В моем доме стала появляться моя подруга. Точнее, появляться она стала уже давно – лет двадцать назад.
Помню, я тогда как раз была в процессе расставания с первым мужем – гражданским мужем – и было мне невыразимо больно… Именно тогда я и поняла, что значит «не находить себе места»: все болит, и душа, и тело (в частности, голова – от слёз…) и не хочется ни-че-го. И сбежать бы куда из дома от мамы с папой и их нравоучений – да некуда: куда хочется – нельзя, а куда можно – не хочется. И тогда впервые она пришла. Мы ещё не были знакомы, но встретила её с радостью и каким-то восторженным благоговением – я как-то уже думала о ней, но всё представлялось таким… недостижимым, что ли, словом, казалось, что такое общение – уж точно не для меня…
И с ее приходом многое изменилось – хотя бы на время ее присутствия возникало ощущение нереальности всей этой чепухи, и все проблемы казались ма-а-ахонькими и несерьёзными… И даже думалось: «Бли-и-ин, и чего это я так переживала?..» И действительно, все как-то в жизни стало налаживаться, лишнее проходило само собой, нужное становилось на свои места, глупости и чувство безысходной тоски миновали – и через четыре месяца после «трагического» расставания я вышла замуж за другого по огромной любви…
А через 35 недель родилась наша дочь .
Так вот, в следующий раз она объявилась где-то месяцев восемь после этого спустя – как раз муженёк мой чего-то задурковал: вдруг впервые почти за полтора года заметил мой несносный характер, упрямство и гордыню (не гордость, гордыню: это оказалось гораздо хуже…) и заподозрил, что если я с бывшим жила, значит, и любила его тоже, а чувства так быстро, видите ли, не проходят… Короче, помню такую картину: мы с дочуркой гуляем, а подруга моя, которую я не видела чёрт-те сколько, захмелев буквально от десяти глотков легкого пива, склонилась над коляской и щебечет, а дитё моё в восторге визжит: «Мма! Мма!»…
Ой, вы знаете, она очень хорошая подруга: всегда приходит, когда мне плохо. Стоит только чему случиться… Раньше она приходила не всякий раз – я мучилась, переживала, но когда становилось уже совсем-совсем невмоготу, она всё же являлась. Потом, наверно, мы стали гораздо ближе: она чувствует меня, и в любой момент срывается и летит ко мне. Особенно, если в доме есть, чего выпить.
А когда у меня все налаживается – она незаметно пропадает.
Очень милая. Прежде я ее как-то побаивалась и сторонилась, до последнего пыталась избежать ее прихода. Но потом увидела, что ничего страшного не происходит, более того – мир, рыхлеющий и оседающий как кубик сахара в горячем чае, в ее присутствии обретал прочность и непоколебимую монументальность в своей предельной простоте. А всё, что мне мешало, – просто вымывалось благодатным потоком тепла и отрешённости как сор из Авгиевых конюшен. Она приходит – и все сразу такие добрые и безопасные. И никто не замечает, что она пьяна! Мне её состояние кажется очевидным, и я боюсь, что заметят другие и жестко запретят мне общаться с ней. Но все в ней, слава богу, видели лишь милую девочку (правда, ей уже лет 40), чуть непосредственную, прямолинейную, взбалмошную: она смеётся – и смеются все, кто рядом.
Долгое время она была моим спасением – будь то проблемы на работе или несостыковки с мужем, она легко находила ту точку зрения, с позиции которой мир видится совсем по-другому, и взору открывается уйма выходов и масса возможностей! В предвкушении ее прихода с радостью лечу покупать вино или Очаковский «Джин-тоник» (не подумайте, что реклама!), а ей практически с каждым разом требуется все больше и больше… И в какой-то момент стало приходить понимание, что она начала реально встревать в мою жизнь. То есть, уже не только моё отношение ко всему происходящему меняет, но и вмешивается в ход самих событий!!! Я не сразу заметила, что она, например, стала орать на мою дочь. Ну да, девочка – моя красавица – в свои 18 лет влюбилась. Да еще в кого – в какого-то несуразного прыщавого и амбициозного однокурсника, который вдобавок младше ее на целый год! Да, мне не нравится этот отморозок, но не надо же вопить на мою малышку и придираться к ней по мелочам?... Но – что самое ужасное – в тот момент мне кажется, что подруга права, и когда моя кроха кидается ко мне: «Мама!.. ну что же это?..», – я её резко обрываю: «Я тебе щас почтокаю!!!»
Напившись, она, к тому же, отрывает меня от дел – мы можем часами бродить по городу после работы, или сидеть в Интернете, или таращиться в телевизор, или просто завалиться спать, оставив киснуть замоченное бельё или размороженное мясо и наплевав на то, что к завтрашнему утру на столе редактора должна лежать моя о-огромнейшая статья.
Она все больше хамеет с моими родителями, все смелее скандалит с ними, предъявляет им мои претензии, просто огрызается, напрямую высказывая им всё то, что я думаю и чувствую, но скрываю – все мои недовольства, какие-то мелкие обиды на них – то, чего им, по сути, и не нужно бы знать. Она, к тому же, стала слишком откровенничать обо мне с моими подругами и прямолинейно передает им моё мнение обо всём на свете. Она время от времени пишет странные e-mail-ы и смс-ки моим друзьям, выдавая мои секреты, а то и просто привирает. На форуме ИнтерЛитера она за меня развешивает стихи и строчит комментарии, которые потом приходится удалять.
А однажды она припёрлась ко мне на работу – и мне многого стоило устранить все последствия её визита и последствия этих последствий. В конце концов, она повадилась названивать моему любовнику! – по делу и без дела, – терзать его моими подозрениями и догадками и изводить разговорами по два-три часа. А муж… Я его по-своему всё еще очень люблю, она знает все его больные места и слабости – и одним словом, а то и полувзглядом выворачивает ему душу наизнанку и доводит до белого каления. Но стоит ей с похабной улыбочкой на лице, которое я уже ненавижу, подойти к нему поближе… и он прощает ей всё. Пока ещё прощает.
И я готова ее убить. Она делает мою жизнь настолько невыносимой, что просто не вижу иного выхода. Я не могу от нее отделаться другим способом, более того: уже не могу без неё, и даже часто просто ищу повод, сама зову её и не могу от этого отказаться, а наутро серый рассвет мутным потоком обнажает рельефы мрачной действительности, и все тело ноет и ломит, и на душе так погано, что я злюсь на неё и на себя, но хочется, чтоб она снова вернулась. Все события в жизни идут как-то не так, и к ним примешиваются её выходки – и всё это не так страшно, наверно, но последствия накапливаются, и однажды уже ничего не вернуть на свои места.
Так вот, я уже всё продумала и приготовила. Как только почувствую болезненную потребность в ней – тёплая ванна, ароматная нежная пена (мы обе любим комфорт), «Кагор» (мы обе предпочитаем сладкое), ампулка «Новокаина» (мы обе боимся боли) – и пачка лезвий. Она придет, утопит в унитазе, порвав, мои дневники, вычистит компьютер от некоторых стихов, сожжет припрятанные фиг знает зачем фоты моих бывших любимых, чмокнет спящих дочь и мужа, пристально взглянет в зеркало на меня, уляжется в ванну допивать вино –
и тогда я её убью.