говорят, есть такие животные: волки.
у них зубы, и лапы, и морды, и холки.
их не видел никто, а кто видел, исчез.
но есть место одно, называется "лес".
там никто не бывал, но ученым известно,
до чего это непоправимое место.
всё, что есть в том лесу, существует назло
и заразной травой по глаза заросло.
но трава там растет лишь условного цвета,
и обглоданный труп - основная примета.
там есть даже болота, там бродит урод
на уроде, а вместо всех прави свобод
все друг друга едят, чтобы заново в кущах
размножаться и жрать. и вот там, средь растущих
из поганой земли деревянных стволов,
расположена родина этих волков.
они ходят кругами, ободранным боком
чуть вперед, под себя загребая, и оком
немигающим смотрят в упор сквозь кусты,
как свернуться пытается кровь пустоты.
их совместная жизнь называется "стая".
у них шерсть на хвосте, их диета простая:
да свершится обряд чьих-нибудь похорон.
но над ними царит непреложный закон.
тот закон всемогущ. он ни поздно, ни рано
раздвигает вдруг лес, образуя поляну,
и выводит гуськом на торжественный зов
своих верных жрецов - абсолютных волков.
это кажется лишь, что они в беспорядке
на поляне сидят. иероглиф рассадки
образует узор, видный издалека
главной букве последнего языка.
гимн непереводим и поется так долго,
пока в небо не выйдет созвездие Волка.
он так быстр, что стоит, его уши не счесть,
и безумьем лоснится межзвездная шерсть.
круговая судьба свирепеет, как запах
искупительной случки, и когти на лапах
выпускаются в такт всемогущих рулад.
и творит бытие этот дикий обряд.
ледяная слюна из сверкающей пасти
окропляет весь Лес - и он снова во власти
бесконечной добычи оскаленных чар
дальнозорких сердец нарочитых волчар.
по делам ремесла все расходятся молча.
на поляне лесной остается лишь волчий
труп. а может быть, он там лежит испокон.
да свершится обряд чьих-нибудь похорон.
