коллектив авторов Соборище. Авангард и андеграунд новой литературы ISBN: 978-5-00025-028-0 Издательство: Скифия Город, год: Санкт-Петербург, 2014 Формат: 60*90/16 :: 145х215 мм. Тип переплета: Твердый переплет Количество страниц: 512 стр. Тираж: 1000 экз. Возрастная категория: 12+ .

«Настоящая поэзия способна изменить бессмыслицу реальности, показать ищущим и страждущим выход из лабиринта мельтешения и суеты. Я давно мечтала собрать в одном месте и в одно время (под одной обложкой!) сок и цвет сегодняшнего слова — носителей живительной инфекции, авторов ярких и горячих...»

Из предисловия к книге:

(Анастасия Мурзич)

Это у меня с детства — тяга к коллекционированию. Точно, я коллекционер по натуре. Все, как положено: календарики, фантики, открытки, плакаты с героями рок-н-ролла, театра и кино. «Слишком много друзей когда-то улыбалось мне молча с плакатов» — что-то в этом роде. Мои детские стихи... Детство — детством, но страсть к коллекционированию осталась. И распространилась она, эта страсть, на жутко талантливых и ужасно прекрасных... живых людей.

Собственно, сейчас вы держите в руках мою новую грандиозную коллекцию! «СОБОРИЩЕ. Авангард и Андеграунд новой литературы». Я давно мечтала собрать в одном месте и в одно время (под одной обложкой!) сок и цвет сегодняшнего Слова — носителей живительной инфекции, авторов ярких и горячих... Я расскажу вам о них, о моих Настоящих Поэтах... Вот — вам!

Авангард и андеграунд? Это как-то с музыкой связано? Так и есть! Давайте я начну с музыкантов. Принято думать, что музыка помогает слышать и чувствовать, адаптирует сложное поэтическое послание, не всегда ясное даже тому, кто его зафиксировал. Выходит, музыка — помощница Поэзии? Представляю, как Василий К. сейчас хмурит брови, как скептическая улыбка кривит его красивое лицо. «Какие стихи? Какая Поэзия? Это только тексты песен». Так нет же, нет! В моем понимании, Настоящая Поэзия — это судорога
Слов, это спазм, передающийся читателю (слушателю), это ответственность за каждое междометие, это способность ответить — за свои слова — потом и кровью. Настоящая Поэзия — это красота верно выбранного пути.

Слова Василия К. много больше, чем тексты песен, я вас уверяю.

Откуда приходят красивые люди?
Мы знаем, что там не осталось живых.
Но они среди нас, и они нас разбудят,
А то мы подохнем от страха,
Увидев во сне нас самих —
Таких безобразных и злых.

Другой музыкант, Дмитрий Панов, запросто заклеймен Андреем Бурлакой,как лучший рок-поэт современности. Трудно не согласиться с мэтром музыкальной журналистики! Но... Есть ли смысл в пресловутом плюсе «Рок»? Стихи Дмитрия Панова слишком сложные для рок-музыки, слишком интеллектуальные, слишком многоярусные? Товарищи, так это же достоинство, а не недостаток!

читать дальше, если зацепило...

8 января 1997 года.
Прихожу к нему в час дня. Он перед Новым годом постригся наголо, это его старит.
— Я тебя замордовал книгами? — спрашивает он меня. — Если я напишу эту мою книгу, я отмечу в предисловии, что ты способствовал в написании великого произведения. Оно перевернет все представления.
Все понятия чисел искажены. Или сознательно, или нафантазировали. И на искаженных числах построили цивилизацию насилия и эксплуатации, цивилизацию уничтожения всего живого, цивилизацию наживы и гнета, цивилизацию, убивающую все гениальное, интуитивное.
Интуиция — это не что иное, как память истоков. Память высшего — того, что когда-то было дано из первых рук. Пока я не нахожу этих истоков ни в одной книге. Только отблески истоков. Все искажено. И у Платона. Как философ он в моих глазах сильно уменьшился. Но как поэт сильно возрос. Использовать его было бы нелепо. Реального в нем нет. Мне тоже придется волей-неволей фантазировать, вернее — искать истоки в себе, через свою интуицию-память. Может быть, истина была у орфиков. У самого Орфея. Но ничего же не дошло.
Пифагор, видимо, уже искажение. Вначале были написаны чистые поэмы о числах, то есть — истинные. Затем эти истины стали эксплуатировать, использовать для низких целей, для угнетения, для наживы и так далее. Истину исказили, и чем дальше во времени, тем больше.
Техническая цивилизация окончательно уничтожит интуицию истоков — истину. То есть — уничтожит свободу ума. Уже повсюду компьютеры, контроль над каждым движением мысли. Это конец. Истина только в искусстве. Потому что только искусство свободно.
Посмотри на эти картины на стенах вокруг тебя. Для чего они нарисованы? Ни для чего. Они абсолютно условны. Раскрашенный картон и ничего более. Хочешь — смотри, хочешь — нет. Искусство не преследует никакой цели. Бесцельно и условно. Реализм — это не искусство. Это уже цель, некий заказ, установка, несвобода. Искусство, то есть — условность, бесцельность, то есть — свобода.
Так всегда было: чистые вещи, искусство, использовались подонками и проходимцами для своих грязных целей. Самое чистое эксплуатируют и используют для грязи. Что построили на чистейшем Достоевском? Что на Ницше, больном человеке и чистом поэте? Самое ужасное — фашизм.
Кем написаны все священные книги? Поэтами. Все эти книги высокохудожественные. Нехудожественные, плохо написанные отбрасывались. А как это использовали? Что сделали из Христа? Из Будды? На их чистых идеях кормятся миллионы толстопузых священников.  Не говорю о войнах. Войны для того и устраивались — чтобы уничтожить возросшее количество гениальных и талантливых людей. В 1914 году явилось слишком много гениев — вот и войну! Уничтожить их. И уничтожили. Для этого и революция у нас. Всех скосили, у кого мало-мальски были какие-то способности, неординарность.
Китайцы правы по крайней мере насчет тройки. Видимо, это число в космосе главное, первое. Любая композиция начинается с трех фигур. Хотя те же китайцы делали и единичную композицию. Думает и думает, сосредоточивается, ходит около листа чистой бумаги месяц, два, год. Потом подскакивает и молниеносно наносит точку. Абсолютно точно. Картина готова. То есть так ставит точку, что сочетание чистого белого листа и точки создает картину.
Но это чрезвычайная редкость. На Западе это вообще ни разу не получилось. А как правило, картины строятся на трех фигурах. Две или четыре глядятся жутко. Понаблюдай: два самолета, два корабля, два человека в поле — ужас! Вот, посмотрим на картинах, — мы стали ходить по комнате от картины к картине, и он показывал трехфигурность композиций. — На иконах — и говорить нечего.
Бесцельность искусства. Да, это ведь как повезет. Приглянется кому-то твое искусство или нет. И сможешь ли так, что-бы его оценили. Рафаэли далеко не все. Многие по характеру невезучи, неловки, неприспособлены, непригодны для жизни. Вернее, это как правило. Значит — нищета, непризнание, безвестность.
Эта книга о числах мне осточертела. Вся эта философия. Каждый вечер решаю ее бросить и каждое утро продолжаю. Такой характер: во что бы то ни стало довести до конца, что начал. У меня уже вот-вот мозг вывихнется. Или я эту книгу доконаю, или она — меня. Много идей, одна другую цепляет. Пока только наращивание информации. Еще неизвестно, как я буду писать, не найдена форма. Какими-то высшими метафорами. Из чего соткется.
Достань книгу Джона Кейси. «Медиум». И Гиппократа. Ты способствуешь написанию самой дьявольской из книг. Нет, великих я много написал. Самой дьявольской, переворачивает все их представления. Время вертикально, как песочные часы. Они же представляют горизонтально. Все равно как если бы я тебя заставил лежать, в то время как твое нормальное состояние вертикальное. Ты бы умер через несколько месяцев. Древние и сочиняли, и мыслили, и писали — стоя. Восьмичасовые прогулки перипатетиков.
Самая дьявольская книга, потому что против шерсти. У них все дьявольское, что их не лижет. Ты понял свою задачу? Какие книги доставать?
______________________

Овсянников В. Прогулки с Соснорой
	Книга В. Овсянникова «Прогулки с Соснорой» — литературное произведение в форме дневника, который автор вел на протяжении тридцати лет. Тема дневника — записи бесед с выдающимся русским поэтом и прозаиком Виктором Александровичем Соснорой. Подробнее

Из книги:

30 ноября 1996 года.
Принес ему книжку «Карты Таро». Он надел синюю американскую куртку, черную шапку с наушниками. Пошли в мебельный магазин. Промозгло, грязь, лужи. Долго выбирал тахту, вертел и щупал стулья, проверяя на крепость. Наконец купил табуретку. Несем домой.

— Деньги на голову свалились, — говорит он. — Аванс за «Книгу пустот». Издает разбогатевший казах, поклонник моего творчества. «Книгу простых чисел» я написал уже 130 страниц. Хорошо, если останется 13. Древние не пользовались четными числами, квадратом, кругом. Мертвые числа и мертвые фигуры — нет движения. Совершенство, значит — смерть. Пользовались только остроугольными треугольниками и нечетными числами до десяти — в них жизнь.

Христос несовершенен — поэтому живой. Жизнь — это простое, способное быть отдельным, далеко отстоящим друг от друга, свободным. Сложное — это смерть, распад, деградация. Образование групп, систем, закабаление, иерархия, многоярусность, запутанное управление, политика, войны империй. Немцы — самый бюрократический народ, ничего человеческого. Об этом Кафка и писал.

Что такое Наполеон, как ты думаешь? Это первый и единственный за всю историю человек из низов, который сам сделал себя императором, сам, только своими силами поднялся на вершину власти. Этим-то он и потряс весь мир. Люди увидели, что царская власть, передаваемая из рода в род, богоданная — совершеннейшая чепуха. Зачем мне об этом писать? Я интересуюсь только тем, что ничем никогда не подтверждается. Только уникальным, единственном в своем роде.

Перечитай Платона «Тимей». Как он строит космос. Огонь — из треугольников. Что ж, весьма изящно. А человека? Берет кости. В космосе! Откуда они там взялись — ничего не объясняет. Берет голову, жилы. Они откуда — тоже не объясняет. И привязывает каким-то образом голову к позвоночнику. Как тебе такое понравится? Фантазер жуткий. Поэт из поэтов. Что хотел, то и делал. Построил космос — как ему заблагорассудилось. Собственно говоря — первый научно-фантастический роман, и самый сильный, яркий и непревзойденный. Гениальный. Конечно, он шокировал всю Грецию. Буквально потряс. Недаром они и назвали его божественным. Ну а кто же он, как не бог? Делал, что хотел, сам строил миры. Со здравым умом у него было абсолютно покончено. Фантазер непревзойденный, поэт высший. Не зря же его запрещали во многих странах, столетиями и тысячелетиями. Еще бы — опрокидывает все системы, всю логику, все построения. Ни крупицы рационального в нем нет.

сама книга: http://skifiabook.ru/store/hudozhestvennaya-literatura/klassicheskaya/item_237.html

Овсянников В. Прогулки с Соснорой
	Книга В. Овсянникова «Прогулки с Соснорой» — литературное произведение в форме дневника, который автор вел на протяжении тридцати лет. Тема дневника — записи бесед с выдающимся русским поэтом и прозаиком Виктором Александровичем Соснорой. Подробнее

Гитарист, певец, композитор Майкл Болтон (настоящее имя Майкл Болотин) родился 26 февраля 1953 года в США.
Один из самых коммерчески удачливых авторов и исполнителей рок-баллад, Майкл Болтон воспитывался на соул и блюзе таких музыкантов, как Рэй Чарлз и Марвин Гей. Свой первый сингл он записал на фирме Epic в 1968 году, но дебютный альбом появился только в 1975 году, в его записи принимали участие Бернард Перди, Дэвид Сэнборн и сейшнмен Уэйн Перкинс. Рецензии на эту пластинку были сдержанные, хотя критики и отмечали явное сходство голосов Болтона и Джо Кокера.
В конце 70-х Майкл Болтон принял приглашение хард-рок-группы Blackjack и некоторое время был ведущим вокалистом этого коллектива - несмотря на то, что Blackjack продюсировали опытный Том Дауд, работавший с Дэвидом Боуи, Эриком Клэптоном и The Allman Brothers Band, и мастер экстра-класса Эдди Оффорд, две пластинки группы прошли практически незамеченными. После распада Blackjack гитарист группы Брюс Кьюлик присоединился к коллективу Билли Скуайра, барабанщик Сэнди Дженарро вошел в состав Pat Travers Band, а бас-гитарист Джим Хэслип стал сессионным музыкантом.
Майкл Болтон подписал контракт с Columbia Records и вернулся к сольной карьере. Вначале Болтон добился успеха как композитор - его песня «How Am I Supposed To Live Without You», написанная в соавторстве с Дутом Джеймсом, стала в 1983 году хитом Лауры Брэнниген.
В своем сольном творчестве Болтон ориентировался на мелодичный хард-рок, и первый успех пришел к нему только в 1987 году после выхода альбома «The Hunger», на котором была жесткая соул-баллада «That's What Love Is All About», сразу же вошедшая в американский Тор 20. С этого момента многие вещи Болтона оказываются в хит-парадах, как правило, это достаточно простые и приторные соул-баллады, что ни в коей мере не умаляет композиторских достоинств музыканта.
Новая аранжировка «How Am I Supposed To Live Without You» также попала в чартсы, входили в хит-парад и несколько других любовных песен Болтона, в частности, «How Can We Be Lovers», «Love Is A Wonderful Thing» и «Time, Love And Tenderness». Значительную часть 90-х Майкл Болтон провел в добровольном затворничестве, исчезнув из поля зрения поклонников, и лишь весной 2002 года певец вновь начал работать - сейчас он занят раскруткой своего последнего альбома «Only A Woman Like You». Это его первый диск, записанный на фирме Jive Records.

Дискография:
Michael Bolotin (RCA) - 1975
Every Day Of My Life (RCA) - 1976
Michael Bolton (Columbia) - 1983
Everybody's Crazy (Columbia) - 1985
The Hunger (Columbia) - 1987
Soul Provider (Columbia) - 1989
Time, Love And Tenderness (Columbia) - 1991
Timeless: The Classics (Columbia) - 1992
The Artistry Of Michael Bolotin (RCA) - 1993
Greatest Hits (Columbia) - 1995
Said I Loved You (But I Lied) (Sony) - 1995
This Is The Time: The Christmas Album (Sony) - 1996
The Early Years (RCA) - 1997 [сборник вещей с первых двух альбомов, когда музыкант выступал еще как Болотин]
All That Matters (Columbia) - 1997
My Secret Passion (Columbia) - 1998
Timeless: The Classics, Vol. 2 (Columbia) - 1999
Love Songs (Columbia) - 2001
That's What Love Is All About (Sony Special) - 2002
Only A Woman Like You (Jive) - 2002
Ultimate Collection (Sony)-2002

Blackjack:
Blackjack (RCA) - 1979
Worlds Apart (RCA) - 1980

Видео: Michael Bolton - "How Can We Be Lovers"
music video, 1989
http://youtu.be/L0frA_0MjW8

книги по истории рока (если интересно) :

Правила верстки книжных колонтитулов

30 ноября 1996 года.
Принес ему книжку «Карты Таро». Он надел синюю американскую куртку, черную шапку с наушниками. Пошли в мебельный магазин. Промозгло, грязь, лужи. Долго выбирал тахту, вертел и щупал стулья, проверяя на крепость. Наконец купил табуретку. Несем домой.
— Деньги на голову свалились, — говорит он. — Аванс за «Книгу пустот». Издает разбогатевший казах, поклонник моего творчества. «Книгу простых чисел» я написал уже 130 страниц. Хорошо, если останется 13. Древние не пользовались четными числами, квадратом, кругом. Мертвые числа и мертвые фигуры — нет движения. Совершенство, значит — смерть. Пользовались только остроугольными треугольниками и нечетными числами до десяти — в них жизнь.
Христос несовершенен — поэтому живой. Жизнь — это простое, способное быть отдельным, далеко отстоящим друг от друга, свободным. Сложное — это смерть, распад, деградация. Образование групп, систем, закабаление, иерархия, многоярусность, запутанное управление, политика, войны империй. Немцы — самый бюрократический народ, ничего человеческого. Об этом Кафка и писал.
Что такое Наполеон, как ты думаешь? Это первый и единственный за всю историю человек из низов, который сам сделал себя императором, сам, только своими силами поднялся на вершину власти. Этим-то он и потряс весь мир. Люди увидели, что царская власть, передаваемая из рода в род, богоданная — совершеннейшая чепуха. Зачем мне об этом писать? Я интересуюсь только тем, что ничем никогда не подтверждается. Только уникальным, единственном в своем роде.
Перечитай Платона «Тимей». Как он строит космос. Огонь — из треугольников. Что ж, весьма изящно. А человека? Берет кости. В космосе! Откуда они там взялись — ничего не объясняет. Берет голову, жилы. Они откуда — тоже не объясняет. И привязывает каким-то образом голову к позвоночнику. Как тебе такое понравится? Фантазер жуткий. Поэт из поэтов. Что хотел, то и делал. Построил космос — как ему заблагорассудилось. Собственно говоря — первый научно-фантастический роман, и самый сильный, яркий и непревзойденный. Гениальный. Конечно, он шокировал всю Грецию. Буквально потряс. Недаром они и назвали его божественным. Ну а кто же он, как не бог? Делал, что хотел, сам строил миры. Со здравым умом у него было абсолютно покончено. Фантазер непревзойденный, поэт высший. Не зря же его запрещали во многих странах, столетиями и тысячелетиями. Еще бы — опрокидывает все системы, всю логику, все построения. Ни крупицы рационального в нем нет.

сама книга: http://skifiabook.ru/store/hudozhestvennaya-literatura/klassicheskaya/item_237.html

Овсянников В. Прогулки с Соснорой
	Книга В. Овсянникова «Прогулки с Соснорой» — литературное произведение в форме дневника, который автор вел на протяжении тридцати лет. Тема дневника — записи бесед с выдающимся русским поэтом и прозаиком Виктором Александровичем Соснорой. Подробнее

Вредные советы для непослушных детей 

(послушным детям читать запрещается )

1
Если друг на день рожденья
Пригласил тебя к себе,
Ты оставь подарок дома -
Пригодится самому.
Сесть старайся рядом с тортом.
В разговоры не вступай.
Ты во время разговора
Вдвое меньше съешь конфет.
Выбирай куски поменьше,
Чтоб быстрее проглотить.
Не хватай салат руками,
Ложкой больше зачерпнешь.
Если вдруг дадут орехи,
Сыпь их бережно в карман,
Но не прячь туда варенье -
Сложно будет вынимать.

2
Начиная драку с папой,
Затевая с мамой бой,
Постарайся сдаться маме,
Папа пленных не берет.
Кстати, выясни у мамы:
Не забыла ли она -
Пленных бить ремнем по попе
Запрещает Красный Крест.

читать дальше

вспомнился мой любимый писатель Момо Капор. Уже пожилым человеком он пошел на войну между двумя нациями, которые - по сути - один народ. На войну между сербами и хорватами. Ходил в каске и с блокнотом, записывал то, что видел, из этого потом создал пронзительную книгу "Смерть - это не больно".
Не знаю - почему вспомнил, мир же за последние десятилетия очень изменился... Или нет?
Вот одна маленькая зарисовочка:
***
По пыльной проселочной дороге шагает старик с ружьем на плече. Он несет с собой на плече аккуратно свернутую брезентовую палатку, сельскую сумку и топорик, чтобы рубить ветви для палатки и дрова для костра. Возвращается на передовую, потому что уже скосил траву со своего бедняцкого поля.

- Помоги вам Господи! Как дела, люди?

Это «как дела» не только простая вежливость. Его действительно интересует, как живут люди, которых он встречает в своем небольшом мире, ограниченном горами и враждебностью. Он развязывает кисет и предлагает нам угоститься домашним зеленоватым табаком. Я чувствую себя виноватым, имея пачку «Кента» в кармане.

— А как у вас дела? – спрашиваем его, а он сворачивает сигарету и отвечает:

- Потихоньку…

Это «потихоньку» содержит в себе какую-то тихую скромность живого существа, брошенного в вихрь истории, в нем скрывается и боязнь сглаза, зазнайства, хвастовства, которые могли бы привлечь зло. «Потихоньку».

- Как дела? – спрашивает двенадцатилетний босоногий мальчишка в порванных штанах. Он самый старший из девятерых детей одинокой вдовы, живущей в деревянной постройке над Двором на реке Уне. Он серьезен и вежлив, потому что заменяет мертвого отца, торжественно пожимает руку каждого из нас в пустом, с выжженной травой, заброшенном поле.

- Как дела? – спрашивает потрепанный жизнью солдат и протягивает руку полковнику Войничу. Они земляки, родом из одного села. Здесь вообще никто никому не отдает честь. За два года войны я ни разу не видел построения. «В колонну по два, шагом марш!» — здесь никому не известная команда. Впрочем, как же построить в одну шеренгу стариков, которые пришли заменить погибших сыновей, и безбородых юношей? Эта армия с самого своего создания истинно народная: немного гайдуков, немного родственников. Той формальной армейской дисциплины, без которой, как думается, армия не может состоять, здесь не существует. Но как только неожиданно прогремит выстрел, все на месте как один.

И одеты они по-разному: кто-то военных рубашках старой армии, кто-то в трофейных комбинезонах от Кикаша, кто-то в маскировочной форме. На головах можно увидеть какие угодно головные уборы: от сербских шайкач и беретов до кепок, ушанок и пилоток… Обувь тоже разнообразна: у кого сапоги, у кого опанки, можно увидеть и американские ботинки со шнуровкой, и, конечно же, кроссовки всех видов от простых бедняцких до фирменных спортивных «Рибок» для теннисистов и бегунов. «Когда наталкиваюсь на группу одинаково одетых солдат, тут же открываю огонь», — рассказывает офицер в черной майке. – «Это точно не наши»…

— Как дела? – спрашивает баба Даница Обрадович на самой высокой высоте западного православного мира в селе Дивосело недалеко от Госпича . Она сидит за замаскированным листьями тяжелым пулеметом «Браунинг» и беспомощно разводит руками, извиняясь, что кроме воды нечем угостить. Баба Даница – вышедшая на пенсию повариха семидесяти лет, в пенсне, какое обычно носят бабушки, в форменной военной рубашке, но в тапочках, которые называют домашними туфлями. Именно она обучила своих односельчан стрельбе из миномета и пулемета. Старушка расположилась на вершине, с которой далеко просматриваются позиции неприятеля и опасно открытые фланги позиций обороняющихся сербов, куда часто проникают диверсионные группы, прячась за густым кустарником. Почти каждую неделю она теряет двоих-троих товарищей по борьбе. Этот красивый зеленый край пахнет смертью. У человека возникает ощущение, что на него со всех сторон смотрят глаза убийц и что он совсем не может защитить себя. Мужчины из отряда бабы Даницы заросли двухнедельной бородой, они разговаривают, держа палец на курке автомата. Я был много где, видел многое, но мне кажется, что никогда в своей жизни я не был так близок к смерти, как на этой высотной позиции в Дивоселе, а ведь эта местность (какая ирония!) называется Великий край!

- Пришлите хоть какую-то помощь, кого найдете! – постоянно просит нас старушка, которую намного легче представить себе рядом с плитой, чем с «браунингом».

- Пришлите добровольцев, армию, хоть кого-то! Мы здесь не протянем…

Перебежав простреливаемое пространство, спрашиваю у одного из ее людей, что он думает о неприятелях, которые находятся с другой стороны луга и рощи:

- Эх… какие они могут быть?... Такие же несчастные, как и мы здесь… Бедняки, брат, но, как и мы, здесь родились и знают каждый камень…

Прошло 20 дней после этой встречи. Дивосело сравняли с землей, всех оборонителей села убили. После продолжительной артиллерийской подготовки, длившейся 16 часов, хорватская армия под предводительством международных псов войны и наемников вошла в Дивосело и уничтожила все живое. Пришедшие позже военные ООН не могли найти ничего живого – ни кота, ни собаку, ни даже овцу!

Баба Даница была зарезана прямо за своим пулеметом, из которого выпустила все пули. Я могу себе представить, как из кустов на маленькую полную старушку добродушного вида выскакивают легионеры в черном с ножами в руках. Эта сцена преследует меня. Может, я сделал не все, что мог? Может, надо было стать посреди белградских площадей и кричать изо всей силы, просить помощи для бабы Даницы и ее людей. На белградских рынках я вижу женщин ее возраста, которые жалуются на цены при покупке перца на зиму: у них та же самая походка, те же вены выступают на ногах, такие же веснушки на руках, тонкая оправа очков… У бабы Даницы не было привилегии заготовить что-то на зиму – сидя за пулеметом, иногда за минометом, она защищала урожайное обилие золотой осени на белградских рынках и покупателей, которые думают, что пришел конец света из-за высоких цен на перец.

Хорватия отпраздновала великую победу своих воинов в Дивоселу над бандитами, бунтовщиками и сербскими террористами, участники битвы получили награды. Оркестры исполняли марши. Красавицы телеведущие с улыбкой на губах рассказывали о последнем хорватском подвиге. В село Медак возвращены обнаженные тела людей: горла перерезаны, головы разбиты пополам… Многие тела сожжены. Хорватской общественности никто не объяснил, что главой «бандитов, бунтовщиков и террористов» была одна добродушная старушка, которая защищала свой дом, кошку и курицу. Одежда оборонявшихся была сожжена, она была настолько бедной, что никто на нее не позарился. Военные ООН не нашли ни единого личного предмета. Плохо смотрели. В тени дерева, под которым когда-то стоял «браунинг», в увядшей траве остались очки бабы Даницы (плюс три с половиной), левое стекло было разбито. В этих разбитых очках, в маленьких кусочках стекла умножается небо, которое все видит и все помнит.

(Перевод Марии Патрашко)

Текст из книги:

Капор М., Лукин Е., Всеволодов Р. Три слова о войне

Повесть «Немецкая девушка» показывает тихий ужас опустошенных территорий. Состояние войны не только снаружи, но и в душе каждого человека. Маленькие рассказы, из которых состоит произведение, написаны современным языком, позволяющим почувствовать реальный запах войны. Повесть «Танки на Москву» отображает чеченскую кампанию без громких слов и морализаторства. Столкновение со смертью — как проверка человечности... Сборник рассказов выдающегося сербского писателя Момо Капора — о боевых действиях в Боснии и Герцеговине. Автор, не расставляя акцентов, просто фиксирует события и истории; получается пронзительная картина жизни современного человека в абсурдной нелогичной атмосфере войны. Подробнее

Бизнес в дизайне интерьеров: Сказки о сарафанном радио и личном сайте

Отрывок из книги “Бизнес в дизайне интерьера”

Сказка о сарафанном радио

Вот еще одно языческое верование дизайнеров: вера в сарафанное радио (на дизайнерском жаргоне — «сарафан»). Мечта о том, чтобы клиент рассказал о выполненной вами работе своим друзьям, те — своим. И в итоге у вас много заказчиков (или хотя бы каждый новый приходит от предыдущих).

Это — такая же заветная мечта среди образованных, ездящих на кредитных иномарках дизайнеров, как мечта русского крестьянина о Жар-Птице или Коньке-Горбунке. Чтобы ведра сами по воду ходили. И, конечно же, одна из наиболее частых тем обсуждения  — как организовать себе «сарафан». При всем обилии разговоров на эту тему (а они ведутся постоянно) я не видел ни разу внятного объяснения, как же сделать так, чтобы клиенты действительно приходили таким способом. То есть мечты есть, разговоры есть, а как сделать — никто не знает.

Тут вот что может сбивать с толку новичка. В интернет-дискуссиях есть некоторое количество объективно вполне успешных дизайнеров, которые на вопрос «откуда берутся клиенты» не говорят, что они пришли «по рекламе», «из журналов» или по каким-то другим каналам, а уверенно отвечают: «Да по “сарафану”». А на вопрос (согласитесь, естественный): «Как был “сшит” этот “сарафан”?», следует уже куда менее уверенный ответ: «Да как-то так. Наверное, хорошо дизайн делаем...».

читать дальше, если интересно

Психотерапия функциональных расстройств. Карманный справочник врача и психолога

подробнее на сайте издательства (там же можно и купить без наценок

перепост со страницы книги в фб (там много интересного): Овсянников В. Прогулки с Соснорой

Монументальное семьсот(!)страничное литературное произведение, созданное на основе монологов-лекций-бесед с выдающимся русским поэтом и прозаиком Виктором Соснорой. Книга основана записях, которые велись на протяжении тридцати лет и представляет собой уникальный памятник Русской Культуры конца 20 века.

Отрывок из книги:

8 февраля 1996 года.
Прогулка в лесу, яркое солнце, мороз, пушистый снег скрипит под ногами. Он говорит:
— Мало писателей, кого я мог бы перечитывать. С возрастом, чем больше читаю, тем меньше остается писателей, у которых есть что-то для меня интересное. В основном тексты однозначны, у них только один смысл.
Вот великий сверхзнаменитый писатель Хемингуэй. Перечитывать невозможно. Так же — Толстой. Так же — многие и многие, подавляющее большинство. Эдгар По — совсем другое дело. К нему можно постоянно возвращаться. У него полно изгибов, ходов,
поворотов. При каждом перечитывании он открывается под новым углом. Потому что он многозначен, неоднопланов, у него внутренняя игра с самим собой. И у Гоголя этого полно, и у Достоевского. Этим богаты некоторые детективы.
То, что когда-то читал с трепетом, теперь открываю и не могу читать. <...> Я уже избавился от всех поэтов — от Пастернака, Цветаевой и прочих. Зачем мне их держать? Я из них взял все, что мне нужно. Все они здесь, в голове — если понадобится процитировать. А что-то позабуду — позвоню тебе. Хлебникова, да, оставил. У него много справочного материала. По той же причине — записные книжки и дневники Блока. У него много подробностей, деталей. Он очень точно вел записи. <...>
Меня здесь не будут печатать и после смерти. Я для них неприемлем. Не пишу для народа, ни для какой-нибудь партии, ни для читателей, ни для кого. Я сложен для них, видите ли, недоступен. Они думают: вот его почему-то называют — великий писатель. Дай-ка посмотрим. Открывают книгу и ничего не понимают. А зачем вам и понимать. Занимайтесь своим делом, а я буду своим. Так что это естественно, что меня не печатают. Та же история была с Хлебниковым. Всех печатали, но ни его. <...> Самые плохие книги, это книги обычные, нормальные, то есть — никакие. <...>
Дома он говорил о живописи:
— Пуссен — ложно-классическое. Он мне неинтересен. Рисунки у него — другое дело. Видишь, какие свободные. Вот здесь — какой смешной ангел. А в картинах все сковано, догма. Видишь — разница. В этом ангеле что уж смешного. Нет жизни.
В рисунках своих я еще не достиг истинного своеобразия. Но открылся. Тут нужен долгий, постоянный, напряженный труд. Надо, чтобы собралась такая книга графики, где каждый рисунок — высшего уровня, открытие.
Когда я за машинкой — кошка мне не мешает. Я позволяю ей гулять по столу. Но рисую — дело другое. Разложил шестьдесят листов, тушечница, перья. Она решила — это ей играть и стала все скидывать на пол. Пришлось ее убрать из комнаты за дверь. И что ты думаешь — прекрасно все поняла. На следующий день терпеливо сидела на кухне, пока я не закончил рисовать. Что, мол, поделаешь. Не стоит мешать — пусть занимается своей дурью. Умнейшая кошка.
Терпеть не могу поэтические натуры. Поэтическая натура — так пиши стихи.