ПЕРВОЕ ТАНГО С ПАРИЖЕМ

Пятница, 10 Декабря 2010 г. 10:47 + в цитатник

если не указано иное.

(97x51,3Kb)

- Почему вы, русские, Paris через "Ж" пишите?
- А у нас все через Ж…

Всего сто марок туда и обратно, восемь часов по автобану и утром, вместо солнечной Франции, перед вашим замутненным взором предстает заснеженная Германия. Как же хорошо вернуться "домой" в Берлин! Продрав глаза после бессонной ночи в автобусе, я кое-как приготовила себе завтрак и уселась вспоминать.

Paris...Paris... Читать надо с нежным французским акцентом, но с таким, каким может петь только Эдит Пиаф. Настоящее французское произношение, которое слышишь на улице в Париже, ужасно. Я серьезно! Оно мне еще долго будет сниться в кошмарах. Картавые звуки, произнесенные грубой скороговоркой, прокуренными мужскими и визгливыми женскими голосами в переполненном парижском метро, ничего общего не имеют с красивым французским шансоном. Особенно когда очень мало понимаешь. Как я жалела, что в свое время поленилась выучить французский! Но и сами французы на удивление девственны в плане знания иностранных языков. Понятно: англичанам они тайно завидуют, американцев скорее недолюбливают, немцев – вероятно, боятся.

Париж посещают ежегодно миллионы туристов, а Mademoiselle продавец в магазине, на просьбу взвесить 200 грамм каммамбера, произнесенную по-английски и подкрепленную энергичными жестами и мимикой, реагирует поднятием обеих рук (мол, сдаюсь!), испуганным выражением лица и воплем: "Non anglais! Non anglais!" ("Никакого английского!").

- "Allemand?" (Немецкий?)- спрашиваем мы

- NON!

- "Espaniol?" (Уже инициатива Ханан, решившей испробовать все.)

- NON!

- "Russe?" (Ясный пень, нет.)

Примерно в таком виде проблема межкультурной коммуникации сохраняется до конца поездки.

Ханан - идеальная спутница для путешествий. Мне очень нравится ее чувство юмора и умение во всех неприятностях находить комичную сторону. Она энергична, предприимчива и самостоятельна. Редко бывает недовольна или расстроена. Правда если уж бывает…, но об этом потом. Меня ужасно подкупает ее потрясающая способность моментально наладить быт в любом месте. За пять минут холодная холостяцкая квартира превращается в уютное жилье при помощи бумажных фонариков, разноцветных свечек, и пары драпировочных платков. Стена декорируется датским флагом. Мы не болеем за "Эсбьерг" и не знаем ни одного датчанина, просто нам кажется, что красно-белая расцветка флага как нельзя лучше подходит к цвету диванных чехлов. Балкон украшает коробка с сыром "La Roustic", который сослан за пределы жилища по причине непереносимой вони.

Наш совокупный багаж при погрузке в автобус в Берлине составляет шесть мест. Причем, платья и туфли свободно размещаются всего в одном небольшом чемодане. В остальных: кукурузная мука для приготовления hush-puppies – вкусных африканских лепешек по рецепту Била, чернокожего отца Ханан; пакетированный мисо-суп, присланный с Хоккайдо в Берлин ее японской бабушкой и продолжающий свой долгий путь с нами в Париж; несколько упаковок салфеток; пять банных полотенец; ноутбук; аудио-колонки; домашние шлепанцы; гроздь бананов; жидкость для мытья посуды; настенный ковер и две бутылки растительного масла. Вдруг вечером нам захочется блинчиков, а магазин будет далеко – Ханан предусмотрела все. Никакие возражения, что везти масло (как впрочем, и все остальное) через треть Европы не разумно, на нее не действуют. "Знаю я этих мальчишек – приедешь, а там только тараканы в холодильнике", - ворчит она.

Мы живем в крошечной парижской квартире совершенно незнакомого нам Бертрана, который все рождественские каникулы загорает где-то на турецком пляже, щедро предоставив нам кров.

Существовать рядом с мулаткой – испытание для самооценки. Утром она выходит из душа и я наблюдаю как потрясающе красиво выглядят капельки воды на ее шоколадной коже. Каждая капля живет своей отдельной жизнью, переливаясь, искрясь, набегая одна на другую. Возле Ханан мне начинает казаться, что быть белой совершенно неприлично, и я испытываю самый настоящий комплекс неполноценности, восхищенно любуясь этими серебристыми жемчужинами на ее коричневой ноге. Моя собственная кожа от холодной воды (кажется, вода в Париже никогда не бывает горячей) становится совсем прозрачной, так, что проступают фиолетовые реки вен и тонкая сетка кровяных сосудов. Ханан же вся светится как отполированная эбеновая статуэтка. Контуры ее тела столь совершенно целостны и четки на фоне белых полотенец, что и голая, она выглядит как одетая. Похоже, что для такой красоты одежда действительно лишняя.

Недавно ученые подсчитали, что к 2080 году на планете не останется ни одного человека без примеси черной или желтой крови. Скорее бы уже – мне кажется это будут невероятно красивые люди. А пока у меня созревает твердое решение пойти в солярий и приобрести хотя бы отдаленно похожую окраску кожи.

Иногда я забываюсь: "Ханан, я куда-то сунула пудру. Ты не одолжишь?" - "Sure!", – она со смехом протягивает мне свою, цвета спелого баклажана. Как то раньше мне не приходило в голову, что для чернокожих тоже должна существовать своя индустрия косметики: черная помада, угольного цвета лак для ногтей, маскирующий карандаш, не привычный светло-бежевый, а шоколадный. Кажется, в таком неведении уже есть небольшой элемент расизма, и вот что происходит далее.

Где-то в середине нашего довольно идиллического пребывания вдвоем с Ханан в одной квартире, где у каждой отдельная комната, на наши головы без всякого предупреждения сваливаются три (!) друга Бертрана из Дюнкерка, маленького городка на севере Франции. Прогнав Ханан в мою кровать, мальчики устраиваются спать на полу с утверждением, что они тут, мол, дней пять поживут. (Бедный Бертран! Вот что значит иметь квартиру в Париже. Почти как в Москве в советские времена. :-)

Темпераментная Ханан реагирует на молодых людей как гончая, взявшая след. Я тоже начинаю подумывать, что возможны лучшие комбинации, чем я и Ханан в одной постели, но как-то вяло. Мальчики симпатичные и очень молоденькие. Но полное отсутствие возможности вразумительно объясняться на одном языке не делает их в моих глазах особо привлекательными объектами для приложения энергии. Сексуальность, в моем понимании, почти полностью отсутствует, если нельзя слышать, как человек выражает свои мысли, смеется и шутит. Наверное, нужно иметь совершенно сногсшибательную внешность, чтобы все остальное стало неважно.

Еще через день из Штатов прилетает Эни. Эни выглядит так, как и должна выглядеть Энн-и-и-и-и. Субтильный тип с ломаной пластикой и взглядом откуда-то снизу. Кутается в пледы, неохотно ковыряется вилкой в тарелке, медленно ходит, медленно говорит, начиная любой ответ со слов: "Ну..., я не знаю...", и полностью игнорирует домашнее хозяйство. Последнее через день начинает бесить домовитую Ханан, но мне абсолютно все равно: в конце концов, они имеют совместный опыт проживания в одной общаге. Эни - подружка Ханан по колледжу в Калифорнии и с ее прибытием квартира начинает напоминать финальную репетицию сериала "Беверли Хиллз 90210".

Девочки общаются по-английски, подчеркнуто громко обсуждая мальчиков (это рассчитано на мои уши), и меня (что на мои уши не рассчитано, но они иногда об этом забывают). Мальчики, бросая краткие взгляды в сторону девочек, ведут бойкие переговоры на французском. Для улучшения коммуникации используется популярный голландский продукт. До обеда и после обеда. Бывает, что вместо обеда. В Германии дорогие сигареты и студенты проводят время в общественном транспорте, сворачивая самокрутки. Во Франции можно наблюдать ту же картину, но внутри не только табак. А главное, мне трудно представить процесс употребления ганжи в московском метро, в перерывах между поездами, на платформе. А в Париже – пожалуйста! Ее сладковатый запах мокрых веников преследует меня повсюду. Причем, после пяти или шести косяков говорится сакральная фраза: "Ну, а вот теперь мы готовы ехать в клуб. Чур, я - за рулем!". Первые два раза я нервно посматривала то на водителя, то на дорогу, но потом привыкла. Еще я знаю, как будет "забить косяк" на английском, немецком и французском. Время в Европе проходит с очевидной пользой… По крайней мере, с точки зрения филологии…

Итак, Беверли Хиллз. Эни шепчет Ханан, Ханан шепчет Эни. Безъязыковые французы маются догадками. Я чувствую себя в этом детском саду как злая воспитательница, которую дразнят детки, не желающие спать в тихий час. Ко мне молодые люди обращаются на подчеркнуто уважительное французское "Вы", узнав, СКОЛЬКО мне лет. Черт возьми! В их компании я начинаю чувствовать себя уже не такой юной! Ханан и Эни не сильно младше - им по двадцать два, но это американские двадцать два. То есть примерно еще пять лет в минус.

"Ханан, ну разве Оливье не м-и-и-ил?!" ("Is not he c-u-u-u-te?!") - это Эни. "Лена, ты знаешь, я собираюсь поцеловать его на Новый год!"

"Зачем?" - тупо спрашиваю я, раз и навсегда развенчивая миф о высоких умственных способностях русских. Мысль поцеловать Оливье кажется мне такой же дикой, как, например, предложение расцеловать стены здания Рейхстага. Не потому, что Оливье не мил, а потому, что он кажется мне таким же асексуальным как Рейхстаг, поцеловать который можно разве что только из патриотических чувств. Еще более странной мне кажется идея делать подобные заявления в стиле декларации о намерениях. Откуда, интересно, я могу знать, кого мне может захотеться поцеловать через пять минут? Уж тем более на Новый год. И вообще: хочешь целоваться - целуйся. Фаза предварительного уведомления друзей обычно как-то за ненадобностью пропускается.

Пару раз мы предприняли попытки совместного похода на дискотеки, которые не были особенно успешными из-за прославленной французской скаредности, не позволяющей мальчикам выбирать хорошие (читай: "дорогие") места. Они предпочитали напиваться дешевым пивом в забегаловках, где нельзя сесть. В сочетании с парами Эни плюс Ханан и Мэтью плюс Оливье плюс еще какой-то там Жак (каждый о своем, о девичьем), дешевое пиво казалось еще отвратительнее и дико хотелось обратно в Берлин. Сладостно вспоминались уютные немецкие бары и с удовольствием думалось, что немцы - народ весьма бережливый - никогда не экономят на пространстве и комфорте. Парижские столики по 40 сантиметров в диаметре и компактные габариты французских мужчин а-ля Ален Делон навевают легкую скуку. При своем среднем для России росте, я чувствую себя как Эйфелева башня, возвышающаяся над Парижем, потому что смотрю поверх голов окружающей толпы.

К трем часам ночи, я, здраво рассудив, что "кина не будет", решаю взять такси и поехать домой спать (парижское метро, в отличие от берлинского, работающего круглые сутки, функционирует с большим перерывом с часу до пяти утра). Ханан ОЧЕНЬ недовольная моим решением, ворчит, что такси будет стоить мне целое состояние (это с ее то American Express так считать деньги!) и НАДО ждать всем вместе пока откроют метро. "Состояние" на поверку оказывается суммой, равной приблизительно 8 долларам, - не деньги за ночную поездку до дома, даже по московским ценам. Я же понимаю, что меня не остановит и сумма в 80 долларов, потому как очень хочется спать.

Утром Ханан устраивает комсомольское собрание на тему, как нехорошо отрываться от коллектива, и сердито обвиняет меня в антиобщественном поведении. Никак не могу взять в толк, чего она так злится, и сильно наезжаю на нее по поводу терпимости и прав человека, уважение к которым она декларирует при удобном случае. Комплексы отдельно взятой чернокожей американки, мать которой японка, а отец - афро-американец – сочетание, редкое даже для США, - меня в этот момент мало заботят. После нашей ссоры Ханан заметно охладевает ко мне и наша дружба дает трещину. Как впоследствии выясняется – к счастью, ненадолго.

Суждения о людях она составляет быстро и поэтому рефреном ее отношений с людьми служит фраза: "Ах, зачем я этому негодяю так быстро отдала свое сердце?! И все остальное…!" Последний бой-френд расстался с ней после недели знакомства. Ханан же не перестает рассуждать на тему, как хорошо она изучила его за это время, и он ("насколько я его знаю!") еще обязательно вернется. Что интересно - она права. Странный тип Гийом может еще и вернется. Собственно из-за него мы и оказались в Париже: Бертран - кузен Гийома. (Вот уж кто и вправду МИЛ: дать ключи от своей квартиры двум совершенно незнакомым девицам!) Но разве можно утверждать, что знаешь человека, даже после года, проведенного в одном доме?

Я в глазах Ханан выгляжу как очень неконтактная и недоверчивая особа, а она мне кажется легкомысленной и зачастую невежественной. Всех русских моя красавица-подружка представляет также как и меня. "Ну, это, видимо, РУССКОЕ решение проблемы!", - презрительно фыркает она иногда. Я не обижаюсь, твердо усвоив, что Америка – самая. Самая свободная, самая прекрасная и самая развитая. Всех остальных обитателей планеты Ханан считает глубоко несчастными людьми, потому что они лишены удовольствия жить в лучшем городе мира - Сан-Франциско.

Мне кажется, моя подруга – квинтэссенция Штатов. Доколумбова первозданность американской земли сравнима с целомудрием эрудиции Ханан, в которой не задерживаются "лишние" сведения, кроме твердо необходимых для ее будущей профессии юриста. Дочь японки – Ханан не говорит по-японски. Дитя негра - она не знает, что Танзания находится в Африке.

На ее фоне ценнее становится уникальность Гилберта, знающего два иностранных языка, и пересказывающего мне события советской истории, о которых у меня имеются гораздо более смутные представления, чем у него.

Есть еще Эрик и Ларри - уж им то не приходится растолковывать, почему необходимо открыть бутылку шампанского в автобусе (удивленные глаза Ханан: "Girl, you go bananas every minute!" совсем, мол, ты девочка...).

По ним-то я и начинаю дико скучать в Париже, не забывая, конечно, каждую минуту вспоминать моих московских друзей.

Париж – конечно, город который надо ПЕРЕживать и ПРОживать вместе с тем, кого любишь. Интересно, кому там икалось? :-)

Я не замечала за собой особенных проявлений ксенофобии и не страдаю комплексом, которым страдают некоторые русские, которых мне довелось встретить в Берлине: "Жадные бюргеры нас ненавидят!". Но разница между американским и русским менталитетом начинает прорисовываться четче, когда сталкиваешься с необходимостью объяснять некоторые из своих действий, которые не пришлось бы объяснять ни одному соотечественнику. Например, почему я дуюсь на то, что юноши и не подумали помочь с тяжелой сумкой или почему серьезная декларация Ханан: "А Мэтью очень мил. Он купил мне три коктейля. Пожалуй, пересплю с ним в Новый год!" заставляет меня смеяться и одновременно широко зевать от скуки. Так и рвется с языка язвительный вопрос: "А Мэтью уже кто-нибудь поставил в известность?". "Нет", всерьез отвечает Ханан, "это будет мой новогодний подарок".

U-u-ups, I did it again...

С ума что ли все посходили по поводу этого нового года?! Причудливая работа массового американского подсознания. С какой стати новогодняя вечеринка так тесно связана в их головах с сексом?

Новый год, как всегда, наступил неожиданно. Мэт и Оливье оказались действительно крайне милы. (Ну, что поделаешь, - это их главная характеристика. К тому же на том, что они very nice особенно настаивала Ханан, делая ударение на "very" и выразительно глядя на меня, видимо, считая, что если от меня не последовало никаких программных заявлений, то молодые люди мне сильно не нравятся).

Мальчики пригласили нас в старинный загородный особняк под Парижем, где хозяин дома накрыл роскошный стол человек этак на сорок. По европейскому обычаю подобных приемов каждый третий не знал друг друга. На столе рядом с тонкими французскими винами соседствовали текила и пиво в количествах, повергающих в трепет даже русскую печень, а под тарелками лежало меню на трех языках, в котором присутствовали, цитирую: "Foie gras of duck, chopped vigorously!", "Smoked salmon with green herbs", и "Conserve of duck lying on its bed of rice, under its sheet of mushrooms, with its bolster of French beans"

(Especially cute I find these "its" S.L.).

(* "Утиная печень, энергично порубленная". (Вкуснятина!), "Копченый лосось с травами" и "Печеная утка в рисе с грибами и бобами".)

За пять минут до двенадцати гости стали дудеть в дудки, свистеть в свистки, хлопать хлопушки, разбрасывать серпантин, целоваться и шумно радоваться.

Штирлицу же очень хотелось услышать бой курантов... Так хотелось, что он даже забыл загадать свое обычное новогоднее желание. Вместо этого пришлось прослушать длинный список новогодних "resolutions" (обязательств) Ханан, вроде того, что я, мол, буду вставать в шесть утра, обливаться холодной водой, перестану есть что попало и спать с кем попало... Последнее, в свою очередь, навело меня на интересные мысли.

Вспомнив, наконец, что я теперь девушка формально свободная, собралась с силами и улыбнулась симпатичному канадцу, логически рассудив, что английский, который не может быть плох даже и во франко-говорящей части Канады, поможет перевести процесс флирта в привычный гуманитарный формат. На ближайший час я оказалась занята прослушиванием пламенной речи о сельском хозяйстве в Квебеке, как-то неожиданно и некстати завершившейся утверждением: "I wanna sleep with you tonight!".

Канадское сельское хозяйство оказалось слабым афродезиаком. Поняв, что и в этот вечер "кина не будет" (Неужели я все-таки скучаю по Гилу? А могла бы ведь встречать Рождество на Манхеттене, боже ж мой…), вежливо пожелала спокойной ночи и, засыпая, подумала, что не умеют все-таки эти сволочи отмечать новый год. :-) И еще – что не зря я так много времени провела с двумя американками – их новогодние секс-гештальты стали моими :-)

Вспоминается мне также одна вечеринка с Гийомом и его друзьями.

Тут надо пояснить, что наш тандем с Ханан очень экзотичен даже для демократичного Берлина, а уж для Парижа...Черная и белая вместе! (Ханан первая указала мне на то, что цветные и не цветные во Франции существуют в двух непересекающихся вселенных.)

А уж когда узнают наши национальности... ("Это венец конца холодной войны!", - орал пьяный художник в гей-баре квартала Марэ, куда мы забрели спросить дорогу, заодно и перезнакомившись со всеми его посетителями). На улицах богатые негры галантно зазывают разговорчивую Ханан прийти в гости "с подругой". В ночном клубе нельзя постоять пяти минут вдвоем, чтобы не обнаружить венок из свитых вокруг нас мужских рук, владельцы которых наперебой выдают длинные тирады, из которых знакомыми оказываются только слова: "шампанское и кока-кола" и еще "coucher avec moi". После отмороженных немцев такое открытое отношение кажется очень занятным и напоминает об Испании. Ах, Испания... Как гордо говорит Мириам, моя берлинско-французская подружка, вообще-то довольно разумная и скромная: "Романская ментальность, Леничка, не чета этим сраным кельтам" :-)

Так вот. Это было так: "Ребята, к нам придут американка и русская. Или они совершеннейшие бляди, или страшные как сто чертей. А может – и то, и другое. Надо им показать, что такое настоящие французы".

Невозмутимый Гийом торжественно сообщает, что сейчас будет "шоу", которое его товарищи, мол, устроят специально в честь гостей, то есть нас с Ханан. Но! - не менее торжественно продолжает он, - это ФРАНЦУЗСКОЕ шоу, поэтому может показаться нам несколько шокирующим. Особенно нервных, беременных женщин и детей просим удалиться из зала. Мы с Ханан, после некоторого размышления, не причисляем себя ни к одной из вышеперечисленных категорий, и остаемся ждать шоу. Из соседней комнаты слышна подготовка - писки, хохот и возня. Подозреваю, они там просто квасили для храбрости.

И вот открывается дверь и… начинается "настоящее французское шоу", которое заключается в появлении цепочки гийомовых друзей, изображающих из себя некое подобие травести наоборот и целовании (по французскому, конечно же, обычаю) в обе щеки с представлением участников.

Ох, уже эти обязательные поцелуи при встрече и знакомстве, когда никто, конечно, особенно не целуется, а просто подставляет сначала одну щеку, потом другую. Если подставить и свою тоже - то получается изнурительное трение сначала правой половиной лица, потом левой. Если бы французы еще лучше брились! После восьми или девяти приветствий моя - в кой-то веки ухоженная - кожа лица стала похожа на газон с фиалками, который мощный трактор вскопал под посадку картошки.

Когда появляется первый радостный юноша в пиджаке и женских колготках, я удивленно поднимаю одну бровь. При появлении второго - в трусах и красном колпаке с фальшивой бородой Санта-Клауса - поднимаю вторую. С появлением третьего - в смокинге, но без нижней части туалета вообще - брови у меня на лице заканчиваются и я падаю куда-то в угол дивана в припадке дикого смеха. И это называется шоу! Ребята, ведь один наш Женька Тарасов и одевается лучше, и танцевать умеет! А ЭТО что?

После приведения нас в чувство, а себя в нормальный вид, мальчики приносят brute и мы распиваем довольно-таки приличное количество за знакомство. Потом садимся в машины, в которых водителями, как обычно, оказываются самые молчаливые, но более всех пьющие, и едем в "Фоли Пигаль" - большой ночной клуб, где танцуют преимущественно хаус. Там Ханан начинает продолжительное выяснение отношений с Гийомом, и вся эта полусумасшедшая и обкуренная компания остается со мной и Эни, что создает вокруг такую атмосферу, что все цирки мира, и даже Старый и Новый московские цирки отдыхают! Об этом, впрочем, написано немного выше - не буду повторяться.

Через некоторое время Ханан, забавным образом порозовевшая от жары, прорывается ко мне через живую стену. Переступив через осколки снарядов - бывшие пивные бутылки и дорогие коктейльные бокалы - она с восторгом констатирует: "Это зоопарк! They do behave like animals!!!"

Утром Гийом долго и нудно извиняется за поведение своих друзей, и не очень-то верит нашим заявлениям, что все здорово и давненько мы так не веселились.

А как трудно запоминать имена на этих вечеринках, на которых никто по настоящему никем не интересуется! Через некоторое время я перестаю приносить извинения, называю Антуана - Филиппом, Жана - Сержем, а на имя третьего не наблюдается никаких реакций, кроме, всплывающего от куда-то из глубин подсознания, тревожного видения красного конника в папахе, несущегося к звездам с шашкой наголо. Через длинную цепь ассоциаций нахожу зерно смысла: лошадь – папаха ‑ Аркадий Гайдар - Чук и Гек - Гектор!

Ну, конечно, блин, это же единственный немец здесь - наконец-то можно поговорить по‑немецки, а то английский надоел хуже парижских круассанов. И Ханан на редкость ленива и утруждает себя немецким только когда думает, что вокруг есть люди, понимающие ее язык, а ей необходимо сообщить мне громким шепотом (на весь вагон метро) что-то ужасно секретное.

Я немного скучаю в Париже – мне не достает трепета эмоций, которые просто необходимо испытывать в этом городе влюбленных. За день до нашего отъезда в квартире материализуется ее загоревший под южным солнцем хозяин - Бертран, оказывающийся невозможным красавцем. При взгляде на него я понимаю, что появись он тут на пару недель раньше, все было бы гораздо интереснее и мое восприятие французской столицы было бы куда более позитивным :)). Но чемоданы уже упакованы и нас ждет Берлин.

А Париж... Так и стоит за окнами Нотердамским собором и воздушной громадой Лувра.

О Париже хорошо бы петь, а не говорить. Может быть, Париж можно даже станцевать. Но вот рассказать... Иногда красота появляется в совершенно неожиданных местах, когда не ждешь, прямо из-за поворота узкой улочки. Здесь - красивый спуск к Сене, там - собор, там - купол, там - фрески. И на Эйфелеву башню залезла, и в Нотр-Даме постояла, напоминая себе о том, что надо дышать – раз-два, вдох-выдох.

Два дня я гуляла по Монмартру, усидчиво читая путеводитель, который поведал мне в картинках: в этом доме-де жил Ван Гог, там было знаменитое кабаре, здесь - известный всей Европе бордель, тут - Моне написал большинство картин.

Я влюбилась в центр Помпиду. Этот постмодернистский дом с внутренностями наружу показался мне необыкновенно стильным в сине-зеленой паутине водопроводных труб. Его неживая красота – ужасающее очарование вклейки анатомической энциклопедии. В залах музея современного искусства Центра мы с Ханан окончательно помирились, найдя безусловную точку пересечения наших несхожих биографий. В картине Матисса "Печаль короля" я радостно узнала репродукцию из учебника литературы за седьмой класс, а она – рекламу косметики из журнала Life за 1982 год.

Как притягателен Латинский квартал! И как неповторим Сен-Жермен!

А как элегантен cобор Сакр-Кер! Такой строгий и прямой, вынырнувший весь целиком и как-то совершенно неожиданно из-за холма.

Как кружится голова на парижских бульварах во время дождя! Из капелек влаги сама собой складывается импрессионистская мозаика – Камиль Писсаро "Бульвар Монмартр", Морис де Вламинк "Сена в тумане".

Что сказать? Три недели в Париже - это мало. Хочется приезжать и приезжать еще, тем более что путеводитель прочитан от силы на четверть, а уж исхожены все возможные маршруты и вовсе на одну сотую.

Но жить мне больше нравится в Берлине. Он более растрепанный и эклектичный. А уж после широких московских проспектов, пустые площади, построенные для военных парадов еще века назад, радуют глаз и что-то такое очень русское будят в душе: "Раскинулось море широко...".

В общем, есть фотки. Конечно, они крайне стандартно отражают места, в которых всегда фотографируются туристы. Ну что: фотки они и есть фотки - берут узкий кусочек реальности, отрезая от 360 градусов перспективы.

январь 2001

Берлин

http://www.graynigger.narod.ru/parisstory.htm

(97x51,3Kb)

Рубрики:

Литература, поэзия, проза, драматургия
Культура, искусства, театр, кино, живопись, фото..
Музыкальный калейдоскоп
Туризм, экскурсии, путешествия.
размышления вслух, особое мнение.

Процитировано 10 раз
Понравилось: 10 пользователям

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

lika240168 обратиться по имени Пятница, 10 Декабря 2010 г. 10:55 (ссылка)

город романтики и любви
(640x480, 48Kb)

Ответить С цитатой В цитатник

Just_Tilla обратиться по имени Пятница, 10 Декабря 2010 г. 11:12 (ссылка)

Спасибо!!! Под утренний кофе - просто великолепно!!! )))))))))

Ответить С цитатой В цитатник

Миральда обратиться по имени Пятница, 10 Декабря 2010 г. 12:41 (ссылка)

Париж... Это самая элегантная столица мира так непохожа на всю остальную Францию, что ее подчас называют "городом-государством". Город всех времен и народов, Париж сохранил и приметы далекого прошлого, и романтизм новейшего времени. Здесь есть все для всех - для театралов, меломанов, ценителей живописи, для гурманов, любителей всевозможных развлечений и деловых людей.Французская столица относится к самым большим городам мира.

Спасибо Анатолий за замечательный пост.

Ответить С цитатой В цитатник

Тамара_Шевцова обратиться по имени Пятница, 10 Декабря 2010 г. 15:12 (ссылка)

С благодарностью...:) за пост
(700x525, 167Kb)

Ответить С цитатой В цитатник

LiveInternetLiveInternet

-Конвертер видеоссылок

-Музыка

-Метки

-Рубрики

-Цитатник

-Видео

-Резюме

Anatoly

-Фотоальбом

-Подписка по e-mail

-Поиск по дневнику

-Интересы

-Друзья

-Постоянные читатели

-Сообщества

-Трансляции

ПЕРВОЕ ТАНГО С ПАРИЖЕМ