Только на треке начинаешь по настоящему постигать буддийскую мудрость о пустотности вещей.

Казалось бы, с утра плотно позавтракал - слопал кашу (porridge), пару вареных яиц (или масала-омлет на выбор), лепешку с маслом умял и стакан чаю выпил. Но к 12 часам все это куда-то исчезает и ощущается явственная пустотность в области живота. А до обеда еще огого. 

В такие моменты я доставал волшебную коробочку с грецкими орехами, кешью, миндалем и финиками, взятую с собой из Одессы, и мы с Харкой устраивали второй завтрак. Особенно ему нравились кешью.

Зато как чудесно благоухал noodle soup (суп с лапшой), когда его выносили к обеду. Как волшебно шуршало грязное, защупаное меню  - везде примерно одинаковое, выполненное на ярко зеленых, розовых или оранжевых листах и закатанное в пластик. В качестве основного блюда я сначала брал момо - непальские пельмешки. Предлагались куриные, буйволиные и овощные. Я останавливался на последних. Харка же был верен дал-бату и ел его каждый день и на обед, и на ужин. Сначала я скептически относился к этому блюду - как можно два раза в день есть рис, и так каждый день?

Но, однажды попробовав, я поменял свое мнение касательно этого национального непальского блюда.

 

Рассыпчатый рис, подлива из бобовых, тушеные овощи, индийский хлеб, соусы - вот его составляющие. И еще одна особенность - риса варится целая кастрюля, поэтому добавку можно просить в неограниченных количествах. Стоило такое блюдо около 200 непальских рупий ( 2 доллара).

Вообще, пообедать можно было за 4-5 долларов - до отвала.

Вечером же я старался не наедаться. Брал вареную картошку или жаренную лапшу. Правда, иногда  проскакивали момо и картофельный хлеб,а  в Катманду - очень вкусные сэндвичи. 

Но в то утро мне было не до гастрономических изысков. Вернее, все началось еще ночью. Заснул я как обычно около 9 вечера, но уже около 12 проснулся от того, что сны приходили какие-то странные, необычные - расплывчатые и пугающие. Ко всему - сердце вылетало из груди, а дыхание стало прерывистым и частым. Короче, симптомы mountain disease, она же горнячка. А я уж думал, пронесло. 

Выбравшись из спальника, я порылся в аптечке, но в темноте не нашел ничего кроме спасателя. Подумав как следует, я решил, что он вряд ли поможет, и пошел бродить по гостинице - благо места в ней было много и коридоры очень длинные. Большую часть ночи я провел в подобных прогулках, пытаясь сделать полноценный вдох-выдох, а ближе к утру уснул таки на пару часиков. 

Рано утром я растолковал Харке свои симптомы и он, как опытный доктор, подтвердил диагноз и сказал, у меня легкий случай - нет рвоты, головокружения и бреда, и что по мере спускания вниз мне будет становиться все лучше и лучше, а к обеду я наверняка исцелюсь.

И был прав.

В тот день мы шли исключительно вниз, планомерно раздеваясь. Сначала исчезли шапочка, теплые носки и перчатки, потом их участь разделила куртка и вторые штаны, а под конец даже в футболке стало жарко. Ландшафт менялся на глазах. Снова появились лиственные деревья, засияли яркими цветами рододендроны.

 

Миновав пограничный пост и пройдя процедуру проверки документов, мы остановились на обед. Горнячки моей как не бывало. Кормила нас девочка лет пятнадцати. Вместе с ней на кухне толклись еще несколько малышей. Родители их в это время вспахивали огород, как наверное это делали их прадеды.

 

Можно было остаться тут до вечера и переночевать, но Харка так жалобно смотрел на меня, предлагая это и говоря, что Дунче совсем не далеко, и я решил продолжить путь.

Из потрясшего: по дороге встретили группу слепых французов-трекеров. Они двигались, держась за гида и лица их выражали такую наполненность происходящим, что дай Бог так каждому зрячему.

Мы же спустились вниз к реке, и сделали привал на большом плоском камне у водопада. И никаких мыслей, только шум воды и равномерная усталость, пропитавшая тело. 

Вечером наш быстроходный отряд нагнали и скоро перегнали дедушка с внуком, ведущие стадо коз. Мы плелись за ними пару километров и я понял, что козы везде  -  и в Непале, и на Украине, пахнут совершенно одинаково.

 

Миновав завод по производству минеральной воды, мы вышли наконец к Дунче -конечной точке нашего путешествия. 

Максим, рассказывая об этом городишке, говорил "местечко Дунче". И действительно, совершенно не похоже ни на наши городки, ни на села.

Домишки, налепленные на склонах, подобие извилистых улиц, немного мусора вокруг (куда же без него?) и горные вершины, укрывающие его своей тенью. Местные жители никуда не торопились, похаживали туда сюда, болтали, сидели на крышах, покуривая.  "Здесь плохо - нет работы, нечего делать", - объяснил Харка. Наша терраса выходила на симпатичное здание с буддийскими флажками. Мы выяснили у хозяина, что это - школа для детей богатых людей. 

- А кто же такие  - богатые? - спросил я. 

- Те, кто работают в гостиницах и гестхаусах в горах и по полгода не бывают дома.

Тем временем на горы плавно опустилась ночь и вокруг замерцали одинокие огоньки. Но и они скоро исчезли  - в городке выключили свет.

И мы словно перенеслись в те времена (думаю даже не очень далекие), когда тут не было западных людей с их вездесущим бизнесом и параноидальной идеей выгоды  и пользы. 

Как жили они, дети гор, среди безмолвия неба и шума стихии?

Как преобразили их жизнь Деньги, занявшие место Будды.