все важные фразы должны быть тихими,
все фото с родными всегда нерезкие.
самые странные люди всегда великие,
а причины для счастья всегда невеские.
самое честное слышишь на кухне ночью,
ведь если о чувствах - не по телефону,
а если уж плакать, так выть по-волчьи,
чтоб тоскливым эхом на полрайона.
любимые песни - все хриплым голосом,
все стихи любимые - неизвестные.
все наглые люди всегда ничтожества,
а все близкие люди всегда не местные.
все важные встречи всегда случайные.
самые верные подданные - предатели,
цирковые клоуны - все печальные,
а упрямые скептики - все мечтатели.
если дом уютный - не замок точно,
а квартирка старенькая в Одессе.
если с кем связаться - навеки, прочно.
пусть сейчас не так всё, но ты надейся.
да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся,
если уж менять, так всю жизнь по-новому.
то, что самое важное, не забудется,
гениальные мысли всегда бредовые.
кто ненужных вычеркнул, те свободные,
нужно отпускать, с кем вы слишком разные.
ведь, если настроение не новогоднее,
значит точно не с теми празднуешь.

 

Мысли в слух

Незаметной,
                тихой сволочью
Застилает глаза привычка
Диким воем,
           хочу выть, полночью
И придумал,себе, кличку 

День за днем,
          в салат с проблемами
Тычу вилкой и ем до сыта
Полируя стакан венами
В промежутках редких,
                        отдыха

Прихожу домой,
                 взлохмаченный
Дочки с криком обнимут. 
                       ручками
Наконец,
            этот день матерный
Заискрится   их    улыбками

На   диване   жена,
                         милая
Наслаждаясь,
                стучит спицами 
День тяжелый, в конец,
                    счастливая
С теплотою сплетает нитями

И   сменяя  зиму с летами
Потроха проблем, 
                 рукой крепкою
Выметаем попутно,    
                       ветрами
Называя  жизнь,
                       терпкою.

И ты идешь по городу, и за тобой летят бабочки.

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога хожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", — бормочу сквозь сон. "Сорок", — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

© Аля Кудряшева

Что-то не заснуть - а засну, все мне снится,
Что вот еще чуть-чуть, еще едва-едва;
А как проснусь - опять пить, как бы мне не спиться -
Voulez-vous coucher avec moi?

Вот в руке письмо, но вижу только буквы
И мне не вспомнить, как они собирались в слова
В полной пустоте, круги на воде
Voulez-vous coucher avec moi?

А я, брат, боюсь - а ты, брат, не бойся
Принесло дождем - унесет по ветру
А если я умру - ты не беспокойся
Просто потерпи, станет легче к утру...

Ночью невтерпеж, да к утру станет ясно
А утро не соврет - оно всему голова
Что же я не знал, как она прекрасна...
Voulez-vous coucher avec moi?

«Я обещаю вам сады...» (цитируя Коран)

Я обещаю вам сады,
Где пена белая жасмина
Так беззащитна, что костьми нам
Лечь за неё - блаженство мира
И нежность утренней звезды.

Я обещаю вам суды,
Где честь в чести, а добродетель
Не ждёт - сорвутся двери с петель,
И явится её свидетель
Развеять кривды лживый дым.

Говорят, что "Любопытство не порок, но большое свинство"...

Возможно... хотя мне больше по душе слова Али-Бабы из песенки Берковского:

У всех бывает так,
У каждого бывает
Зелёно-серый страх
Всю душу раздирает,
Но в самом центре страха минута наступает,
Где любопытство страху тревожиться мешает
И словно ты опять малыш,
Скребётся кто-то, будто мышь:

- Ну что ты потеряешь,
Ну ЧТО ты потеряешь,
Если всё узнаешь?...

Ах, любопытство - это пытка,
Страшней гремучего напитка.
Ведь интересно, "Кто?" и "Как?",
Ведь интересно "Где?" и "Что?",
Ведь интересно "Почему?"!!!
- Сим-Сим откройся...
- Али-Баба, постой, чудак,
Кто ты такой? - Простой бедняк,
Но любопытно? - Да...
Но ЛЮБОПЫТНО? - Да!!!
- Тогда иди не бойся!

Ну что ты потеряешь,
Ну что ты потеряешь,
Если всё узнаешь?...

На форуме, в теме "Анекдоты" выложили басни, опубликованные ещё 1998 г. Такое ощущение, что они написаны именно про настоящее время... 

ОСЛЫ И ВОЛКИ

Лев одряхлел. И на престол
Посажен был Осёл.
Он окружил себя Ослами.
Куда ни глянь, одни Ослы.
Они командуют войсками,
Они министры и послы.
Везде ослиный произвол,
И в гербе вместо Льва — Осёл!
Однако Волки не дремали.
Когда Ослы заелись всласть,
Они верховного задрали
И взяли власть.
Но вскоре стали слышны толки:
Уж лучше бы Ослы, чем Волки!

© М.А. Рудов, "Ослы и Волки", басни, 1998 г.

Подхватывая инициативу Glucklich (С Днём Рождения тебя, Солнышко! Спасибо за хорошие стихи, продолжай и дальше светить и вести людей средь поэтических дебрей), начинаю публиковать у себя в дневнике стихотворения Эдуарда Асадова, автора множества стихов, при прочтении которых "душа сначала сворачивается, а потом разворачивается", как говорил известный герой Михаила Водяного.

ОТЦЫ И ДЕТИ

Сегодня я слово хочу сказать
Всем тем, кому золотых семнадцать,
Кому окрыленных, веселых двадцать,
Кому удивительных двадцать пять.