Король Скуле. Скажи мне сперва - ты много странствовал по чужим краям - случалось ли тебе видеть, чтобы женщина любила чужое дитя? Не только привязалась к нему, а любила, любила со всем пылом горячей материнской любви?
Ятгейр. На это способны лишь бездетные женщины.
Король Скуле. Только такие женщины?
Ятгейр. И прежде всего бесплодные...
Король Скуле. Прежде всего бесплодные?.. Они любят чужих детей со всем пылом материнской любви?
Ятгейр. Бывает часто.
Король Скуле. А не бывает ли иногда, что такая бесплодная женщина убьет чужое дитя по той причине, что у нее самой нет детей?
Ятгейр. О, да; но это неразумно.
Король Скуле. Неразумно?
Ятгейр. Да; убивая чужое дитя, она дарит его мать даром скорби.
Король Скуле. По-твоему, дар скорби так завиден?
Ятгейр. Да, государь.
Король Скуле. Скажи мне, Ятгейр, как ты стал скальдом? Кто научил тебя искусству слагать песни?
Ятгейр. Этому искусству не учатся, государь.
Король Скуле: Не учатся? Как же ты овладел им?
Ятгейр: Я воспринял дар скорби, и вот – стал скальдом.
Король Скуле: Так скальду нужен дар скорби?
Ятгейр: Мне нужна была скорбь, как другим бывает нужна вера, или радость, или сомнение…
Король Скуле: И сомнение также?
Ятгейр: Да, но тогда сомневающийся должен быть сильным и здоровым.
Король Скуле: А кого ты называешь нездоровым?
Ятгейр: Того, кто сомневается в собственном сомнении.
Король Скуле: Я думаю, это – смерть…
Ятгейр: Хуже, сумерки.
Генрих Ибсен, «Дерево, из которого вырываются короли»