Они могут вырасти снова!
http://www.liveinternet.ru/users/soloha/post38568080/

Я рада что есть мужчины не боящиеся признаться в Любви. Общение со слишком узким кругом особей противоположного пола меня почти убедило, что Мужчина Боится признаться в Любви, как и во многих своих Слабостях.

ЗЫ: в параллели возник вопрос, а можно ли верить мужчине, выдавшему аналогичное признание в постели, почти на выдохе, после прекрасно проведенных минут (часов?)

Мы под прицелом ..эм.. мы не просто под прицелом! Ребяя, ложись! Перед нами настоящая бомба!

Тебе не нужно стараться, чтобы очаровать кого-то. Ты не боишься лишний раз посмеяться над собой, что делает тебя привлекательным(ой) вдвойне!

Пройти тест

Ну, после такого теста не грех и отрывок выложить.
...
Черт между тем не на шутку разнежился у Солохи: целовал ее руку с такими ужимками, как заседатель у поповны, брался за сердце, охал и сказал напрямик, что если она не согласится удовлетворить его страсти и, как водится, наградить, то он готов на все: кинется в воду, а душу отправит прямо в пекло. Солоха была не так жестока, притом же черт, как известно, действовал с нею заодно. Она таки любила видеть волочившуюся за собою толпу и редко бывала без компании; этот вечер, однако ж, думала провесть одна, потому что все именитые обитатели села званы были на кутью к дьяку. Но все пошло иначе: черт только что представил свое требование, как вдруг послышался голос дюжего головы. Солоха побежала отворить дверь, а проворный черт влез в лежавший мешок. Голова, стряхнув с своих капелюх снег и выпивши из рук Солохи чарку водки, рассказал, что он не пошел к дьяку, потому что поднялась метель; а увидевши свет в ее хате, завернул к ней, в намерении провесть вечер с нею.
Не успел голова это сказать, как в дверь послышался стук и голос дьяка.
-- Спрячь меня куда-нибудь, -- шептал голова. -- Мне не хочется теперь встретиться с дьяком.
Солома думала долго, куда спрятать такого плотного гостя; наконец выбрала самый болыпой мешок с углем; уголь высыпала в кадку, и дюжий голова влез с усами, с головою и с капелюхами в мешок.
Дьяк вошел, покряхтывая и потирая руки, и рассказал, что у него не был никто и что он сердечно рад этому случаю погулять немного у нее и не испугался метели, Тут он подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес с таким видом, в
котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие:
-- А что это у вас, великолепная Солоха? -- И, сказавши это, отскочил он несколько назад.
-- Как что? Рука, Осип Никифорович! -- отвечала Солоха.
-- Гм! рука! хе! хе! хе! -- произнес сердечно довольный своим началом дьяк и прошелся по комнате.
-- А это что у вас, дражайшая Солоха? -- произнес он с таким же видом, приступив к ней снова и схватив ее слегка рукою за шею, и таким же порядком отскочив назад.
-- Будто не видите, Осип Никифорович! -- отвечала Солоха. -- Шея, а на шее монисто.
-- Гм! на шее монисто! хе! хе! хе! -- И дьяк снова прошелся по комнате, потирая руки.
-- А это что у вас, несравненная Солоха?.. -- Неизвестно, к чему бы теперь притронулся дьяк своими длинными пальцами, как вдруг послышался в дверь стук и голос козака Чуба.
-- Ах, боже мой, стороннее лицо! -- закричал в испуге дьяк. -- Что теперь, если застанут особу моего звания?.. Дойдет до отца Кондрата!..
Но опасения дьяка были другого рода: он боялся более того, чтобы не узнала его половина, которая и без того страшною рукою своею сделала из его толстой косы самую узенькую.
-- Ради бога, добродетельная Солоха, -- говорил он, дрожа всем телом. -- Ваша доброта, как говорит писание Луки глава трина... трин... Стучатся, ей-богу, стучатся! Ох, спрячьте меня куданибудь!
Солоха высыпала уголь в кадку из другого мешка, и не слишком объемистый телом дьяк влез в него и сел на самое дно, так что сверх его можно было насыпать еще с полмешка угля.
-- Здравствуй, Солоха! -- сказал, входя в хату, Чуб. -- Ты, может быть, не ожидала меня, а? правда, не ожидала? может быть, я помешал?.. -- продолжал Чуб, показав на лице своем веселую и значительную мину, которая заранее давала знать, что неповоротливая голова его трудилась и готовилась отпустить какуюнибудь колкую и затейливую шутку. -- Может быть, вы тут
забавлялись с кем-нибудь?.. может быть, ты кого-нибудь спрятала уже, а? -- И, восхищенный таким своим замечанием, Чуб засмеялся, внутренно торжествуя, что он один только пользуется благосклонностью Солохи. -- Ну, Солоха, дай теперь выпить водки. Я думаю, у меня горло замерзло от проклятого морозу.
Послал же бог такую ночь перед рождеством! Как схватилась, слышишь, Солоха, как схватилась... эк окостенели руки: не расстегну кожуха! как схватилась вьюга...
-- Отвори! -- раздался на улице голос, сопровождаемый толчком в дверь.
-- Стучит кто-то, -- сказал остановившийся Чуб.
-- Отвори! -- закричали сильнее прежнего.
-- Это кузнец! -- произнес, схватясь за капелюхи, Чуб. -- Слышишь, Солоха, куда хочешь девай меня; я ни за что на свете не захочу показаться этому выродку проклятому, чтоб ему набежало, дьявольскому сыну, под обоими глазами по пузырю в копну величиною!
Солоха, испугавшись сама, металась как угорелая и, позабывшись, дала знак Чубу лезть в тот самый мешок, в котором сидел уже дьяк. Бедный дьяк не смел даже изъявить кашлем и кряхтением боли, когда сел ему почти на голову тяжелый мужик и поместил свои намерзнувшие на морозе сапоги по обеим сторонам его висков.
Кузнец вошел, не говоря ни слова, не снимая шапки, и почти повалился на лавку. Заметно, что он был весьма не в духе.
В то самое время, когда Солоха затворила за ним дверь, кто-то постучался снова. Это был козак Свербыгуз. Этого уже нельзя было спрятать в мешок, потому что и мешка такого нельзя было найти. Он был погрузнее телом самого головы и повыше ростом Чубова кума. И потому Солоха вывела его в огород, чтобы выслушать от него все то, что он хотел ей объявить.
...

(С)Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"

- А давай наперегонки до горки? – предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. – отказалась она – Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаешься? – подначил он ее и засмеялся обидно.
- Вот еще. – фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе – попадет. – бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно – дулся он – Ты нечестно побежала. Я не приготовился...
обязательно читаем дальше

В колонках играет - ой, тихо, почему то...
Настроение сейчас - веселое

http://video.rutube.ru/1680abbfb0398f7e3b9d3de7ac9fced3

Ссылка найдена у Sonchk. Смотрела не отрываясь.

Большинство мужчин даже не представляют, как выглядит целлюлит. Так что если он у тебя есть – не комплексуй и не думай о нем 24 часа в сутки...

Просмотр рекламы до добра не доводит.
-"Мышь, а целлюлит это как?"
-"Ну, эффект апельсиновой корки, бугорки, ну вон, как у тетки на экране."
-"Мышь, а у тебя есть?"
Велико расстройство, грустны воспоминания, но не будешь же врать.
-"Есть."
-"А где?"
-"Ну, есть места..."
Кошачья мося расплылась в знакомой, радостно глумливой улыбке.
-"Покажи?"
Да беС проблем!
-"Ну, давай смотреть."
-"Да у тебя нет целлюлита!"
Велико Кошачье разочарование. Радостно Мышиное удивление.


Вспоминанья навеяны постом о целлюлите

В колонках играет - "Dancing Class" -сборник 1996 года
Настроение сейчас - отличное

Вначале были грудки.
Но не было грибов.
Был куплен сыр.
И съеден крайний помидор.
Куплены грибы.
Из курицы суп.
Помидоры в салат.
Опять остался один помидор.
Поставлена цель-купить грудки. Три магазина - курица только мороженая. :-(. Куплены грудки и пара помидор, вдруг тот, что оставался уже съеден. Майонез и сыр должны быть.
Не больше получаса. и О! Танюша, это божественно! Пошла за второй порцией.
Всем приятного аппетита

Мышь сидела и улыбалась. Задорно сверкала глазами, иногда отвечая: "нет" - иногда просто покачивая головой. Летучий Лис умел поруководить людьми, обучить или дать установку на выполнение задачи. Что и использовал при навязывании своей воли (монстр какой-то получился) . Даже сейчас, сидя в баре он пытался убедить Мышь, что ей не надо уходить в намеченные 21-00. И смотрел строго, и обрабатывал с уверенностью менеджера продаж, и даже подкупал культурной программой, которая должна была начаться после девяти. На Мышь не действовал ни один из его методов, даже проверенных и не дающих сбоя. У Летучего Лиса был огромный минус, мешающий достижению этой цели. Он любил, все еще любил эту рыжую хохотушку - Мышь.
На пару минут они остались без компании. И резкая смена темы удивила Серенькую. Она ничего не ответила Летучему Лису на его признание.
-"Мышь, я же тебя люблю. Все еще люблю. А ты даже не знаешь этого."
Мышь знала. И глупо было сидеть и загадочно улыбаться. Но не будет же она, в самом деле, объяснять что знала и знает. А что она вообще могла ответить?
-"Люби."-безразлично и сухо?
-"А я тебя нет"-зло и бессердечно?
-"Ой"-но ее это не пугало.
Циничной и жестокой Мышь не умела быть. Молчание обижало. Но её влюбленность прошла много лет назад, что она могла ответить? Мышь сидела и улыбалась. Её улыбка могла быть разной: спокойной, задорной, веселой, грустной, манящей, мечтательной, да всего и не перечислишь. А Лису Летучему нравилась ее улыбка и искорки веселых глаз. Мышь улыбалась...

По ICQ прислали анекдот. Люди добрые, он сильно бородатый? Или это жизненное приключение рассказанное мне полгода назад переформировалось в историю с веселым концом окончанием? Потому как услышанная мной история начиналась так похоже ...
Возвращается инженер как-то с работы, уставший, на улице снег, слякоть, холод... Опоздал на электричку, маршрутку. Вдруг, останавливается крутой джип последней модели, опускается окно, там две шикарных дамы...

Амур чистил снайперскую винтовку.
На мускулистых руках под высоко закатанными рукавами пропотевшей линялой рубахи цвета хаки, шевелились жгуты мышц. Уперев приклад винтовки в каблук высокого ботинка, Купидон мерно двигал шомполом. Шшшших. Шшшших.
Святой Валентин с интересом глядел на широченную спину бога любви, мысленно представляя себе, что было бы, если бы в своей работе тот пользовался, например, секирой. Словно почувствовав его взгляд, Амур оглянулся.
- Фух, - сказал он, - жарко сегодня.
- Февраль вроде, - без особого энтузиазма отозвался Валентин, - откуда жара?
Амур заглянул в канал ствола и удовлетворенно сплюнул.
- Февраль, - бормотнул он, - февраль... Работы вагон, вот и жара. По всему миру.
- Ты чего таким старьем пользуешься? - спросил Святой Валентин,
разглядывая добела вытертую сталь старенькой “снайперки”. Амур хмыкнул и сдвинул подальше на затылок черный берет со щитом “Wild Geese”.
- А чего? - обиженно сказал он, несколько раз щелкнув затвором. -
Тяжеловата, конечно. Зато надежная. Тульский Мосин, семь шестьдесят два. Хоть песка в нее насыпь - работает как часы, и хрупких деталей нет, кроме прицела. А возьми какую-нибудь Си-Эф-Ай Лимитед Эдишн АА - хлопот не оберешься...
Валентин поморщился. Он уже успел позабыть, что огнестрельное оружие было для Амура “бзиком”, о винтовках, глушителях и боеприпасах он мог говорить неделями, тем более, что времени у него было хоть отбавляй.
- Или вот Штейр Шарфшутцен Гевер семидесятого года... - доносился до него голос Амура. Валентин поспешно прервал увлекшегося бога любви.
- Лучше бы ты из лука, как в старину, стрелял.
- Из лу-ука... - презрительно протянул Амур. Винтовку он уже оставил в покое, и теперь медленно водил по точильному камню черным лезвием длинного ножа. - Лук, Валя - это прошлый век... нет, даже не век, а тысячелетие. А еще: где мне столько стрел взять? Титановые - давай-ка ты, потаскай с собой? А деревянными только попробуй начать стрелять, сразу чертовы защитники окружающей среды на дыбы встанут. Гринписовцы всякие, международники.
Он помолчал, проверяя остроту лезвия на толстом неровном ногте большого пальца.
- И потом... Поправки на ветер сильнее надо делать, дальность ниже,
точность поражения. Нет. Хватит луков.
- А арбалеты? - осведомился святой, вертя в руках открытку-”валентинку”.
- Пробовал, - твердо покачал головой Амур, - не мое. Стрелы еще тяжелее, заряжать дольше. Хотя вот, есть кассетного заряжания... нет, все равно не для меня.
- Знаешь, что? - сказал Валентин. Он порвал открытку на мелкие кусочки, ссыпал их с ладони и стоял, провожая взглядом белые квадратики, уносящиеся по ветру. Амур вопросительно поднял бровь.
- Заведи себе самолет и переходи на бомбометания. Кассетные бомбы,
шариковые... Вакуумные. Сразу всех и накроешь, никто не уйдет.
- Смешно, - скривился бог любви, досылая патрон в патронник, - шутник ты, Валентин, хоть и святой. Нам сегодня весь день в паре работать, не забыл?
- Помню, - вздохнул Валентин, машинально тронув дальномер, висящий на поясе, - ну, мое дело маленькое, как у всякого корректировщика. Я только предупреждения рассылаю. Мол, “ты будешь моим Валентином”. Или Валентиной. Только человек это получил, а тут ты - бах! и точка. Постарайся все-таки в голову не стрелять. Рассудочная любовь - она, сам знаешь, добром не кончается, да и вообще - абсурд какой-то.
- Привычка с Косова, - проворчал Амур, подгоняя ремень, - ладно, как
скажешь. В сердце так в сердце.
- И без контрольного, ладно? - Валентин твердо выдержал обиженный взгляд бога, словно у того отняли любимую игрушку. - Не надо контрольного, Амур. Мы не киллеры.
- Можно подумать, то, что мы делаем - лучше...
Валентин махнул рукой и отвернулся. Глянул вниз.
- А, вот и первый. Ранняя пташка.
- Ветер? - деловито спросил Амур, приникая глазницей к окуляру прицела. - Расстояние, угол?