В магазине...

Она, кривя лицом, картинно говорила на весь магазин:
- Да ты просто жалкое ничтожество!
Он что-то ворчал, словно старый мотор, оскорбляя её.
- Ничтожество! - настойчиво повторяла она. Лицо её выражало страдание мысли, но ничего другого она не могла придумать.
У него с фантазией тоже были нелады. Он упрямо ворчал и ворчал что-то одинаковое, негромко, но монтонно. Вокруг равнодушно сновали люди. Они не верили ни ей, ни ему.
- Дурак! - она брезгливо бросила на прилавок яркую кофточку, которую перед этим пристально рассматривала и хотела купить. Он снова угрожающе заворчал...
Это могло бы длиться бесконечно, если бы не продолжалось каждый день.


На бульваре...

Она тащила пьяного на себе и сердито бормотала:
- А провались ты... пропадом...
Он что-то невразумительно мычал и с гордым недоумением смотрел на неё сверху вниз, словно спрашивал: А кто, собственно, ты вообще такая? А она всё волокла его, не обращая внимания на прохожих. Он слегка упирался, но выглядел молодецки: розовая рубаха на груди расстегнулась, смоляная прядь упала на широкий лоб.
Женщина с крашеными волосами, проходя мимо и перекладывая пакеты из "Рамстора" из руки в руку, посочувствовала ей, покачав головой:
- Бедная...
Та прислонила мужчину к стене, и выдала ей сходу:
- Ты что, спала с ним и знаешь, что он за мужик? Да все твои хахали против него сосунки!
Крашеная мигом перехватила сумки поудобнее и отбежав, всё-таки отлаялась:
- Стерва! Так тебе, стерве, и надо!
Вопль этот разбудил пьяного, и он, слегка подавшись вперёд и наливаясь бесконечной яростью, издал гневно-победный рык. Рык этот смёл крашеную с пакетами с улицы. Затем пьяный вяло поник, и женщина потащила его дальше, бормоча:
- А провались ты сквозь землю, и за что мне наказание такое...



Настроение: сегодня я наблюдатель
Музыка: Lacrimosa "Elodia"