Максимилиан II (нем. Maximilian II von Bayern, Максимилиан Иосиф; 28 ноября 1811 — 10 марта 1864) — король Баварии с 1848 по 1864 годы, из династии
Виттельсбахов. Сын 2-го короля Баварии
Людвига I. С 1842 года женат на Марии Прусской (1825—1889), внучке Фридриха Вильгельма II. Дети:
Людвиг (1846—1886), 4-й король Баварии с 1864 по 1886 год;
Отто (1848—1916), 5-й король Баварии с 1886 по 1913 год, был тяжело психически болен. По окончании в 1831 г. курса исторических и юридических наук в Геттингене и Берлине, Максимилиан совершил несколько больших путешествий по Германии, Италии и Греции. Вступил на престол в 1848 г. после отречения отца. В 1863 г. для поправки здоровья отправился в Италию, но обострение отношений между Пруссией и Данией вернуло его на родину, где он вскоре умер. Памятники Максимилиану воздвигнуты в Мюнхене, Байрейте, Линдау и Киссингене.
Давними противниками Виттельсбахов издавна были иллюминаты, с ними активно боролись еще предки Максимилиана II. Одному из них, курфюрсту Карлу-Теодору удалось запретить это тайное общество по его указу от 22 июля 1784 года, но, несмотря на это деятельность иллюминатов продолжалась.
Тактика иллюминатов сводилась к тому, что они освещали в выгодном свете цели ордена и бросали непроницаемую тень на своих противников, очерняя их и их деятельность в глазах общества. Во время правления 2-го короля Баварии Людвига I (отца Максимилиана II) в результате заговора иллюминатам удалось привлечь на свою сторону мюнхенцев, и в Баварии в памятном европейцам революционном 1848 году тоже появились баррикады. С той разницей, что воздвигнуты они были ненавистью, направленной не против короля, а против его любовницы, танцовщицы Лолы Монтез. До короля Людвига I Лола Монтез успела покорить сердце Принца Прусского, будущего Вильгельма I и князя Рейсского, обладателя самого маленького государства Германии. В результате Людвиг I в 1848 году отрекся от престола и на долгие годы уехал в Италию, умножив собой число странствующих художников. В его дневнике того времени сохранились грустные раздумья по этому поводу: «Мне, который двадцать четыре года правил как подлинный король, стать только королем-подписантом?» Он принял решение передать престол сыну Максимилиану II — эпоха должна смениться вместе с ее высшим символом. Людвиг I стал экс-королем. Ему было суждено еще двадцать лет жизни, и он даже пережил обоих своих царствовавших сыновей. Энергия его не покидала, и в этой новой своей жизни он сумел занять достойное место.
КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА.
Максимилиан II воплощал идеал среднего баварца-интеллигента. Вступив на престол, он завоевал общие симпатии своей скромностью, трудолюбием и бережливостью. Он почтительно относился к искусству и науке, сам писал трактаты на философские темы, переписывался с Шеллингом, пригласил в Мюнхен Либиха, Ранке и других известных деятелей своего времени. Король сделал своей главной задачей "создание из Баварии культурного государства" и по мере сил шел к поставленной цели. Следуя традициям дома Виттельсбахов, он окружал себя художниками, музыкантами и писателями. В 1858 году он основал при Мюнхенской академии две комиссии: одну — историческую, другую — естественно-историческую и техническую. Первая оказала большие услуги делу изучения немецкой истории.
Строительная деятельность Максимилиана II в годы правления началась с оформления площади Максимилиана-Иосифа, возникшей во времена первого баварского короля, носившей его имя и украшенной его памятником, который нынешние мюнхенцы называют просто Максимонументом. Благодаря второму в роду Виттельсбахов Максимилиану-Иосифу площадь приобрела более привлекательный и современный вид, а себя монарх увековечил в прекрасной архитектуре Максимилианштрассе – улицы, открытой для проезда в 1854 году и украшенной величественными зданиями в модном стиле. Творение короля до сих пор является самой представительной магистралью Мюнхена. По прошествии полутора веков она уже не изумляет экстраординарностью, но, напротив, умиротворяет, лаская взор сдержанным декором классических и модернистских построек.
Монарх выделял немалые средства на воспитание юных подданных. Первым его делом в этой области стал огромный, похожий на дворец Эрциунгсинститут. Когда-то в нем жили, обучаясь по специальной программе, одаренные дети, которых выискивали по всей стране сотрудники учрежденного Максимилианом II фонда. Максимилианеум, которым завершается Максимилианштрассе, был вторым заведением подобного рода и, по сути, являлся училищем, созданным для подготовки должностных лиц. В отличие от первого сюда принимали не благородных девиц, а юношей, иногда из неблагородных семей. В Максимилианеуме получали блестящее образование молодые люди из бедных семей, которые соответствовали трем письменно утвержденным критериям, то есть были баварцами, католиками и проявляли способности к наукам. В дальнейшем здание передали Парламенту для заседаний ландтага и сената. Однако сам фонд, сменив место обитания, сумел пережить тяжелые времена, и теперь помощь одаренным детям распространяется не только на юношей, но и на девушек.
Вряд ли вызовет сомнение мысль о том, что судьба государства во многом зависит от человека, держащего в руках кормило власти. Умственные способности, врожденный и приобретенный нрав, душевная сила государя, безусловно, составляют важные начала жизни подчиненного ему народа. Правитель, которого природа наградила такими похвальными качествами, как трезвый ум, твердый характер и хоть малая доля великодушия, способен прославить свою страну, и напротив, слабый, самолюбивый, неспособный масштабно мыслить монарх может лишить подданных того, что достигнуто веками разумного правления. К сожалению, правители, как и обычные люди, не ограждены от присущих человеку неприятностей, в том числе и от болезней. Ко времени вступления на престол пятого баварского короля Отто I некоторые члены династии Виттельсбахов начали проявлять признаки сумасшествия, увы, не миновавшего ни одной царственной фамилии. Странной формой помешательства страдала сестра Максимилиана II, принцесса София, которую всю жизнь мучила мысль, что она проглотила стеклянную софу. После того как ее старший брат женился на душевнобольной дочери прусского принца Марии Гогенцоллерн, родовой недуг Виттельсбахов усугубился. Возможно, через непродолжительное время Максимилиан II увидел бы плоды своих усилий, но судьба распорядилась иначе: всегда бывший человеком чрезвычайно сдержанным, король, подвергнутый длительному воздействию "предполагаемого колдовства", которого не чурались иллюминаты-"просвещенцы", в итоге не смог ему противостоять, заболел одним из видов прогрессирующей депрессии и в возрасте пятидесяти двух лет умер.
ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА.
В качестве правителя Максимилиан II отличался некоторым либерализмом. Влиянию фаворитов и любовниц, управлявших Баварией при его отце, был положен конец. Распространению народного образования перестали ставить препятствия. Печать стала свободнее, и король не желал вступать в столкновения с народным представительством, хотя окружавшие его не раз побуждали его к этому. В 1848-49 годах Максимилиан выступил решительным противником стремлений к германскому единству и в противовес этим стремлениям создал план союза мелких государств Средней Германии под главенством Баварии, достаточно сильного, чтобы противостоять Пруссии и Австрии.
Максимилиан был человеком другой эпохи, в отличие от своего отца Людвига. Он мог с достоинством сказать о себе, что он — конституционный король. Конный экипаж с широкими стеклянными окнами стал для него символом правления: «Стеклянный экипаж, прозрачный для всех взглядов, есть образ современного трона, пурпурные покровы не закрывают его больше от недоверчиво изучающих взглядов людей; нужно хранить этот образ в душе и действовать так, чтобы без смущения выносить этот взгляд». Читаешь эти строки и невольно думаешь: прошли тысячи и сотни лет, в течение которых правители государств боролись если не за свою неприкрытую ничем корысть, то за славу, реальную или призрачную честь, может быть, даже за свое эстетически облагороженное величие, как, например, Людвиг I. Но вот совесть, возможность посмотреть в глаза подданным редко входила в систему реальных ориентиров власти. Максимилиан II действительно был вдумчивым и совестливым человеком, суровым к себе и иногда к ближайшим окружающим, к подрастающему старшему сыну Людвигу, в частности.
ОТЕЦ И СЫН.
Злые языки поговаривали о том, что Максимилиан II не был настоящим отцом своего первенца Людвига II, и кивали на итальянского ресторатора Тамбози, заведение которого находилось прямо напротив Резиденции монарха. Мучимый головными болями Максимилиан часто бывал в разъездах, менял климат Баварии с его резкими перепадами давления на благодатное Средиземноморье, навещал своего брата Отто, правившего в «счастливой Элладе», и не знал, дескать, что творится дома…
Это, конечно, крайности подозрительности. Умеренные биографические обзоры начинаются обычно так: «Сыну отец уделял мало времени. Он видел его главным образом только за обеденным столом и во время ужина. Смотрел он при этом не столько на него, сколько сквозь него. «Он общался со мной постоянно de haut en bas (сверху вниз — фр.), в лучшем случае — en passant (мимоходом — фр.), удостаивал услышать несколько милостивых и холодных слов», — вспоминал впоследствии взрослый Людвиг. Погруженный во все новые научные и культурные проекты, Максимилиан был замкнут и слишком сосредоточен на «взрослых» делах. Король лишь пожал плечами, когда ему предложили брать уже подросшего наследника на утренние прогулки в Английский сад: «О чем я буду говорить с сим молодым господином? Его не интересует ничего из того, что движет мною».
Формирование детской психики — вещь тонкая. Можно было бы продолжить намеченную тему конфликта с отцом и возрастающего непонимания со стороны матери, эффектно завершив ее ужасными оскорблениями в адрес родителей, которые фигурируют в последующем
психиатрическом диагнозе сорокалетнего Людвига II. Но не будет ли это искусственным подбором фактов под известный сценарий?
Семнадцатилетняя прусская принцесса Мария, ставшая с 1842 года супругой тридцатилетнего баварского наследника Максимилиана, с восторгом была встречена на новой родине. Свекор Людвиг I тут же отдал распоряжение придворному живописцу Штилеру пополнить галерею красавиц портретом прелестного создания. В городе, бывшем издавна оплотом германского католицизма, второй раз после свадьбы самого Людвига I с саксонской принцессой Терезой в 1810 году на ступени трона поднималась протестантка. Бавария, ставшая к этому времени уже многоконфессиональной страной, особого беспокойства по этому поводу не испытывала. Молодая принцесса, приветливая, скромная и миловидная, вызывала большую симпатию у своих новых подданных. Особенно по контрасту с очень уж сдержанным и очень ученым джентльменом Максимилианом. Мария быстро сблизилась с баварцами, с их стилем жизни, полюбила страстно и навсегда горы и горные прогулки, стала едва ли не первой баварской альпинисткой (с горным штоком, конечно, не с кошками и канатом), и поменяла впоследствии протестантскую веру своих предков на баварский католицизм.
Рождение наследника, после уже пережитого болезненного выкидыша, принесло Марии утешение и еще большие симпатии подданных. Как обычно в аристократических семьях, младенцу была сразу же определена кормилица из крестьянской семьи, чтобы не отвлекать чрезмерно мать от выполнения своих высоких королевских обязанностей. Через восемь месяцев молодая женщина внезапно тяжело заболела и вынуждена была оставить воспитанника. На ее место заступила тридцатилетняя Сибилла Майлхауз. Новая нянюшка будет неразлучна с мальчиком на протяжении всего его детства и станет его «второй мамой», более близкой и доступной, чем мать-королева. Сибилла оставит свою придворную службу только в 1854 году и выйдет замуж в возрасте 45 лет. Людвиг будет всю жизнь вести переписку с нею. Когда в 1881 году ее не станет, он позаботится о богатом надгробии для нее на аугсбургском кладбище. Впрочем, молодая королева отнюдь не сняла с себя полностью материнской заботы. Равнодушная к университетскому миру Максимилиана и к его возвышенным романтическим переживаниям, Мария охотно посвящала свободное время детям, устраивала их быт, играла с ними в гулких залах мюнхенской Резиденции, водила гулять по строящейся Максимилианштрассе, приучала к физической радости горных прогулок. Своей любовью и привязанностью к Альпам Людвиг II был обязан именно Марии. Сохранились письма двенадцатилетнего принца деду, Людвигу I, где мальчик с энтузиазмом рассказывает о восхождении вместе с матерью на гору Зойлинг высотой в 2000 метров, о походах по горам и озерам в Берхтесгадене к Ледяной капелле. Он горько жалуется, что ему не было позволено сопровождать мать на Унтерсберг, таинственную гору, на которой обитают гномы. Горные прогулки были не всегда безобидны и таили опасности и драматические испытания для путников. Так, в один из сентябрьских дней 1859 года Мария вместе с двумя сыновьями в сопровождении четырех придворных и двух крестьян-проводников отправилась в поисках альпийского цветка эдельвейса на крутые скалы вокруг живописного озера Оберзее. Дети, подбадриваемые матерью, наперегонки карабкались по горным склонам. Один из их воспитателей, барон Вульфен, решил не отставать от воспитанников, но не рассчитал своих сил, сорвался со скалы и потерял сознание. Самыми энергичными из всей компании оказались Мария и Людвиг: легкая на ногу мать побежала за врачом в ближайший поселок, а Людвиг — в ближайшую церковь за священником. Барону была оказана своевременная помощь, и падение обошлось без серьезных последствий.
Все эти происшествия, то веселые, то драматичные, должны были формировать характер и интересы мальчика. По крайней мере, в одном они повлияли совершенно определенно: альпийские горы стали излюбленным ландшафтом Людвига II. Впоследствии, когда его странности и экзальтация проявятся особенно отчетливо, любовь эта примет крайние и парадоксальные формы.
Биографы могут упрекать Максимилиана, что он уделял сыну не столь много личного времени, но именно он создал уютный и исполненный романтической фантазией мир, в котором рос молодой Людвиг. В начале 1830-х годов Максимилиан приобретает пришедший в упадок рыцарский замок Хоэншвангау у подножья тирольских гор, между двух задумчивых озер. Вместе с отстроенным заново Хоэншвангау в Баварию возвращается интерес и вкус к готической старине. Швангау означает «лебединый край». Воображение Людвига несомненно взволновали местные легенды о предке давних владельцев замка, таинственном рыцаре Лебедя.
Предания о рыцаре, который из таинственной дали является на челне, ведомом лебедем, чтобы выручить принцессу, были распространены в разных версиях в средневековой Европе. Живописная картина, созданная на основе одной из этих версий, задолго до появления вагнеровского лебедя «Лоэнгрина», украшала столовую Хоэншвангау. Обедая и ужиная в кругу семьи, рядом с молчаливым и задумчивым отцом, маленький Людвиг встречался глазами с рыцарем Лебедя и привыкал отождествлять себя с ним, — такова, по крайней мере, была версия первого биографа Людвига Луизы фон Кобель.
Но романтический мир Хоэншвангау был и миром Максимилиана. Ему важно было создать вокруг себя волнующую атмосферу старины. Он ведь даже не создавал, а восстанавливал: "В этом старом почтенном замке я закладываю не камень в основание, — говорил он при начале строительства в 1833 году, — но, скорее, тот камень, который должен укрепить этот замок еще на столетия". О прошлом свидетельствовали обновленные стены. Прошлое оживало на их внутренней поверхности в виде живописного цикла, разработанного художником Морисом фон Швиндом: сага о могучем германском герое древности Дитрихе Бернском, о рождении Карла Великого (по местной легенде — предка Виттельсбахов), эпизоды истории Фридриха Барбароссы и Генриха Льва, основателя Мюнхена, герцогов Виттельсбахов и предания о рыцаря-хразбойниках, некогда владевших замком Хоэншвангау, о посещении замка гонимым Лютером.
Одно время взгляд юного Людвига часто останавливался на пышных прелестях волшебниц. Ему было одиннадцать, когда отец спохватился и приказал "приодеть" соблазнительные создания.
Впрочем, не столько сама вольность сюжетов выделяла эту комнату, сколько необычное их оформление: у стенных росписей отсутствуют рамы, сюжеты окружают зрителя со всех сторон, распространяются на потолок. Максимилиан хотел было даже заменить разрисованный потолок натуральным небом, просвечивавшим сквозь раму из стали и стекла, осуществить главный принцип романтического — сократить дистанцию между зрителем и образом, стереть границу между ними. Здесь зритель должен был просто раствориться в образе, испытать иллюзию погружения в сад Армиды. Для Максимилиана это была лишь игра, обусловленная особым пространством — спальней, которая так располагает предаться грезам и фантазиям. Для Людвига же эта комната станет точкой отсчета его собственного творчества. После смерти Максимилиана молодой король займет отцовскую спальню в Хоэншвангау, и первым его творческим импульсом будет усилить и сгустить ее иллюзорную природу: на потолке загорятся искусственные звезды и искусственный месяц, к нарисованным водопадам добавится живой журчащий источник, волшебный сад выйдет из стен живыми померанцевыми деревьями в кадках. Нет, мир отца никак не был враждебным и холодным по отношению к сыну.
http://www.germaniaplus.de/
http://koenig-ludwig-chronik.de/