Грустные, грустные люди, какое лекарство выдумать от опущенных уголков ваших губ?
Какую музыку сочинить, чтоб её ладошка увела вас в праздничный хоровод?
Из каких ягод сварить варенья, какими ложками кормить, сколько добавлять щепоток неба?
Рассветного? Закатного? А может стащить несколько звезд, поди, никто не заметит, а они и сами упасть не прочь.
Ворох чепухи, смешинок, щекоток и теплых слов, оставляющих как одуванчики желтую пыльцу на щеках.
Всеми позабытые сказки, спрятанные в зеленых рукавах лета, чтобы уберечь счастливые концы от смуглых дней, влюбленных в солнце, палящее их безжалостно и непрерывно.
Искры света, заметные только в черных, бесконечно длинных волосах ночи, стоит их взять в руки и захлестнет искренностью, тайнами, а рука ощутит связку ключей. Угадай, за какими дверями сегодня скрываются секреты, и кто их раскроет?
Дружеская болтовня с Ниочем, который прячется в самых темных уголках комнаты, куда не доходят отблески огня и потому Ниочем говорит на любую тему, не боясь чтения по лицу, но иногда он выбегает в центр комнаты и танцует так, что в его протянутую шляпу зрители отдают последние запасы смеха. Не бойся, на утро под твоей подушкой окажется вдвое больше «ха-ха», бережно повязанного цветными ленточками, ещё теплыми – их нарезали с рассветного пояса неба.
Что же, что же вам по душе? Посмотрите на это рюкзачок, он совсем невместительный, но в нем ещё с сотню тетрадок бреда и представьте он весь для вас.

Грустные, грустные люди, я так не хочу, чтобы грусть сгрызла вас до конца, напоследок умывшись в ваших ещё живых взглядах.
Ведь затем она примется за меня.

Ленивый ветер уносит лодку медленно, и я имею возможность на время задержать в руках пушистых путешественников.
Тополиный пух, тополиный пух…
Говорят, у кого-то он вызывает аллергию, а мне он щедро дарит приятное головокружение. Как будто бы я только что съела самую-самую-самую необыкновенную конфету, привезенную Волшебником из какого-нибудь триэнного царства (у нас таких не бывает и быть не может).
А теперь кружусь с закрытыми глазами, ещё ощущая этот восхитительный вкус, и не существует больше ничего, кроме смешного воспоминания из детства:
-Ника, не кружись, а то голова закружится!
-Не закружится! Я её держу!
Держу! Смеюсь и теперь, но вдруг ветер меняется, мою лодочку несет с почти катастрофической скоростью, мы минуем то непонятное место между явью и сказкой и теперь углубляемся в лес деревьев великанов, по лицу хлещут их мокрые ветви, и это воспринимается как умывание, способное прогнать последнюю зазевавшуюся сонливость.
Очень даже способное.
Лес, лес, лес…
Мы мчимся все быстрее, и облака над нами летят с пугающей скоростью.
Но куда? Зачем я?
Глупые вопросы. Правильней спросить: «почему?».
А потому что срок аренды земли закончился. И как в песне: «в эту пятницу
собираюсь оторваться от земли…».
Куда меня занесет теперь и где будет мой дом уже совсем неважно. Какое дело до дома путешественнику, который не собирается вернуться? Какое дело ему до уютного огня в камине, до чашки горячего чая в руках и круга друзей-знакомых, если огонь в его сердце, утро вкуснее чая, а друзья.. Друзья все такие замечательные выдумки, что легко умещаются в моей мини-лодчонке, мчащейся в манящую, неизбежную Неизвестность ~
12/06

Она где-то совсем рядом: в сквозняке, в городе, который я уже прозвала и Королем и Маленьким Принцем и зеленоволосой русалкой, брезгливо морщащейся от асфальта. Она отстукивает по листве тонкими пальцами, словно пародируя дождь, а я раскрываю зонтик, ловя ветер перемен и уносясь на чужие крыши. Я ж никому не помешаю, обещаю. Посижу тихонечко, чуть щекоча нервы и выпуская кольца смеха. Такой заразительный. Что ж ты не смеешься?. А понимаю, у тебя иначе. Тогда слушай, слушай музыку Города.
И тогда ты, быть может, поймешь, почему под этим ярким солнцем кружатся темно-синие облака звезд, почему в моих волосах тополиный пух и как легко мыть окна (услышь: души), когда музыка льется, светлее утра.

Настроение сейчас - метель

«Солнце, снег. Солнце, снег.»
«Перчатки не забывай - самое главное. Мы ещё не скоро...»
«Град прошивает, сшивает, метель бросает вверх. Наверное, мы все воздушные змеи.»
« Кто-то разрушил всю мозаику, сыпет вниз, где, кто не понять.»
«Но ты меня по шарфу, он длинный, вьется по улицам.»
« Когда наши ветра навстречу…»
«У каждого свой, но наши когда-то сольются.»
«Найду тебя. Голос простужен.»
«Не выздоравливаю. На палубе в бурю – привычка.»
«У вас много осени?»
«Летает немного из окон. Но больше зимы. А я с белоснежным пакетом и надписью «summergirl».»
«Так лето в твоем пакете?»
«Выходит. Малышка совсем.»
«Ты прячь её от метели.»
«Она не боится. Поверь.»
«Тебе не возможно не верить.»
«Спасибо. Мой смех в твоем правом кармане. Улыбки бегут проводами. Там что своруют синицы, но несколько все же слови.»
«Ты так же волшебна…»
«Смешлива.»
«Мы встретимся скоро, мой друг.»

По лучам-проводам голоса уносили меня от земли и кидали как шляпу в восторге в небо, с утром игравшему в карты.
Я упала на крести семерку, насмешила и небо, и утро, а в награду меня посадили на летящую в космос комету. Звезды я собирала в карманы, а они пролетали сквозь дыры и скользил, как бусины, в небе, собирая себя в ожерелье. На каком-то этапе мне грустно, стало очень, и я захотела отыскать в этой карте ночного хоть какую планету живую.
А комета послушна, как ручка, остывала стремительно быстро и прощально рассыпавшись в искрах, приземлила меня на дороге, уходящей все выше и выше…
Я бежала, меня любопытство, как щекотка, сводило на смех. И во снах как бывает со мной, вдруг картинка сменилась на «ой!». Я стояла на перекрестке. Вправо - вывеска «У очага», слева - озеро и русалки, рыболов на ветвях как в гнезде, запускал своей удочкой длинной, но не в воду, а в самое небо. Ах, как рада, что вашей уловкой я по счастью сегодня не стала. Впереди – туман акварельный, и кабинки канатной дороги. Я попозже летать сквозь туманы. А сейчас забегаю в трактир. Мне поверить не трудно, конечно, в само чудо, сидящее где-то среди столиков, криков восторга, взглядов пьяных, следящих и строгих. Но тут чудо - привычно как ложки, посетители чудные вещи на бегу сотворяют, им это - не работа и вовсе не трудно. Они этим так просто живут.
Меня приняли с радужным звоном, заискрившихся над потолком, колокольчиков цвета сирени. И взглянув всего раз мне в глаза, кто-то в длинной накидке сказал: ты давно ведь хотела сюда. Я присела на краешек стула и в ответ улыбнулась слегка. Да, я помню, как сквозь полудрему все пыталась добраться до дна, оттолкнуться тихонько от сна и коснуться камней мостовой Schicksalkreuzung.

11-12.04

Моя сестра в слезах приходит в наш скромный, легкий дом. Она устала от непонимания, от разговоров и молчанья мертвых душ. И я без лишних слов бросаю новых дров в камин. Да, нам пора. Наш дом как в песне, наш дом ковер и вертолет. И дым из труб как в пароходе. Но мы не по воде плывем, мы по небу несемся. Отражает яркость огня золотистый закатный глаз. И разводится полу-улыбка, обведенная самолетным полетом. Небо ставит очередные летящие галочки на щеках: список его целовавших возрос. И отбрасывя рыжую челку - полосы,пишет звездами новое созвездие зонт. А по нему скользит, светясь, планета - дом, ковер-вертолет.

Разбегаемся…
От афишы нитками. Разноцветными. Я знаю, где чья. И знаю, кто за сколько добежит, если позову. А пока прислонившись к объявлениям, ловлю последний самый лист в ладонь. Так доверчива ладошка клена. Примчался незнакомый, искал телефон, не нашел. Сел рядом, расплакался. Снял феньку зеленую, распустил лето ленточное, очертил треугольник. Говорит:
- Вот лето, хочешь - ступай туда, ещё место есть, а мне объявление клеить нужно. Понимаешь, я ищу так ищу. А сам не пойму что… Как думаешь, может написать « ищу того, кто ищет меня» ? Поймут?
Киваю. Конечно, поймут. Они ищут того, кто ищет их – такой узелок.
А сама в лето ограниченное прыгаю. Я рыба, золотая, с волнистыми плавниками и огромными синими глазами. Мне место в летней луже. Мимо ходят, желания бросают. Желайте, желайте. У меня ещё осталось сто двадцать семь золотых чешуек. За все платить, за все. Не задерживайтесь, бегите, бегите, ваш желания доставят на дом.
Баламучу воду хвостом. Неспокойно мне, неспокойно.
А кто-то голосом властным:
- Ты, что ж тут делаешь, весенняя? А ну-ка кы-ыш! Вон у тебя уголки губ даже рваные.
Отвечаю:
-А это я по утрам так сильно отражению улыбаюсь, вот они и…
- Врешь! – шипит голос, – срываешься ты. Как рыба самая обыкновенная с крючка.
- И не скучно всё – то знать? – ухмыляюсь, а самой грустно. Отчего крючок сердце не зацепляет. Я была бы пустой дурой рыбой, но такой счастливой. А кто-то сжимает в кармане часы, на «не скучаю» осталось семнадцать минут.
И вновь у афишы, наматываю ленту лета на палец. Домотаю, и кто-то придет. Кто-то придет. Спрячусь в этой тумбе афишной, там секретная дверь есть, за моим объявлением на ватмане «ищу того, кто выдумал». И буду слушать, о чем говорят с объявлениями и дрожащими цветными нитями, сидя на перевернутой консервной банке – арене.

Мне вечер глаза закрывает,
И шепчут страницы, шурша:
Ты что, не спеша, засыпаешь?
Катилась бы разом, с плеча.

Чтоб дальше и дольше,
Чтоб в летнюю свежесть запасть.
И лето тебя вспоминая,
В траву станет сказки вплетать.

В восходе поселит качели
От неба до крыш деревень.
А дети, играя под дубом,
Заметят крылатую тень.

Вдохнут вкус весеннего духа
И вдруг испугавшись, бежать.
А тень проскользнет в небо-море
И ляжет на волны мечтать.

Разобьются о яркость заката
Барашки пенящихся слов
И звездами разлетятся
в чернеющий космос годов.

Погонит по небу карету
Веселый трехглавый дракон,
Поклонится сдержано лету,
Мол, здравствуй, я гостью довез.

Раскроются дверцы бесшумно
Луна важно в темень сойдет
И мне улыбнувшись безумно
Шепнет: тебя утро уж ждет.

16.03

Кажется весь мир в моих знакомых, оборачиваются и ждут как будто бы привета. Иду по мокрой весне, и отчего-то хочется, чтоб ноги подломились, ты сидишь, а вокруг ходят, ходят великаны, а ты, как мальчик с пальчик. Вдруг мимо волшебник, уставший, рассеянный, карманы широ-окие. А из карманов ленточка, как лучик. И вот ты хватаешься за неё и тянешься, тянешься. Плюхаешься в карманище, а там... мармелад. Объедаешься так, что не пошевелишься и сил хватает лишь на блаженную улыбку. Укачивает, качает колыбель улиц: шаги, кто-то поет, тсс - ветер шуршит.
На голову опускается лапа сна, как ты думаешь, а на самом деле: это Волшебник тебя нашел.
Тебя нашел волшебник. Звучит здорово, да? Конечно, же он сейчас тебя бережно положит на цветок-кровать, укроет сказкой на ночь и не подпустит никаких там черных людей с гадкой издевающейся ухмылочкой.
А вот и неправда.
Волшебник сажает тебя на руку и недоверчиво моргая, проговаривает по слогам:
- Чу-де-са.
Откидывается на кресло-качалку и говорит, наполняясь счастьем:
- Малышка, как ты вовремя. Я так давно ждал гостя. Я так давно не слышал сказок.
А счастье так и плескается, цвета морской волны.
Я раскрываю рот и ловлю капельки счастья. Спать уже не хочется.
- Ну что ж, Волшебник, - отвечаю, - вижу, ты очень устал, по сравнению с тобой, я птица, способная долететь до края земли, вырваться за край и вернуться назад. Поэтому я тебе расскажу. Расскажу о том, как кланяется месяцу ртуть в градуснике, о том, как пятница берет за руки и не опускает их, пока ты не станцуешь, о девочке с тетрадью внутри ( каждый день она вырывает оттуда листы, а тетрадь не кончается, а если вдруг, то она испишет себя), о письмах, которые не умещаются в конвертах, о расскрашках, которые докрашивают спустя шесть лет, о снах, которые почему-то сбываются.
Волшебник, сегодня я сравнила свои сны и то, что было потом, между ними совы падают.
Волшебник, а знаешь, что это значит? Это значит, что скоро я наемся мармелада в твоем кармане, глотну твоего морского счастья и больше никогда не вернусь домой.

-О чём поговорим?
- О моем любимом: как сходят с ума.
- И как же?
Сквозь дырочки в листке бумаги, предварительно заглянув, как в глазок: а вдруг там нечто ужасное?
Сходят в экран телевизора, чтоб поймать музыку, спрятать в карман, а позже выпустить птицей.
Слетают с ума в двойную лампу на окне, потому что в комнате только одна.
Скатываются с ума по горке на детской площадке, чтоб было странно.
Уплывают с ума по чашке чая, предусмотрительно оставив ложечку (на случай, если захочется вернуться)
Сбегают от ума под дождь, хлопнув дверью так громко, чтоб окна разбились, и в квартире поселился сквозняк.

-Смотри-ка – снег совсем растаял.
-Зима сошла…

Капель без остановок. Летят усталые смски "мы с тобой ещё немного и..."
"...взорвемся" - заканчиваю не читая.
Сквозь полусон три полоски на свитере: зеленый, синий, белый.
А давай, перед тем как взорваться, сбежим в зеленый лес. Там черника, малиновые цветы-часики - полюбила за название. Ляжем на траву и, широко распахнув глаза, влетим в синее небо. Наверное мы птицы.
Нет, просто сумасшедшие.
Долетим до "исчезнуть в вышине" и приземлимся в белый снег. Крыша. Солнце встает.
-Взрываемся?
-Поздно. )

Впервые услышал стук уезжающего поезда.
Он по мне стучит, барабанными палочками, больной гитарой. Увозит, Увозит.
Тук-тук.
Не заперто.
Увозит цветные шарфы заката , лунность квартиры, звездность зонта, теплые руки, музыку струн переплетенных душ, взгляд в замочную скважину неба, утренний шепот "смотри, весь город наш...", знак бесконечность на ладони, улыбка отраженная рассветом, дракон за трубой и тихий смех, когда волной накрывает...

Затих. Вечер плескает веслами по небу.

Холодает. Уходите. Я закрываюсь.

в своих, чужих руках.. мячик живой. планета Земля сегодня летает от сейчас до потом. а если как в игре, и перехватит третий, сожмет неосторожно...нет! третьих тут не бывает.
устали? вернёмся к картине (планету повесим на ёлку-мираж)
картина... там город, там люди... красок не жалеем. эх, нетерпеливые. высохнуть не успели, а уже бегут по делам. кляксы оставляют на мостовых. кляксы-их дела. заба-авные.
потом примемся за лестницу в даль. эти забавные иногда её ищут. поможем.
а вон тот спешит в свой сон... бедняга, влюбился в свою фантазию, наверняка затем решит её искать в городе клякс. но ничего не выйдет.. разве что мы на акварель перейдем.
...
ого, взгляни на эту книгу, тут полтекста сбежало. он с "ве" начинался, кончался на "сна".
-эй, ты куда?
-зовут...
-исчезаешь?
-вернусь.
-я перед сном шарик-Землю в руках подержу. колыбельную вам. тебе спою.

это утро в малиновом шарфике выдыхает сиреневый пар,
оставляет следы на чистейшем. на ночном облаке прилетевшем
снегу. это утро спешило навстречу к музыкантам, с гитарами, шутками. это утро поверило сразу, что сейчас будет легкий концерт. оно помнило стены стеклянные и игру на гитаре его... это было ночными виденьями. а сейчас... а сейчас на яву. утро щеки морозит играющим, поцелуями крепкими, нежными благодарность свою выдает.
вы играйте, играйте хорошие, ну а я тут метелью спою; мое время уже на пороге, сейчас выйдет...
но я отстаю... буду вечною девочкой утренней, буду жизнь бродить по снегу. вас оставить никак не могу. пусть и стану бездомной в малиновом, выдыхающей пар в синеву.

звёзды на плаще, солнышко под сердцем,
мы с тобой сегодня встретимся на крыше...
будешь говорить странно, но понятно
буду отвечать, бредом заражая

сказок мы слагать не станем,
в сказке мы уже живём,
этот город очень звонок,
если вместе мы поём. *=Р*

среди сиреневых фонарей,
мы - вечно стоящие у дверей,
так и встали на пороге,
не в силах позабыть уроки.
о том, что в неизвестное нельзя,
люди там часто исчезают навсегда.
для тех кто остался - в некуда.
а для себя быть может в чудеса..

что так и будем любоваться красотой заката?
подумай, мы ещё успеем схватить за ручку,
подобрать ключи, и в вечность с гордостью уйти...
ох, глупый, я не о том,
самоубийство - дурость, безнадежность.
я о прогулке.. чтоб по тёмной стороне
шагать, терять сомненья, огорчения,
серость домов, людские сожаления:
что "быть могло возможно по-другому...
вот если бы тогда..."
у нас иначе: весна когда угодно,
карманы в звёздах талых,
мечты спасают бесконечность
дней, сбываясь без поломок.
а вечерами сказка фонарей,
чаи на мостовых. танцующих? ага.
мы будем вечностью играя,
дразнясь, смеяться без конца.
ах, вечность, ты совсем моя...
___
февраль-яркость звёзд, беспокойство ночей...
мне снова уйти на закат/ на рассвет,
мне снова не важно куда, лишь к тебе.
порой устаю быть вечно ничей.
будь мне звездой, я тебе небом,
будь мне как мать, я стану сыном
встречи, расстования,
сердце в поднебесье.
мысль в окно кидаю.
представь, никогда не закрываю,
жду ответ, дождём, лучом последним,
чьим-то смехом, узором леденелым
в поисках тепла сказки сочиняю
впрочем просто вру...
даже про тебя. тебя нет и быть не может.
ты не додуман. карандаши обломались, вера иссякла.
автор идёт спать.
а хотя...
если ты мне приснишься, то я тебя дорисую.
* - ... не факт что в этом есть смысл
- а где смысл есть?
- рядом со мной его нет
-а что есть рядом с тобой?
-бред*

*и кто-то обязательно скажет "сумасшедшие" *

Мы будем смеяться.
Так чтоб дрожало небо, чтоб волны от нас пробивали стены, чтоб ветер рвал цепи.
Мы будем кидать наши рисунки на землю, дорисовывая их в полете и верить, как в последний раз, что перерисуем весь мир. Это так забавно когда под мокрой кистью размываются улицы и стирается грязь. Белый лист, а на нём мы. О, уже летят буривухи. Крыши, башенки, луна, звёзды… Сегодня я хочу сказку о плачущих крышах, на которые пролили малиновый чай. Луна их, конечно, утешит… Сегодня ей пририсовали добрые глаза и нежные руки.
А в мои мыльные пузыри, как обычно подмешан бред. Ловите, ловите… Лопнут, щелкнув по носу, в глазах защиплет; оставят лужицы, в них можно ловить золотых рыбок.
Только загадывайте осторожно, это очень вредные рыбки.
Хлопаю в ладоши, чтоб пошёл снег. Ловить снежинки ничуть не устала.
Важно дождаться, когда они перестанут таять. Надо лишь успеть дорисовать…
Вот так… Эх, шалунишка, линии жизни все стерла Ну и ладно. Да и зачем они мне?
«Без судьбы» - это как-то маняще… Сесть в поезд и приехать туда/к/в. От меня постоянно уезжает крыша, я знаю куда… Так вот, еду туда же. Она настолько свободна, что её мои мечты уносят как ураганом.
Лишь кого-то оставить взамен. Тут такие цепочки, тут такие фальшивки, тут такие…смешные.
Да, мы будем смеяться.

*с Умкой*

Там на экране окна сказка-случайность живёт . Сказка о тех кто у люстры в небе парит и чай пьёт.
Сказка о том, что фонарь гаснет, с утра, невзначай брызнув свою акварель в небо, где солнце забыто. Короткая сказка о небе, небе цвета сирени, вскоре оно посинело. Выпечкой тёплого снега небо себя заняло. В сказке летает луна, бледность её ворожит. Крылья упрятаны на обратной стороне луны.
Мы гуляли там по калейдоскопным мостовым и видели, как ветер-дождь меняет очертанья обратной стороны. Размывает цветные тени, которые никогда не бывают острыми, играя ими как стекляшками в калейдоскопе. И звенели колокольчики, зовя лунных барашков. Барашки-облака, с песнями-случайностями.
В калейдоскопную сказку плыл капитан, лунные паруса отражал океан, в трюмах подарок, листья баобабов для самых замечательных рисунков – барашков, с лунностью в глазах.
Там на экране окна отражения-сказки живут.
Отражения наши с тобой.

цепляться за месяц привычно,
отпустишь- заснёшь сном неспокойным, а впрочем кто знает,
быть может там куда падают с месяцев уже мешает ложкой снег ночь. ночь милосердная к тем, у кого на вешалках усталость, а мысли шарфом давят, давят...
и постоянно хочется пить и холодного мороженного. а там на экране любовь... такая о которой можно иногда мечтать. а когда сбудется проклинать тот день, когда загадала.
а на завтра передают приключения... требуется переключение с радио-бреда на счётную машинку, а ещё надо бы шоколадку серьёзности, кармельку внимательности... и возможно что-то ещё по обстоятельствам.
я иногда очень боюсь говорить, потому что потом сбывается и оправдания "я тогда была не я" не принимаются.

Незаконченность...
Почти незаметная. Незажженные бенгальские огни.
О них забыли, бросили в сумку и не увидели они вечера и ночи всё ещё наполненных праздником. Праздником, потому что ёлка мигает огоньками, потому что кто-то вдруг улыбнулся и тихо рассмеялся, потому что кто-то всё ещё ценит снег, словно он первый самый, словно чудо он.
Бенгальские огни не обиделись. Нет. Но того, кто про них забыл, мучает тревожная незаконченность. Он устал от тревоги, садится на холодный пол и видит. Видит так, что не сдерживается и начинает болтать с самим собой, спеша успокоить, пока можно, пока ещё...
Распахивается балконная дверь, ветер приводит мысли хоть в какой-то порядок.
Тот кто видит сквозь стены знает: бенгальские огни с этого вечера будут светить тем кто потерялся, ища в карнавале страшных масок живое лицо, взгляд, прикосновение; тем кто сбился и лежит посреди дороги не веря что кто-то ещё ждёт, он думает опоздал безвозвратно, непростительно.
Но загорятся бенгальские огни, оживят и поведут.
Иди, не бойся.
Тот, кто отдался бреду, принял его откровенность, как истину, зажёг бенгальские огни.
Ещё не поздно.