Виктор Пелевин. Затворник и Шестипалый

1

     "- Отвали.

     - ?..

     - Я же сказал, отвали. Не мешай смотреть.

     - А на что это ты смотришь?

     - Вот идиот, Господи... Ну, на солнце.

     Шестипалый поднял взгляд от черной поверхности почвы, усыпанной едой, опилками и измельченным торфом, и щурясь уставился вверх.

     - Да...  Живем,  живем  -  а  зачем?  Тайна  веков.  И  разве  постиг кто-нибудь тонкую нитевидную сущность светил?

     Незнакомец  повернул  голову  и  посмотрел  на  него   с   брезгливым любопытством.

     - Шестипалый, - немедленно представился Шестипалый.

     - Я Затворник, - ответил незнакомец.  -  Это  у  вас  так  в  социуме говорят? Про тонкую нитевидную сущность?

     - Уже не у нас, - ответил Шестипалый и вдруг присвистнул. -  Вот  это да!

     - Чего? - подозрительно спросил Затворник.

     - Вон, гляди! Новое появилось!

     - Ну и что?

     - В центре мира так никогда не бывает. Чтобы сразу три светила.

     Затворник снисходительно хмыкнул.

     - А я в свое время сразу одиннадцать видел. Одно в зените и  по  пять на каждом эпицикле. Правда, это не здесь было.

     - А где? - спросил Шестипалый.

     Затворник  промолчал.  Отвернувшись,  он  отошел  в  сторону,   ногой отколупнул от земли кусок еды и стал есть. Дул слабый  теплый  ветер,  два солнца отражались в серо-зеленых плоскостях далекого горизонта, и  в  этой картине было столько покоя и печали,  что  задумавшийся  Затворник,  снова заметив перед собой Шестипалого, даже вздрогнул.

     - Снова ты. Ну, чего тебе надо?

     - Так. Поговорить хочется.

     - Да ведь ты не умен, я полагаю, - ответил Затворник. - Шел бы  лучше в социум. А то вон куда забрел. Правда, ступай...

     Он махнул рукой в направлении узкой  грязно-желтой  полоски,  которая чуть извивалась и подрагивала, - даже не верилось, что так отсюда выглядит огромная галдящая толпа.

     - Я бы пошел, - сказал Шестипалый, - только они меня прогнали.

     - Да? Это почему? Политика?

     Шестипалый кивнул и почесал одной ногой другую. Затворник взглянул на его ноги и покачал головой.

     - Настоящие?

     - А то какие же. Они мне так и сказали - у нас, можно сказать,  самый решительный этап приближается, а у  тебя  на  ногах  по  шесть  пальцев... Нашел, говорят, время...

     - Какой еще "решительный этап"?

     - Не знаю. Лица у всех перекошенные, особенно у Двадцати Ближайших, а больше ничего не поймешь. Бегают, орут.

     - А, - сказал Затворник, - понятно. - Он, наверно, с каждым часом все отчетливей и отчетливей? А контуры все зримей?

     - Точно, - удивился Шестипалый. - А откуда ты знаешь?

     - Да я их уже  штук  пять  видел,  этих  решительных  этапов.  Только называются по-разному.

     - Да ну, - сказал Шестипалый. - Он же впервые происходит.

     - Еще бы. Даже интересно было бы посмотреть, как он будет  во  второй раз происходить. Но мы немного о разном.

     Затворник тихо засмеялся, сделал несколько  шагов  по  направлению  к далекому социуму, повернулся к нему задом и стал с  силой  шаркать  ногами так, что за его спиной вскоре повисло целое облако, состоящее из  остатков еды, опилок и пыли.  При  этом  он  оглядывался,  махал  руками  и  что-то бормотал.

     - Чего это ты?  -  с  некоторым  испугом  спросил  Шестипалый,  когда Затворник, тяжело дыша, вернулся.

     - Это жест, - ответил Затворник. -  Такая  форма  искусства.  Читаешь стихотворение и производишь соответствующее ему действие.

     - А какое ты сейчас прочел стихотворение?

     - Такое, - сказал Затворник.

Иногда я грущу,
глядя на тех, кого я покинул.
Иногда я смеюсь,
и тогда между нами
вздымается желтый туман.

     - Какое ж это стихотворение, - сказал Шестипалый. -  Я,  слава  Богу, все стихи знаю. Ну, то есть не наизусть, конечно,  но  все  двадцать  пять слышал. Такого нет, точно.

     Затворник поглядел на него с недоумением, а потом, видно, понял.

     - А ты хоть одно помнишь? - спросил он. - Прочти-ка.

     - Сейчас. Близнецы... Близнецы... Ну, короче, мы там говорим одно,  а подразумеваем другое. А потом опять говорим одно, а подразумеваем  другое, но как бы наоборот. Получается очень красиво.  В  конце  концов  поднимаем глаза на стену, а там...

     - Хватит, - сказал Затворник.

     Наступило молчание.

     - Слушай, а тебя тоже прогнали? - нарушил его Шестипалый.

     - Нет. Это я их всех прогнал.

     - Так разве бывает?

     - По-всякому бывает, - сказал Затворник, поглядел на один из небесных объектов и добавил тоном перехода от болтовни к  серьезному  разговору:  - Скоро темно станет.

     - Да брось ты, - сказал Шестипалый, - никто  не  знает,  когда  темно станет.

     - А я вот знаю. Хочешь спать спокойно - делай как я.  -  И  Затворник принялся сгребать кучи разного валяющегося  под  ногами  хлама,  опилок  и кусков торфа. Постепенно у него получилась огораживающая небольшое  пустое пространство стена, довольно высокая, в  его  рост.  Затворник  отошел  от законченного сооружения, с любовью поглядел на него и сказал: - Вот. Я это называю убежищем души. "