Вчера ехала в метро.Стояла рядом с чёрным.Напишу об этом отдельно.
Кое-что произошло.
Я люблю чёрных.
Хочу чёрного друга.

10 мешков.
Дура.
Девочкам не положено так делать.
Хотя.. оговорочка.
Девочкам можно,только тайно.

Я бы хотела увековечить это.
Чтобы навсегда.
Чтобы где-то было записано.
Может быть, в книге жизни, рукой ангела:
«Она любила его всю жизнь. Она целовала его между лопаток, искала его запах на хлопке подушек, когда он уходил».
Да, пожалуй так. Вы не читайте дальше. Это для меня.
Какими чернилами пишут ангелы? Надеюсь, у них несмываемые. И нет корректора. Напишите прямо сейчас, я умоляю.

Я бы хотела увековечить это.
Тысячами снимков с ним. Распечатанными на глянце, проникшими под кожу.
Тысячами поцелуев куда угодно, быстрыми-медленными-дерзкими-нежными-любыми.
Тысячами прикосновений пальцев теплых-замерзших-чистых-снежных-дождливо-мокрых.
Тысячами взглядов призывных-безмятежных-обеспокоенных-сексуальных-наивных-вопросительных.

Я бы хотела увековечить это.
Написать на обоях? Всю стену признаниями – слишком как-то, просто слишком.
Везде сердечки, нарисованы, приклеены, под стеклом в рамке даже.
Переполнено все, зашкаливает.
Слов в голове больше, чем существует в русском языке.
Наверно, это язык любви, непереводимый для каждого.
Или это не любовь.
Это больше. А какое слово у вас, земные, обозначает нечто большее, чем любовь?

Я бы хотела увековечить это.
Чтобы облака в небе на фоне синего выстроились в его имя, и застыли так прямо над моим домом. А если я перееду, пусть переедут со мной.

Я бы хотела увековечить это.
Удалить из телефонной книжки ВСЕ контакты, оставив только его.
Это правда, не делайте хмурое лицо, вам не идет.

Я бы хотела уйти из Интернета. Навсегда.
Удалить страницу, не интересуясь никем. Удалить ICQ. Почту. Все закладки.
Уйти из Университета – там же нужно сдавать экзамены и готовиться, а мне совершенно некогда! Я же думаю о нем, не мешайте. Какие к черту исследования, переводы, чемоданы, голодный желудок, холодные руки и ветер, съемные квартиры и (снова!) похудение на 3 кило. Не хочу.

Эй, ангелы! Вы пишите? То, что я сказала! Никаких правок, будьте любезны.

Только вы ему ничего не говорите.


(с)

Я и Ты…
Пустота на пять спортивных залов.
Я и Ты…
220 тока, помноженных на каждый удар моего сердца, начиная с июля, заканчивая октябрем. Год девятый.
Я и Ты…
Три твоих глянцевых портрета на старый Зенит, едва уловимые черты, дым Беломора. Выкурил шутки ради, из пачки моего папы. В тот день, когда мы были вместе все двадцать четыре, и даже больше.
Я и Ты…
Горстка таблеток валерьянки, каждую ночь, уже неделю.
Психоза на три клиники для душевнобольных.
Я и Ты…
Света на квартал разбитых фонарей, где-то в Питере.
Я и Ты…
Жары на шесть Красноярсков, холода на три Африки…
Я и Ты…
Альбом совместной фотосессии, лица счастливые, формат джипег.
Не распечатаны…
Я и Ты…
Искажений на один музей кривых зеркал.
Я и Ты….
Слез на три эмалированных ведра.
Я и Ты…
Облаков белых на несколько вечностей, но рай на три месяца.

Пустота на пять спортивных залов.

(с)

25.10.09

А я буду пахнуть миндалем,
В пижаме с глупышкой Китти,
Шорты и маечка -
Домашняя твоя девочка.
Пока ты где-то там ходишь,
Я лакирую стены
Словами твоими навечно.
Прямо поверх гуаши.
Ветры в окно не впускаю - только когда ухожу.
Сладких дождей компоты
Чуждаюсь. Зонт беру нехотя.
Когда же ты придешь?
Я ведь скоро вернусь домой...
Мне стены шептали, что так нельзя,
Что надо проще, уметь ждать.
А я не могу
Больше
Когда ты со мной - тебя вспоминать.

(с)
я

Небо падает нам на голову
Синие простыни
Прямо на волосы
Звезды прозрачные
Тихо стекают
С наших нежных ресниц

Мы уходим вместе
Мы были задуманы
Изначально именно так

Мы уходим вместе
Не зная вообще
Никаких границ

То ли так быстро секунды умирали
То ли я просто долго
Спала и спала
Но вовремя зазвонил будильник
Я проснулась
И поняла
Мой холодильник за тысячи километров
Но здесь всё равно родные
Каждый камень
Каждый поток ветра
Каждый,кто посмотрел на меня

Небо падает нам на голову
Мы ждали этого
Тогда еще не было войн
И мы виделись пару раз
В те годы
Даже не умели говорить
Сейчас научились
Чтобы молчать в тишине

Небо падает нам на голову
Когда ты дышишь в мою ключицу
Я забываю имя своё
И теряю связь
Между тем
Где кончаюсь я
И начинаешься ты

10.02.10

(с)

Я бы,конечно,вновь началась,
Если б когда-то закончилась.
Битый час я растираю твои последние слова,
Как этот воздух декабря, что уже не повторится.
Я не любя, смогу разбиться, в днях,
Где не будет тебя, глупого принца,
Или просто гонца
За верой в выносимость бытия.
Снова оправдывать
Свои междометия,
Молчать о твоих ладонях
И заправлять кровать,
Что скоро заправлю в последний раз.
Мне так знакомо чувство "хватит дышать",
Я перекрыла себе кислород,
Чтобы из легких не выпускать
Мысли о чем-то прошлом,
Таком близком,
И эти запахи твоей шеи
В девяти вариантах.
Я словно стою на пуантах,
Но пачка моя порвана,
И гладкий пучок распустился на десять прядей,
Я обещаю не стать, как те городские бляди,
Общей.
И я до безумия хотела бы закричать
Тебе в самое твое уязвимое место, возможно,душу:
"Как ты посмел меня удалять,
Стирать со страниц!? Ты меня не слушал..
Зачем ты обменял
Наших детей на новые литые диски,
И лишнюю каплю виски,
И крепкую мужскую дружбу,
Я скоро свихнусь,
Не веря даже своим рисункам.
Ты обольешь меня грязью,
Возможно, перед теми,
Кто мне улыбался,искренне,
И спрашивал что-то,
И угощал сигаретой.
Ты же знаешь,я не хочу курить,
Но как тут справиться,
Мне не с кем поговорить.
На работе зовут красавицей,
Через три дня уходить.
Я не забуду, каким тяжелым
Был пистолет, что у тебя в бардачке,
Я говорила, - выстрелит,
Ты убеждал, что нет.
Кто тебе подарил его,зачем тебе разрешение
На эту плохую штуку?
Не доведет до добра.
Хотя мне должно быть пофигу.
Пять часов до утра,
И ты лежишь в своей комнате,
Скорее всего, один.
Мне очень жаль,
Что нам не увидеть наших седин,
Последним вздохом
Вечность не сохранить.

(с)

26.12.09

Это мое право на последние романтические сопли в этом тухлом городе.
Я могу говорить.
Я могу плакать.
Я могу готовить задания или слушать музыку.
Я могу в 20 часов сходить погулять с собакой,мягко скажем,последний раз,за грядущее расставание.
Да,наверно,сейчас я могу заплакать скорее из-за нее,чем из-за тебя.
Ведь с тобой мы уже разошлись, а с ней еще сидим в одной квартире.
Она радуется резиновым игрушкам,таскает их везде,приносит в зубах,предлагая поиграть.
Она прыгает на колени,чтобы просто полежать,мирно посапывая.
Любит,когда я ее глажу.Она просто любит меня,моя девочка из преемника для собак.
Мы увидели ее фотографию в газете.Она сидела на плече у какого-то мужчины и смотрела в объектив.
В тот же день она оказалась у нас дома.И я сделала всё,чтобы она жила райской жизнью.
Как приятно быть любимой хотя бы своей собакой.

Бабушка...говоря это слово,у меня дрожит голос,просятся слезы.
Но что я могу поделать,дорогая?
Наверно,это мой путь,он был намечен еще в 2007-ом,когда я поступила на заочку,мне не хватило одного балла,
чтобы остаться в Питере.И я уехала,как бы слегка зацепившись в том городе,чувствуя связь с ним.
Осталась здесь,чтобы пережить столько расставаний,столько боли...
Чтобы съесть тонну шоколада,выплакать столько слез...Посмотреть столько фильмов..
Чтобы влюбиться два раза "На всю жизнь" и даже успеть почувствовать себя потенциальной матерью.
Чтобы так и не воспользоваться тестом на беременность.
Чтобы уходить в такие миры,за которые мне стыдно наутро.
Чтобы ...я просто захлебываюсь от слов.

Знаешь,чем пахнут твои ключицы,твои подкачанные плечи?
Ты совсем не знаешь,но я знаю о них ВСЁ.
Они пахнут облаками...
..Сном во время июльского рассвета..
..Мечтами..
..Свежестью..
..Морем..
..Любовью...
..Вечностью..
Да,твои ключицы благоухают вечностью и мечтами,моими разбитыми мечтами.

Когда наступит осознание?
Я теперь сама за себя.
Я научилась готовить элемантарные блюда.
Я научилась есть меньше шоколада и чипсов.
Я научилась больше писать заметок и любить снег.
Но пока никак не научусь не думать о тебе.
Это пока бесполезно.
Я буду лечиться без записей в медицинской карте об истории болезни.
Буду ласкать свое самолюбие чьими-то восхищенными взглядами,когда немного очухаюсь.
Я уберу на второй план,за свою спину,мою провинциальную восхищеннность большими
пространствами и толпами людей.
Я сдам сессию,пойду работать,снимать комнату.
Я развешу в ней свои любимые розовые висюльки,бусы,платья,и посмотрю 99 франков.
Я сделаю свою жизнь сказкой,ведь ты не смог сделать этого.
И если я полюблю третий раз - буду считать себя всемогущей.Непотопляемой,вечной.
А я и так вечная,все они врут,что люди умирают и мало чего остается.
Я буду всегда,мне похуй.
Всё,что я сказала,это уже вошло в историю и осталось радиоволнами в пространстве.
Меня не стереть.
Мое место - подальше от тебя, поближе к ветру.
Я ни о чем не жалею.
Спасибо тебе за всё.
Наши параллельные не ошибались,когда столкнулись.
Они ошиблись,когда разошлись.


всё

08.01.10

[Что такое дышать?]
Мы залижем раны.
Я - в метро.
Ты - в своей машине.
Я - непривычно громким криком
Внутри себя.
Ты - опустишь голову на руль,
Наплевав на сигнальный звук.
И,закрыв глаза,
Вместо шума скорости,
Я услышу сердечный стук.

У меня под кожей,
Не поверишь,
Вместо вен -
Переплетения слов твоих.
И по ним не течет кровь,
Но тоже что-то солёное.
Это любовь
И слезы.

Мое зеркало помнит,
Как мы отражались вдвоем,
Поэтому я его ненавижу.
[Что такое дышать?]
Я хочу побывать дождем.

Самый теплый июль.
Я в белом, ты в белом.
Так не бывает.
Нас придумали,
Как роман в тираж.
И, в целом,
Он неплох
Для начала карьеры.

[Что такое дышать?]
Под платьем я прячу
Мысли о нехорошем
Или о самом лучшем.
Мне бы заткнуть кляпом
Свои безответные монологи
И,закинув ноги на спинку дивана,
Не о тебе молчать.

[Что такое дышать?]

(с)

03.01.10

Оторвать меня от тебя.
Оторвать меня от тебя.
Меня.
От тебя.
Только с мясом. Только с повреждением нервных окончаний…

Это так же сложно, как разделить яблоко пополам, но без помощи ножа, одними руками.
Это так же сложно, как достать до звезд.
Это так же сложно, как сдвинуть пятиэтажный дом.
…Как поменять местами лето и зиму.

Когда-нибудь я перестану любить тебя, но разлюбить белый цвет, твой цвет, уже не получится. Он будет символизировать чистоту моих чувств, самых сильных, что я испытывала. Когда я одеваю белые джинсы и белую футболку, мне кажется, что ты где-то рядом и вот-вот обнимешь. Но я в последнее время часто западаю на черное.
Наверно, чтобы не лгать себе.

07.12.09

Она поднималась. Эскалатор почти довез ее до самого верха.
Василеостровская.

Черные волосы ниже плеч, слегка взъерошены ветерком, слегка прижаты наушниками. В них что-то играло спокойное, как всегда, цепляющее.
Ее правая рука лежала на резиновом поручне. Она смотрела на тех, кто ехал вниз.

Она практически ни о чем не думала. Просто смотрела, наблюдала.
Какой красивый город. Какое уютное метро.

На выходе кто-то придержал ей дверь, она вышла на улицу.
Проходя мимо знакомых домов, она разглядывала надписи на них.
Сколько людей оставили здесь свои мысли? Как они выглядели? Парень лет двадцати, рокер, расставшийся с девушкой год назад? Девушка лет восемнадцати, с короткими белыми волосами, слушающая Кровосток и АК? Эмо, которого уже нет в живых? Программист, которому пришла в голову новая схема кодирования?

Кто они…

Она вспомнила свой старый город, где на асфальте под чужими окнами она иногда видела признания в любви, написанные белой краской. Она стебалась над ошибками в словах, завидуя какой-то «зайке». Она разлюбила эти тупые прозвища с тех пор, как ОН в последнем звонке сказал «Зай, целую, пока».

Он редко называл ее по имени. Она редко называла его по имени.

Она напишет это здесь. На этом доме.

(c)

04.12.09

Наверно, мне нужен офисный планктон, старше лет на шесть. Эдакий полу-парень, полу-мужчина, в строгом дорогом костюме Пако Рабанн, в облаке от Лакост. Такой эстет, спокойный, элегантный. Я примерно такого видела недавно, но он уже влюблен.
Мой эстет сидел бы с утра с газетой Saint - Petersburg Times, молча покуривая сигарету, периодически выпуская дымок в сторону оконных стекол. Он был бы одет в офисное, но пиджак еще на вешалке. А я бы наливала кипяток в его яркую кружку, сверкая задницей в белых шортах, довольно глядя на свое сокровище. А в это время он бы прокручивал в голове, что до его ухода мы еще успеем заняться счастьем. И, черт возьми, наши мысли были бы одинаковы…

Ну или совсем уж безбашенный, творческий. В лучшем случае – фотограф или художник. Короче, ебанутый, как я.
Любил бы полароид, пленку, ни шага без меня и щелчка затвора. Он бы снимал меня везде, в любом обличии, обвешивал стены случайными кадрами, проявлял мое сердце в ванной с красноватым освещением, с прохладным кафелем на стенах. Он хипстер или как там это еще можно назвать. Ему на всех вроде бы без разницы, но в то же время он все видит и знает, особо никем не интересуясь, не влезая в душу.
Он – мечтатель с кошельком, вечный, мой, завсегдатай летних питерских крыш. Он бы понимал любую мою глупость, более того – всячески поддерживал.
Дышишь с ним глубже как-то. Видишь больше, дальше.
Или кто-то вообще мне нужен не такой.
Я не знаю. Уже не знаю.

(c)

12.12.09

Мне тебя надо сжечь, уничтожить.
Мне тебя просто надо.
Удалить все фотографии с тобой, стереть все файлы, порвать три твоих частично засвеченных зенитовских портрета.
Мне тебя надо вытошнить из себя, выблевать самой прекрасной рвотной массой в голубоватую ванную и смыть душем с сильным напором воды.
Мне тебя надо не возненавидеть, а обезразличить и обезличить, забыть твои ресницы длиной 12 миллиметров и мятное дыхание в мою шею.
И твои пальцы между моих пальцев.
И твою розовую рубашку.
И еще одну твою розовую рубашку, которую я примерила на третий день нашего знакомства.
И твои светло-русые волосы: очень короткие, затем отросшие волнистые, потом снова короткие.
И серо-зеленые глаза.
И как ты мне одеваешь на шею, стоя сзади, прямо как в кино, новую подаренную цепочку с кулончиком в виде колечка со стразами.
И как ты смеешься над моими рассказами.
И как ты смотришь на дорогу, когда ведешь.
И как ты любишь неон и вообще все, что связано с автомобилями.
И как ты целуешь меня перед сном и засыпаешь рядом.
И как я приносила тебе завтрак в постель и кормила с вилочки.
И как мы смотрели фильмы раздетыми до нижнего белья, чтобы на половине просмотра уже не интересоваться сюжетом.
И как ты хотел купить для меня наручники.
И как мы спали [...] у твоего друга на даче в комнате с плакатом «Ну погоди». А на следующее утро твой друг обнаружил, что кровать сломана пополам. Но мы то реально просто спали… Странно.
И твою связку ключей.
И номер твоей машины.
И твоих друзей.
И твой голос.
И твои позвонки на ощупь.
И твой фанатизм от белого цвета и подаренные мной белые носки.
(И мои первые белые джинсы и первую белую футболку.)
И как ты примерил стильную серую шляпу в Нью Йоркере.
…Забыть…
И как тебя встречала моя собака на пороге.
И как ты говорил с моей бабушкой.
И как я засовывала в твой рот вкусные виноградинки.
И как я любила мириться после маленьких ссор.
И как я любила.

(c)

03.12.09

Мне от тебя не залетать, детей не рожать от тебя.
Не читать нашим малышам сказки на ночь о красивых принцессах, о ванильных облаках не слагать легенд, не придумывать простых ответов на сложные вопросы.
Мне тебя не целовать на ночь, не класть руку на живот, засыпая.
Мне тобой не гордиться перед подругами. У меня нет тебя, нет подруг.
Мне с тобой не ехать на юг в августе 2010, не снимать мокрый бирюзовый купальник в нашем номере, не мазать тебя на пляже солнцезащитным кремом с высоким фактором защиты.
Мне для тебя не готовить, не мыть за тобой посуду.
Мне не смеяться в ответ на твои шутки, не закрывать глаза от счастья, когда лучше некуда.
Ты скажи своей будущей жене, что был бодибилдером, что в девятом классе у тебя были мышцы с мою голову. Ты ей расскажи, как я тебя целовала в шею, словно ты последний, кого я целую. Она послушает, ей будет интересно. Ты ей расскажи, что покупал мне тест на беременность, но он не понадобился, и поэтому ты отдаешь его ей.

Или нет, не так.
Когда она будет кончать, назови ее Юлей, если она будет, например, Дашей.

13.12.09

Чрезвычайно твоя.
Интернет зависимость и шоколадки с каждой кружкой чая.
Надоевшая самой себе.
Решительная. Но постоянно слабая.
Не думающая о последствиях.
Иногда кажется, что не существую.
Всё вокруг говорит о том – что я есть. Приходиться жить дальше.
Да и в конечном итоге – похуй.
Что будет, то будет. Страшно, очень.
Страшно, что я там заболею и некому вылечить.
Страшно, что будут злые люди.
Страшно, что обломается работа.
Но ведь работ много, и есть девочка Катя, врач, живет в Питере. Я ей позвоню, и она меня вылечит. А злые люди пусть злятся. Я буду им назло доброй.

Я буду думать о тебе, чтобы поддерживать нормальное кровообращение. Буду думать, чтобы сердце билось. Так и выживу. А потом с кем-нибудь стану встречаться, и все будет типа нормально. Или даже хорошо.

Боже, так холодно.
Я скучаю по твоему смеху.
По твоим рукам. Нестерпимо.
Сегодня мне приснился ты, твоя мама, и мы все вместе сидели и разговаривали о свадьбе. Потом приснился маньяк, он хотел меня трахнуть.

Пойду лучше спать.

28.11.09

Они слушали Элвиса,
Слушали все его песни,
Под белый прозрачный дымок.
Он не был готов "чтобы по уши, чтобы насквозь".
Но убежать не смог.

Он видел в ней небеса, их суть, как есть.
Хотел бы отдать все звезды ей - любовь одна,
А звезд, казалось, не счесть.

Они слышали, как стучат в их дверь,
Как звонят мобильники и домашний.
Они отключили разум.
Вчера бы открыли, на то был и день вчерашний.
Вчера еще не было "ИХ".

Он прикасался, еле дыша, будто в последний раз.
Она улыбалась, подтягивая бретели белой майки,
Зная, что она взлетит на карниз.

Они пили чай.
Она заваривала только зеленый.
Впадали в медитацию,
Говорили про адаптацию,
Чинили канализацию,
Устраивали инквизицию
Хламу уставших комнат.

В голубоватом храме
Полупустой квартиры
Пол скрипел,
Когда они танцевали румбу.
И через двести совместных фоток
Поставили в рамку
Портрет сына на тумбу.

Они слушали Элвиса,
Прятались в нескошенной траве.
Им Богом был дождь,
Они не смотрели ТВ.
Ходили работать,
Было всегда лавэ
И лав.

И в голубоватом храме
Полупустой квартиры
Пол скрипел,
Когда они танцевали румбу.

(с)

20.12.09

Кури.
Я буду просить тебя отвернуться, чтоб дым не летел на меня.
Но ты все равно кури. Мне нравится, как из твоих губ вылетает белое облачко. Я знаю, что это вредно. Но меня в списке ангелов тоже не было.

Нам никто не скажет спасибо, за то, что мы живы сегодня.
Поэтому мы живем в первую очередь для себя.
Я с утра выпила чай с молоком и шоколадным сиропом, не разбудив тебя. Воскресенье, ты можешь не вылезать из кровати – тысяча поводов. Простыни, ладони, поцелуи, солнце сквозь тюль.
Наверно, я все равно хочу жить для кого-то.
Ты откроешь атлас автомобильных дорог, предварительно чмокнув меня в предплечье.
-Детка, куда мы поедем в отпуск?
-Туда, где много воды.
-Что ж. Тогда у нас много вариантов…
Наверно, слишком много лишнего у них.
У тех, кто не любит.
Я могу говорить абсолютно бессвязно.
Заметно.
Все бабочки мира слетятся на тебя посмотреть.
Ведь им не будет хватать места в моем животе. Они будут вольные и наблюдательные.
Твои рубашки идут мне больше, чем тебе.
А тебе идет моя шапка.
Мы меняемся на вечер, но срастаемся на всю жизнь.

кому я все это пишу,хер знает.

(с)

03.02.10

А я вчера шла, шла. Дышать ртом, нарушая собственное обещание не дышать им, вредно для горла, нельзя-нельзя. Но почему-то снова глаза прищурены, и в легкие впускаю пятнадцать по минусам, до самых чувствительных тканей.
Ноги уже немели, сапоги не спасают.
А на Площади Ленина стоят две нарядные высокие ёлки, переливаясь разноцветными лампочками. А у меня что-то сжимается слева, и я побаиваюсь – может там не сердце, а затвор фотоаппарата. Пока меня не расчленят – вряд ли узнают точно.
А я иду в розовых варежках, и мне положить на Новый Год, праздник по боку – приближает отъезд, не готова еще по факту. Морально то давно. И утверждаюсь – правильно, в 19, а не в 35. Сейчас, пока молодая, не до конца покалеченная, может еще полюблю кого, может кто-то будет достоин называть меня ласково под утро, и просить запустить мои ладони в его ароматные волосы.
Там напишу больше, там проживу дольше.
Там холоднее ночи, там одинокость – временная.
Там меня ждет только ветер.
Да хоть бы и он встретил – это уже ведь что-то.
Что-то уже свое.

(с)

20.12.09

Лучше мне никогда тебя больше не видеть, чем года через два с какой-то там блондинкой, около магазина «Книжный», когда я буду проезжать за рулем своей тачилы (по-любому она будет яркой) домой. Я приеду погостить сюда,на родину, в отпуске.

Лучше мне никогда тебя не видеть, чем перед этим новым годом, когда ты мне позвонишь, узнав, что я уезжаю в Питер.

Лучше мне никогда тебя больше не видеть, чем лет через 15, в строгом костюме за горсть зеленых с туманом аромата (тоже за горсть зеленых). С еще более блядскими глазами, чем сейчас. Типа предприниматель, или еще кто-то там важный из себя, почерствевший, не такой открытый, не такой влюбчивый. У тебя в том возрасте будет всегда по одному звоночку пара блядей (конечно же ухоженных, с большими жадными глазами), и ты уже не будешь ездить на своем белом фольце (читать: «холодильнике»). Ты будешь сладкой добычей для местных девушек, которые уже заебались работать продавцами за шесть тысяч в месяц. И мы встретились бы около кассы в универсаме. Нет.

Лучше мне никогда тебя больше не видеть, чем лет через двадцать пять, лысеющим дядькой с небритыми щеками, работающим на заводе, курящим дешевые сигаретки после рабочей смены. Дома – пухлая женушка, вечно чем-то недовольная, но есть готовит хорошо, два сыночка учатся в институтах еле-еле, в гараже – немытое старье, в сердце – жесткая бытовуха. Каналы ТВ, вечный телевизор и новые президенты снова обещают лучшую жизнь.

Вывод:
Лучше тебя не видеть.
В любом случае.
Я запомню тебя самым красивым и любимым человеком на этой планете. Самым ароматным, самым сексуальным, самым улыбчивым.
Пока не появится тот, кто превратит эти воспоминания в дым, который я выдохну.


©

03.12.09

Пролетали этажи. Saint P.
Я стояла, одна, в черной шапке-гондошке в лифте, прислонившись спиной к стене напротив выхода. Смотрела на горящую ядовито-красным цветом цифру тринадцать.
Поднималась вверх.
А этажи пролетали.
А я думала.
Вспоминала, теперь уже прошлое, такое больное, такое сладкое, такое самое теплое, твое.
Я спустилась на корточки, спустив на глаза шапку, и, быстро вдохнув, долго выдыхала. Долго – долго – долго, словно выпускала изо рта белый кальянный дымок. Я тебя выдыхала.
А потом тринадцать уже не горит, двери открываются, пора-пора…
А я сижу на корточках, тебя выдыхаю, легкими, вроде бы чистыми… сердцем, теперь просто органом моего тела, а не поэтической метафорой.
Выдохнись.
Испарись.
Исчезни.
Оставь.
Уйди.
Улети, как тринадцать этажей.
Как лифт.
Просто довез до определенного пункта, а потом поехал дальше.

19.11.09

Рядом со мной стоит пакет шоколадного молочка.
Это значит, что я все же пытаюсь испытывать удовольствие.
Это хорошо.
---

Нет, мы не расстались.
Просто в какой-то момент твоя ладонь перестала чувствовать мою.
Наши ладони разомкнулись.
Просто стало тише, чем раньше.
Просто я слышу, как кто-то мешает сахар в чае с лимоном, и этот кто-то – не ты.
Просто небо больше не голубое.
Просто меньше солнца.
А так, нормально. Дышу.

---
У меня шторы постоянно зашторены.
Когда проезжает машина, я слушаю, звучит ли в ней твоя музыка.

---
Я позавчера шла на работу, и увидела из ворот дорогу и твою машину.
Или не твою. Но такую же. Возможно, номер был не твой. И это не ты.
Но я когда в автобус села, у меня сердце компостировалось.

---
Когда же наступит новая жизнь под названием «А мне все похуй! Я – сука!»
Жду. Пока никак чёто…
Может быть, мне суждено просто остаться собой?

---

В меня парень влюбился. Он следит за мной, он дарит мне фрукты, позавчера вот розу подарил, а сегодня нашел меня в поликлинике, когда я выходила из кабинета физиолечения.
Мне его жаль, и себя жаль, потому что он – не ты.
И надо бы его послать, но мы, сука, работаем вместе.
К тому же, он не делает мне ничего плохого.
Что же мне делать.

---
Я каждый день обещаю себе начать новую жизнь.
Сколько раз обещаю, столько раз обещания и проебываю.
Я такая в этом плане постоянная, фак.

---
Я от тебя вылечусь. Медленно, долго, по-тихому. Запись о болезни останется, а
симптомы пропадут. И вот когда они пропадут, только попробуй показаться мне на глаза.

Сейчас молочко допью.

13.11.09

Я бы хотела увековечить это.
Чтобы навсегда.
Чтобы где-то было записано. Может быть, в книге жизни, рукой ангела: «Она любила его всю жизнь. Она целовала его между лопаток, искала его запах на хлопке подушек, когда он уходил».
Да, пожалуй так.
Вы не читайте дальше.
Это для меня.
Какими чернилами пишут ангелы? Надеюсь, у них несмываемые. И нет корректора.
Напишите прямо сейчас, я умоляю.

Я бы хотела увековечить это.
Тысячами снимков с ним. Распечатанными на глянце, проникшими под кожу. Тысячами поцелуев куда угодно, быстрыми-медленными-дерзкими-нежными-любыми.
Тысячами прикосновений пальцев теплых-замерзших-чистых-снежных-дождливо-мокрых.
Тысячами взглядов призывных-безмятежных-обеспокоенных-сексуальных-наивных-вопросительных.

Я бы хотела увековечить это.
Написать на обоях? Всю стену признаниями – слишком как-то, просто слишком. Везде сердечки, нарисованы, приклеены, под стеклом в рамке даже. Переполнено все, зашкаливает. Слов в голове больше, чем существует в русском языке. Наверно, это язык любви, непереводимый для каждого. Или это не любовь. Это больше. А какое слово у вас, земные, обозначает нечто большее, чем любовь?

Я бы хотела увековечить это.
Чтобы облака в небе на фоне синего выстроились в его имя, и застыли так прямо над моим домом. А если я перееду, пусть переедут со мной.
Я бы хотела увековечить это. Удалить из телефонной книжки ВСЕ контакты, оставив только его. Это правда, не делайте хмурое лицо, вам не идет.

Я бы хотела уйти из Интернета. Навсегда. Удалить страницу, не интересуясь никем. Удалить ICQ . Почту. Все закладки. Уйти из Университета – там же нужно сдавать экзамены и готовиться, а мне совершенно некогда! Я же думаю о нем, не мешайте. Какие к черту исследования, переводы, чемоданы, голодный желудок, холодные руки и ветер, съемные квартиры и (снова!) похудение на 3 кило. Не хочу.

Эй, ангелы! Вы пишите? То, что я сказала! Никаких правок, будьте любезны.

Только вы ему ничего не говорите.

27.09.09

(с)

Нелепыми стрелами
Амура безликого
Я себя сделала
Дурой набитою.
Вставила в вены
(те,что в запястье).
Даже стрелой продырявила платье
У левой лопатки.
Воткнула в предплечье - две штуки.
Стрелам Амура подставила руки.
Я разбросала по полу в квартире.
Несколько кинула в рамки-картины.
Три полетели в пустой потолок.
Одна отвалилась,
И прямо в мой лоб...

(с)

09.10.09

Двусторонний гайморит.
Круто.
Всю неделю сидеть, не двигаясь, на аппаратах, смотреть на провода из-под повязки, клиники-поликлиники-коридоры.
Охренеть же.
Антибиотики Антибиотики...Стаканы воды.
Всю неделю считать минуты безработные.
Греть ладони под подушкой, смотреть на фосфорные звезды на потолке, после выключения света.
А ты и не думаешь, но, может быть, помнишь, что тоже смотрел на них.
Совсем недавно.
Недавно.
Давно.
Но...
Всё решено.

13.11.09

лечиться поздно
а сдохнуть рано
ты мне подаришь
полсотни шрамов
полсотни мыслей
больных, кислотных
полсотни желаний
таких жевотных
в конце концов
твои голоса
вплетутся в ветер и в небеса
тогда пойму,
что кончаюсь я...

(с)

Я пью валерианку на ночь,
Капаю капли в нос,
И продираю кожу
До вздутых красных полос.

Лечусь вот от гайморита.
И от тебя лечусь.
Но ни на грамм не забыто.
Мучаюсь.
Мучаюсь.
Мучаюсь.

Помнится, я говорила:
"Свадьба? Еще года два.."
Боже, всё так разбито.
Боже, я так больна.

Я убираю с расчески
Несколько слабых волос.
Я продираю кожу
До вздутых красных полос.

Я убиваю время,
Чтобы не наоборот.
У меня литры слов про сердце.
Молчания полный рот.

21.11.09

(с)

Я сбрасываю c себя одеяло, брезгливо отворачиваясь от нового дня. Он один из тех же чертовых дней. Только они уже прошли, а этот, очередной, наступил.
Я просыпаюсь на работе ближе к шестнадцати, начинает болеть голова, меня бесит холод и назойливый взгляд влюбленного в меня ключника, что пишет мне по сто сообщений на дню. Шутка ли, но это уже третий ключник, которому я пришлась по душе. До него работал ты. И это заставляет меня думать о тебе, когда я вижу его.
Ты заставляешь думать о себе хотя бы потому, что существуешь.

Я прихожу домой и все, чего я хочу – есть, в душ и спать. Простые потребности стали нормой моей жизни. Все, что мне нужно, чтобы дышать дальше. Без тебя.

Я стираю макияж, умываюсь, и вижу уставшую девушку с синяками под глазами и уголками губ, стремящимися опуститься вниз. Я снимаю с себя всю одежду, и удивляюсь, как я выдерживаю без твоего тела столько времени. Кажется, моя фигура стала даже лучше, или я просто раньше так долго на нее не смотрела. У меня начинаются слезы, я спешно залезаю под душ.

Мне грезится, будто ты бы мог увидеть отрывки моего «сейчас»… Мне грезится, что ты видишь, как с меня стекает пена. Я загоняюсь, и сажусь на колени под душем. Он кажется мне голубоватым. На меня льются струи, сливаясь со слезами, стекают по лбу и животу, утекают в трубы подо мной, унося соль моей беззвучной истерики. Я кричу внутри. Я чувствую, как ты целуешь мои ключицы, едва касаясь их губами, вижу твой профиль, мои опущенные ресницы. Двести двадцать, несколько разрядов, один за другим. Под водой это вдвойне опасней. Разряды повторяются, но не возвращают к жизни. Я утекаю куда-то в канализацию, со своими кислотными нервами.
Запрокинув голову назад, я рискую захлебнуться потоками воды, но контролирую дыхание, и пытаюсь чувствовать слабее. Но по инерции возвращаюсь в исходное положение и вижу, что исцарапала себе колени ногтями, хаотичные переплетения уверенных красных полос на коже. А боли нет.

Я сижу минут тридцать в коматозе, без особых желаний, проговаривая одними губами фразу «без тебя», закрывая ладонью лицо, раскрывая губы в истерической улыбке. Мне хочется содрать занавеску, чтобы она грохнулась на меня с гардиной, лишив рассудка и мыслей о ничтожестве жизни хотя бы на пару часов.
Без тебя. Я все понимаю, что это конец, что ты меня не достоин и так далее, но так жаль расставаться с осколками счастья. И не хочется рвать твою фотографию. Мне дико хреново, но я почему-то улыбаюсь некоторым назло твоему молчанию, чтобы потом, сидя в ванной, понять, каким дерьмом стало мое божественное нежное счастье.
Без тебя.

09.11.09

Лето в городе.
Дождь на полную.
Мы
В белых майках.
Мы
Слишком молоды,
Чтобы не делать ошибок.

Лето в городе.
Солнце
Через десять минут
Закапает с крыш,
И ты поцелуешь мне веки.

Что я, кто я?
Мне снятся фотки на паспорта,
Какие-то люди, вспышки.
Просыпаюсь,
Будто бы не спала.

Лето в городе.
Ядерный маникюр.
Глинтвейн заменен на мохито.
Терраса кафе открыта.
Дышим,болтаем,пьем.

Белые ночи.
Выходим гулять в черном.
Фонтаны-айс-крим-за руки.
Твой висок создан для поцелуя,
Я создана для тебя.
Всё сходится.

Лето в городе.

(с)

15.02.10

me.
you.