока и листья хрена.
Привлеченный слухами о готовящемся у соседей холодце, Межбижер замышлял дерзкое ограбление. Он видел себя в плаще до пят, - в крайнем случае, сойдет и рабочий халат тети Ани – с обмотанным шарфом до глаз лицом. Вот он врывается в квартиру к тете Риве и… Подождите, а пистолет?
Межбижеру становится ясно, что план провалился… Он тяжело вздыхает и начинает придумывать новый. Не менее идиотский.
Куриные лапки и голяшки положили в полутораведерную кастрюлю, залили водой и поставили на огонь.
- Соля! Ви забили кинуть солю! – хлопочет мадам Берсон.
- Роза прекрати эти жалобные глупости! – журит ее тетя Маруся. – В неготовое мясо соль не кладут.
Мадам проникается и прекращает активную деятельность. Тем более, есть время и возможность завязать приятный, необременительный скандал.
- Сима ты на всю голову адиётка! – сообщает она тете Симе.
- Почему? – теряется тетя Сима.
- Потому что копия Ани! – решает воевать на два фронта мадам Берсон. Ей не впервой.
- Сима моя копия? – услышала только последнюю часть фразы тетя Аня, завязывающая здоровый букет зелени с вставленным в него корнем петрушки суровой ниткой.
- Да! Такая же красивая! – закусила удила мадам Берсон.
- Значит я уродина? – звенящим шепотом вопрошает тетя Аня.
Все! Больше мадам Берсон ничего делать не надо. За нее отвечает тетя Сима.
- Это ты, сволочь, меня уродиной обозвала? На себя посмотри!
Тетя Аня смотрит на себя. Сперва так, а потом в зеркало. То, что она видит, ей не нравится. Кто виноват? Ну, ясно кто! Но сообщить нельзя, поэтому она цепляется к тете Симе.
- Кто-кто сволочь? – и ищет, ищет руками такую привычную швабру.
Мадам Берсон усаживается поудобней. Развлечение в самом разгаре.
Дядя Петя, уловив легкое постукивание камешка о стекло, подходит к окну. Внизу стоит участковый Гениталенко и делает ему какие-то, им одним понятные знаки. Дядя Петя кивает и выскальзывает за дверь. Дамы увлечены диспутом тети Ани и тети Симы и ничего не замечают.
Возвращается дядя Петя счастливый и озабоченный. Счастливый оттого, что все-таки выпил. А озабоченный из-за запаха. Учует Рива, как пить дать учует!
Взгляд дяди Пети падает на блюдце с листиками лаврового листа. Он сгребает листики в кулак и независимо удаляется в уборную. Сжевав лавровый лист и спустив воду, дядя Петя возвращается в кухню. Все опасности позади!
Увлеченные скандалом дамы вспоминают о том, что надо снимать шум, практически в последнюю очередь. Но успевают. После чего в варево кидают букет зелени и три очищенные луковицы. За ними следуют штук пять морковок. Через короткое время, запах вареного мяса, который очень на любителя, смешавшись с запахом зелени и овощей, становится практически ароматом.
- Скольки это будит вариться? – интересуется мадам Берсон.
- Часов четыре-пять… - отвечает тетя Рива. – А потом до утра застывать будет...
Мадам с сомнением смотрит на Аню и Симу. Столько они не вытянут. Эх, придется самой… Но это чревато. Из партнерш по скандалу остаются тетя Рива и тетя Маруся. Тут иди знай, кто кого. Да и выгнать могут…
Тетя Рива вынимает разварившийся лук и букетик зелени. Да и морковка уже полнее разварилась. Ее откладывают в сторону.
Тетя Аня и тетя Сима уже помирились. Они сидят, обнявшись, и зло смотрят на мадам Берсон.
В дверь стучат. Вслед за стуком входит Нюся, жена Семы Накойхера. Это ее муж украл на мясокомбинате голяшки и доставил их на кухню к тете Риве. Так что Нюса в полном праве.
- Уже? – спрашивает она.
- Еще.. – горько роняет тетя Сима.
- Часа три еще… - жалуется тетя Аня. – А потом еще застывать!
– Тогда я успею покушать! – решает мадам Берсон.
Вслед за ней уходят Аня и Сима, угрожая, что скоро вернутся.
Дядя Петя решает почитать газету, поэтому из спальни практически сразу начинает доноситься его храп.
Тетя Рива и тетя Маруся сидят на кухне, пьют чай и шепчутся о чем-то своем, новодевичьем. Периодически Рива пробует вилкой мясо на голяшках. Мясо настолько готово, что прямо соскальзывает с костей. Отлично! Тетя Рива снимает все мясо, а кости оставляет еще повариться.
Вечер, шлявшийся где-то на Греческой, наконец, пришел и на Жуковского. Холодец практически сварен, но никак не могут найти лавровый лист, чтоб на пару минут опустить его в бульон. Вся квартира прочесана, все закутки проверены. Дядя Петя даже чуть не обнаружил заветную бутылку…
Нет лаврового листа! Нет ни! у! кого!
И тут появляется Межбижер. С видом спасителя и тремя листиками в кулаке.
- Маловато… - сомневается тетя Рива.
- На вас не напасешься! – обижается Межбижер. И он тоже в своем праве.
Жидкость в кастрюле выкипела почти на две трети.
В блюда укладываются кружки крутых яиц, порезанных поперек, кусочки мяса и кружки морковки. И лимон, конечно же, лимон тоже кружочками. Через тонкое-тонкое сито заливается сам бульон. 
- В холодильник? – дрожащим шепотом спрашивает дядя Петя.
- И так застынет! – уверена тетя Рива. – Да и не поместится в холодильник-то.
Утром вся компания опять в сборе. Собственно, не так уж и утром. Выходной же, можно и поспать.
Но к двенадцати все за столом и жадно смотрят на огромное блюдо с холодцом. 
Но и это не все! Тетя Рива вынимает из холодильника бутылку чесночной водки, замаскированную под бутылку уксуса. Дядя Петя хлопает себя по лбу, но все равно умиляется и расставляет стопки. Налили. Разложили холодец и…
- За что пьем? – спросил формалист-Межбижер.
Народ задумался. А водка, между тем нагревалась.
- Так скоро же Пасха! Практически через месяц! – вспомнила тетя Аня.
И все подняли стопки, начав чокаться.
- Русская или еврейская? – решил уточнить все до конца Межбижер. Но его уже никто не слушал.