Опять на красный проскочил. Замечаю только после того как услышу, что мне сигналят другие водители. Вообще светофоров не вижу. Куда я так спешу? Я же с запасом выехал. Солнце ещё не встало, а небо уже залито огнём. В такое время непонятно, раннее утро это или всё-таки уже вечереет. Ну всё, хватит, нужно собраться. У неё поезд без десяти восемь. Выехал, даже не позавтракал. Спешил. И сейчас спешу. Куда спешить? Натянул брюки впопыхах, а ремень забыл. Думал, у неё перекушу. Думал, что проспект Бакунина стоит в любое время дня и ночи, но с утра будет посвободней. Ведь всё ровно потерял минут двадцать. Мчался по набережной как шальной. Светофоры считаю. Глаза уже просыпаются, хотя ресницы по краям глаз ещё склеены друг с другом. Ещё солнце это. Машину оставил в переулке, не стал во двор заезжать. Позвонил, перед тем как подняться, быстро подняла и.. “Я не знаю, что мне делать. Поднимайся скорее”, значит ждала. Поднимаюсь. Открывает будто сонная. Смотрю на неё, бледно-белая как галька. “Я пульт от кондиционера потеряла.” Разуваюсь и прохожу в комнату, не снимая крутки. Сумки на кровати. Кондиционер включен на +13 и жужжит. Холомадрыга страшная. Ну и ну, как же она спала эту ночь? “А отключить его из розетки никак нельзя?” Смотрю вдоль стены, провод протянут по ней и упирается в угол. Кондиционер напрямую в сеть включен. Никакой вилки и розетки у него нет. Нужно пульт искать. Столы, стулья и тумбочки. Кровать всю переворошили, выискивая этот грёбанный пульт. Ехать уже надо. Опоздаем же. “Ну всё, поехали!” Она передаёт мне сумку, рука в руку. Какие же они у неё ледяные!
Стою на перроне и машу ей в окно как дурак. И она машет мне в ответ, через толстое двойное стекло с мутными разводами. Будто подморозило стекло изнутри. Хочется запомнить её не такой холодной как сейчас. Когда я теперь её увижу? Шагая по перрону пинаю полиэтиленовые пакеты. Господи, как же она красива! Телефон звонит. “Ты поищешь пульт от кондиционера?” Уверяю её в том что обязательно найду этот грёбанный пульт. Главное, чтобы она возвращалась поскорей. Счастливого пути!
Захожу в квартиру не разуваюсь и не раздеваюсь. Холодно. Ну и где мне искать этот пульт от кондиционера? В очередной раз прошёлся не спеша по всей квартире и упал. Лёжа на полу замерзаешь в два раза быстрее. Ползком на четырёх конечностях, проверил все закутки и щели между мебелью. Поднявшись на ноги на меня напало что-то вроде ярости с обидой. Начал разбрасывать всё и переворачивать, в попытках обнаружить его под всеми этими безделушками и действительно нужными вещами. Бывало уже, возникало подобное чувство в детстве, когда дерёшься против главного задиры и знаешь, что ты не победишь. Когда обидно уже до начала драки, но ты всё ровно дерёшься. На тебя же девчонки смотрят, хотя больше конечно на него. Как он тебя избивает, а не ты его. Ну всё, с меня хватит. Пошёл на кухню и взял нож вместо ножниц. С хрустом пластика перерезал провод питания, тянущийся вдоль стены. Резал, улыбался. Как будто канат, что нас с ней стягивал взял и перерезал. А разворотил то! Половину квартиры… Сел на пол. Чуть ли не рыдать хотелось. Ну в общем то, это грустная история. Пульт я так и не нашёл, а она так ко мне и не вернулась.

Они сидели в кафе уже около пятнадцати минут. Она курила и ковырялась в своём мобильнике. А он всё никак не мог понять, зачем они сюда пришли. Она его попросила. Согласился из вежливости. Всё ещё бегал по меню глазами, а перед ней уже стояла чашка двойного эспрессо. Обычно, она пила его когда они вдвоём решали не спать всю ночь. Чтобы вдоволь насладиться друг другом. Положил кожаную книжку в сторону: «Я ничего не буду». В ответ на его заявление она затушила сигарету и сказала, что ей нужно в туалет. Удалилась. Чтобы не о чём не думать он решил осмотреться. Был уже вечер и все столики вокруг них были заняты, кто-то пил пиво и смеялся, а кто-то ел молча. Их столик находился в центре зала для курящих. Почему он был свободен? Она забронировала его что ли? С того момента как зашёл сюда, он чувствовал себя невольным актёром её театра. Вздрогнул. Телефон, оставленный ею на столе, дребезжа однократно завибрировал, и чуть-чуть прополз в его сторону. Театр? Ну ладно, если она так хочет, пускай. Он взял телефон и прочитал sms. Это сообщение было от его друга и не вызывало сомнений в интимности своего звучания. Его разобрала злость вперемешку с ревностью. За этими мужскими чувствами стояло ещё какое-то, что-то вроде женского разочарования. Он прочитал ещё несколько входящих сообщений. И следом прокралось чувство обмана. Он просто терпеть не мог обман. Всё это начало смешиваться и раскручиваться в нём как в центрифуге. Возвращаясь к столику, она издали недоверчиво смотрела на него, зажимающего её телефон в руках. Ему нужно было срочно что-то предпринять. Но до последнего момента он не знал что. Всё ближе и ближе. Подошла, но сесть не успела. Его центрифуга в голове уже раскрутилась достаточно. Он резко встал. Кинул телефон на пол и тут же схватил нож с соседнего стола. Надавил им себе на горло и проткнул артерию, затем резким движением вбок нарисовал рваную дыру себе на шее. И обрушился на неё кровавым водопадом. Уже через минуту после этого “скорая” выехала в это кафе, где она хотела ему сказать о том, что у неё роман с его другом, что она больше его не любит и уходит от него. Она не хотела его обманывать. Но представление удалось.
Только она оказалась не актрисой, а зрителем своего же собственного театра.

Пожалуй, я расскажу немного о ней и о своих чувствах. О том, как без неё сердце от скуки сжимается. Расскажу о том, как сильно люблю её. Только с чего бы начать? Снизу…

Можно совсем без ума остаться от её ног. Пускай они не настолько длинные как у манекенщиц на фотографиях в глянце, но эти ноги и есть моё первое и самое сильное впечатление о ней до сих пор. Изящное такое впечатление, грациозное и немного неуклюжее. Это и придаёт её ногам необузданный свойственный только им шарм. Эти самые ноги вертелись у меня перед глазами в первую неделю нашего знакомства и не давали мне покоя. Я и воспринимал её собственно как только лишь эти ноги. В то время это не было таким высоким чувством как сейчас. Наоборот эта необузданность порождала страх перед своими собственными идеалами. Восхищение. Постепенно я начал задирать голову и смотреть на неё по другому. Осмелел. И встретился лицом к лицу с её нежностью. Она то и захлестнула меня целиком и полностью, как проливной дождь в пустыне. Этого мне было не избежать. Прикосновения, слова и просто звуки. Всё это было до такой громадной степени нежное, что я не верил поначалу своим собственным ощущениям. Руки её гладили меня по голове будто одурманивая… Сам тянулся к ним и не отказался бы даже от того, чтобы её рука у меня за ухом почесала. С моим характером я таких фамильярностей не кому не могу позволить, но как я уже сказал: "Этого было не избежать". А её ласковые слова в мою сторону? Они спасли меня от собственной злобы, пересушивающей меня изнутри всю свою сознательную жизнь, до того момента как я стал наполнятся её нежностью. Все движения преображались ею или вместе с ней. И даже шелест платья звучал, как шёпот ветра. Она как виртуозный дирижёр руководила этим всем, ни капельки не утруждаясь. А глаза.. Не видел ещё глаз выразительней этих. Не встречал, даже на улице когда выхожу подышать воздухом в поисках сравнений. Я же всё-таки влюблён, ищу подобное, выискиваю и сравниваю. Но заглянуть в чужие глаза и прочувствовать их не так уж и легко, с моим-то ростом. Не подумайте, моя маленькая, но сильная «любовь» ни какая-нибудь расчленёнка. Просто-напросто я по отдельности всё это познавал и поэтому по отдельности всё это полюбил. Мне она вся нужна, не по частям! В отдельности друг от друга то, что я действительно ценю в ней, потеряло бы всякую стоимость. Так или иначе, рассказать об этом я ещё успею. Сейчас уже просыпаться пора. Уже наступает буднее утро.

Каждое буднее утро ей нужно вставать рано, ей нужно на работу. Поэтому я просыпаюсь пораньше, поворачиваюсь к её лицу, улавливаю её тихое дыхание - крепко спит. Пускай поспит ещё чуть-чуть. Да и мне нужно время, чтобы собраться с силами, привести себя в порядок - заняться утренней гигиеной. Грубо говоря, вылизываю себя и приступаю к своему утренне-будничному занятию - начинаю её будить. Некому кроме меня этим больше заняться. Будильнику её поднять точно не под силу. Я бы улыбался ей по утрам, когда она открывает глаза, если бы умел это делать. Конечно, могу оставить свою спасительницу отдыхать дальше, но очень хочется делать всё правильно и не выслушивать потом претензии во время того, как она будет впопыхах собираться и вертеться у зеркала: «Ну что ты смотришь? Почему не разбудил? Ну знал же что мне на работу!». А я буду смиренно лежать на диване и вздыхать. Нет уж, лучше пускай позавтракает спокойно и без всякой там спешки.

У меня есть чётко отработанная схема. Я залезаю на неё сверху, даже если она спит на спине. И начинаю ёрзать, будто у меня блохи завелись. Если корчится и не хочет открывать глаза, сяду к лицу поближе, хвостом по сторонам мотаю, так чтобы мой хвост кончик её носа щекотал. Но вот открыв глаза, она смотрит на часы и вскакивает как угорелая: «Опять, опаздываю!». К сожалению, время по часам я определять не умею. Хотел же как лучше, а получается всё как всегда! Что я могу сказать в таких ситуациях? Молчу. Эх, хотелось бы ей сегодня вечером когда она уже вернётся домой усталая, сказать какие сильные чувства я испытываю в какой-нибудь стихотворной форме или просто пару нежных слов о том, как восхищаюсь ей и с какой тоской жду её по вечерам. Или же прямо сейчас сказать ей всё это, а спросонья у меня вырывается только хриплое: «Мйяяу». Спрыгиваю с кровати, выгибаю спину, попутно вгоняя когти в ковёр. Хорошего дня, Дорогая!