ПОМОЩНИК

Будильник бодренько заиграл увертюру к «Кармен». Опере. Бизе, конечно же. Мелодия, которую за последние три месяца возненавидела просто люто, но она единственная способна разбудить меня после ночного бдения. Я – «сова», ярко выраженная причем, и ночь – время моей повышенной активности и работоспособности. Только вот для полуночников не предусмотрен рабочий день, сдвинутый часов на семь-восемь от момента Х, когда чертов будильник заводит свое развеселое «трам-пам-пара-пара-пара-пампам…». И надо вставать, брести на кухню в зомби-состоянии, приготовить что-то условно-съедобное, что можно закинуть в себя, дабы желудок не пугал аудиторию голодным рыком. И только к трем часам пополудни (а то и четырем) наконец-то превращаться в адекватно мыслящее существо. Ага! К трем часам! Когда твоя адекватность уже никого не волнует. Когда лекции закончены, студенты радостно и поспешно покинули альма-матер, а я остаюсь одна и с кипой бумаг на проверку (анахронизм, конечно, но разрешать развеселой студенческой братии все копировать из Интернета, - совсем обнаглеют! Конечно, копируют и тырят готовые рефераты и чужие мысли! Я и сама не так давно сменила статус студентки на преподавательский, так что не обманываюсь на этот счет… Но пусть от руки переписывают, тогда хоть что-то в памяти останется!)
Будильник последний раз жалобно тренькнул и замолчал, придавленный подушкой. Даже жаль его стало. Не виноват ведь! Просто честно выполняет свою работу, а я с ним вот так, по-хамски. Хотя… Должен привыкнуть. Не первый день со мной живет.
[/more]
На кухне Кеша пил кофе из моей(!) любимой кружки с тюльпанами, заедая печеньем. Завтракал, стало быть. При этом что-то усердно печатал на ноутбуке, засыпая крошками клавиатуру.
- Доброе утро, Иннокентий Рюрикович! Как спалось-почивалось?
Я чинно поклонилась в сторону кухонного стола.
- Как-будто ты не знаешь, что я не сплю, - буркнул Кеша. – Почти. Ночами. И я просил не называть меня Кешей.
- Но я не…
- Ты подумала.
- Смею заметить, что мои мысли – исключительно моя собственность! Как и голова, в которую никого не зову! Никогда!
- Тогда и не фонтанируй мыслями на всю округу. Не хочешь, чтоб тебя даже на трамвайной остановке внизу слышали, закрывайся, - отхлебнул из кружки. При этом массивная коричневая капля шмякнулась на мой рабочий инструмент.
- Могу у вашей светлости узнать, - я потихоньку начала свирепеть, окончательно проснувшись, - что они изволят делать аки свин с компьютером за шестьдесят тысяч?! Ремонт которого обойдется еще тысяч десять! И, если я решусь выложить оную сумму – а придется! – то месяц будем сидеть на сухарях и минералке вместо кофе!
Иннокентий глянул на меня искоса, чуть приподняв бровь, и вернулся к своему занятию, как то - печатанию и постепенному превращению моего ноута в два килограмма мертвого железа. Молча!
- Ну, вот! – ухмыльнулся наконец довольно, закрыл крышку и отодвинул ноутбук. – Все… Кофе хочешь?
- Да-а-а!!
- Заваривай. В чайнике еще кипяток должен остаться. Но лучше подогрей; ты ж горячий любишь.
Скрестил руки на груди и обезоруживающе улыбнулся. Открыто и светло. Манипулятор чертов! Знает, поганец, что не смогу орать на него, когда он вот такой. Но вообще-то это утро еще отыгрывается на мне, а оно, как говаривал один знакомый художник, добрым не бывает. Для таких, как я.
А в прочее время суток мы с Иннокентием добрые друзья и соседи по квартире. Квартире, где он работает. Домовым. Не впечатлило? А если вот так – ДОМОВЫМ? Да. Тем самым духом дома из сказок, ведь как показали последние околонаучные и совсем не научные, но авторитетные наблюдения и изыскания за последние сто лет, домовые не остались унылыми сварливыми старикашками, таящимися в избушках на курьих ножках в забытых богом деревушках. Они повсюду! Не деревушки, хотя и они тоже. Домовые. Повсюду, где есть хоть мало-мальски обжитое жилье. А когда необжитое, то тут по-другому немножко…

* * *
Я приехала в столицу не потому, что как иные девчонки (и мальчишки!) считаю, что только отсюда начинается трамплин в большую и яркую жизнь. С таким же успехом можно рвануть в Голливуд, ожидая режиссеров и продюсеров, повизгивающих от нетерпения от встречи с Тобой гениальным уже в аэропорту.
Просто в столице живет тетушка – сестра мамы, а значит, город мне не совсем чужой, и есть, где остановиться на первое время. Но только на первое, ибо вырвавшись из-под теплого крылышка родственной опеки, совсем не хочу лезть под него снова! Хочу свободы! Самостоятельности. Хочу почувствовать и доказать себе прежде всего, что чего-то стою без мамы-мэрши и папы – главврача не очень крупного, но все же модного медцентра.
Месяц – гораздо больше, чем хотела - я отъедалась на пирогах хлебосольной и гостеприимной тетушки, попутно изучая объявления о сдаче жилья. Цены везде казались просто неподъемными для молодого специалиста – меня! – без опыта работы и работы вообще. Пока что без работы. Небольшая сумма, которой я располагала, позволяла продержаться первое время, но весьма скромно, так что рассчитывать на апартаменты не представлялось возможным. Однако снимать комнату в квартире с хозяевами тоже как-то не очень хотелось. Это ж предстоит тотальный контроль! Или не тотальный, но все же. Не хочу!
Параллельно рассылала резюме и штудировала ресурсы в Интернете на предмет свободных вакансий. Здесь процесс пошел быстрее. Меня приняли в академию – о! – экономики и права на место преподавателя английского языка. Правда, на полставки, но ведь это лишь начало! И оно положено. Ура самостоятельной жизни.
С жильем дело обстояло хуже. Я все больше мрачнела и отчаивалась, когда фортуна наконец сжалилась и направила мой пытливый взор на объявление о квартире, подходившей по всем параметрам и расположенную не в ста километрах от места будущей работы, а в каком-то часе езды на трамвае.
Первое посещение нового жилья потрясло мое чувство прекрасного до основания. Но я так устала от неопределенности, от поисков, от неудачных вариантов, что строго сказала себе, что все отлично и замечательно. Ну и что, что нет обоев? Зато две комнаты. Пусть и без дверей, но аж две! Могу найти девчонку вроде меня, скооперироваться и платить вдвое меньше. Мебели нет? Какую-никакую раскладушку я в состоянии прикупить. И стол. И пару стульев. Шкапчиком постепенно разживусь. И раковиной на кухню. Плита зато есть!
Тетушка порывалась презентовать мне свой старый диван. Не-е-ет! Терпеть не могу рухлядь! И вообще – вещи, которыми пользовались – неважно, мебель или одежда. Вот такой я сноб, но ничего не могу поделать. Посплю на полу пока. Не страшно. Даже квартира устроила главным образом тем, что в ней еще никто не жил. Купили, но не жили. Я первая.
Последующие три дня приводила свое жилище в порядок. Убирала, мыла, чистила. Выносила строительный мусор. А на четвертый день в дверь позвонили… И что в том необычного? Да ничего, в общем. Если забыть, что на площадке кроме меня никто не живет, а сама площадка на последнем девятом этаже. Кому я понадобилась? Ни с кем познакомиться не успела, подружиться тем более. Вобщем, гостей не ждала.
Сказать, что удивилась, ничего не сказать. На пороге стоял человечек не больше метра высотой (как он до звонка достал?!). Костюм в полоску, идеально сидящий на крепенькой ладной фигурке кукольных размеров, галстук-бабочка, лакированные туфли, - одет не без шика, хотя и довольно старомодно. Несмотря на крошечный рост, сложен вполне пропорционально, даже изящно. Этакий Кен, если бы не взлохмаченная шевелюра до плеч и внушительных размеров борода. Русая и кучерявая.
В одной руке он держал чемодан, в другой – сумку, необычной формы, впрочем, модную сейчас. Саквояж называется. Хотя, что чемодан, что пресловутый саквояж, судя по конструкции и характерным потертостям, явно оставили свои молодые годы далеко позади. Очень далеко! Лет так за сто.
Ретро-образ незнакомца дополнял… зонтик, который он держал под мышкой! Не складной автомат, а черный зонтик-трость с изогнутой рукоятью. Словом, то, что явилось сейчас пред мои очи, более соответствовало типажу какого-нибудь земского врача середины девятнадцатого века. Или ближе к концу, но все-таки девятнадцатого.
- Приветствую, хозяйка! – поздоровался человечек бархатным баритоном, как-то не слишком соответствующим его росту. Широко улыбнулся. – Рад! Очень рад!
- Здрассте! – вид, наверное, имела преглупейший. А какой еще можно иметь вид, когда лицезреешь такой вот экземпляр из цирка карликов или откуда там еще? Из музея?
Человечек шагнул в прихожую. Поставил чемодан, прислонил к стене зонтик. Потом прошелся по квартире, заглянул в одну комнату, в другую и резюмировал:
- Н-да!..
Я даже слегка опешила от такой бесцеремонности. Впрочем, не «слегка».
- Вы кто?!
- Что? – он оглянулся, наморщил лоб. – Как кто? Помощник. Ты что телеграмму не получила? Телеграмма должна была прийти. Нет? Ах, почта-почта!
Человечек вздохнул, потом порылся в саквояже. Достал рулончик бумаги, аккуратно перевязанный шнурком с сургучовой печатью протянул.
- Вот. Прошу ознакомиться и поставить подпись.
Я развернула лист. Наощупь он оказался теплый, шершавый, мягкий, больше похожий на холст. И на этом холсте причудливым витиеватым шрифтом выведен текст, не то что прояснивший ситуацию, но запутавший ее еще больше.
«Сим удостоверяется направление на постоянное место службы в адрес (мой адрес; вернее, снимаемой мной квартиры) предъявителя сего уведомления г-на Дивногорского И.Л. О прибытии доложить в Департамент распределения не позднее третьего дня».
- Дивногорский И.Л.?
Человечек заложил левую руку за спину и слегка поклонился.
- Иннокентий Леонкордович. Это я.
- Ничего не поняла. Какая служба? Какой Департамент?? Вы кто?!
Он вздохнул, покачал головой.
- Меня предупреждали о бестолковости молодых ведьм, но я надеялся, что уж меня-то не коснется. Какая наивность!
Ситуация понемножку начала меня утомлять.
- Слушайте, вы, наверное, адресом ошиблись. Дом новый, еще не заселили полностью, возможно…
- Не возможно.
Похоже, я человечка тоже утомила. Он взял свой чемодан, прошествовал в свободную комнату, пристроил его у стены, сверху поставил саквояж. Огляделся.
- Убого. Но многого я и не ждал.
Щелкнул пальцами. Пластиковое окно, самое дешевое, а потому и качества соответствующего, бесшумно распахнулось. Хм! Я с трудом смогла повернуть ручку створки, когда однажды захотела проветрить квартиру. С тех пор предпочитала не трогать, оборудовав для жизни вторую комнату, поменьше и с более податливым окошком.
Выходит, он еще и фокусник?
- Послушайте, э-э-э… Иннокентий Евграфович, если вы в течение пяти минут не покинете мою квартиру, я буду вынуждена вызвать полицию, дабы выдворить вас силой.
Человечек, закрыв глаза, с наслаждением вдохнул холодный уличный воздух.
- Ах, весна! Хорошо!..
Повернулся ко мне.
- Ты что-то сказала?
- Так. Я звоню в полицию.
Метнулась в прихожую, нашарила в сумочке мобильник.
- Даю последний шанс разойтись мир…!
Остановилась на пороге и почувствовала себя очень глупо посреди пустой комнаты с распахнутым окном. Никого не было. Пусто! Ни человечков, ни зонтиков, ни старинных саквояжей. Ушел? Вот и отлично. Только тихо как ушел, даже не слышала ни звука. Ну да ладно. Тем более, он фокусник; чему удивляться?
Повоевала немного с окном, пока закрыла – разбогатею, сменю обязательно! - вернулась в прихожую, заперла дверь. Теперь можно и чаю. Кажется, шоколадка в сумочке завалялась.
Я зашла в кухню и застыла. Человечек сидел на краю стола, заставленного всяческой снедью. В центре красовался самовар с развешенными на нем связками маленьких бубликов, увенчанный чайником с ромашками на пузатеньких боках. Корзинки с булочками, пирожками, крендельками с маком, - выпечка, вобщем, всяческая, источающая тепло и запах ванилина. Вазочка с вареньем, две чашки с блюдцами. Вот чашки мои, а все остальное, включая самовар…
- Прошу! – человечек улыбнулся, сделав приглашающий жест.
- Ефремова, у тебя глюки, - констатировала вслух.
- Да ладно, брось! – досадно поморщился фокусник-карлик. – Не смешно. В первую минуту оригинально, а вот дальше - перебор. Садись уже.
Он обвел рукой стол.
- Понимаю, что это в нарушение всех правил, но ты как-то пустовато живешь. Не смею критиковать, конечно. Может, тебе так нравится, но я не привык к спартанскому образу. Надеюсь, ты учтешь и не станешь сразу жаловаться. После первого же раза. Второго не будет, обещаю. Сегодня просто знакомства ради. Может, наливочки?
- Ага! – кивнула я.- Конечно! Еще и тяпнем по маленькой!
- Иннокентий, - протянул он ладошку. Я машинально пожала.- Леонкордович. Можно просто Иннокентий.
- Алина…
- Я знаю, - кивнул и улыбнулся. – Я тебя выбрал отчасти из-за имени. Мою пра-пра-пра… вобщем бабулю так зовут. Редкостная стерва, но талантливейшая из ведьм и, как сейчас говорят, харизматична на диво.
- Значит, в твоем роду была ведьма? Настоящая? – саркастически улыбнулась я.
- Почему «была»? – Иннокентий налил в чашку немного густой заварки из чайника, разбавил кипятком из самовара. Подвинул чашку мне. – Не была, а есть. Жива-здорова.
- Пра-пра-пра, говоришь?? И сколько же ей лет?!
- Она сама не помнит, - отмахнулся гость, - мне откуда знать? Живет по старинке в дивногорских лесах, где-то на болотах. С цивилизованным миром принципиально не общается. Ретроградка.
- В дивногорских лесах?
- Ну, да. Я сам родом оттуда. Нас целый курс. И все Дивногорские.
Он налил себе чаю, взял булочку.
- Если бы бабка узнала, что я в колледж пошел!.. - покачал головой. – Отловила бы, наверное, и в погреб заперла. Лет на сто. Уму-разуму набираться.
- Как можно в погребе набраться ума? – я решила подыграть.
- Больше, чем природой дано, не наберешь, конечно, - пожал он плечами. – Зато о многом подумать успеешь и выводы сделать.
- Строгая у тебя бабуля!
- Не без этого. Зато родители прогрессивные. Хочешь учиться? Вперед! К славе. Через тернии, но к звездам., - ухмыльнулся довольно. – Красиво сказано, правда?
- А колледж какой? Эстрадно-циркового искусства?
- Почему?
- Ну, ты ж фокусник.
- Чего?! – он расхохотался. – Надо ж такое придумать! Фокусник!
Я растерялась.
- Хорошо. Как это сейчас называется? Престидижи… тация? Ловкость рук и все такое.
Иннокентий перестал смеяться, глянул сочувственно - мол, что взять с невежи? – и терпеливо пояснил.
- Я – домовой.
- Домовой что? Консьерж, уборщик, дизайнер…
- Не «что», а просто Домовой. Широкого профиля. Помощник. Квалифицированный. Дипломированный. Направлен к тебе по распределению. Ты его видела. Я уже отправил подтверждение о прибытии и вступлении в должность. За твоей подписью.
- Я никого не заказывала! Никакого консьержа! Странная шутка! И, конечно, ничего не подписывала!
- Это необязательно. Ты взяла в руки и прочла, чего вполне достаточно. Закорючка чернилами сама по себе юридической силы не имеет без визуально-тактильного контакта.
- По закону – очень даже имеет! И, если ее нет, то и обязательств никаких!
- По какому закону? – устало вздохнул он. – Ты законы вообще знаешь? Необразованная! Или ты про те, что ваша Дума принимает?
- А есть другие? Воровские что ли?
Покачал головой.
- Невежество во плоти! Даже не думал, что настолько!
- Слушай, Иннокентий… как там тебя… Епифанович, давай-ка ты уже пойдешь?
- Куда? – посерьезнел он.
- Да куда хочешь! – взорвалась я. – Туда, откуда явился! У меня нет для тебя работы. У меня своей-то постоянной нет! И я никого не заказывала в помощники по хозяйству. Даже хозяйства как такового нет. Если ты не заметил.
- Это я заметил, - тихо ответил человечек. Поднял глаза, глянул с надеждой. – У меня диплом с отличием. Я неплохой специалист.
- Я сказала, нет!
- Иметь личного домового не обязательство, а привилегия! Можешь, конечно, отказаться, но я не думал, что вот так… Ты… категорически отказываешься?
- Категоричней некуда!
- Что ж… - он спрыгнул со стола, пошел в прихожую.
- Забери тут… самовар и остальное.
- А, - махнул рукой. – Это подарок. В нарушение, но не с пустыми же руками заявляться.
Выпускник колледжа… Интересно, в каком колледже учат на домовых?! И что это вообще значит? А надо ли мне знать?
Он прошел в комнату, забрал вещи. У входной двери остановился, оглянулся с неподдельной грустью. В одной руке чемодан, в другой саквояж. Под мышкой зонтик. Удивительный крошечный незнакомец в старомодном костюме.
Что-то мне не по себе стало. Расстроила человека. Правда, непонятно, чем и довольно странного человека, но человека же. Ситуация какая-то… необычная. Приключение прямо. С драматичным концом.
Мягко щелкнул замок, и я осталась одна.
Вот и ладненько. Со своей бы жизнью разобраться, прежде чем за чужую ответственность на себя брать.

* * *
Следующий день предстоял рабочий, первый. Я готовилась к лекции, составила вступительную речь, план занятий и так далее. Заранее волновалась. Что за группа попадется? Если такая, как моя в бытность студенчества, то…держись, Алина Ефремова! За что покрепче. Ладно. Справлюсь. Экономисты и юристы, пусть и будущие, народ не самый легкомысленный. Надеюсь.
Спать легла как обычно полтретьего. (Ну, не могу я раньше! Пробовала. Все равно ворочаюсь без сна, да еще и мысли дурацкие лезут). Благо хоть на работу не к восьми, а к двум часам, так что более-менее выспалась. Можно было б еще пару часиков захватить для наилучшего самочувствия, но путь неблизкий, а на такси денег нет. Пока что. Подремлю в трамвае, благо остановка моя самая последняя, не проеду.
Вскинула на плечо сумку с ноутбуком и, мурлыкая под нос модную песенку, направилась к лифту.
На его двери красовался приклеенный скотчем листик с надписью от руки «Не работает». Очень мило, буркнула я. Спустилась на пол этажа к галерее, где начиналась лестница, и остановилась. В удивлении, смятении, досаде, - трудно идентифицировать весь коктейль чувств, который испытала за доли секунды.
Я ведь успела забыть про него! Да! Про вчерашнего фокусника-лилипута, выпускника колледжа сказочной нечисти – надо же такое придумать! А впрочем, глянешь на него, поговоришь пять минут и поверишь!
Профессиональный Домовой сидел на подоконнике, на аккуратно постеленном полотенчике, обхватив колени руками, смотрел в окно. Внизу, возле батареи, примостился его нехитрый скарб, увенчанный зонтиком. Я покачала головой. Ну и ну!
- Ты что, - это вместо приветствия! – Всю ночь тут сидел?!
Он глянул, сожалеюще (за мою бестолковость, наверное), покачал головой.
- Мне некуда идти. Я послал запрос на свободные вакансии, но требуется время на ответ. Это дня два-три.
- А-а… гостиница?
Он хмыкнул и отвернулся к окну, а я почувствовала, что вопрос задала не то чтоб идиотский, но бестактный. С чего бы?!
- И три дня ты собираешься жить на подоконнике?!
- Все ладнее, чем на вокзале. Я пока добрался сюда насмотрелся и наслушался в пути такого, что..! Цивилизованность и культура мира вызывает большой вопрос и недоверие. Уж лучше тут.
Вот так поворот! Меня кольнула жалость и сочувствие к этому вполне симпатичному и обаятельному человечку. Кто виноват в произошедшем недоразумении? Ни он, ни я, но почему чувство вины захватило до самых ушей?? Может, это и ошибка, но приехал-то он ко мне! Черт-те откуда. А я его выставила, да еще и так бесцеремонно. Не по-людски это.
Дня два-три…В подъезде… С него станет! Я задумалась. В конце-концов… Вобщем-то… Не перетерплю три дня что ли? Пусть даже у меня и мебели почти нет, и быт в зачаточном состоянии. Но это ж его не испугало в первый момент. Значит, не испугает и во второй.
- Пойдем. Три дня так три дня. Но обещай…
Он вопросительно глянул, такой ладный, чистенький, вежливый, и я проглотила остаток фразы «вести себя прилично».

Первый рабочий день в академии прошел совершенно суматошно. Моих студентов не предупредили о лекции, удалось собрать лишь половину группы. Потом мы искали подходящую аудиторию, потом… потом… Вобщем, вернулась я совершенно вымотанной, злой и голодной. Пирожок с размазанной внутри пастой с желатином под названием «ливер говяжий», который перехватила в буфете, сытости не добавил. Я его и доесть-то не смогла! А ничего другого до самого вечера мой организм так и не получил. Некогда было. Так что домой возвращалась не в лучшем расположении духа. Вроде, пачка печенья дома должна остаться… Ох, ты! У меня ж гость! Совсем забыла про Иннокентия Как-бишь-его-тамовича! Придется что-то посущественнее печенья прикупить к ужину. Он хоть и необычный, и вообще карлик, но все-таки мужчина! Интересно, чем питаются «профессиональные домовые широкого профиля»? Ладно, найду что-нибудь универсальное. И я направилась к супермаркету.
На пороге своей квартирки остановилась. Что-то было не так. И дело даже не в домотканых половичках, коими застлан пол, не в чистоте, настолько идеальной, сияющей, что казалось, воздух – и тот отмыт! Изменилась… сама атмосфера, запах что ли? Вот в иной дом заходишь, а он холодный, несмотря на обилие мебели, всяческих модных финтифлюшек, ковров. А в другом, можно сказать, и нет ничего, а тепло, уютно, и непонятно, что тому причиной. Вот в такой «второй» дом и попала. И стояла в недоумении, прижав к груди пакеты с вкусняшками и заморскими фруктами.
Улыбающийся Иннокентий вышел из кухни, откуда тянуло свежезаваренным чаем. Поклонился.
- Добрый вечер, хозяйка!
- Привет! – кивнула я, еще не решив, сгрузить пакеты прямо на пол в прихожей или протопать в ботинках на кухню, где есть стол? Неудобно как-то в уличной обуви да по такой чистоте!
- Давай помогу, - решил дилемму мой гость. Взял в охапку все покупки без малейшего затруднения и понес.
- Я чай приготовил, - бросил через плечо. – Идем трапезничать.
Трапезничать, так трапезничать.
Кухня удивила еще больше. Стол – по большому счету это не стол, а тумбочка на колесиках, которую я умыкнула из кучи строительного хлама во дворе (скрепя сердце, конечно, но, если спать на полу – еще так-сяк, то есть и вовсе неудобно. Ну, преувеличила слегка – сплю не на полу, а на раскладушке, выуженной из той же кучи мусора и почти целой!), так вот стол накрыт скатертью с бахромой и кистями на углах, на стенах развешаны пучки сушеных трав – развешаны на высоте, не достижимой без стремянки, а у меня ее нет! Табуретка имеется, но маленькая. Как он достал, интересно? Или пригласил кого? Набить гвоздей – фу! – и разукрасить стены вениками.
Окно тоже украшено – занавешено белоснежной до голубизны накрахмаленной занавесочкой с ажурным шитьем по краю. На подоконнике вазочка с букетиком ромашек. Ага! Свежих! В марте! В цветочный магазин бегал? Не припоминаю, чтоб из Голландии – а откуда еще цветы? Не из Подмосковья же! – нам слали ромашки! И не сортовые какие-нибудь, махровые, сиреневые, по десять цветков на стебле, а обычные маленькие полевые ромашки.
Я улыбнулась. Обожаю ромашки!
Домовой, одетый с иголочки, хотя пять минут назад расхаживал в рубашке с закатанными рукавами и непонятных шароварах, сделал приглашающий жест.
- Прошу!
- Спасибо. Все это, - обвела кухню рукой, - очень мило, но ты не должен…
- Должен, - наклонил он голову. – Я Домовой. Это моя работа. Пусть даже на три дня. Садись.
Из самовара заструился кипяток в подставленную чашку. Так. Еще одна непонятка. Самовар не похоже, что электрический – не заметила ни шнура, ни вилки. Откуда тогда кипяток? Если – я оглянулась, точно! – плита газовая тоже аккуратно застелена накрахмаленной тряпочкой, а чайник для воды… Где чайник?! А! Вон он. В углу. Одинокий, Холодный. Заброшенный. Опять фокусы? Пора привыкнуть!
- Это дизайн такой? В стиле кантри, - кивнула на веники на стенах. – Необычно, но мне нравится.
- Редкие травы для зелий. Вряд ли их можно найти в городе. Баюн-трава, одолень, - начал перечислять, указывая пальцем на с виду совершенно одинаковые пучки. – Лимонник, бузина черная, петрушка…
- Петрушки у нас полно, - заметила я.
- Да? Настоящей подкаменной красной петрушки?!
- Не знаю, подкаменной или нет, но полно. И укропа тоже, если что. И лука с чесноком.
- Зелья не варят из трав супермаркета, девушка!
- Ладно, не буду, - хмыкнула. – Нельзя так нельзя. Может, поедим? Чай, конечно, хорошо, но надо что-нибудь посущественнее.
Достала из пакета батончик колбасы, нарезку бекона, связку бананов.
- Холодильника у меня нет еще, так что понемногу и то, что не успеет испортиться. Надо сегодня съесть.
Пока резала колбасу, Иннокентий хмуро наблюдал.
- Это что?!
- Как что? Сервелат. Велкомовский.
Понюхала.
- Вполне съедобный! Пахнет хорошо.
Он взял кусочек, повертел, брезгливо поморщился.
- Ты не должна этого есть!
- Почему? Его только завезли, он свежий!
- В нем… как объяснить-то? Слишком много неестественного. Мертвого.
- Химии что ли? Сейчас во всех продуктах подвкусители, подсластители, стабилизаторы. В колбасе так обязательно. Уж не знаю, как в вашем Дивногорске, а мы привыкли. В любом случае выбор невелик. Разбогатею, буду в «Азбуке вкуса» закупаться, а пока…
- Выбор есть всегда, - покачал головой Иннокентий. – Крупы, овощи…
- Думаешь, в них нет ничего химического? Наивный ты товарисч, однако!
- И вот это тоже, - он брезгливо ткнул пальцем в бананы, такие аппетитные, золотые, с тугими гладкими бочками. – Ни к чему!
- А бананы чем не угодили? Это лакомство! Ты их хотя бы раз пробовал?
- Пробовал, - кивнул коротышка. – Но ты пойми – от чужой, заморской пищи аборигены теряют силы и здоровье! И деградируют в итоге. Это еще Иоанн Грозный знал. Говаривал: «Хочешь победить недруга, накорми его для начала иноземной снедью!»
- Аборигены, да?
- Коренные жители.
Я покачала головой.
- Ты не перестаешь меня удивлять. С одной стороны ты умный и образованный человек! А с другой – полный ретроград и рассуждаешь, как твоя пра-пра-… какой там номер у нее? – бабка из болота. На дворе двадцать первый век! Хочешь или нет, но приходится мириться с его реалиями. Я не ратую за химию в еде и ГМО, но переходить на питание одуванчиками… Хотя не уверена, что и одуванчики – исключительно биологически чистый продукт.
Демонстративно положила на ломоть хлеба кусок колбасы, откусила. Иннокентий вздохнул и покачал головой.
- Зря ты.
- Может быть! – я прожевала, снова откусила. С трудом вообще-то. Задели его слова, признаюсь. Но вида не показала И колбаса, ранее спокойно поглощавшаяся, камнем легла в желудок. Это я такая впечатлительная?!
Коротышка отхлебнул чая, закусил бубликом.
- А сало будешь?
- Сало можно, - согласился неожиданно. – Если домашнее. Сальце с чесночком да под горячую картошечку! Это супер!
Я хмыкнула. «Супер»! Положила пластик бекона из нарезки на блюдечко, протянула гостю. Он повертел, понюхал, отодвинул.
- Что? Опять не угодила? Тоже мертвое? Но, знаешь, не представляю, как живую свинью можно нашинковать на ломти.
- «Мертвое» - не в смысле, что не хрюкает, а в наличии животворной энергии. Или ее отсутствии. В сломанной ветке энергия может присутствовать, причем долгие годы, а в молоке из порошка ее и в помине нет, как нет ни в чем искусственном.
- Ага! То есть лучше пожевать ветку, чем напиться молока из пакета?
Он пожал плечами, но не ответил.
- Потрапезничали, - я стряхнула крошки со стола, шкурки и кожурки в пакет. – Завтра вынесу. Ты иди, отдыхай. В большую комнату. Сейчас одеяло найду.
- Благодарю, - слегка поклонился домовой. Ну, сама куртуазность! – Не стоит беспокоиться. Мне ничего не нужно.
Как хочешь. Мне больше достанется.
Пакет с мусором отнесла к двери. Буду уходить, заберу. (Кстати, утром я его не нашла. Исчез бесследно. Ох, уж эти фокусы! И фокусники…)
Немногим за полночь читала статью по английской литературе, когда в дверь постучали. Ага! Как можно постучать в то, чего нет?! А вот можно! Звук, во всяком случае, был именно такой.
- Можно? Не спишь? – Иннокентий выглянул из коридора.
- Работаю, - буркнула я. – Тебе что-то надо? Одеяло все-таки?
- Нет.
Он вошел, и я, не удержавшись, прыснула со смеху. Уж очень комично выглядел «земский доктор» конца девятнадцатого века в колпаке для сна и длинной до пят рубашке, собранной у горла на витой шнурок.
- Что-то не так?
- Все нормально, - кивнула. – Извини.
- Я поговорить хотел.
Он присел на край моей раскладушки, благо высота ее от пола соответствовала росту гостя.
- Что ж, - отложила в сторону книгу, хотя закрывать не стала. – Говори.
- Вот ты…, - замялся, - как сказать-то? Ты – девушка образованная…
- Благодарю!
- …в некоторых областях, хотя в других присутствуют явные пробелы…
Вот как?! Становится интересно!
- …как и у меня. Думаю, если мы объединим усилия, пусть даже на определенный тобой короткий период, наше взаимодействие принесет обоюдную пользу. Как считаешь?
Я скрестила руки на груди и, прищурившись, оглядела гостя. Пробелы в образовании, да? Не соответствую высоким дивногорским стандартам? А на себя в зеркало глядел? Ежик кудлатый!
- Я смогу дать тебе вразумительный ответ, если выразишься более конкретно.
- Куда уж конкретней, - он вздохнул, сполз с моей кровати. – Извини. Зря побеспокоил.
Направился к выходу. Как он не путается в полах своего ночного балахона?!
- Подожди! – остановила. – Я действительно не поняла, чего ты хочешь? Если нужен совет или просто выслушать, я готова.
- У тебя, - он оглянулся, – слишком замкнутая поза, слишком напряженная. Это говорит об отсутствии интереса и расположения к собеседнику.
Ну, надо же! Психолог да и только!
- Я просто слегка застыла, - покачала головой. – Отопление выключили, а тут весьма прохладно! И моя поза – рефлекс организма сохранить тепло. Всего лишь!
- Правда? Чего сразу не сказала тогда? Что мерзнешь.
Он подул перед собой, помахал руками, словно разгоняя дым. Я улыбнулась. Но в следующую секунду отметила, что в комнате действительно потеплело! Откуда-то приятно потянуло теплым сквознячком.
Иннокентий, повеселев, вернулся на раскладушку.
- Итак. Для начала неплохо бы узнать, что во мне тебя не устраивает?
- Извини?
Он смутился.
- Не совсем так сформулировал вопрос. Я не чувствую резонанса в наших энергиях, а причины не могу понять. Отчасти этим объясняется твое неприятие меня как помощника. Ты уж просвети, если нетрудно, в чем дело?! На будущее просто не хотел бы совершать ошибок. Ни с тобой, ни с другой ведьмой.
- Ты ж, вроде, не в монастыре, а в колледже учился? – улыбнулась я.
- Да, - кивнул Иннокентий. – Но колледж закрытый, а программа обучения сложная и плотная. На контакты с внешним миром оставалось крайне мало времени, и, признаюсь, я пренебрегал социологическими мероприятиями в пользу наук.
- Правда? Сидел в библиотеке, когда однокурсники тусовались на дискотеке и в кино?
- Можно сказать и так, - согласился он. – Нет, я не полный профан в современной жизни, несмотря на классическое образование, основанное более на традициях! Достижения прогресса в общественных отношениях и технике не изумляют меня, как молния первобытного человека. Но, - погрустнел, - имеют место быть явные пробелы в знаниях, кои считал излишними в процессе постижения основной специальности. Я почувствовал что-то не то, когда ехал сюда, а общение с тобой подтвердило подозрения.
- Я поняла, - кивнула. – Хорошо. Попробую сформулировать претензии. Но уж не обижайся! Сам просил!
- Я весь внимание, - заверил он.
- Во-первых, твое чувство превосходства. Возможно, ты и имеешь на него право, но, когда начинаешь козырять знаниями и осведомленностью в каких-то мистических сферах, это не добавляет приязни. Скорее уж наоборот! Знания нужно обнаруживать и ненавязчиво их применять, а не напоминать то и дело о наличии десятка дипломов.
- У меня всего три, - грустно ввернул Иннокентий.
- Во-вторых, твой внешний вид. Может, оно и соответствует традиционному имиджу помощника по дому, но ведь ты хочешь выглядеть современным, я правильно поняла?
- Все верно.
- Значит, смени стилиста.
- Могу спросить, что в моем облике не соответствует нынешним канонам моды? Костюм, например, - мне казалось, он вполне приличен!
- Не удивлюсь, если это дедушкин подарок.
Иннокентий вскинул брови.
- А как ты…?!
- Неважно, - отмахнулась я. – Костюм хорош, да, но только, если ты хочешь выглядеть твоим дедушкой.
- Понятно, - вздохнул он. – Еще что-нибудь?
- Речь, манеры, но это мелочи. Хватит пока пары пунктов.
- А что с речью не так? - нахмурился он. – Я груб и не любезен?
- Отнюдь! Но ты слегка архаичен и витиеват в выражениях.
- Хм! Это утомляет?
- Это добавляет комплекс неполноценности, - проворчала я. – Я обычная девчонка, а ты разговариваешь со мной, как с госпожой, английской леди!
- Этикет предписывает быть предельно вежливым с Хозяйкой!
- Может, чье-то самолюбие и тешат отношения «госпожа-слуга», но я предпочитаю дружбу. По обстоятельствам, конечно.
- Так невозможно.
- Ты спросил, я ответила. Выводы сам делай.
- Понятно. Что ж, благодарю за содержательную беседу.
Он слез с раскладушки, поклонился и церемонно отбыл в свою комнату. Я снова еле сдержала приступ смеха. Одернула себя, заметив строго, что, вместо того, чтобы хихикать над гостем, следовало бы поучиться его манерам и обходительности! Пусть даже они выглядят архи-старомодными.
Еще какое-то время я пыталась вникнуть в статью, потом отложила книгу, включила ноутбук. Задумалась на секунду и ввела в поисковую строку браузера «Дивногорье». Ща глянем, что за местность такая сказочная, где в колледжах лилипутов учат на домовых.
Оказалось, есть, да, такое! И не слишком далеко даже - в Воронежской области. «Дивногорье - возвышенность и музей-заповедник в Лискинском районе Воронежской области России. Находится в 10 км к западу от центра района на правом берегу реки Дон и в 80 км к югу от Воронежа». Учебное заведение весьма специфического профиля, правда, не нашла, но… может, просто плохо искала? Не те ключевые слова вводила?
Дивногорье… Потрясающе! А думала, мужичок все выдумал. Хотя… Разве можно такое выдумать? И так естественно вести себя. А главное – зачем? Нет, я решительно ничего не понимаю. Впрочем, время покажет. Как говорил смертник за день до часа Х.

* * *

Звонил знакомый. Давний. Исчез с моего горизонта лет пять назад и вдруг нарисовался. В очень неудобное время, правда, в середине лекции. Обычно я перед занятиями мобильник отключаю, а тут забыла, чем знакомец не преминул воспользоваться. Обещал перезвонить и просил о свидании. Удивилась, не скрою, приятно и согласилась.
Встретились после работы, гуляли по набережной, зашли посидеть в кафе. Посмотрела, как он сосредоточенно пересчитывает мелочь из кармана, вздохнула про себя и заплатила за кофе для двоих.
Говорили об искусстве, о современной литературе, в которую Он верит, несмотря на полное непризнание собственного таланта и тупых редакторов, отвергающих его бессмертные опусы. Посочувствовала. Заверила, что истинный талант обязательно найдет ценителей.
Читал стихи. Свои. Поймала себя на мысли о солидарности с «тупыми редакторами», но вслух критиковать не стала. Многозначительно улыбалась с задумчивым видом.
И вот настал кульминационный момент свидания. Когда я допивала остывший кофе, вся разнежившаяся от воспоминаний и романтики вечера с истинным поэтом, Он заявил, что приехал вчера, а жить негде, и не могу ли я на пару дней (недель, месяцев)… Ну, пока на ноги не встанет и не купит(?!) квартирку… В память о нашей дружбе и чувствах… Каких чувствах, друг мой?! Ты знал, что нравишься мне, уверял в ответной симпатии и при этом в открытую флиртовал со всеми девчонками на курсе! Ты исчез на пять лет, не давая о себе знать даже коротенькой СМСкой ко дню рождения, а теперь пытаешься разворошить крупинки (ошметки – так точнее!) прекрасного, что еще остались о тебе в памяти?!
Извинилась, заявив, что лишние метры моей жилплощади заняты другим мужчиной (а что Иннокентий – девочка что ль?) и ушла, оставив на столике «сотню» непризнанному таланту на автобус до вокзала.
Осадок остался, конечно. Старалась не думать, переключиться на мысли о работе, о недочитанной статье, да мало ли, о чем еще можно поразмышлять по дороге домой. Ага! О чем угодно, кроме покупки мало-мальской еды, о которой совершенно забыла после вечера поэзии и воспоминаний. Спохватилась только перед дверью, когда остановилась слегка отдышаться, - пешком поднималась; лифт все еще не ожил.
Улыбающийся гость мой встретил меня на пороге, принял увесистую сумку с ноутбуком и бумагами. В первую секунду я не поняла, что в нем изменилось, отметив лишь краем сознания некую новизну. Только на кухне, где опять ждал свежезаваренный чай и самовар с кипятком, сообразила, что Иннокентий… побрился! Лишившись роскошной кучерявой бороды, а длинные волосы перехватив на затылке в «хвост», старичок-домовой превратился в симпатичного молодого человека со смеющимися огромными серыми глазами.
- Ну, как? – поинтересовался он.
- Потрясающе! – кивнула. – Я думала, ты… старше.
- Не подросток, конечно, - пожал он плечами, - но и не дедушка. В аспирантуру не пошел, а то выглядел бы солидней. Многие так и сделали, а я решил набраться сначала практических навыков. Аспирантура никуда не уйдет.
- Разумный подход, - согласилась я. – Обдуманный.
- Благодарю, - кивнул Иннокентий. – Прошу ужинать!
Обвел рукой стол-тумбочку, на котором кроме самовара красовался горшок литра на три, укутанный полотенчиком с вышитыми красными петушками.
- Это что?!
- Каша! – торжественно возвестил он, снимая крышку с горшка. В нос ударил незнакомый аромат. Рис не рис, гречка не гречка. Что тогда? И откуда?
- Дробленая пшеница с репой, - пояснил домовой, накладывая две порции в круглые керамические чашки. – Из моих запасов. Пробуй.
- О-о! Ну, зачем ты?!..
- Брось, - оборвал он. – Это мелочи. Ты должна нормально питаться. Погубишь здоровье смолоду, нового не купишь.
Ложки для экзотической сервировки поданы деревянные, расписные. Должно быть тоже из запасов.
Я с сомнением ковырнула бурое месиво с непривычным запахом. Пшеница с репой – что за экзотика? То ли дело наши отечественные гамбургеры, чизбургеры, пасты с креветками и кетчупами всякими! Авокадо опять же!.. Чтобы не обидеть гостя, который так старался, зачерпнула немного, попробовала. Потом еще. И еще…
Выскребла остатки каши, перевела дух. Чувство приятной сытости и при этом никакой тяжести в желудке. Тепло и истома. Вот это ужин!
- Ну как? – улыбнулся Иннокентий.
- Волшебно! Даже не думала, что может быть так вкусно! Вас в колледже и готовить учили?
- Бабушкин рецепт, - скромно потупился домовой. – Правда, она еще лягушачьи лапки кладет, но я решил…
- Правильно! – не удержалась я. – Лучшее – враг хорошего. Прошу тебя, не добавляй в свои кулинарные шедевры никакой экзотики, ладно? Ни лягушачьих лапок, ни сушеных каракатиц, ни паучьих крылышек. Договорились? Хотя бы, пока ты у меня живешь.
- Паучьих крылышек? Хм! – кивнул покладисто. – Хорошо.
- И еще, Иннокентий, давай проясним ситуацию. То, что я разрешила тебе пожить здесь, не делает тебя обязанным стирать-убирать-готовить, да еще и тратя при том свои личные запасы! Ты ставишь меня в неудобное положение!
- Так ведь… - развел он руками.
- Нет! – отрезала я.
- Но ты ж ничего не умеешь, - и посмотрел грустно, по-отечески. Папаша тож! – Ничего не знаешь. Из того, что надо знать ведьме. Я просто немного помогаю. Мне не в тягость! Это моя работа!
- Может, я не умею варить кашу с лягушачьими лапками, но позаботиться о себе вполне способна! И еще.
- Да?
- Почему ты все время называешь меня ведьмой?! Вас так учили обращаться к девушке?
- Ведьма – не обращение, а уважительное подчеркивание сути.
Он хмыкнул.
- Я уже немного изучил тебя, поэтому предвижу вопрос и сразу отвечаю. Нет. «Ведьма» - это не скрюченная карга с длинным носом. Сей сказочный образ архаичен, примитивен и уничижителен! И она не старуха! Ну, не всегда. Если моя бабушка – ведьма, еще не значит, что ведьмы – бабушки по определению и вдобавок мои.
- Вы изучали софизмы логики?!
Иннокентий улыбнулся. Не без гордости.
- А могу узнать – уж прости мое первобытное любопытство! – какие признаки отличают ведьму от… обычной девушки? Я вот ничего за собой этакого не замечаю – ни желания порчу наводить, ни приворотные зелья варить! Да и бабушки нашей семьи числом так шесть, включая двоюродных и троюродных, ничем сверхъестественным не отличаются. Во всяком случае, мне о том ничего не известно.
- Если неизвестно, не значит, что оного и в помине нет! – философски заметил домовой. – И понятие «потомственная ведьма» несколько преувеличено. Настоящая ведьма в роду может быть только одна. Ну, максимум, две, и то, если род о-о-очень древний и славный. Ведьма – явление штучное.
- Ага…
- А все прочие «потомственные» - не более чем мелкие ворожейки. В лучшем случае, травницы. Если знают парочку-другую зелий.
- И им, стало быть, персональный домовой не положен.
- Персональный нет, а в жилье по распределению может направиться.
- Но ты ушел от ответа на вопрос. На первоначальный, - уточнила я.
- Разве? – искренне удивился Иннокентий. Спрыгнул со стола, начал собирать посуду.- Мне кажется, я весь вечер только и делаю, что отвечаю на твои вопросы. Притомился, извини. Давай уж закончим на сегодня?
- О! – спохватилась я. – Подожди, помогу.
- Не стоит, право. Я все сделаю. Ты отдыхай.
Ну, надо же! У меня теперь личный домработник! И такой усердный!
Иннокентий вдруг глянул на меня потемневшими глазами, начертил в воздухе какую-то загогулину и глухо произнес:
- Иханту.
- Чего?? – не поняла.
- Ничего, - он улыбнулся легко и светло, как обычно, - спокойной ночи, говорю.
- А, - кивнула устало. – И тебе тоже.
Отдохнуть, и правда, совсем бы неплохо! Денек сегодня выдался чересчур эмоциональный.
Я сползла с табуретки и поплелась в свою комнату, вяло размышляя о превратностях судьбы, то и дело подбрасывающей странные подарки – то непризнанный поэт, набивающийся в содержанки, то бескорыстный трудяга-коротышка – вроде как и нечисть, но поразительной душевной организации… Вот бы наоборот! А наоборот – это как? Поэт-нечисть?... Нет, я решительно уже плохо соображаю. Пора на боковую.
Заснула в тот вечер просто нереально рано – в половине одиннадцатого; причем мгновенно. И что-то иное послужило причиной, а вовсе не чрезмерная усталость. Уставала и раньше – состояние привычное, и никак на режим отхода ко сну не влияющее.

* * *

После окончания занятий в академии собрали всех преподавателей, и президентша – кто ж еще может командовать академией? Только Президент! Ни больше, ни меньше! А у нас она еще и женщина! – так вот президентша, королевна наша, торжественно возвестила о подготовке к предстоящей научной универсиаде среди академий, колледжей и ла-ла-ла, и все такое. В связи с этим усиленная подготовка студентов, отборочная комиссия, опять ла-ла-ла, - я слушала вполуха. Вряд ли попаду в пресловутую комиссию – преподаватель без стажа, да еще «полставочный». Что до моих студентов, то гениев нет, но полных дебилов тоже. Выбирайте любого. Надо натаскать, натаскаю. Было бы желание у кандидата.
Так что я сидела и рисовала чертиков в блокноте.
В какой-то момент почувствовала вдруг, что что-то не так. Даже трудно объяснить, что именно? Беспокойство.
Подняла голову, оглядела зал, преподавателей. Все нормально, вроде. Скамейка ни под кем не горит, дым из ушей не идет. Президентша продолжала бубнить про ответственность, престиж академии и прочую условно-патриотическую чепуху, половина слушателей рисовала чертиков. Другая половина дремала с открытыми глазами.
А беспокойство нарастало. Что-то нехорошее, какая-то опасность, ощущалась… слева! Да! Там у окна сидел доцент кафедры прикладной математики – мужчина лет пятидесяти, видный, спортивного телосложения, с густой шевелюрой и благородной сединой на висках. Светский лев, одним словом. Двумя словами. Так вот этот лев сосредоточено делал заметки в тетради, не отвлекаясь ни на что стороннее и даже не поднимая головы. За ним в окне золотился закат, облачка редкие плыли. Все! В чем опасность? Метеорит в окно залетит?..
И тут я заметила, что лев-доцент ничего не пишет. Более того – сидит неподвижно, замерев, с дорогой ручкой «Паркером» в руке. Заснул что ли? Или… Он дышит хотя бы?!
Потихоньку, с «извините-разрешите» через каждую секунду, я перебралась со своего места ближе к математику.
- Сергей Николаевич, - прошептала в ухо. Потом коснулась его руки с зажатым «Паркером». Холодная как лед! Боги! Глянула с ужасом. Он вообще живой?!
Скользнула по запястью, нащупывая пульс, и в ту же секунду почувствовала толчок изнутри, словно током дернуло, но не сильно и не больно. Пальцы рефлекторно сжались. Из них заструилось тепло; даже не тепло, а некая горячая субстанция, потекла из моей ладони в мужчину. Секунды три все продолжалось, не больше.
Математик встрепенулся, вздохнул глубоко, поднял голову.
- Что такое? – глянул на меня вопросительно.
- С вами все хорошо?
- Как никогда! А в чем дело? Я заснул?! Какой стыд!- покачал головой. - Надеюсь, не пропустил ничего интересного?
Заметила, что все еще держу его за руку, смутилась.
- Я, пожалуй, пойду. Раз все хорошо.
Собрание закончилось, все потихоньку расходились. Я выбралась в проход между скамейками и тут наткнулась на взгляд президентши. Ничего хорошего не предвещающий взгляд.
- Ефремова? Зайдите ко мне!
Я оглянулась на всякий случай, - вдруг еще одна Ефремова заинтересовала королеву? Тупой жест, если учесть, что Ефремова среди преподов я одна. Ну, а вдруг? Может, кто из студентов затесался?
Никого, однако! Как сказал бы чукча, оглядывая тундру. Ночью.

Возле зеркала в массивной золоченой раме – «из дворца» какого-нибудь, не меньше! Разве может Богиня отражаться в дешевке?! – президентша-ректор поправляла безупречную прическу. Повернуться к посетителю – ко мне! – величество не изволили, лишь полуобернулись.
- Бери лист на столе и пиши.
- Что писать? – я с готовностью уселась в удобное велюровое кресло. Для гостей, конечно же, не на трон – то святая святых! – но тоже ничего.
- Заявление. По собственному, - процедила королевна.
- Не поняла, - опешила я. – Как это «по собственному»?! Вы меня увольняете? За что?!
- Значит, есть за что,- она поджала губы и удостоила меня взглядом, полным неприязни.
- Не буду, - я отодвинула лист. – Пока не объясните. Это произвол. Я ничего такого не совершила, даже не опоздала ни разу! В конце-концов у нас есть профсоюз, и…
- Деточка, - королева уселась на трон и уложила перед на стол руки в перстнях и браслетах – этакую стену воздвигла между мной и собой. – Грозить мне профсоюзом – самое последнее, что ты должна делать в своей куцей жизни. Здесь я главная! Как скажу, так и будет. Не хочешь по собственному, уйдешь по статье. Нарушение дисциплины, профнепригодность, - я найду что-нибудь интересное, не сомневайся. И ни в каком суде ничего не оспоришь. Зато будущую карьеру подпортишь изрядно. Так что не трать время, мое и свое. Просто пиши.
Вот так номер! Скандалить, ругаться, качать права, - это не мое. Есть борцы за справедливость, активные такие, громогласные, которыми всегда восхищалась, но сама не из их числа. Не в данном случае. Тут я чувствовала присутствие чего-то большего и грозного, с чем не совладала бы при всем желании. Какой смысл пинать стену, если не имеешь в арсенале пушку или хотя бы старенький бульдозер? А у меня ни того, ни другого. Значит, стена победит.
Я нацарапала несколько строк, подвинула лист президентше. Та прочитала, довольно улыбнулась, размашисто подписала.
- Видишь, как все просто? А могло быть куда хуже. Молодец. Выпишу тебе премию напоследок. В качестве компенсации.
Я глянула на нее исподлобья, но отказываться не стала. Гордый жест – красиво, но жить на что-то надо, а средств у меня совсем не густо.
- Ты молодая, перспективная, найдешь себе местечко. Только – совет тебе – прежде выясни, на чью территорию вторгаешься. Хочешь спокойно жить, сиди тихонько и не высовывайся. А то ведь не все такие добрые, как я!
- Учту, - буркнула в ответ, выбираясь из кресла. – Благодарю за совет.
В совершенно поганом настроении – угнетенном состоянии духа, как выразился бы Иннокентий – я брела по вечерней набережной. С реки дул мягкий теплый ветер, уносил с собой и настроение, и мысли, и душевную разбалансированность в целом – о, какой перл! Постепенно я успокоилась. Даже немного повеселела. Фаталист по натуре, считаю, что в жизни ничего случайного не происходит, и ничего зря не случается. Значит, академия – не мое, и правильный выбор еще предстоит. Ошибки же – бесценный опыт; особенно в начале пути. Как в моем случае.
Дома меня ждал сюрприз. Большой такой, массивный, килограмм на сотню участия ко всем обездоленным, обиженным и неустроенным вроде меня. Любочка. Любава, как предпочитала себя называть. Тоже преподаватель из нашей (впрочем, уже не моей) академии, только не иностранного языка, а совсем наоборот бухгалтерского учета.
Табуретка моя единственная явно была узковата для обширных телес бухгалтерши, но предложить ей что-то поудобнее не представлялось возможным за полным отсутствием оного.
- Алиночка! Дорогая! – Любочка заключила меня в объятия, мягкие, пахнущие свежей выпечкой и теплые-теплые. – Я все знаю! Мне так жаль!
Надо же! Новость скачет впереди меня?
- Знаешь, что, - не унималась добросердечная Любава, - я сделаю пару звонков нужным людям, и какую-никакую работенку тебе подыщем. Хотя бы на первое время. Репетиторство, переводы или еще что-нибудь.
- Спасибо, - кивнула я. Устала так, что ни удивляться, ни радоваться, ни даже огорчаться уже не хотелось. Поставила сумку с ноутбуком в угол. – Привет!
«Привет» предназначалось Иннокентию, сидящему по-турецки на подоконнике и с интересом наблюдающему сцену встречи бывших коллег, но отозвалась Люба.
- Ага. Но мы ж виделись сегодня! Я зашла тебя успокоить…
- Я спокойна, - пожала плечами. – Тоже мне горе – с работы выгнали.
-… а у тебя дверь открыта! Ты почему дверь не закрываешь??
- Э-э-э…
Иннокентий скромно опустил глаза. Ну, ясно! Он гостью впустил, но она, похоже, абсолютно его игнорирует.
- Решила подождать. Чаю вот заварила. У меня шоколадка есть!
- Спасибо. Я не люблю шоколадки. И вообще, знаешь, устала сегодня, перенервничала…
- Понимаю! – Она с явным облегчением встала с табуретки. – Пойду, пожалуй.
- Нет! Ты…
- Да я и так собиралась уходить. Думала, десять минут жду и ухожу, если не появишься.
- Ладно. Но давай как-нибудь в кафе сходим что ли? А то у меня, сама видишь, быт в зачаточном состоянии.
- Все будет хорошо!
Улыбнулась по-матерински, кивнула и отбыла в своем бухгалтерском направлении. Квартирка сразу стала просторной и непривычно пустой.
Я с облегчением села. Табуретка все еще хранила тепло обширных Любавиных телес и, похоже, даже стала мягче.
- Чаю? – Иннокентий услужливо подвинул чашку. – Могу узнать, что случилось? Если, конечно, мое любопытство не слишком навязчиво.
- А Любочка не рассказала? – Я глотнула ароматного кипятка. Слишком ароматного! Не иначе домовой что-то опять добавил, ингредиент какой-нибудь секретный. Из личных запасов. Надеюсь, не «сыворотку правды». Хотя, что мне скрывать?
- С дамой, которую ты именуешь Любочкой, беседовать не имел ни чести, ни желания.
- Однако ж ты ее впустил!
- Вот не поверишь – дверь пожалел! Настойчивость дамы, выражаемая в усиленном стуке и дергании за ручку, могла навредить имуществу. Я оценил степень опасности и решил, что наименьший ущерб гостья принесет, дожидаясь тебя внутри. Поверь, я кого попало не впустил бы.
- Ясно, - кивнула. – Закажу стальную дверь. Постепенно. Чтоб ты не боялся ни за дверь, ни за мою табуретку, коль скоро иных ценностей у нас нет.
Сделала еще глоток. Как хорошо! Приятное тепло, расслабленность, умиротворение… Точно красной петрушки добавил!
- И она не удивилась, не спросила, кто ты?.. Вы просто молча сидели и ждали меня?
- В доме Хозяйки, - менторским тоном заметил Иннокентий, - видеть Помощника дозволительно только Хозяйке. Всем прочим – с ее разрешения.
- Ух, ты! Я прямо королевой себя чувствую! Значит, Люба, которая может разглядеть за километр соринку в чужом глазу, тебя не заметила?? Волшебство да и только!
- Так расскажешь, что произошло?
- Поверь, это скучно.
Я допила чай, ополоснула чашку, поставила ее в тумбочку. Домовой не возражал, не пытался перехватить инициативу в уборке, просто молча и внимательно следил за мной. И не сказал ни слова, даже когда отправилась к себе, задержалась на миг в дверях (которых все еще нет, но… чисто условно, что есть) и оглянулась на него.
И снова заснула, как младенец, задолго до полуночи, а в шесть утра проснулась полностью выспавшейся. Это закон подлости, конечно! Когда не надо спешить, вскакиваешь ни свет, ни заря, чувствуя себя свежей, аки молодой огурчик.
Поплыла умываться, и недоуменно захлопала глазами, увидев, что Домовой, упакованный в свой безупречный полосатый костюм с галстуком-бабочкой, сидит в коридоре, возле входной двери, на чемодане. Рядом красуется саквояж и неизменный зонтик.
- Ты куда собрался? Куда-то собрался? В такую рань?
- Доброе утро, - кивнул он. – Не хотел тревожить твой сон, но и уйти, не попрощавшись, счел невежливым.
- Уйти?
Он вздохнул.
- Три дня, отведенных мне, истекли, и более не смею злоупотреблять твоим гостеприимством. Мне прислали пару вариантов на выбор. Не слишком удачных, но… Где-нибудь закреплюсь.
А я и забыла! Казалось так привычно, что дома тебя кто-то ждет со свежезаваренным чаем, с экзотической кашей на ужин… Да вообще, что просто кто-то ждет, кто-то тебе рад! Самостоятельная и свободная жизнь, оказывается, совсем не предполагала тотального одиночества!
- Я, ну… если ты так решил… - бормотала убитым голосом. – Это твое право. Но может…?
- М?
- Тебе обязательно уезжать? Ты… остаться мог бы?
- Конечно! – широко улыбнулся он. – Меня ж распределили к тебе.
- Тогда оставайся, - я облегченно вздохнула. – Буду рада, правда! Только платить не смогу. Во всяком случае, первое время. Я ж теперь безработная.
- Ну, зачем мне твои деньги? – покачал он головой. Потом подхватил вещи и бодренько потопал в свою – теперь уже точно свою! – комнату. Оттуда донеслось, – В магазин ходить? Много ты видела в магазинах таких, как я?
- Ладно, - сдалась. – Этот щекотливый вопрос решим позже. В любом случае твой труд должен быть вознагражден, и я что-нибудь придумаю! А с покупками и сама справлюсь.

* * *
С того памятного утра начался новый этап моей жизни. Вернее, тогда я еще не знала, что… много чего не знала и не предполагала, что оное существует! Не просто существует, а активно действует и развивается. Иннокентий внес в мою жизнь такие перемены, о которых и помыслить не могла! Во всяком случае, в применении к себе, к молодой девушке-лингвисту, только-только начинающей самостоятельную жизнь и карьеру.
С карьерой, кстати, пока что не очень. Я написала пару статей по заказу в Интернете, оформила реферат, - но все это так, разовые мероприятия, не приносящие ни стабильного дохода, ни удовлетворения. Временами впадала в уныние и подумывала, а не вернуться ли под теплое родительское крыло? Худо-бедно меня бы пристроили куда-нибудь… в библиотеку, например. Тепло, спокойно. Тихо. Болотце вобщем. Зато никаких эмоциональных встрясок. Можно мирно дожить до пенсии, превратившись через пару десятков лет в серенькую старушку. Ужас.
В такие моменты Иннокентий отпаивал меня чаем с дивногорскими травами, рассказывал очередной анекдот из серии « я и моя бабуля», и настроение улучшалось. На некоторое время.

- А самое смешное – не будь оно столь грустным и непонятным, что уволили меня просто ни за что! Директриса вызвала и сказала, пиши! В смысле, «по собственному».
Мы с Домовым сидели вечером за «наливочкой» (из его запасов, конечно), закусывали магазинными сухариками, против которых мой помощник на удивление не высказался резко отрицательно. Вообще-то спиртного не пью. Принципиально. Но тут почувствовала потребность как-то снять внутреннее напряжение, и Иннокентий налил в крошечную – его размерчик! – деревянную чарочку (из деревянной же бутылки) густой красной жидкости, пахнущей ягодами. Я глотнула и почувствовала, как змея, несколько дней грызущая меня изнутри, начала растворяться в мягком тепле.
- Чем же ты не угодила?
- Понятия не имею! А! – махнула рукой, - скорее всего, на моё место хотела кого-нибудь своего устроить. Обычное дело. Еще и наставляла на путь истинный! Не лезь, говорит, в чужой огород.
Протянула чарку.
- Налей еще. Ага… Можно подумать, я посягнула на чью-то собственность.
Хихикнула.
- Без спроса чужую морковку выкопала.
- Так-таки не случилось никаких эксцессов?
- Абсолютно! – покачала головой. – Сидели на собрании… А! Там мужику одному плохо стало – мне показалось, что ему плохо. Оказалось, просто заснул. Но ты знаешь, - нахмурилась, - такой холодный был! Как вампир из «Сумерек». Я до него дотронулась – просто дотронулась, ничего не делала! - пульс хотела нащупать, и вдруг почувствовала, как из моей руки что-то горячее-прегорячее заструилось. Никогда такого не было!
- А дальше?
- Ничего, - пожала плечами, - больше ничего. Мужик тотчас проснулся, а директриса меня уволила. И так свирепо смотрела, словно я с ее мужем флиртую… Слушай! А ведь и правда могла взревновать! Какие-то слухи в академии бродят, что у нее роман с тем математиком. Правда, он на ее поползновения не особо реагирует. Выходит, она во мне соперницу увидела?!
Хмыкнула.
- Неужели, она и в самом деле…? Он же мне в дедушки годится! Хотя адюльтер сейчас очень популярен! Только вот я старомодна. Предпочитаю сверстников.
Помрачнела.
- Не огорчайся так! – Иннокентий погладил меня по руке, улыбнулся. – Работа – дело наживное. Без работы не останешься. Лучше расскажи, что дальше было.
- Да всё! – удивилась я. – Пришла домой, а там Любочка…
- Ты очень поздно пришла, - нахмурился домовой. – Я волновался. Отчасти поэтому позволил твоей подруге войти. Думал, может, она какой-нибудь информацией располагает?
- Вообще-то, - поджала губы я, - есть такая штука – телефон называется. По нему можно звонить…
И осеклась. Мобильника у Домового не видела, мой номер точно не знает… Дала себе слово обязательно купить ему трубку. Хотя бы самую дешевую. На навороченный смартфон еще не заработала; такие подарки пока не по карману.
- Гуляла. По набережной. Приходила в себя. Извини, что заставила переживать. Не думала, что ты ждешь.
Иннокентий о чем-то думал, сосредоточившись и нахмурясь. И чем я его озадачила?
- Свеча есть у тебя? – спросил неожиданно. – Хотя бы огарок.
- Нет, - покачала головой. – Как-то без надобности. Хотя, подожди-ка! Нам на восьмое марта мужчины на работе дарили по маленькой такой свечечке сувенирной. Пойдет?
- Тащи, - согласился Домовой.
Минут через пятнадцать поисков в сумках с вещами вернулась на кухню. Посуда, конечно же, оказалась убранной, а вместо нее на столе красовались две деревянные расписные чашки – одна порожняя, одна с водой, солонка, блюдечко с веточкой. Веточка тлела, и тонкий пахучий дымок ниточкой поднимался к потолку.
- Это зачем?! Спиритический сеанс?
- Поджигай свечу, ставь вот сюда.
Фитилек потрещал пару секунд, разгораясь, и ровный язычок пламени с удовольствием принялся уплетать разноцветный стеарин.
- Проведи ладонью над огнем. Влево-вправо… Повыше чуть-чуть. Ага, так.
Я с интересом и удивлением наблюдала, как розовый лепесток огня потянулся к руке
-Теперь над палочкой. Помедленней, бурю не поднимай!
Забавно оказалось понаблюдать, как струйка дыма меняет направление, притянутая как магнитом моей ладонью, и рассыпается на завитки, ударившись о ее середину.
Эксперимент с водой, в котором принял участие Домовой, переливая ее из чашки в чашку, показал, что и она демонстрирует мне полное свое расположение, стекая не ровно вниз, а причудливо изгибаясь, чтобы предварительно коснуться руки. И соль отказалась просто сыпаться под действием гравитации, предпочитая перед падением на столешницу на пару секунд липнуть к ладони.
- Не может быть, - Иннокентий, нахмурившись, аккуратно смел со стола соль в мусорный пакет.
- Интересный фокус! – улыбнулась я. – Знаешь, я с тобой уже перестала чему-либо удивляться, но все же, как ты это делаешь?
- Не может быть, - повторил Домовой. Покачал головой. – Я к этому эффекту не имею отношения. Ну… разве что косвенное. Слегка так.
- Если это не фокус, тогда что? Природный магнетизм? Я слышала и читала о людях, притягивающих всякие железки, удерживающих утюги на груди и ложки на открытой ладони, но считала это розыгрышем. Не привыкла, знаешь ли, верить напропалую всему, что вижу. Даже и сейчас есть вполне рациональное и скучное объяснение кажущемуся чуду. Жалко только, что чудо сразу исчезнет.
- Некоторое время назад, - Иннокентий завороженно смотрел на оплывающую свечку – подарок, - я наложил на тебя глиф Алхаинты – руну Иханту.
- А! Помню, как ты пробормотал что-то такое. Подумала еще тогда – не… ненормативная ли то лексика на таинственном языке?
- Нет, - хмыкнул он. – Очень древняя визуально-графическая магия, но никак не ругательство. Глиф Иханту должен был пробудить в тебе связь с тонким миром, активировать спящие энергии. Но такого мощного воздействия я не ожидал!
- Это что-то темное и демоническое? – спросила с подозрением. – И вообще! Что за эксперименты на мне без моего ведома?!
- Если у человека нет способностей, глиф можно хоть на лбу вытатуировать, ничего особенного не произойдет. Разве что пара дней бессонницы или наоборот кошмаров. И все! Одаренному же он поможет раскрыться, ощутить возможности, освоить их и применять. Я думаю, - он потер лоб, – дело не в Иханту. Точнее, не совсем в нем. Он просто катализатор, запустивший неожиданно сильный процесс. Дело в тебе!
- Ага! Конечно! Потомственная ведьма! И престижный вариант распределения для отличника колледжа нечисти.
- Не вижу повода для иронии! – нахмурился Домовой.
- Ладно, - сдалась я. – Я умею притягивать воду и дым. И огонь. И соль. Что дальше? Это супер-сила?
- Когда ты рассказала про случай с математиком, - заложив руки за спину, Иннокентий ходил по кухне, а я сидела на подоконнике и взирала на коротышку сверху. Свысока. Забавно! – думаю, тот, если действительно не умер, то был очень близок. Его подпитала твоя энергия. Я предположил, что твоя стихия – Огонь, то есть энергия в чистом виде. Далее ты гуляла под ветром и восстановила силы, что похоже на взаимодействие со стихией Воздуха. Но ветер дул от реки, то есть от Воды!.. Словом, окончательно запутавшись в предположениях, решил провести ритуал.
- То, чем мы сейчас занимались?
- Да.
- И что же ритуал показал?
- Вверг в сомнения еще более, - нахмурился он. – Не может одна ведьма, даже сильная, владеть всеми стихиями сразу. А в твоем случае как раз оно и есть.
- А соль – это? Стихия Соли? – хмыкнула я.
- Земли. Условно.
- Понятно, - кивнула, - что ничего непонятно. Я – великая магиня! В моей власти четыре – четыре? – стихии, включая Стихию Соли! Только вот непонятно зачем, и, что со всем этим делать? И нужно ли вообще?
- Сила не даётся зря, - вздохнул Домовой. – Если не используешь ее, она исчезнет. И, если цель неверна, тоже.
- И в чем же цель? Спасать математиков?
Он пожал плечами.
- Время покажет.

Однако насколько быстро и, что конкретно время должно показать, осталось тайной. Шли дни, а ничего не происходило, ничего не менялось. У Мироздания на нас собственные планы, секретные настолько, что не вдруг, господа, не вдруг! И пока на первый план вышла работа, потом личная жизнь, в которой мне фатально не везло. Парни, с которыми знакомилась, оказывались то обиженными на весь мир, не понимающий и не признающий их уникальность, то приземленными настолько, что пары часов общения хватало определить их программу-максимум на всю оставшуюся жизнь, и ладно бы там оказалось что-то действительно стоящее. Ну, или хотя бы интересное. Допускаю, конечно, что в силу моего природного максимализма имею, возможно, несколько завышенные стандарты, но не готова пока снизить их до исключительно потребительского уровня. Мучиться потом всю жизнь с человеком, который мне не половинка и которому не половинка я?
Иннокентий, даром что Домовой, сиднем дома не сидел. Мы часто гуляли, главным образом по вечерам, благо изрядно прибавившееся светлое время суток тому очень способствовало. Мой Помощник-фокусник, впрочем, фокусником считала его больше по привычке, потому что никак не могла смириться с присутствием чего-то запредельного в жизни и моей квартире в частности, - так вот Помощник на прогулках всегда рассказывал что-то интересное и веселое. Прохожие с подозрением косились на девицу, бродящую по набережной, весело хохочущую и разговаривающую сама с собой, ведь они-то Домового не видели. Приходилось делать вид, что говорю по мобильнику через блютуз-модуль – купила даже эту штуку на ухо. И Иннокентию телефончик приобрела, чтоб не терял меня, ежели что, и мог позвонить.
С гардеробом, правда, вышли некоторые затруднения. Пусть Его никто кроме меня не видит или не замечает, но хотелось, чтоб выглядел современнее, хотя он сам значения внешнему виду не придавал вообще. Дома ходил в шароварах и непонятного кроя льняной рубахе, к трапезе обязательно переодевался в дедушкин костюм, и ритуал отменить оказалось не в моих силах. Первое время очень неуютно чувствовала себя в шортах и футболке возле одетого с иголочки щеголя, но потом решила, что в чем ходить дома – личное дело каждого. Дресс-код не устанавливала, и раз Помощнику нравится, пусть так и будет. Я – королева или нет?! В своей квартире! А значит, делаю, как хочу, и никто мне не указ.
окончание