Три месяца прошло после возвращения из Непала и заряд энергии, запечатлевшийся как набор эмоциональных образов угасает. Переживания стираются, словно редкие облака на синем куполе в солнечный день. На смену им приходит, как бы это лучше выразить, отстраненно-аналитическое удивление. Неужели я там был и все это действительно по прежнему существует где-то там, на Востоке, среди белых вершин?   

Не знаю. Наверное это все осталось в том пространственно-временном кусочке, а я продолжаю разматывать нить жизни и пытаюсь зацепиться умом за детали прошедшего, чтобы нарисовать картинку поживее.

Как бы то ни было, одно я помню точно - каждое утро во время трекинга начиналось с мысли - как это чудесно, что я выбрал такой безлюдный, нехоженый маршрут, как хорошо, что я добрался сюда, а цивилизация еще нет! Ближе к обеду трепет перед благостью природы немного угасал, а к вечеру мысль трансформировалась в следующую: вернусь в Катманду - убью гадюку-француза.

И то утро не было редкостью. Как следует выспавшись, я выбрался из спальника на свободу и заказал porridge и масала-чай. Вскоре ко мне присоединилась израильтянка Ева с ярко голубыми глазами и совершенно не определенного возраста и тоже возжелала кашу с медом. Я лопал, а она ждала свой заказ и рассказывала, что в пути уже полгода - вот только недавно перебралась в Непал из Индии. Сказала, что уже на пенсии, сдает свою квартиру в Тель-Авиве и путешествует, вот сейчас на треке, сама с потером. Мы побеседовали на околойогические темы - она сообщила, что занимается хатхой с удовольствием, а медитацией - не очень, потому что с телом все понятно и легко, а с сознанием  - не очень. Тут ей принесли завтрак и мы попрощались. 

В тот день дорога была исключительно up. Харка по обыкновению приговаривал: "Walking slowly - no problem" и хлюпал по подтаявшему снегу, а я по обыкновению слушал мантры своего сердца. 

 

Несколько раз я подскальзывался или вяз в густой жиже, а Харка шел уверенно, будто еле касался земли, и только один раз подскользнулся и покатился вниз, очевидно утомившись от моего общества, но смог взять себя в руки (и ноги)  и остановиться, чем немало обрадовал меня. Фотографировать в таких условиях не очень удобно, потому как холодно и скользко, что и отражено в разнообразии запечатленного ландшафта. Найдите 10 отличий:)

К вечеру мы доползли таки до лоджии и, расположившись с видом на водопад, заказали обед. Рядышком уже отдыхала парочка долговязых голландцев, с совершенно облезшими красными носами, и итальянец, уверенно  поедавший сникерсы. Он шел сам, без проводников и потеров, притом каждый день покрывал какие-то совершенно гигантские расстояния. Вскоре он откланялся, а мы с голландцами остались на ночлег. В этом гестхаусе была проточная вода  - из водопада, и предмет роскоши - мойка, в которой мыли овощи, посуду, чистили зубы и производили прочие необычные манипуляции. Я обрадовался, достал зубную щетку, и, прихлебнув водицы, тут же выплюнул  - челюсти свело от холода. 

Какое-то время мы валялись по комнатам, а ближе к вечеру собрались на ужин. Когда я вошел в столовую, там уже трапезничали голландцы, а вместе с ними их потеры и гид. Я застал их за лингвистическими упражнениями. Голландка называла слова на английском, а один из потеров воспроизводил их на непальском. Если он долго не мог сообразить, слово показывалось на картинке, при этом окружающие радовались как дети, улыбались и хохотали. Я заинтересовался этой системой и тоже пополнил  на пару слов свои языковые познания, правда в непальском. Совершенно не похож он на наш язык, должен вам сказать. Собственно, как и их жизнь. 

Вечером пришла группа из трех чумазых израилитян - двое ребят и девушка. Они путешествовали после армии и пока не особо озадачивались своим будущим. Так, за порцией момо и картофельной лепешкой, я скоротал вечер и отправился спать под шум водопада. На завтра нам предстоял перевал, что-то около 5 тыс. метров и озеро Госайкунд.