Эх, какое же отличное настроение я имел сейчас, и какой контраст бушевал у меня в душе: казалось бы совсем недавно я, от злости и обиды готов был разнести NaRuCi ко всем чертям, а сейчас мне хотелось петь. Бесспорно, это будет опасно, возможно даже смертельно опасно, но хуже было оставаться здесь- в этих стенах. К тому же, я немного познал «ту сторону жизни», и ощущение это было очень приятным. Я наконец узнаю всё, что хотел узнать,- твердил я про себя по пути в палату. Но меня смущал единственный факт- что из третьего чида нельзя просто взять и считать информацию. И больше всего озадачивал вопрос- почему? Ведь было похоже на то, что и Альтер не глупец, и NaRuCi – мощная организация, для которой не может быть препятствий в постижении чидов. Хотя…Что я мог о ней знать…Ровно столько же, сколько и о себе самом. И из-за невозможности считать информацию из третьего чида, я так и не узнаю, что эта за девушка- та, что приходит ко мне во снах. Но не смотря ни на что, когда лифт открылся на моём этаже, я бодро зашагал к себе в палату, царапая когтями линолеум.
Посмотрев на висящие в коридоре часы, я понял, что пробыл у мастера Якова несколько часов. Однако бледная белокурая медсестра, видимо, отдыхала у себя в «покоях», так как её стул, и стоявший рядом журнальный столик, были пусты. Я прошёл к себе в палату и плюхнулся на кровать, обхватив подушку массивными лапами, и сощурившись от приятной ломоты, подступившей к суставам. Я даже не заметил новый пакет с кровью на тумбочке. Мне не хотелось ни есть, ни пить- вообще ничего не хотелось. Я просто хотел обдумать всё, что мне сказал Яков. Но, к своему глубокому сожалению, я не успел погрузиться в свои мысли- в палату вошёл Альтер. На этот раз звук его шагов был приглушён какими-то резиновыми насадками, похожими на чашки, которые, по-видимому, служили ему обувью.
«Копыта..»,- фыркнул я про себя и улыбнулся. Альтер расценил мою улыбку, как приветствие, и тоже улыбнулся, оскалив свои стальные клыки. Улыбка получилась очень натянутой и наигранной, при даже при её появлении на лице Альтера, моя улыбка незаметно исчезла.
-Ну что, Квинс, как твой первый урок с мастером Яковым?,- поинтересовался у меня Альтер.
Конечно, этот вопрос волновал его мало, потому как единственной интересующей его вещью было- загнать меня до смерти в борьбе против детей Венеры.
-Прекрасно! Столько нового узнал про чиды! Я думаю, что буду отлично с ними справляться!
В этот момент я собрал все свои силы и мысли воедино, и произнёс про себя, напряжённо пытаясь представить некую связь между мной и Альтером: «Мёрзни!....Замерзай….!»
Увидев моё напряжение, Альтер слегка обеспокоился:
-С тобой всё в порядке?
-Да,- глубоко выдохнул я, уже не пытаясь воздействовать на чид.

В колонках играет - Семён слепаков- Залепи своё дуло
Меня разбудило звяканье осколков стекла по полу. Когда я протёр глаза, и с трудом повернулся на живот, то увидел, как санитарка с бледным лицом и синими-синими глазами сгребает в жестяной совок осколки зеркала. Завидев шевеление на кровати, она вздрогнула, и испуганно посмотрела на меня, но тут же овладела собой.
-Квинс, что вы натворили! Скоро господин Альтер будет проводить ежедневный утренний осмотр каждого больного. Вы седьмой по счёту. Осмотр первой палаты затянется ненадолго, и онобещал ближе к обеду прийти дать вам наставления. Если он увидит что вы разбили новое зеркало, то будет очень недоволен, я думаю.
В ответ я только цокнул языком и дернул плечо, мол, «что тут поделать», а женщина продолжала работать веником. После того, как санитарка управилась с осколками, она подхватила массивный совок под обе руки и вышла.
Я опять начал писать в уме драму: вот я уже не молод, и многое пережил. Пора бы отдохнуть. А я всё еду куда-то. Зачем….Ведь я хотел просто как все люди, жить своей собственной жизнью. Любить, мечтать. Но я еду вслед за тобой. Вечно твой, как и всегда. Но и эта вечность не поможет мне быть с тобой, ведь из меня сделали зверя, и сказали, что я должен вести себя, как зверь. Но у меня есть душа. Правда и та рвалась следом, будто по инерции.
Вскоре дверь отворилась, и передо мной возник Альтер. Он произнёс с порога, не заходя в палату, своим металлическим голосом: «Идём, Квинс.» Я повиновался и кое-как встал с кушетки. Альтер кивнул мне железной головой, чтобы я следовал за ним. Мы прошли весь коридор, и вышли из больничного отсека. Проходя через сестринский пост, я глянул на санитарку, заполнявшую что-то в своём журнале. Она поглядела на меня испугано, и прощально, тяжело сглотнув. Мы же, через некоторое время оказались перед дверями лифта.
Альтер нажал кнопку вызова, и двери распахнулись перед нами, приглашая зайти в просторный светлый лифт. Я сразу узнал его. Казалось бы, совсем недавно, да и уже давно, я ехал на нём вниз вместе с Алексеем Волковым в комнату смеха. Мне показалось довольно смешным и диким, что я называю неживую субстанцию, просто программу, поток энергии, человеческим русским именем. И даже до конца не верилось, что такая субстанция- дело рук Альтера.
-Альтер, кто эти люди в 17 палате? Чем они больны?,- поинтересовался я после нескольких минут мёртвой тишины, под жужжание лифта.
Альтер ответил не сразу, после небольшого раздумья.
-Это случайные больные. Я не знаю точно. Кто-то из них потравленные селектионом, у кого-то обычная простуда, а кто-то отходит от последствий веселящего газа.
Я ни на секунду не усомнился, что Альтер мне лжёт. И прямым доказательством его лжи было то, что он добавил после всего сказанного: «А ты молодец, Квинс…Правильно закрыл шестой чид.»
Двери лифта перед распахнулись, и мы с Альтером оказались у двери какого-то зала, в котором, видимо, я и должен был проходить обучение. Ах, каким лживым мне казался сейчас этот мир. Всё! Всё, что меня окружало! Эти стены, пол, потолок. Эти безразличные лица лаборантов и прочей ереси в белых халатах с бледными лицами и измождёнными глазами. Даже запах, витавший здесь день ото дня, был лжив и тошнотворен. До греха лжив… Но я чувствовал и надеялся, что вскоре мир, в котором я существую, рухнет. Пусть со всеми, кто меня окружает. Да пусть даже вместе со мной! Лишь бы не чувствовать над собой нескончаемую ложь и неизвестность.
Ключ щёлкнул в замочной скважине, и я вошёл внутрь зала, увлекаемый Альтером. Когда тот сделал мне жест рукой, что уходит, и оставляет меня одного, я кивнул в ответ и прошёл по махровому ковру к стоявшему вдалеке столику, за которым кто-то сидел. Подойдя ближе, я смог разглядеть, что это был низенький и маленький во всех отношениях человек. Седой старичок с квадратным лицом, половину которого занимал рот, и в круглых линзах-очках. Он склонил голову и опёрся о сложенные в замок кулаки. Дремал. Я окликнул его негромко, чтобы не спугнуть его сон насовсем. Вдруг ему тоже снилась любимая женщина… Старик встряхнулся и поправил очки на лбу.
-Приветствую, мальчик! Альтер задержался с тобой. Я даже успел задремать. Ты не поверишь, мне снилось мясо! Так…Как тебя зовут?
Я улыбнулся.
-Квинс.
-Ах…,- старик ударил себя по лбу. Как же я не люблю все эти клички!
А настоящее имя твоё какое?
Я замолчал, а после грустно ответил.
-Я не помню…Я получил удар электрическим током, и…
-И…,- передразнил меня старик,- ты в это веришь? Веришь что остался жив, да? Ладно, ты не один здесь заблуждаешься. А я один знаю всю правду… И я поведаю тебе её! Неспеша. Всё по-порядку. Но для начала представлюсь. Моё имя- Яков Либерман. Называй меня Мастер Яков. Почему я мастер? Или может ты хочешь узнать, почему мастер я, а не ты?
Я покачал головой.
-Ну ладно,- усмирился он,- раз нет, то начнём с того, что всё, что ты здесь видишь, слышишь, чувствуешь….Всё ложь. Малыш Квинс., ты ведь уже слышал о чидах, и в частности о шестом?
-Конечно, Альтер мне всё рассказал. И я даже научился закрывать этот чид!
Мастер Яков расхохотался.
-Альтер…Старый дурак! Он повторил свою ошибку дважды! Казалось бы, неглупый человее….Тоесть киборг…Столько времени в науке, а наивный как дитя. Вот правильно же говорят, что русских жизнь ничему не учит!...Так…А начнём мы сначала. Ты же помнишь комнату смеха?
-Ну да,- ответил я,- конечно помню.
-Так вот, вас было пятеро. Самый молодой, Олег, к несчастию, погиб. Ассоциация второго прошла неудачно, и он вместе со своим животным был кремирован в ритуальном отсеке NaRuCi. А тот старец, ассоциация которого прошла успешно…Он мой ровесник…Послушай, он сбежал четыре месяца назад! Представляешь?? Ночью, якобы, вышел в туалет, и был таков! Вот прохвост…!
Я не понял ничего.
-Мастер Яков, но как он мог сбежать четыре месяца назад, если нас с ним ассоциировали с разницей в несколько дней, а я очнулся лишь нынче ночью?
Яков ехидно улыбнулся и подмигнул мне, отчего по телу даже прошла волна мурашек.
-Так ты не понимаешь?...Они просто избавились от тебя на некоторое время! Заморозили твоё существование! Тот старик, что выбрал льва, был уже на следующий день, как огурчик! И вас опасно было обучать и держать в NaRuCi вместе. Сам понимаешь. Это было чревато тем, что вы могли вместе взбунтоваться и разрушить четверть лаборатории. При желании, конечно. И поэтому Альтер принял решение «растить» вас поодиночке. Он сделал выбор в пользу времени и качества. После, тебя подключили к аппарату снотворного, которое прогоняли через тебя в течении пяти месяцев, когда обучение первого аниморфа, Кима, закончилось. Ким…По-моему так его звали. Он сбежал из NaRuCi. Теперь его ищут как здесь, так и на поверхности. Если его конечно не уничтожили дети Венеры, или силы землян. А ведь знаешь, я тоже ещё тот прохвост…
Я вопросительно посмотрел на Якова, а тот вскрикнул.
-Я тоже причастен к его побегу…!!
Я ничуть не удивился данному факту, потому как Яков Либерман, этот сухощавый но прыткий старик, хранил в себе столько энергии, что позавидовал бы любой юнец предыдущего поколения.
Заприметив мои расширенные зрачки, Яков подскочил ко мне и ухватился за мои плечи, глядя в морду.
-Малышь Квинс! Я помогу тебе! Хочешь я помогу тебе…? Помогу бежать отсюда! Стены NaRuCi…Они высасывают душу медленно! Но во мне, Якове Либермане, ещё есть крупица добра. Решено, я помогу тебе. Но ты должен будешь молчать. Иначе меня кремируют заживо, а ты будешь слепо брошен на верную смерть, в пасть к детям Венеры, и никогда, слышишь, НИКОГДА!! Не узнаешь своей правды. Ни-ког-да! Никогда….
Я, пораженный Яковом, кивнул головой.
-Хорошо, мастер Яков, я обещаю молчать.
-Квинс,- произнёс тот, оставив в покое мои плечи, и усевшись обратно на своё место,- они всё тебе наврали. Они внушили ложь твоему шестому чиду. Много лжи! Тебя не бил ток, это ложь! Тебя обманули! Тебе внушили что ты потерял свою память, но это не так! Понимаешь, ты забыл всё, что с тобой было, потому что тебе внушили, что ты забыл!... Твоя память в тебе.
И Яков постучал пальцем в висок.
-Вот здесь. И я научу тебя, как её оттуда извлечь. но сделаешь это ты уже в Москве. Точнее там, где она раньше была.
Я уточнил у Якова:
-Так значит Альтер не солгал мне про электронный взрыв?
Мастер усмехнулся.
-Наверное это единственное, в чём он тебя не обманул. Малыш, я знаю Альтера как свои пять пальцев! Я тридцать лет работаю в этих стенах, и я, как ни кто другой, научился отличать правду от того, что называет правдой Альтер. Я начинал с простого лаборанта. Я ходил как все эти подопытные крысы в белых халатах, и выполнял грязную работу: чистил утки, перевязывал раны, подметал. Это были ещё времена первых нападений на Землю. Но шли годы, я умнел, показывая Альтеру, тогда ещё молодому, что я многое знаю и умею. И через некоторое время я достиг того, чем, вернее кем, являюсь сейчас. Сначала я ничего не понимал, но позже всё таки постиг суть NaRuCi. Говорят, кто владеет информацией, тот владеет миром. А девизом NaRuCi было бы неплохо взять высказывание «Кто владеет ложной информацией…»
-Но мастер Яков, раз вы поняли всю суть этой лаборатории, почему же вы не ушли отсюда, и продолжали работать на благо зла?
-Почему же зла, мальчик? Я до сих пор и сам не понимаю. Ведь ложь во имя добра- вроде и не ложь. А я, малышь, был неосторожен. И к тому времени, как я прозрел, мои чиды были настолько забиты ложью, что жизни не хватило бы на то, чтобы всю эту ложь превратить в правду. Цепочка за цепочкой, одна из другой, подобно спиралям ДНК, одна ложь имплицировалась из другой, создавая в моей голове «материю лжи», подобно, как клетка за клеткой создаёт живую материю.
Я вопросительно посмотрел на Якова.
-Имплицировалась?
Яков никак не отреагировал на меня, увлечённый своим монологом, и продолжал.
-И я махнул на это рукой. Ты и не представляешь, сколько там скопилось за тридцать лет. Поэтому теперь, «Зараженный» ложью сам, я помогаю спастись от неё другим. Понимаешь, Альтер ужасен. В конечном итоге он запрограммирует тебя на то, что ты должен уничтожить всё вокруг, а если ты воспротивишься…У него есть доступ ко всем твоим чидам, кроме шестого, и ему этого хватит чтобы уничтожить тебя. Поэтому мне нужно рассказать тебе как можно больше о себе самом. А тебе нужно переждать, перетерпеть пять месяцев тюрьмы. После чего ты будешь свободен.
Яков встал из-за стола и прошёл по ковру в другую комнату, сравнительно небольшую, и позвал меня за собой. Здесь было мрачновато. Не было светильников, а источником света служил дверной проём в зал, из которого мы ушли. К довершению мрачной атмосферы, комната была оклеена тёмно-синими обоями. Не хватало только звёзд на потолке, точь в точь как в хижине сказочного «звездочёта».
Мастер сел на кресло и указал молча на такое же кресло напротив. Я тоже сел. Кресло сдавило бёдра, так как было слишком маленькое для меня, «теперешнего». Но я почти не обратил на это внимание. Яков начал, закурив толстую сигару, то ли индийского, то ли индонезийского происхождения, вальяжно пуская дым.
-NaRuCi постоянно ведёт исследовательскую работу в области чидов. И, конечно же, наука не стоит на месте. Неизвестно, сколько их всего. Быть может бессчетное количество. Да я почти уверен, что так оно и есть. Никто не знает, сколько чидов известно NaRuCi и Альтеру, но все, кто здесь работают, располагают лишь тринадцатью из них. Счастливое число, ага?...И у каждого из тринадцати есть свои особенности.
Самый первый чид отвечает за телепатию. Через него ты можно послать мысленно сообщение любому существу, которое сможет его понять, конечно.
Второй чид. Он также отвечает за телепатию, но принимает сообщения от тех, кто их послал. Эти сообщения не нужно запрашивать, они сразу проходят через твоё сознание и звучат у тебя в голове. Это люди и называют внутренним голосом.
Третий чид- это чид снов. Из него нельзя прочесть информацию когда тебе угодно. Чид волен сам выдавать тебе её во сне. Этот чид не имеет никакого стратегического значения ни для Альтера, ни для кого-либо другого, так как абсолютно бесполезен.
Четвёртый чид. Он отвечает за понятие добра и зла. Это очень сильный чид. С помощью него можно внушить живому существу, что есть добро и зло, тем самым переманив его на свою сторону.
Пятый чид. Информация в нём не стоит на месте. Она с достаточно высокой частотой циркулирует- то уходит, то вновь приходит. Пятый чид влияет на твоё эмоциональное состояние: от грусти или ярости, до радости и блаженства. Чид слабенький, но и с его помощью, если конечно умело им пользоваться, можно изменить многое. Как говорится- пустячок, а приятно…
Шестой чид!,- Яков выделил это слово особой интонацией,- про него ты уже многое знаешь, и всё же, я расскажу тебе про него. Шестой чид- это чид веры. С его помощью можно заставить человека безоговорочно поверить даже самой лживой лжи. Это очень сильный чид. Он может ввести в такое заблуждение, что выхода из него можно не найти.
Седьмой чид. Чид, отвечающий за чувство страха. С его помощью можно заставить бояться таракана, но иметь бесстрашие перед смертью.
Восьмой чид. Самый сильный чид. Чид, которому нет равных ни на небе, ни на Земле, ни под землёй. Чид любви. Любовь… Возможно, самое сильное чувство на Земле. Это сильнее электронного взрыва. Именно любовь может уничтожать целые города, выжигать вечные раны на сердцах, спасать целые нации. Восьмой чид- единственный из всех, доступ к которому мы не имеем. Мы знаем, что он существует, более того, знаем за что отвечает. Но мы не можем заставить одно существо разлюбить другое, или считать информацию из восьмого чида. Он остаётся прекрасной загадкой, такой же, как любовь. NaRuCi сейчас усиленно работает над изучением и управлением этого чида. Если Альтер в своё время узнает, как обращаться с Восьмым, то он будет всемогущ. Ему не будет равных на земле. И, к сожалению, этот день близится…
Яков тяжело вздохнул и замолчал.
-Мастер Яков. Но ведь и против восьмого чида должно быть что-то?
Мастер в ответ лишь пожал плечами.
-Малышь, если ты любил, то ответь. Что ты можешь противопоставить своей любви?
Я покачал головой.
-Вот и я не знаю. Но твоя задача- защищать шестой и меньше думать о других. Эти восемь чидов, что я перечислил, относятся к чидам управления чувствами. Это сложные, многопотоковые чиды, для управления которыми требуется много тренировок. Остальные известные нам чиды- чиды управления телом. Низкоуровневые.
Я посмотрел на Якова внимательно, как тот в раздумье поднял глаза к потолку.
-Иисус сказал: «Это хорошо, что ты думаешь, что ты- ничто, потому что плоть- и есть ничто.»
Мне на секунду показалось, что я слышал эту фразу от кого-то в NaRuCi, но от кого- я не помнил, да и не хотел забивать себе голову пустыми мыслями.
-Девятый чид. Чид холода. Это несложный чид. Чтобы человек испытал холод, будь то солдин или холод тела, достаточно просто послать в него достаточно своей энергии. Ну, и, конечно, умения здесь тоже необходимы.
При этих словах в сердце у меня похолодело, и шерсть на загривке вздыбилась от пробежавшей по коже дрожи. Зрачки сузились, и я стал хуже видеть. Мастер Яков взглянул на меня и улыбнулся
-Вот видишь. Это совсем не сложно.
Я посмотрел Якову в глаза, и тот узрел в них умоляющую нотку, так как холод во мне сразу прошёл. Мою холку дважды передёрнуло. Второй раз- от одной только мысли, какое же это неприятное ощущение.
-Десятый чид. С его помощью можно регулировать температуру тела. Таким же образом, как и холод в девятом чиде.
Одиннадцатый чид. Чид вестибулярного аппарата. Поможет тебе сбить врага с ног или лишить его пространственной ориентации.
Двенадцатый чид. Чид зрения. Поможет временно ослепить противника. Ну и наконец тринадцатый чид. Чид слуха.
Тебе конечно может показаться, что управление чидами это легко, но на самом деле это очень даже непросто. Наш мир- замкнутая энергетическая система. Энергия, отданная тобой, не пропадает вникуда,нет…А энергия которую ты запрашиваешь, также не берётся из неоткуда, ты понимаешь? Весь круговорот энергии- явление закономерное и не случайное. И когда ты управляешь чидами, ты посылаешь им информацию, то есть энергию, которую отнимаешь у собственного тела и души. Чем дольше ты воздействуешь на чид, тем тяжелее тебе это даётся, и тем слабее ты становишься. Но это не самое страшное…Самое страшное- это то, что чтобы дать другому почувствовать себя нехорошо, ты должен пропустить то же самое чувство и через свою плоть. Скажем, если ты управляешь чидом холода, ты мёрзнешь сам, ничуть не меньше своей жертвы. Такие дела обстоят со всеми чидами управления телом. Ты мёрзнешь, слабеешь, мёрзнет и слепнет твой противник. А противник твой мёрзнет и слепнет, пока это испытываешь ты, вот так… нужно быть очень выносливым, чтобы управлять чидами.
-Мастер Яков, но как именно управлять чидами? Как эмм…Как мне воздействовать именно на определённый чид противника?..
-Квинс. Чиды не имеют ни номера ни названия, ни физической формы. Номера чидам даёт NaRuCi просто чтобы их считать. Чиды- не делимая часть. И из сотни таких частей, как из заплаток, соткана наша душа. А для управления чидом тебе просто нужно отдать себя всего полностью- и телом и душой, своей цели. Ты должен пропустить через себя всё, что ты желаешь своему противнику. Тебе нужно в глубине себя представить, как поток энергии выходит из твоего тела, и оставляет следом за собой лёгкий холодок. Как энергия образует меж вами хрупкую парящую паутинку, которой связаны ты и твоя враг.
Я слушал мастера Якова очень внимательно, не отрывая взгляда от его двигающихся губ, но, конечно, не понимал ровным счётом ничего. Как можно представить какую-то там паутинку меж собой и врагом? Мне казалось, что это, нечто сродни какой-то китайской или буддистской философии, которую я конечно же не понимал. Но во мне была надежда, что Яков сможет научить меня всему тому, о чём говорил до этого.
Первая наша с Яковом встреча пролетела довольно быстро. Я даже не успел заметить, как ионные лампы повсюду перевели в экономный режим, как делали каждый вечер. Тогда мы с Яковом попрощались, и я отправился к себе в палату на том же лифте, на котором и приехал в этот зал

В которой будет расказано, как Яков помогает Кларку Винсенту(Квинсу) бежать из NaRuCi и рассказывает ему про других участников эксперимента ВиВи-секции

Я был весьма огорчён таким исходом. Если верить словами Альтера, то я теперь должен буду безоговорочно верить всему, что он напихал мне в шестой чид. Самое интересное было то, что я не знал, сколько он мог послать в канал ложной информации, ведь он многое сказал за то время, пока стоял здесь: про взорванную Москву, про оружие детей Венеры, про то, что Аниморф сильнее киборга… Чёрт…Я был в заблуждении. Ещё никогда я не чувствовал себя таким наивно обманутым ребёнком. Никогда…
Хлопнула дверь, и в палату вошла медсестра, неся в руках пакет с багровым содержимым. Я заметил, что она была по нездоровому бледна. Цвете её кожи сливался с белым крахмальным халатом. Я поставил под сомнение причину её бледноты- пакет с кровью в руках, или я- лежащий под покрывалом на кровати. Она подошла у тумбочке, не сводя с меня глаз, и положила пакет почти на самый край, стараясь не приближаться ко мне больше, чем это было необходимо. Дрожащим голосом она обратилась ко мне:
-Здесь волчья кровь. Выпейте всё, пожалуйста, вам это необходимо, для поддержания жизнеспособности и метаболизма.
Я был очень удивлён её небывалой робостью.
-Девушка, вы очень бледны. Что-то случилось?
-Прощу прощения. Но мне не хорошо. Просто я никогда раньше не видела аниморфов. Мне…Нужно идти работать…
С этими словами санитарка закрыла лицо белым рукавом халата, и поспешила удалиться. Как только дверь за ней затворилась, я прыжком слез с кровати, и таким же прыжком оказался у запятнанного зеркала, позади передней спинки кушетки, как раз за моей головой. В принципе ожидания, что с моим телом будут произведены метаморфозы, я и не думал, что их степень окажется настолько велика. Передо мной, в зеркальном отражении предстал ужасный человекоподобный зверь. Весь, от кончиков ушей, до выпущенных на задних лапах когтей, был похож на волка. Длинная волчья морда, голова с массивным волосатым загривком, длинные лапы с человеческими кистями, но также покрытые серым мехом, и увенчанные пятью чёрными роговыми когтями. Позади меня свешивался до полу пышный серый хвост. И самым интересным было то, что при всём при этом я имел человеческое строение тела, и осанку, хоть и был ужасно сгорблен.
- Так вот, что осталось во мне от человека…,- прошептал я, обращаясь то ли к самому к себе, то ли к зверю напротив. Я бы был горд остаться человеком. Но кто я теперь…Аниморф…
Мою волчью морду вмиг наполнил оскал, и я наотмашь ударил по своему отражению. Раздался звон, и на меня посыпались осколки разбитого зеркала. Я поглядел на своё отражение снова, в тех остатках от зеркального полотна, которые оказались не тронуты моей…Лапой…
Морда ещё более наполнилась оскалом, но он больше напоминал не оскал злости, а оскал жалости. Я сел среди обломков на пол, и закрыл морду ладонями лап. Плакал…Первый раз за последние двадцать лет.
Сколько я просидел так- не знаю. Я не считал минут грусти, и собственные слёзы. Я не мог понять, как Альтер предпочёл свой обычный облик тому, чем он являлся сейчас, и чем сейчас был я. Как можно было променять всё своё человеческое, что было: дружба, любовь, счастье, на одно лишь бессмертие тела, и холодный стук сердца. Я не знал.
Встал медленно, и осмотрел осколки, переливающиеся на полу в свете лампы дневного света. Без жалости….Прошёл мимо них, и схватил с тумбы пакет волчьей крови. Направился с ним к выходу, ушёл, не затворив за собой дверь.
В коридоре оказалось на редкость тихо и спокойно. Он был не похож на тот яркий, шумный, пестрящий коридор, по которому меня вели в камеру смеха. Здесь я даже чувствовал себя более спокойно и комфортно. Коридор был узок но уютен. В нём царил полумрак, нарушаемый лишь небольшой лампой в самом конце. Её мягкий свет и тёплые стены… Как мне этого не хватало.
Я вышел из своей палаты и огляделся. В самом конце коридора, направо, виднелась открытая нараспашку дверь. Я двинулся к ней, медленно переступая с лапы на лапу. Ходить было тяжело. Длинные широкие пятки утягивали меня назад, а сгорбленная спина то и дело кренила мой торс вперёд. Быть может, только это не давало мне упасть. Пройдя пару метров, я увидел открытую дверь с висевшей на ней номерком. Я оставил свой поход в туалет на потом, и возникшее во мне любопытство, повело меня внутрь открытой палаты.
Она была точь-в-точь, как моя, только вот коек в ней было на порядок больше. Я зашёл тихо в палату и постучал когтем о штукатуреную стену.
-Можно?
Люди на кровати встрепенулись, увидев меня в моём теперешнем обличии, а мужчина, спящий на дальней койке, моментально проснулся и вскрикнул от неожиданности, вскинув руки.
-Привет всем…,- начал я,- я Аниморф теперь. Меня зовут Квинс. Надеюсь вы понимаете, что ваш случай- ещё не самый тяжкий. А вы лежите с чем?,- поинтересовался я, но ответа так и не получил, потому что сзади меня послышалось цоканье каблуков, и в палату с контейнером шприцов в руках, вошла та самая бледная медсестра. Увидев меня, она снова побледнела, и чуть не выронила контейнер из рук, но, пытаясь придать своей речи властный тон, решительно произнесла:
-Квинс! Я по лчаса назад заходила в вашу палату, а вы всё ещё не выпили волчью кровь? Вы понимаете, что вы слабы, и ваше здоровье на грани критического!? Живей идите, пейте кровь, и не заходите в чужие палаты. Состояние этих больных ничем не лучше вашего.
Увидев мою непоколебимость, медсестра сглотнула, и сделала шаг назад. Я же пристально посмотрел в её напуганные глаза, и, пройдя мимо, ударив случайно её хвостом по руке, скрылся с глаз. По коридору доковылял до туалета, и, зайдя в кабинку, склонился над унитазом- стошнит, не стошнит?
-Так-с…Это мне придётся выпить,- подумал я, озадачено сминая пластиковый пакет лапами, после чего быстро открутил крышечку, и, выбросив её в унитаз, сделал глоток. Солёная плазма брызнула в пасть. Нельзя сказать, что сама кровь была противная, нет. Скорей привкус псины, который она оставляла после себя, и осознание того, что это не рассол, а действительно, кровь из тела волка. Я сделал ещё пару глотков, но не выдержал, и сплюнул всё, что было в пасти, в унитаз. Выругался, и утёр испачканный кровью нос, тыльной стороной лапы. Но мне ничего не оставалось, как пытаться и дальше пить это.
Когда наконец с кровью было покончено, я выбросил пустой пакет в урну и зашагал обратно к своей палате. Проходя мимо той палаты, откуда меня бесцеремонно выставила мед сестра, я дёрнул ручку двери с номерком «18». Дверь не поддалась моим усилиям, лишь ручка жалостливо скрипнула.
-Их заперли,- подумал я,- Но для чего? Неужели от меня?...Разве я представляю для них какую-то опасность?
Пока я обдумывал этот вопрос, половик под моими лапами разъехался, и я чуть не упал на пол. Меня спасла стена, о которую я ударился, и удержал равновесие.
-Ну да,- усмехнулся я про себя,- опасность я этим пациентам представляю. Ещё сшибу кого-нибудь из них ненароком…
Я двинулся дальше по узкому коридору, отталкиваясь от стен то левой, то правой лапой, играючи переваливаясь от одной стены к другой. Ходить после ассоциации было ещё трудновато. В голове промелькнула строчка из какого-то знакомого, но давно забытого стихотворения: «Мне замки не нужны. Ты- мой страж» ты мой страж… Я не знал, почему вдруг вспомнил эту фразу, но она явно мешала мне правильно координировать действия.
Я снова чуть не упал, не успев вовремя напрячь лапу, которой должен был опереться о стену, и налетел на столик с чайником. К счастью, не разбил.
Неподалёку уже показалась дверь моей палаты, когда дорогу мне преградил какой-то человек. Был одет он, как и я раньше- в белую рубашку и штаны. Только лицо его было розовое и одутловатое, не в пример моему. Казалось, будто его лицо пять минут назад покусали осы. Он вежливо поздоровался со мной, и протянул пухлую ручку, чтобы пожать мою косматую лапу. Я удивился тому, что он не испугался внезапной встречи со мной, как другие. Впрочем…Быть может ничего удивительного в этом и не было. Я подал лапу, нисколько не пожав протянутую руку, боясь повредить хрупкие человеческие кости.
-Здравствуй, Аниморф. Как тебя зовут?,- поинтересовался он.
-Квинс,- ответил я без энтузиазма и без интереса к его персоне.
Толстяк затряс мою ладонь, насколько ему это позволяла сила его руки.
-Очень приятно, меня зовут Барни Бэкслоу.
-С Америки?,- спросил я почти безразлично.
-Так точно, Квинс. Был перенаправлен к вам после ранения в живот. Я ведь переводчик… Альтер подумал что я буду очень полезен NaRuCi.
Эта фраза… «К вам…»…После неё я на миг почувствовал, что NaRuCi – мой дом. Но был снова обманут реальностью. NaRuCi- отнюдь не мой дом… Это скорее приют на время жизни, в котором я вынужден был находиться, потому что мне просто некуда было идти.
-Квинс, каково это- чувствовать свою душу вне тела? Я слышал что Аниморфы так умеют?
-Я не знаю. Я ещё не познал себя. Но со мной было такое во время ассоциации. Это прекрасное чувство.,- и я молча поспешил удалиться, не дав едва ли начавшейся теме развиться.
Барни остался позади меня, а я завернул к себе в палату и хлопнул дверью. Снова увидел перед собой ледяную койку и блестяще как лёд осколки зеркального полотна на полу. Да что я мог теперь? Только смотреть с сожалением на своё разбитое отражение. Но я не хотел. Я чувствовал себя совершенно убитым для того, чтобы собирать по крупицам грустные мысли в своей волчьей голове. Ведь я итак достаточно в своей жизни потерял. Всё, что имел. Забыл всех, кто любил меня. Не человек. Теперь я – не человек….,- со скрежетом стискивая зубы говорил я себе. И мне жизненно важно было с этим смириться. Я не заметил, как дополз до кровати и уснул, уткнувшись мордой в подушку. Но этот сон. Он был прекрасней любой ассоциации. Ведь ни в какой ассоциации не было бы её…

Вскоре сознание снова пришло ко мне. Как жаль, что я не мог выбрать то восприятие мира, которое было со мной секунды назад. Снова ненавистный солдин и ломота в суставах. Тяжёлые губы не в силах пошевелиться, тяжёлые веки не в силах приподняться. Я лежал на стойке в полном бессилии. Вокруг не было слышно никого. Мне показалось, что ассоциация была завершена, но не хватало фактов для столь смелого утверждения. Время текло быстро. Как несколько секунд, прошло три с половиной часа. Ко мне опять пришла «она». Вид её был неважный. Я пытался спросить её мысленно, что её тревожит, почему она так изменилась, но она молчала. Другого исхода я и не ждал. Она ушла, а на смену ей зашёл кто-то, и, пройдя кругом через всё помещение, сел рядом с моей стойкой. Послышался тихий мягкий голос, в котором я узнал голос санитара.
-Ты молодец. Не пытайся открыть глаза или заговорить со мной, у тебя всё равно ничего не получится. Просто слушай… Слушай, и попытайся пересилить свои мышцы, и расслабиться. Теперь тебе это по силам, нужно только научиться правильно управлять своими чидами.
Я попытался безуспешно вспомнить, что же такое чиды, но санитар помог мне это сделать, продолжив свой монолог.
-Частицами души. Проще говоря- каналами. Они могут всё. Они- самая великая сила на Земле. Только развивая чиды, ты сможешь выжить в этой войне…
А надо сказать, что за то время, пока мне пришлось находиться в бункере, я напрочь забыл о войне, там, наверху. Неужели мне придётся принять в ней участие…
-Кстати, обо мне,- прервал цепочку моих мыслей мужчина,- моё имя…Точнее моё прозвище- Альтер. Не пытайся узнать у меня его происхождение. Здесь нет имён. Только псевдонимы, клички, называй как хочешь. Меня зовут Альтер, и я- директор лаборатории NaRuCi, в которой ты, собственно, сейчас и находишься. Я попытался приоткрыть глаза, чтобы оглядеть всё кругом, но веки по прежнему были будто склеены между собой. Тогда я выдавил из себя что-то шёпотом, больше напоминающим тихий свист:
-А как же Алексей Волков? Я думал- он директор лаборатории,- на что Альтер громко и грубо расхохотался, что было совсем не похоже на его деланный нежный голос. Эхо ударилось о железные стены операционной. Через несколько секунд, подавив свой смех, и утирая набежавшие в уголки глаз слёзы, Альтер произнёс, дрожащим голосом:
-Алексей Волков? Малыш, Алексей Волков был всего лишь плодом твоего воображения. Просто голограммой, программой в твоей памяти, наделённой псевдоинтеллектом.
Я был шокирован тем, что услышал. Как Алексей, этот живой, неунывающий, самый настоящий человек, мог оказаться просто хорошо спланированной игрой с моим воображением?
-Самый живой из всех нас здесь!,- усмехнулся Альтер.
-н-но как?,_ прошептал я, нахмурив брови, и по прежнему не открывая глаз.
-Мальчик, тебе ещё многое предстоит узнать. Но тебе сначала нужно окрепнуть от перенесённой ассоциации.
С этими словами Альтер крикнул куда-то вдаль: «Мария, четыре пакета глицерина, и пару кубиков снотворного!»,- а после этого добавил, обращаясь ко мне: «Поспишь немного, малышь!»
Затем Альтер встал и ушёл куда-то, а на смену ему пришла сестра с капельницей. Я уснул…

Сон…Опять сон. За всё это время, я сплю много, как годовалый младенец. С этой мыслью ко мне пришло сознание, и я, уже без труда, открыл глаза. Я лежал в палате. Просторной, с высоким потолком. На миг, спросонья, мне показалось, что помещение освещал солнечный свет, но я конечно же, ошибся. Никакого солнца здесь не было. Увы…Как я скучал по солнцу. Быть может потому, что мне не по кому было больше скучать. Тут я вспомнил слова Алексея Волкова, мол после ассоциации я забуду всё, что было со мной, стану циничным и непереносимым. Зачем Альтеру было мне врать? Врать в ЭТОМ…
Дверь, лицом к которой я лежал, отворилась, и в палату зашёл кто-то. Я не смог сразу понять, кто это был: железные механизмы с платформами, заменяли ему ноги. Они с постоянным жужжанием передвигались, крутились вокруг своей оси, а поршни беспрерывно то опускались, то поднимались, пыхтя, как велосипедные насосы. Тело этого существа было весьма надёжно прикрыто серым балахоном с какой-то нашивкой на груди, а из ворота торчала абсолютно лысая человеческая голова. Существо подошло ко мне ближе, клацая железными лапами о больничную плитку, и произнесло:
-Очнулся?...ну здравствуй, малышь, я- Альтер.
Я не ждал такого поворота. За всё это время я впервые видел Альтера, но там, в операционной, своими мягкими шагами и тёплым прикосновением рук, он создавал впечатление кроткого, но уверенного человека. Совсем не такого, какого я видел перед собой сейчас.
-Ты….Человек?,- спросил я изумлённо.
Альтер ответил с усмешкой:
-Человек- ничтожество. И когда-то я был им.
Я попытался подняться, чтобы возразить Альтеру в ответ на его оскорбительное мнение, но мои руки подогнулись, и я со стоном повалился обратно на кушетку, закусив край подушки.
-Альтер…Ты чертовски не прав…Ты борешься за людей. И считаешь их ничтожеством!
-нет, малыш. Всё не так, как ты думаешь. Я борюсь за людей потому, что они- просто средство. Средство для процветания новой расы. Расы киборгов и аниморфов, таких, как ты!
Я хотел повернуться на спину, но руки не слушались меня.
-Малышь…,- произнёс Альтер, пытаясь придать своему тону должную слащавость, но глядя на меня абсолютно холодным взглядом,- Не сопротивляйся. Просто лежи спокойно, и послушай, что я тебе расскажу. Знаешь, как сказал Иисус? «Это хорошо, что ты считаешь- что ты ничто. Потому что плоть- ничто.» именно поэтому я направил своё развитие в правильное русло. Я не ошибся. Теперь я и ты- нечто большее, чем кусок материи, который надо постоянно питать. А история всего происходящего с нами такова… В 2020 году я закончил институт ИТ и Кибернетики здесь, в Москве. Я направил все свои силы и средства на создание иной формы жизни, моей футуристической мечты! И в процессе я понял, что жизнь- весьма сомнительное измерение. Всего лишь форма восприятия энергии. Которых может быть миллионы.
Я десять с лишним лет создавал свою лабораторию, которая была величиной с автомобильный гараж. Проводил в ней всевозможные исследования. Но намного позже, я нашёл своих единомышленников, которые помогли мне построить эту лабораторию. Этот бункер. Этот рай на земле, а точнее под землёй.
Мы работали вместе. Должен сказать, не без греха, мы приносили людей в жертву науке. Но теперь меня не мучает совесть, ведь я знаю, что эти жизни были прожиты не напрасно, отняты не зря. Мы научились создавать препараты, которые могут управлять некоторыми качествами, так сказать, состоянием души. Даже если взять банальный Солдин, или же Селектион. Мы узнали многое, и были готовы широким шагом вступить в новое, счастливое будущее. Но началась война с детьми Венеры.
Все мои напарники погибли, и я остался здесь. И теперь у нас, тех, кто живёт здесь, и у них- тех, кто умирает там, есть лишь одна надежда. На аниморфов. В процессе своих работ, я научился открывать способности управления чидами и в себе. Я перестроил своё тело в то, что называется кибернетическим организмом, или киборгом… Я стал более вынослив, чем обычно, более могущественным. Но лишился самого главного- веры и любви. И в этом лишь моя заслуга…
-Но Альтер, почему ты не сделал себя аниморфом?,- выдохнул я спёртый воздух.
-Видишь ли, малышь…Аниморфы гораздо сильнее и выносливее киборгов, но у них есть один недостаток- они полностью зависимы от того существа, с которым имеют биологическое сходство. Пять месяцев назад, когда тебе проводили ассоциацию, у тебя было мало времени на выбор животного, потому что тебе ввели критическую дозу Фиросолдина, и его действие началось слишком быстро. Но ты выбрал себе волка. И теперь ты полностью зависишь от волчьей крови. Теперь тебе она нужна также, как человеку нужна вода и пища. Но в твоём выборе есть плюсы. Твоя сила и выносливость по ночам будут увеличиваться в полтора, а в полнолуние- в два раза. Это даёт тебе огромное преимущество перед детьми Венеры.
Мысли с тяжестью укладывались в моей голове, и я пытался рассортировать их в памяти, как фигурки из тетриса. Я не мог понять, что мне делать дальше, и какова моя дальнейшая судьба. Я не мог даже и представить себе, как буду пить волчью кровь. Не мог поверить, что пролежал после проведённой ассоциации пять месяцев.
-А что же происходит там, наверху, в Москве?,- поинтересовался я.
-В Москве? Москва уже месяца три не существует, как таковая. От неё остались лишь руины. Она была уничтожена электронным взрывом, когда ты и твой напарник Ким, лежали на стабилизации. Миллионы жизней прервались в один момент. Но среди них не было ваших. И этим вы должны быть мне благодарны. Дети Венеры допустили ошибку- они уничтожили поверхность Москвы, но не достигли её недр…Мы и здесь слышали грохот от взрыва, и почувствовали его удар на себе. Несколько единиц электроники вышли из строя. Электронный взрыв… Это их оружие массового поражения. Что-то вроде нашего ядерного взрыва, но гораздо мощней его. Я не вникал в суть его действия, но предполагаю, что в эпицентре его возникает беспорядочное деление электронов в геометрической прогрессии, а затем их молниеносное распространение на сотни километров. Таким образом создаётся электрическая волна огромного напряжения, которая сжигает в пепел даже сталь.
Смерть моментальная, но ужасная,- Альтер вздохнул и добавил,- тебя, кстати, Квинс, зовут.
Квинс…Мне было неизвестно даже такое слово, но оно понравилось мне, и я даже на минуту подумал, что меня звали так всегда, сколько я себя помню. Я ответил Альтеру:
-Я понял. Отныне я Квинс…Всё равно я не помню своего человеческого имение.
Альтер перебил меня:
-Да, и…Я хочу рассказать тебе коротко об одном канале твоей души. Все чиды пронумерованы. Их может быть огромное количество, но нам известны лишь некоторые из них. Но чид, про который я тебе хочу рассказать, носит название №6. Шестой чид. Он смертельный. Он- слабое место всего, что есть на земле, и за её пределами. Гипнотический чид. Он заставляет тебя поверить в то, что тебе скажут, сообщат, в общем всю информацию, которую в этот чид занесут. Например, за всё время, пока я с тобой беседую, я занёс в твой шестой чид много интересной, но к сожалению, спорной информации. Во-первых – это то, что ты пролежал пять месяцев на стабилизации. Во-вторых – то, что Москва уничтожена. В третьих- это то, что Алексей Волков всего лишь плод твоего воображения. Ну и, наконец, я сообщил тебе твоё новое имя, и ты безоговорочно его принял. И самое интересное, что ты теперь безоговорочно веришь во всё это. Я ведь прав? И твоя вера непоколебима, пока всё это находится в шестом чиде.
Альтер усмехнулся, глядя на то, как я, шокированный, лежу и не свожу глаз с чёрной точки на потолке, и добавил:
-И как только ты начинаешь жить сознательной жизнью, шестой чид необходимо моментально закрывать. Сделать это не сложно. Чид повинуется твоим мыслям, потому что именно мысль- ключ ко всему, что ни есть у тебя, помимо тела. Чтобы закрыть шестой чид, тебе достаточно просто подумать об этом. Просто попроси себя самого мысленно, закрыть этот чид.
Я нахмурился, пытаясь соорудить в своих мыслях какую-то непонятную конструкцию из фраз «Шестой чид закройся».
-Шестой чид! Закройся!,- начал я мысленно повторять одну и ту же фразу. И тут, внезапно, ко мне пришло то чувство, которое я испытал пять месяцев назад, в операционной. Будто бы плоть частями отрывается от меня и уходит куда-то в космос. Чувство длилось буквально секунду, после чего я расслабился и открыл глаза, обратив взор на Альтера. Тот произнёс:
-Молодец, Квинс. А теперь тебе нужно подкрепиться, ведь ты очень слаб сейчас. Сестра принесёт тебе пакет волчьей крови, и ты должен будешь её выпить. Полностью. Если тебе понадобится, туалет налево по коридору. Признаюсь, в этом тебе не повезло. Я бы конечно мог сообщить твоему шестому чиду, что волчья кровь- амброзия, но увы, ты его уже закрыл.
И, расхохотавшись во весь голос, клацая по полу железяками, Альтер вышел из палаты, захлопнув за собой дверь.

Я открыл глаза и сделал глубокий вдох. В воздухе витал знакомый мне запах медицинского спирта и металла. Надо сказать, этот запах был больше похож на запах палёной водки. Сам же я находился в вертикальном положении, пристёгнутый ремнями какой-то стойке, находившейся в центре большого круглого помещения. Теперь, разглядев всё вокруг, я понял, что находился как бы посередине вольера, а вверху, за толстым стеклом сидели учёные, причастные к опытам надо мною. Собственная мысль разозлила меня, и я попытался, стиснув зубы, рвануть руки вместе с ремнями и стальными петлями. Напрасно…Ни ремни, ни петли не поддались. Я был прочно прикован. Поднял голову и злобно посмотрел вверх, сквозь стёкла, за которыми сновало с десяток людей в очках и белых халатах. Как же я ненавидел эти очки. Желал их разбить… Я выругался и опустил бессильно голову на грудь. От запаха спирта свербело в носу. Только сейчас я заметил, что был раздет до трусов, видимо готов к операции. Вспомнил ассоциацию, и сердце, как прежде, начало отбивать дробь.
Через несколько минут дверь, лицом к которой я был прикован, отворилась, и, к моему огромному удивлению, навстречу мне, гремя властно своими берцами, вышел Волков. Я обрадовано посмотрел на него, но тот не ответил мне ни единой мышцей лица, а просто подошёл вплотную и посмотрел на меня, произнеся с укором:
-Да-а, воин, не знал я, что ты так слаб. Провалялся пятнадцать часов чуть ли не в коме. Мы думали, что уже тебя не вытянем. А ведь до твоего разложения остались считанные часы, и мы можем не успеть с ассоциацией…
И правда, я забыл обо всём. Пятнадцать часов без сознания. Но я помнил комнату смеха. Выдержав небольшую паузу, Волков продолжил:
-Мы почти завершили ассоциацию твоих напарников. Одного уже перевели в госпитальный режим. Над вторым мы пока работаем.
Волков махнул рукой куда-то вправо, и мой взгляд последовал туда же. Я был шокирован увиденным: правее от меня стояла такая же стальная стойка с ремнями, к которой было приковано кровавое, багровое тело старика. Голые руки на месте суставов были глубоко прорезаны, будто пилой. Основная часть тела была закрыта некогда белой, а теперь кровавой простынёй, а снизу из под неё торчали две лысые кошачьи лапы. Я сморщился и поспешил отвернуться. И тут же откуда-то взявшаяся жалость застыла в сердце.
-Так значит…Тот парень, что сидел с нами в комнате смеха. Олег…он умер?
В ответ Волков кивнул.
-Умер. Но ты бы видел, что он там учинил, в комнате, когда Альберт захохотал! Он чуть ему горло тогда не перегрыз! А вбежавшему санитару разбил лицо. Закончить пришлось автоназией, иначе он бы там всё разнёс.
В моей голове, как эхо пронеслись горячие слова, произнесенные некогда холодным тоном: «А вот у меня, например, сын родился. А я здесь. Готовлюсь к худшему.»
Ах, как же чертовски он был прав. Я закрыл глаза, пытаясь проглотить, и оставить незамеченной слезу. На внутреннем экране моих закрытых век, плавал образ худощавого скуластого парня с растрепанными волосами и наглым выражением лица.
-Но тебя мы спасли. Ты же не передумал ассоциировать? Или примешь смерть?,- лукаво спросил Алексей.
Во мне было смешанное чувство: Одновременно страх перед ассоциацией и чувство вины перед смертью Олега. Если бы я выбрал смерть, то выходит, что Олег зря отдал свою жизнь. Его смерть оказалась бы напрасной. Если бы не эта случайность, я бы отказался. Но я не смог.
-Я готов!,- уверенно произнёс я.
-Хорошо, мы начинаем,- Волков вышел из вольера, и через несколько минут к моей стойке подошли два санитара и подкатили столик с инструментами. Один из них, что был помоложе, снял с губ респиратор:
-В связи с тем, что эффект веселящего газа почти прошёл, вам будет введён препарат Фиросолдин-25. Содержит в себе смесь веществ, влияющих на выработку Солдина и Фирина.
-Фирина?,- переспросил я.
-Да. Фирин- телесный страх. Страх, который вы ощущаете при надвигающейся опасности- душевный. Телесный же проявляется в учащённом сердцебиении и беспорядочном сокращении большинства грудных мышц и мышц конечностей.
-Послушай, я перенёс такой удар от веселящего газа. Вы не думаете, что от этого вашего Фиросолдина, эффект может быть непредсказуем?
Человек в халате смущённо опустил нос и взглянул на стоящую рядом лаборантку сурового вида. Лаборантка кивнула ему головой в знак согласия.
-Введём вам критическую дозу. Всё должно пройти успешно. Санитары вышли из помещения тем же выходом, что и Волков пять минут назад. Да и сам Волков вскоре показался в окне надо мной. Смотрел куда-то вдаль, будто бы сквозь меня. Санитарка сурового вида прошептала что-то Алексею на ухо и тот, жестом руки указал кому-то на обширный пульт, стоявший у окна так, что любой управляющий им, мог беспрепятственно наблюдать меня в окно.
Подом ной что-то загудело, и ноги обдало тёплым ветерком. Ощущение было приятное, что совершенно не ввязывалось в общую картину происходящего. Санитар, стоящий подле меня, одел резиновую перчатку на правую кисть и начал что-то прощупывать у меня на шее. Я не знал, что именно, но касания его, холодных, как лёд пальцев, проходили рядом с сонной артерией. Моё волнение нарастало с каждой прожитой в этой камере минутой. Я стиснул зубы изо всех сил, отчего мне даже пришлось зажмурить глаза.
Находившийся над моей головой огромный люк открылся, и, оттуда выдвинулся вниз некий купол. Когда он остановился в полуметре от моего лица, я смог разглядеть его полностью. Это была большая железная полусфера, разделённая стальными спицами, как зонтик, на восемь сегментов. В каждом из этих сегментов от центра к краям располагались яркие синие лампочки. Самые большие по краям, маленькие- в центре. И в довершении всего к краю каждого сегмента был прицеплен толстый провод, скорей похожий на ремень, с эластичным электродом на конце. Санитар наклонился ко мне через плечо и тихо спросил:
-Так ты готов уйти из этой жизни?
Я услышал в его интонации едва различимую усмешку. А от желания уйти до желания остаться был миг. Всего лишь миг. Величина столь малая, и столь огромная одновременно. Её могло бы хватить на то, чтобы в корне изменить судьбу. И я не мог колебаться. Я сказал «Да».
Санитар выпрямился и подошёл к стоящему рядом столику с инструментами. Он распаковал что-то, метким ударом по горлышку, разбил верх наполненной чем-то до краёв бутылки, и окунул в неё остриё шприца. Я почувствовал лёгкое онемение в ногах, и зашевелил кончиками пальцев, чтобы согнать это ощущение. Санитар подошёл ко мне с поднятым вверх шприцом «Фиросолдин-25. Как и обещал- критическая доза»,- прокомментировал он.
Я затаил дыхание в ожидании укола, и даже сощурился. Секунд пять ничего не происходило, но после, я ощутил резкую боль в верхней части шеи, почти под подбородком, отчего непроизвольно сделал глоток. После, уже не видя перед собой ровным счётом ничего, я почувствовал, как свободная голая рука санитара касается моей ключицы, и, как будто, начиная от шеи, по моим жилам растекается холодок. Покрывает подбородок, отдаёт в глаза. И они стекленеют. Послышался звук набирающего обороты вала, и я почувствовал, как купол надо мной закружился вокруг своей оси по неправильной орбите, и все части тела, которых касались маленькие электроды, передёргивало едва различимым разрядом тока. Санитар вынул иглу резким движением и отошёл куда-то в сторону. Я открыл глаза на мгновение и увидел яркий поток из лампочек, вращающихся передо мной, и бьющий то по лбу, то по коленкам, ток.
Что-то подо мной опять загудело, а стойка, к которой я был пристёгнут, задребезжала. Я обернулся через левое плечо и невольно вгляделся в лохматые лапы теперь уже не человека. И в сердце снова похолодело. На фоне этого пронизывающего холода, фиросолдин мне казался не больше чем мятная жвачка. Я стиснул зубы и встряхнул головой, поправляя непослушные волосы. Вновь подошедший санитар наклонился ко мне снова, и прокричал почти в самое ухо: «не дёргайся! Препарат скоро подействует, и натрястись ты ещё успеешь!» Я кивнул в ответ, не расслышав половины слов, и оскалился. Видя моё волнение и мучительное ожидание, санитар сбавил тон: «Может водки?» Я снова кивнул, будто бы машинально. Санитар направился снова к столику с инструментами, и достал из под клеёнки, заслоняющей нижнюю полку столика, большую бутылку. Тут же откупорил её и подошёл ко мне. Я был скован кожаными ремнями и не мог пошевелиться. Подумав немного, санитар ухватил меня за грудки и рванул руки в обе стороны. Рубаха затрещала, и разорвалась пополам, оголив мою грудь. На миг мне в голову пришла мысль, что санитар поступит также и со штанами, но я не долго думая отбросил её подальше. А тот подобрал с пола бутыль и приставил к моим губам.
-Это разведённый медицинский спирт, но эффект тот же.
Я задержал дыхание и сделал жадный глоток своего единственного спасения. В носу и во лбу засвербело, челюсти свело рвотным ощущением, и я сплюнул всё, что было во рту, себе на грудь. Закашлялся… Санитар недовольно нахмурился: «Ты что, пить не умеешь?.. Давай-ка повторим!» он снова приставил горлышко к моему рту. Я глотнул уже чуть меньше, и более осторожно. Чудодейственная жидкость обдала теплом всё моё нутро, но, к сожалению, это не спасло меня от Солдина.
Санитар с бутылкой ушёл обратно к столику, и я почувствовал сквозь гул и дребезжание, как моя стойка кренится назад, и я опрокидываюсь вместе с ней. Я успел только окинуть взглядом застеклённое помещение вверху, и увидел стоящего там Алексея. Он был неподвижен и держал сжатые в замок руки за спиной, улыбаясь через густые усы. Я снова закрыл глаза, и, когда открыл их вновь, видел перед собой только яркий прожектор, отчего мне, собственно, пришлось закрыть глаза насовсем. Вскоре жужжание турбины прекратилось, но на смену ему пришёл другой звук, напоминающий движение лифта. Отчётливый, громкий, но непродолжительный, как жизнь. Не успел этот звук прекратиться, как мои опущенные веки пронзил такой ослепительный свет, что глазные яблоки заныли, и боль начала отдавать в глазные нервы. Ужасное ощущение. Меня снова охватил приступ Солдина. Фирина же я пока не чувствовал совсем. Над моей головой, чуть заслоняя слепящий свет, наклонился санитар, и знакомый голос прозвучал, будто бы откуда-то с небес, разносясь эхом по ушной раковине.
-Тебе нужно выбрать своё животное. Которое близко тебе. Которое тебе по душе. С превращением в аниморфа, ты будешь обладать огромными способностями. Но и они будут ничто, без частички этого существа…
Я ничего не понимал. Быть может под влиянием Солдина, мысли пытались словно клубок с нитками у кота в лапах. Я не понимал, что от меня хочет санитар, про каких животных он говорит. Не знал, что я должен был ему ответить. По ногам пробежала дрожь. Лодыжки свело судорогой, и они на мгновение затряслись в воздухе. И тут же плечи. Будто невидимая сила прижала их к голове, и снова привела в исходное положение. Я услышал голос санитара. Он был взволнован моим резко изменившимся состоянием.
-Быстрее, воин! Выбирай животное! Волк, лев, кот, ястреб! Быстрее! Быстрее!! У нас мало времени!
Я начал лихорадочно соображать. Один миг. Тысяча мыслей. Да, я это умел. Если один из нас выбрал…Ммм…Кого же он выбрал…? В моей памяти возникла картина из моего недалёкого прошлого: окровавленная больничная простыня и торчащие из под неё кошачьи лапы. Так…Значит тот, кто был под простынёй…он выбрал…Льва или кота…Ч-чёрт…лев или кот. Я не могу различить их по лапам…Не могу.
Я понял, что мне придётся выбрать что-то другое, нежели ко тили лев. И я, наобум выкрикнул что-то, дёрнув шеей что есть силы, и больно сдавив ремешком гортань. И опять боль. И опять солдин. По телу снова прошла дрожь. Снова и снова. И вскоре всё моё тело билось в конвульсиях, коротко но сильно дрожа. То и дело слышался лязг ремешков, из которых тщетно пытались вырваться мои окоченевшие руки.
Хлопнула дверь где-то поодаль, и в помещение ввели животное. Мне так показалось. Я не видел и не слышал его. Я был слишком погружён в себя. Поглощён фиросолдином и электрическими разрядами, циркулирующими в моём теле. Но я чувствовал неприятный запах жирной шерсти и голодной пасти существа. После того, как непокорное животное было приведено и пристёгнуто к стойке, я услышал тихий голос санитара, который обращался к двум другим, стоящим рядом.
-Чиды свободны…Введите зверю фиросолдин и мы будем готовы к ассоциации.
Я почувствовал сильный порыв ветра. Он, казалось, хотел оторвать меня от стойки вверх, и засосать в то место, откуда он брал своё начало. Я чувствовал, как мои губы, желая следовать за ветром, отслаивались т зубов, и за ними следовал язык . Затем кончики пальцев, фаланги, ногти. Волосы, ноздри, глазные яблоки, проткнутые невидимой иглой. Это нечто поглощало меня внутрь себя, и с каждым разом я всё меньше и меньше чувствовал присутствие отдельных своих частей тела. Будто бы они без боли и крови отрывались от меня и уплывали в неизвестность. Вскоре я не ощущал ничего, кроме своего сознания. Это было очень приятно. Такие понятия, как зрение, слух, обоняние, осязание, утратили для меня всякое значение. Просто-напросто пропали. Больше не чувствовалось дрожащих от Фиросолдина коленок и рук, не было ни страха, ни боли, ни холода. Я чувствовал лишь то, что я стал пучком кристально чистой энергии, в силах которой было рассеяться на тысячи километров, и вновь в ту же секунду собраться в единое целое.

Мне всегда казалось, что я храплю во сне. И каждый раз я просыпался от того, что мне снилось, будто бы я мешаю им спать…Но здесь, в этой комнате, пропитанной ядовитым газом, мне снилось совсем другое. Снилась девушка. Чёрные волосы спадали на тёмные глаза, почти закрывая их. Я смеялся во сне и наяву: как же ей удаётся видеть всё перед собой. Затем снился себе и я сам. Такой, какой я есть сейчас. Я что-то говорил сам себе. Потом махал рукой и прощался. В этот раз, тот мой двойник, моё второе я, существующее в ином мире, был призрачен, как и мир реальный. Он почти не разговаривал со мной. Просто стоял и смотрел мне, уходящему из сна, вслед. А та девушка…Всё таки, она была прекрасна. И я отдал бы всё, что имел сейчас за то, чтобы просто видеть её в своих неспокойных снах. Напрасно…
-Тебе ещё повезло!,- разбудил меня басовитый голос Ильи.
Я резко очнулся и не сразу понял, что он сказал. Переспросил чуть жалобным тоном, протирая глаза.
-Я говорю- повезло тебе, что ты здесь оказался и потерял память.
Я был удивлён и возмущён услышанным:
-В чём везение-то??
Тут в разговор вмешался Олег:
-Да в том. Тебя спасли от смерти, и ты не знаешь, что было с тобой за воротами этой чёртовой лаборатории. А вот у меня, например, вчера сын родился…
Тут я понял всю тяжесть, которая висела на душе Олега, и от которой я был милостиво освобождён Богом. Это казалось мне страшным. Мне многое казалось страшным здесь. Быть может это какие-то препараты, вроде страхогаза. Я не знаю…
-Стой! А как ты здесь оказался?,- спросил я, нахмурив брови.
-Это долгая история. Я просто связался не с теми людьми. А теперь моя жизнь загублена. В мои-то двадцать.
Я был ошарашен. Мне не было жаль Олега. Этим и был я удивлён. Что-то подсказывало мне, что он здесь не напрасно. Что-то внутри меня. Я ненароком подумал, что это открывается Чид, но проглотил эту мысль с новой порцией ядовитого газа, и закашлялся. Снова тишина и мрак. Тишина, сравнимая со средневековой пыткой. Я слышал, что душевные страдания намного мучительнее телесных. Я раньше этого не понимал. Но теперь понимаю. Физическим мучениям сопутствует смерть. Душевные же могут длиться бесконечность. Мне казалось, что тишина смеётся надо мной, будто бы зная, как она сама мне невыносима. Но и в этой тишине был один плюс: под неё я дремал. Снова и снова. С нетерпением ждал, когда вновь воцарится тишина, и я вернусь в мир, где меня ждала та мрачная девушка. Касания её холодных губ и рук, безжизненный блеск глаз. Я хотел закричать во сне: чёрт, я люблю тебя! Но я понимал, что она- не чёрт. Поэтому молчал. Она просто скопление лжи, как и все мои сны.
Ко мне снова вернулся я сам. Был бледен, и слегка отливал голубизной. Я вгляделся в его мутное лицо и не признал в нём себя. Но это был я. Сидел в воздухе, как на полу, и смеялся. Смеялся до потери памяти. Стучал кулаками по полу. И его всхлипы гулко разносились по астралу моего сна, как раскаты грома.
И вот опять я в сознании. И опять тьма сменила свет. Зачем…Эта боль в глазах…Сквозь опущенные веки и заложенные остатками сна уши, я услышал вновь этот хохот. Раздался хлопок двери, заставивший меня вмиг продрать распухшие от напряжения глаза. В комнате, кроме нас пятерых, стоял ещё высокий лаборант: коротко стриженный мужчина с узкими чёрными очками на горбатом носу – точь-в-точь секретный агент. Только сейчас я понял, что этот дикий смех в моём сне на самом деле был рождён в реальности. Сидевший сбоку от меня Илья, лежал, скорчившись на полу, и, давясь от смеха, пытался сбить что-то невидимое у себя с седой головы. Остальные четверо, включая меня, сидели на полу, как и прежде, стараясь не замечать всего происходящего. Будто бы катающийся по полу человек в конвульсиях- дело обычное. Санитар подошёл ближе и произнёс с ироничным придыханием:
-Ну всё, брат, пора!
Затем он взял Илью под руки и повёл к выходу. Тот же, не переставая звонко хохотать, обвис на руках мужчины, словно мёртвый, вытянув двухметровые ноги почти к самому костру.
-Как его там?,- спросил уже запыхавшийся санитар, таща Илью волоком к двери.
В ответ Олег протяжно выкрикнул, стараясь перекричать хохот Ильи:
-Илья №27!!
Санитар благодарно кивнул и улыбнулся:
-Счастливчик!,- после чего захлопнул дверь и был таков.
Теперь я сам увидел действие веселящего газа на человека. Надо сказать, зрелище не из приятных, равно как и припадок эпилепсии. Человек совершенно себя не контролирует. Живёт только мозг, да и тот дико сопротивляется твоему телу. Живёт как самостоятельный элемент, в котором всего лишь теплится жизнь…
-на ассоциацию…,- прокомментировал старичок из угла. Тот, прежде крепко сопевший, тоже проснулся от произошедшего. «А я думал его на свадьбу пригласили…»,- подумал я про себя, а вслух сказал:
-Зачем человека накуривают перед этим?
Ответ же я вновь получил от выскочки-Олега.
-газ полностью притупляет сознание, чувство боли и страха. К тому же и средство не такое дорогое. Хоть тебя и режут на части, не требуется общий наркоз.
Сердце в груди моей забилось сильнее, набрав в одно мгновенье ритм барабанной дроби. Нет, я конечно же не испугался. Видимо это было действие веселящего газа на моё тело.
-Как это режут? Мне рассказывали, что там действие происходит непосредственно с душой и её чидами!
-Я не знаю как это всё происходит…Но Лёху- первого пациента, после ассоциации увезли сразу в морг. Потом они, видимо, поняли свою ошибку.
Затем Олег добавил, усмехнувшись,- Вот Илья и проверит, правильно ли они свою ошибку исправили. Я сглотнул комок, застрявший в горле и замолчал.
Напряжение росло. Ровно как внутри моего тела, так и снаружи, между находившимися в комнате. Ведь нас осталось всего лишь трое. И вот-вот, кто-то забьётся в конвульсиях следующим…А после нас останется лишь двое. Боюсь даже вообразить, какая искра ненависти, соперничества и противостояния сверкнёт между ними двоими. Я не знал. Мне было страшно… Я подобрал слетевшую с Ильи рубаху и завернулся в неё, озираясь на двух моих, теперь уже противников. Их лица по-прежнему не выражали ничего. Так, будто они занимали место в очереди в хлебный киоск. Но жизнь- не хлеб. И мне казалось, что я один здесь это понимал. Страшно.
Я уже не мог спать. Не мог видеть этот свет. Вроде бы и хотел закрыть глаза, но с тошнотворным чувством открывал их. И так по кругу. Последний визит лаборанта полностью прогнал мой сон. Я снова ушел в себя. Думал. Откуда мог приходить ко мне образ той девушки? Ведь я не помню ровным счётом, ничего. Кто она? Может она просто моя сестра или коллега по работе? Я сразу пытался отогнать от себя эти два варианта- уж очень сильно было моё влечение к этому миражу неземной красоты. Я вновь забывал, и вновь вспоминал. Для чего? Всё равно, если меня удастся ассоциировать, я забуду всё. Вспомнил Волкова: где он сейчас? Работает? Ест? Спит? Счастливый человек он, Волков…А я здесь. И мне холодно. Вспоминается солдин. Нет, это хуже. Намного хуже…
Я заметил, как Олег искоса и из подлобья смотрит на меня, скрестив руки на груди:
-Что, думаешь первым съехать?,- немного грубо спросил он меня.
Ах, как я сейчас улыбнулся про себя! Я же рано, или поздно, ожидал от кого-нибудь из них подобного вопроса!
Я пожал плечами и холодно ответил:
-Да время покажет…
-Это точно,- чуть затихшим тоном ответил он, не переставая смотреть на меня. Как же он напоминал сейчас дьявола. Олег не понравился мне сразу, с первого рукопожатия, и теперь, просидев с ним у одного огня часов пять, я начал вникать в его чёрную сущность. В таком бы не открылся ни один Чид. Для этого нужно иметь чистую душу.
Моя рука слегка задрожала от напряжения - нервы слегка шалили. Столько всего произошло за два дня. И плюсом ко всему было то, что я ещё не совсем окреп после Селектиона, а если быть точным, то совсем наоборот: таял на глазах. Наверно испугался бы, посмотрев сейчас на себя в зеркало. Но к счастью, здесь не было зеркал. С этой мыслью я вновь задремал, ощущая телом своим крайнее напряжение от пережитого.
Я проспал не долго- минут с тридцать, после чего сильная тошнота, подступившая к горлу, заставила меня проснуться.. Я невольно пришёл в себя.
-Парни, мне плохо. Тошнит…,- пожаловался я, глядя по на Олега, то на старика.
-Ага, начинается!,- подметил старец.
Олег же, злобно посмотрел на меня, как я не спеша приподнимаюсь с пола, чтобы встать на четвереньки. Губы его тряслись. Казалось, сейчас оттуда выпорхнет в мою сторону какая-нибудь дрянь, но он промолчал. Я же, уже занявший удобную позу, продолжал стоять на четвереньках. Тошнота то подступала к скулам и горлу, то отходила вновь. Но эта тошнота была совсем другой, необычной. Как будто её корень, её исток- это не желудок, а лёгкие и голосовые связки. Словно твёрдый ком с острыми гранями катается по всем свободным каналам моего тела.
Старик, единственный наверное, смотрел на меня с состраданием, и едва заметно покачивал головой. Состояние моё ухудшалось: глаза слегка вылезли из глазниц, и я чувствовал это по засушливой боли в веках.. Я приоткрыл рот и начал давить что-то из себя, напрягая гортань, пытаясь ускорить неприятный процесс, но напрасно… тошнота подступала уже к самому горлу и вновь, нарочно, как бы издеваясь, уходила в недра. Мучительно.
Так прошло минут пять. Я кашлял, высовывал язык, но ничего не помогало. Однако я догадывался, что скоро всему этому должен прийти логический конец. Страх усилился- вот на меня уже и действует газ, и скоро настанет то самое страшное для меня- ассоциация. Ещё час назад, сидя тут у костра, и провожая сожалеющим взглядом лаборанта с Ильёй, я думал, что ассоциация от меня далека и не реальна, будто она со мной не произойдёт никогда. Теперь же, грань между реальностью ассоциации стиралась, и от её неизбежности, сердце трепетало, как маленький пылающий феникс.
-Чёрт…,- выдавил я из себя, между порывами подступающей рвоты, чуть не захлебнувшись собственным дыханием,- я не хочу! Боюсь!!
-Молчи дурак, подавишься!,- воскликнул злобно Олег.
Я хотел было ответить ему грубостью на грубость, но в очередном порыве, вместо отборных бранных слов, из моих уст раздался заливистый раскат смеха, сопровождаемый кашлем и хрипящим дыханием.
-Чёрт!,- хотел снова воскликнуть я, но раскат смеха повторился. Затем ещё и ещё. Через пол минуты я уже распластался на полу, заходясь неестественным дьявольским смехом из-за своих же, идиотских смешков., и от бессилия всё это прекратить. Смеялся…Нос заложило от напряжения. Чувствовал, как гайморовы пазухи надуваясь, пульсируют у меня во лбу, глаза так и старались вывалиться наружу. На пол рядом с огнём брызнули слёзы. Только теперь, распластавшись на полу, смеясь и плача в истерике, я понял, что совсем себя не контролирую. Живот трясся и жутко болел от хохота. Диафрагму свело судорогой. Я не мог дышать… Комната побелела передо мной, будто бы стала одним большим призраком, и поплыла, как и призрак, перед глазами. Тут же проплыл Олег. Я упал на него, обхватив его за шею. Затем появился столь же белый и призрачный, как и всё вокруг, старик. Я дёрнул его за бороду, и упал на колени. Внезапно во всей этой неразберихе, чья-то прозрачная рука огрела меня по шее. Я упал на пол, ударившись чем-то, после чего меня подобрали и повели. Яркий свет брызнул в глаза, наполненные слезами, и невидящие толком ничего. Я снова залился хохотом. Коридор, лаборанты, лампы, плитка: всё поменяло свой наклон, будто ходило подо мной ходуном. Я пытался бесцельно переставлять ноги, но они меня не слушались, и просто волочились по полу. Я потерял сознание. Это было выше моих сил. Смерть- выше моих сил.
Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Может час, может два. Но мне казалось, что точно не меньше. Когда я очнулся, от того чувства опьянения газом, и от рвоты почти ничего не осталось.

Как только я вышел из кабинета, Волков захлопнул за мной дверцу, закрыл её на один оборот ключа и погасил свет. Воцарилась кромешная темнота. Солдин снова пронизывал меня насквозь. Душевный холод- столь неприятное ощущение. Намного хуже обычного холода. Думал я так, хоть ещё и не улавливал особого отличия одного от другого. Но и в солдине есть один плюс- ты совсем не чувствуешь несусветной жары коллектора.
Я услышал голос Волкова: «Душа часто обманывает. Идём за мной». Алексей двинулся вперёд. Я, всё в той же белой рубашке и штанах, последовал по коллектору за ним, ориентируясь по властному громыханию резиновых подошв. Через несколько десятков метров мы завернули куда-то и остановились. Волков резко затормозил, будто что-то вспомнил. Я же не успел опомниться, как запнулся о носок его сапога и с грохотом упал на оба колена. Эхо разнеслось по длинному тёмному коридору, и ударилось где-то в его конце о стену, после чего заглохло. Мне стало неловко из-за столь нелепого падения. Я осторожно приподнялся, вальяжно отряхивая колени. Волков усмехнулся мне в лицо.
-ДА, над координацией тебе ещё придётся поработать…
Я был слегка сконфужен его замечанием, и моим нелепым падением, но всё таки нашёлся, что ему ответь.
-Алексей, в таком тёмном месте можно было поставить побольше осветительных приборов! К тому же пол не из мягких,- ответил я, пощупывая содранное колено. Но в ответ мне, Волков возразил.
-Ты, опять же, обманываешься. Здесь достаточно светло. Просто нужный чид твоей души не работает как нужно. Мы заполним его и ты сможешь видеть то, что не увидел сейчас. К примеру этот порог!,- Алексей расхохотался.
Я был ещё более сконфужен, чем прежде. И к моему конфузу добавилось чувство неизведанности. Мой разум не позволял мне понять, как можно видеть свет, если его не излучает не одно тело. Тяжко. Волков снова двинулся вперёд, и я, глядя на кончики своих пальцев ног, также последовал за ним. Через пару минут ходьбы, мы остановились и Алексей начал шарить рукой по стене. Мне казалось, что мир, в котором я существовал, становился всё призрачнее. Что грани между мной и всем, что меня окружает, стираются, и я сливаюсь с природой этого «Бункера». С природой этих холодных железных стен, неярких прожекторов, витающих в воздухе слащавых запахов, так напоминающих запах близкой смерти.
Внезапно на стене, перед которой стояли мы с Алексеем, загорелась нажатая им кнопка,, и перед нами распахнулись двери лифта. Я зашёл внутрь вслед за Волковым. Тот же, набрал на узкой серой панели лифта некий код из шести символов, чем-то напоминающих не-то пентаграммы, не то рунические символы. Лифт не спеша тронулся но вскоре набрал скорость, и не сбавляя темпа поехал вниз, скрипя и преодолевая ярус за ярусом. Только здесь и сейчас я смог разглядеть своё отражение. Я, к сожалению, имел вид жалкий и ужасающий. Мои некогда светлые волосы слежались в комья и были покрыты небольшим слоем сероватого пепла, лицо было длинное и белое, как у мертвеца. Кончик носа отдавал синевой, а глаза настолько впали, что были едва заметны из-под бровей. Шокированный своим собственным отражением, я поспешил закрыть лицо ладонями и протёр опухшие веки.
-Алексей, у меня ужасный вид. Что со мной? Я никогда не был таким, сколько себя помню.
-Это всего лишь действие селектиона. Он разрушает твоё тело. Завтра с тебя начнёт слазить кожа, а послезавтра начнут разрушаться кости, а к вечеру остановится сердце. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему нам так необходимо как можно быстрее провести ассоциацию? Иначе может стать слишком поздно. Когда тело умирает…чиды разом освобождаются от энергии, удерживающей душу в теле. И после смерти почти невозможно «ухватить» все чиды сразу и заполнить их энергией. Приходится делать это по одиночке, пока тело без сознания под нашими аппаратами. Хотя…Мне бесполезно что-либо тебе рассказывать сейчас. Ты всё равно вновь потеряешь память после ассоциации.
Я возмутился.
-Чёрт! Мне что, опять придётся терять память? И что же я тогда буду помнить?
Алексей поднял одну бровь.
-Так точно. Ты потеряешь память дважды. Но поверь мне, когда ты станешь аниморфом, тебе будет всё равно, кто мы, кто ты сам, и кто вокруг тебя. Я повторюсь. Аниморфы- странные создания.
Лифт сбавил скорость, и перестав скрипеть тросом, остановился на нужном этаже. Двери распахнулись и из их щелей вмиг повалил в лицо густой пар. Мы с Алексеем вышли в коридор. Здесь всё было по иному. Не так как там- наверху. Коридор был просторным, светлым, с уложенным плиткой полом и встроенными в высокий навесной потолок прожекторами. Здесь не чувствовалось солдина и Селектиона, а вдоль стен, стараясь не сбить друг друга с верного пути, из кабинета в кабинет сновали лаборанты в крахмальных халатиках. Я улыбнулся про себя, когда увидел, как Алексей пытался придать своей фигуре властный важный вид. Он замедлил шаг, стал переставлять ноги вальяжнее, а руки сомкнул в замок за спиной, надменно кивая, как бы здороваясь со встречными лаборантами. Из моих уст, будто птица, вырвался вопрос.
-Алексей, а кто вы здесь?
Волков смерил меня таким же надменным взглядом и ответил еле слышно:
-Я здесь главный. Яосновательпроекта«NaRuСi», National Russian Cybernetic laboratory.
Мне показалось, что с прибытием на этот этаж, Волков сильно изменился. Впрочем, мне это лишь показалось. Я вспомнил, что душа обманывает.
Мы с Алексеем дошли по коридору до первой двери и остановились.
-Ничего не бойся, воин. Ты сам выбрал свой путь. А теперь ступай в нашу комнату смеха. Ты сам поймёшь, когда нужно будет из неё уйти. Волков приложил ладонь к небольшому экрану из тонкого стекла, возле дверной ручки. Замок на двери щёлкнул, после чего Алексей резким движением руки распахнул её и так же резко втолкнул меня в помещение. Дверь за мной захлопнулась с такой силой, что от накатившей волны воздуха низ моих штанин встрепенулся, а уши заложило. Я выругался: «Чёрт старый. Чуть дверь с петель не слетела!»,- и вслед за этим передразнил его, с характерной для Волкова манерой тянуть слова:»Душа обманывает!»
За моей спиной раздался дружный мужицкий хохот, на который я невольно обернулся. Только сейчас заметил эту маленькую комнатку. Помещение было отделано деревянным паркетом и такими же панелями на стенах. В центре на полу светилось яркое синее пламя костра, вокруг которого сидело человек пять мужчин, так же как я, одетых в белые рубахи и белые штаны. Люди были совершенно разных мастей, но на лице каждого из них было столь знакомое мне недоумение. Один из них, человек лет пятидесяти, лохматый, с густой рыжей бородой, выглядящий намного старше своих лет, спросил меня: «Что, брат, тебя тоже селектионом напичкали?» Мужчина лет двадцати пяти- тридцати, сидевший напротив, ответил ему, безжизненно глядя в синее пламя безразличным взглядом: «Да, Илья, это шестой…», и махнул рукой «…все мы здесь такие.»,- произнёс с горечью. Третий, совсем ещё молодой, посмотрел пристально в моё искажённое селектионом лицо и слегка презрительно произнёс: «Садись, чё встал…»,- и кивнул мне на свободное место в их кругу. Я повиновался и прошёл к огню. Тот, совсем юный, что предложил мне сесть, представился и протянул мне свою руку: «Олег.»
Я был ошарашен тем, что увидел: рука парня прошла через костёр, прямо сквозь сизое пламя. Отследив своими пронизывающими глазами моё замешательство, юнец вспылил: «Ну?» Я выдохнул спёртый в груди воздух и тоже протянул руку. Моя рука также прошла сквозь трепещущие языки, и оказалось в самом центре полыхающей субстанции.
-Олег!,- снова произнёс молодой, поглядев на меня из подлобья.
Я потупил взгляд и осторожно высвободил руку из его ладони.
-А я…Не знаю…
-То есть как это не знаешь?,- удивился мужчина лет тридцати, чернявый, арабской внешности, молчавший всё это время. Я промолвил, не поднимая взгляда:
-Не знаю. Я оказался здесь, когда потерял память. Это было около двух дней назад. Только знаю зачем я здесь. Ни более.
-Печально,- выразил сочувствие последний, дряхлый старик, крутивший всё это время в зубах какую-то щепку. Настала тишина, нарушаемая только потрескиванием синего огня.
-Что это горит?,- поинтересовался я у пустоты вокруг меня.
Прошло секунд десять, и я уже ожидал, что мой вопрос останется без ответа, но мне всё же медленно, как бы специально, искусственно чётко выговаривая каждое слово, ответил Илья.
-Газ. Это что-то психотропное, но я точно не знаю. До тебя здесь сидел парень…Пришёл его черёд, когда он застучал кулаком по полу и зашёлся хохотом, давящим грудь. Его увели на ассоциацию. Больше никто из нас о нём ничего не слышал. Вот примерно так и действует этот газ. Он не просто убивает в тебе страх, он разрушает твоё сознание. Поэтому, очевидно, и называется веселящим. Илья вздохнул, а я обратился к Олегу.
-Ну а ты?
-Что я?,- ответил мне тот, всё также глядя из подлобья.
-Ну. Давно вы здесь?
-Два дня. Ждали тебя.
Теперь я понял, почему компания выглядела уставшей, и приняла меня не просто не радушно, а даже чуть злобно.
-Я извиняюсь,- опять потупился я,- просто я не планировал терять память и оказываться здесь. И к тому же умирать через два дня.
-Да в том то и проблема!,- воскликнул старец с тростинкой в зубах, которая в этот же момент очутилась в щели между досками паркета,- Четверых! Четвёртый в момент ассоциации будет находиться в предынсультном состоянии. Но это даже к лучшему: лаборантам нужно будет потратить меньше усилий, чтобы выгнать его душу из тела. А вот пятый,- старец пожал плечами и оглядел всю компанию,- пятый умрёт. И кто это будет- сказать никто не может.
После этих слов для меня открылась истинная причина такого напряжения в компании. Даже самому сталострашно. Картина казалась мне такой унылой, что опять защемило под ребром. Я спросил старика:
-И сколько времени нужно, чтобы этот газ подействовал?
-Да дело-то не в газе. Меня, например, за эти два дня, корчит уже девятый Раз. Сам понимаешь, старый организм… Дело всё в работе ассоциатора. Сейчас он свободен, так что…
-Так что что?,- не понял я.
-Так что, кто первый заржет- тот, считай, выбил себе путёвку в Аниморфы… Когда ассоциатор свободен, между нами начинается гонка…
Я усмехнулся и потупил глаза, раздумывая над эффектом этого удивительного газа. И тут мой взгляд вновь приковал синий огонь, всё так же горевший без дров посреди комнаты.
-А это?,- указал я пальцем на огонь,- это веселящий газ горит, да?
В ответ мне снова раздался дружный мужской хохот. Олег протёр побагровевшее от натуги лицо ладонью и ответил:
-Ты что же, думаешь, что пламя от горящего газа нисколь бы не опалило твою ладонь, сунь ты её туда? Нет, это что-то вроде светильника здесь. Конечно же галаграфического. Сеет надежду,- развёл руками Олег.
Наступила тишина, темы для разговора были, видимо, исчерпаны за прошедшие два дня. Я отчаянно перебирал в голове всё, что бы мог и хотел узнать об этих людях. Но мне так ничего и не приходило в ум. Я больше жаждал узнать об этой организации, где она находится, и что меня ждёт после ассоциации. И конечно же о том, что было в моём прошлом. Последний же вопрос был совершенно безнадёжен, ведь ответ на него не знал ни я, ни сотрудники организации, ни даже Волков. Никто…

Я проснулся от уже знакомого мне лязга входной двери. Пришёл в себя не сразу, но, до того, как дверь была полностью отворена я был настроен на новую встречу с Волковым. Слабость немного убавилась, но по-прежнему превосходила над самообладанием. Показался силуэт Волкова. Тот встал в проёме, держась за дверную ручку и кивая мне головой приветственно. Устал, и это было видно по его тёмным впалым глазам. Он произнёс спокойно: «Идём». Я, опершись рукой о пол, приподнялся, сел на корточки, и, поняв, что всё таки контролирую своё тело, уже полностью встал. Тут же вступило в голову, и я покачнулся, слегка ударившись о железную стену. «Боюсь, упаду…»,- произнёс я, как бы обращаясь к нему. Волков оглядел меня молниеносно: «Не страшно, поднимешься…Иди за мной!» он вышел, и из дверного проёма потянуло холодом. Я вышел из ненавистной мне камеры в коридор. Со всех сторон на меня нахлынул леденящий воздух. Света не было совсем. Я, боясь запнуться, обо что-нибудь, нерешительно зашагал вперёд, в ждавшему меня неподалёку Алексею. Поняв, что я окреп для ходьбы, Волков ускорил шаг, и кивнул мне головой, мол «Следуй!. Я тоже зашагал по тёмному коридору. Лакированные сапоги Волкова властно стучали о стальной ледяной пол. Я же семенил за ним босиком, в одной рубахе и в расстёгнутых штанах на цыпочках, стараясь как можно меньше прикасаться ступнёй к полу. Про боль же совсем забыл. Пытаясь догнать Волкова, крикнул ему вслед» «Господин Волков! Почему здесь так холодно?» Ничуть не замедляя шаг, и всё так же властно гремя сапогами, Волков выкрикнул, обернувшись: «Температура воздуха в коллекторе - +35 С!» Я был в недоумении. Сначала рассмеялся настолько весело, насколько мне позволяла ситуация, восприняв его ответ, как шутку. «И всё таки?»,- настаивал я. Волков повторился: !Температура воздуха – +35 С! ты ощущаешь душевный холод. Твоё тело и твоя душа – две противоположные субстанции. Какой из них доверять- выбирать тебе.» «Ну-у, судя по тому, что холодно моему телу…»,- мне не удалось закончить, потому что Волков внезапно остановился и оборвал меня: «Не телу, а душе!... Этот холод ты ощущаешь своей душой. Это хитроумный механизм. Газ…Тот, что имеет аромат мёда. Он влияет на подсознание человека, вырабатывая в нём холод души, или, как мы его называем, «солдин». Заметь, ты ощущаешь холод, но твоё тело не дрожит. Не предпринимает ничего, чтобы согреться… Так мы проверяем наличие души у существа, которое проникло в коллектор.»
Я стоял, недоумевая. Это было не постижимо моему разуму. Это не дано было понять. Можно было лишь принять это, как данность.
-Господин Волков, а наличие души- это что, столь важно?
-Называй меня просто Алексей.
Алексей нащупал рукой выключатель на стальной стене, и включил мутный свет, который озарил небольшую железную дверцу.
-Это мой кабинет. Нам придётся пробыть здесь некоторое время. Сейчас четыре часа утра. И нам ещё многое с тобой нужно обсудить.
Алексей нажал на ручку и отворил дверцу. Я прошёл следом за ним внутрь кабинета. Как только в кабинете Алексея зажёгся свет, мой солдин моментально исчез. Я обратился к Волкову с вопросом.
- Алексей, этот страх…Он пропал…Почему?
-ДА я знаю. В моём кабинете нету чипов, вырабатывающих Страхогаз… Он сильно меняет человека, поэтому я отказался от него в целях собственной безопасности. Садись…
Алексей указал пальцем на мягкое кресло прямо под торшером, разрисованным узором японской сакуры. Я повиновался и тяжело упал на сиденье, положив тяжелеющие руки на подлокотники. Но Алексей не последовал моему примеру, а прошёл в небольшую комнату, отгороженную от общего пространства кабинета шкафом.
-Здесь я обитаю почти круглый год,- начал он,- так и живём…
Я был в нетерпении и не мог слушать его беспочвенных стенаний, ведь мне было в данный момент гораздо хуже. Я жаждал узнать всё, что было для меня покрыто мраком. Жаждал узнать всё.

-Алексей, расскажи мне, что это за место, и как я сюда попал!
Волков включил в розетку электрический чайник, после чего подошёл к обширной настенной карте. Только сейчас, на фоне Волкова, я заметил, что на карте была изображена не Земля. Алексей обвёл рукой центральную часть висевшего полотна.
-Ты видишь? Венера…Правда красива? Тысячи километров неземной красоты. А люди…Они были слепы.
Он обернулся и посмотрел мне в лицо, будто бы ожидая моей реакции. Я также сидел и смотрел на него, молча ожидая продолжение монолога.
-Орбита и почва. Они не пригодны для жизни. Но то, что находится в недрах, питает её детей. Детей Венеры.
Волков снова обернулся на меня. Я не понимал, о чём он говорит, и, видимо, это было заметно по выражению моего лица. Волков сразу понял моё недоумение и подошёл вплотную к креслу, на котором я расположился.
-2051 год. Идёт самая нелепая война в истории всего человечества. Война с детьми Венеры. Эти существа необычайно прытки и умны. Они меняют свой облик на земной, чтобы быть похожими на нас. Они убивают, разрушают, вносят смуту в нашу жизнь всеми возможными способами. И нам неизвестны цели их постоянных атак на основные точки Земли. Мы не знаем, что им нужно, что они хотят выиграть…Мы же хотим просто выиграть время. Это война. Ты был убит дважды за эту жизнь. Первый раз, ещё в утробе матери. Просто родился мёртвым. Второй раз…Это случилось два дня назад. Ты получил удар электрическим током. Не знаю, при каких обстоятельствах, но агенты нашей организации подобрали тебя. Ты выжил.
-Алексей! Там, в барокамере, вы сказали мне то же самое. Но…Вы добавили, что тем самым, что спасли меня, вы навредили мне…Как это понимать?
Волков не сразу дал ответ. В углу за шкафом закипел чайник, и Алексей поспешил его выключить. Машинально спросил меня:
-Чай будешь?
В ответ я покачал головой.
-Мне тоже не хочется…Зачем грел, старый дурак…»
Я улыбнулся ему, а он снова подошёл почти вплотную ко мне.
-Этот газ. Которым ты дышал в камере. Это Селектион. Анизотроп! Он даёт твоему телу право выбора, независимо от твоего сознания: жить или умереть. Уснуть. Твоё тело выбрало жизнь. Но клянусь, если бы в этом выборе решал разум, я бы предпочёл смерть.
-Но почему? Ведь жизнь…,_ я не успел договорить. Волков перебил меня.
-Ты умрёшь через пару дней.
Алексей замолчал. Я не мог понять, что он сказал. Весь этот непонятный мне поток информации, хлынувший на меня за пару минут из уст Волкова, погрузил меня в глубокие раздумья. Не выдержав паузы, Алексей продолжил.
-Селектион. Он всё равно в конечном счёте убивает. Поэтому тело так легко делает выбор в пользу жизни, либо смерти. Ведь всё равно ты умрёшь. И два дня ничего не решат. Но есть одно «НО».
Я кивнул Алексею в знак того, чтобы он не медля продолжил. Он же не заставил себя ждать.
-именно из-за этого «НО» ты и находишься здесь. Наша организация создаёт отряд сверхмощных воинов, убийц детей Венеры. Только эти воины будут способны видеть их, общаться с ними, убивать их. Это не люди. И не роботы. И даже не кибернетические организмы. Это что-то среднее между человеком и животным. Не имеющие души. На таких не влияет Страхогаз. У таких нету солдина. Только у них и у детей Венеры. Это весьма смутные существа. Колеблющиеся между добром и злом. Верующие в Бога и дьявола. Несущие радость и боль. Обитающие между сознанием и смертью. Странные существа. Их очень легко склонить на свою сторону. Стоит лишь поманить рукой. Но столь же просто и потерять их, отвернуть от себя. Их душа и тело пустые, как чаши весов. Находятся в полной и неоспоримой гармонии. На всё влияют грузила. Страшные существа…И ты, воин, теперь должен стать одним из них. Их предводителем. И выбора у тебя нет. Вот поэтому мне и жаль тебя…
Я был поражён всем услышанным. Я не мог понять, нужно ли мне было что-то сказать, или лучше было просто молчать. Я не знал…Мне мешало это чувство.
-Я готов…,- выдавил я, всё больше и больше сомневаясь в своих словах. Ведь Волков выбрал бы смерть. Но одно я точно знал- я должен был жить.
-Я готов…,- повторил я.
Волков поглядел на меня сосредоточено, видимо что-то прокручивая в уме, после чего еле слышно причмокнул языком и сложил ладони пирамидкой перед своим носом.
-У нас есть в запасе два дня. Два дня на то, чтобы ассоциировать твою душу с новым телом. Ты должен будешь выбрать своё животное из предложенных тебе, после чего мы убьём вас обоих. А потом ассоциируем полученное существо с твоей душой через чиды.
-Чиды?,- переспросил я, удивлённо приподняв бровь.
-Да, чиды. То есть частицы души. У души любого существа множество каналов, через которые можно контролировать всё, от чувств и эмоций до температуры тела. Это и есть чиды. Это сложно понять. И наука не знает ещё и тысячной доли устройства этого сложнейшего механизма души. Но мы пробуем узнать. Перед операцией слияния, ты должен будешь пробыть несколько часов в камере смеха. Ты поймёшь…
С этими словами Алексей встал и вышел, кивнув мне из темноты коллектора, чтобы я следовал за ним. Пошатнувшись, я встал, и ворча что-то про себя, мол «напичкают одним газом, и уже другим ведут пичкать», последовал за Волковым наружу.

Мой мир таял в тумане. Догорали и плавились свечи. Я видел, я дышал, я думал. Я жил… Лишь только мысли мои были бесплотны, будто бы не имели никакого отношения к окружающему меня материальному миру. Казалось, на всём белом свете не было предмета, с которым я мог бы их связать. Но я думал, и это был факт. Такой же неоспоримый факт, как и то, что я сейчас имел крайне удручённое состояние от щемящего чувства внизу живота, происхождение которого я не знал. После той ночи я ничего не помнил. Но эта ночь кардинально изменила мою жизнь. Я помнил только то, что несколько часов провалялся в барокамере, и меня пичкали каким-то газом. Что за газ? Что за место?,- мучил меня вопрос. Хотел бы я знать…Я очнулся и уже мог самостоятельно осознавать всё происходящее вокруг, и даже писал в своих мыслях медленно, какой-то неизвестный роман. Или драму…Про то, какой я несчастный. Но мне от этого всего было не легче. Я томился тусклым светом прожектора в углу и собственным тяжким дыханием. Низ живота щемил и по-прежнему, и мне иногда казалось, что от ожидания…
Очнулся часа два назад, не меньше, а ко мне так никто и не заявился. И тут же невольно приходила мысль- а кто должен? Ответ на этот вопрос, как впрочем и на все остальные, я не знал, но точно понимал одно: Я здесь не спроста…
В лёгкой дремоте прошло ещё несколько часов. Боль постепенно затухала, но я по-прежнему не решался приподняться с пола и посмотреть, всё ли там в порядке. Просто ждал чего-то. Одинокий мотылёк бился о стекло прожектора, и своим чуть слышным трепетом крыльев, колебал мёртвую тишину одиночества. Навевал тоску. Теперь щемило ещё и в пустой душе…Я попытался вспомнить, что было со мной до барокамеры, но тщетно. Отчаянно перебирал в уме ключевые слова моего возможного прошлого: Мать, друзья, девушки, пиво, автомобиль…Но напрасно. Всё это казалось мне по страшному чуждым, и до боли знакомым. Смешанное чувство. Это страшно…
Дверь в камеру щёлкнула и с пронзительным визгом отворилась. Отворилась так быстро, что я вздрогнул от неожиданности, и тут же замер. Из дверного проёма сочилась тьма и медово-пряный запах. Оттуда же показался человек. Я смутно видел его тогда. Он был для меня недосягаем, непостижим. Смутен, как призрак. Высокий, в камуфляже, с пышными усами и залысиной. Мужчина, лет, эдак, сорока- сорока пяти. Больше ничего я о нём не знал, да и не хотел знать. Мне было достаточно и того, что он просто появился передо мной в форме, лакированных сапогах. Он был брутален, а я казался сам себе таким жалким и беспомощным…Как таракан, задавленный тапком. Прибитый к полу…
Уже медленнее, мужчина затворил за собой железную дверь. Снова раздался протяжный ржавый визг. Не вглядываясь в атмосферу камеры, он подошёл ближе и сел возле меня на корточки. Моё сознание чуть помутнело. Видимо от нахлынувшего с его прибытием медового запаха. Военный сощурился и посмотрел на моё бледное лицо. Вздохнул «Таки очнулся?» Я попытался кивнуть ему головой, или подать ещё какой-нибудь знак, но был настолько ослаблен, что меня хватило только на короткий стон. Тот продолжил: «а я-то надеялся что ты всё таки заснёшь.» Военный засунул руку в карман, разыскивая что-то в его недрах, и достал небольшую ампулу с бледно-розовой жидкостью, похожей на марганцовку. «Морфин…»,- прокомментировал он, все так же печально ,- «у тебя ведь болит там?»,- он указал пальцем на низ живота. И правда, боль уже просачивалась в верхнюю часть бедёр, а выше, дошла уже до грудной клетки. «Это тебе поможет…»,- он расстегнул ширинку на моих белых больничных штанах, в которые я был столь предусмотрительно переодет, резким движением сдёрнул их с меня и быстро ткнул иглой в пах. Мне было не больно. Скорее всё равно. Военный вынул иглу и отбросил её в дальний угол барокамеры.
«Меня зовут Алексей. Алексей Волков. А тебя?» Появившиеся внезапно во мне силы, дали о себе знать. Я стал судорожно шарить в памяти, в поисках собственного имени. Тщетно. Я понял, что забыл собственное имя…Волков слегка улыбнулся. Грустно… «Я знаю что ты не помнишь. Тебе это и не нужно.» Настала продолжительная пауза. Мой взгляд бегал от прожектора в Волкову, и обратно. Колебался, как и тот мотылёк, что пытался проникнуть внутрь фонаря, к чудодейственному свету. Я пытался разглядеть черты лица Алексея, но из-за света, падающего в самые глаза, видел только его тёмный силуэт. Я мучился. Пытался собрать клочки своих сил воедино, и выдавил из себя что-то непонятное мне самому. «Помогите мне…»,- язык заплетался во рту и прилипал к верхнему нёбу. Нёбо онемело, как от анестезии, но боли я уже не чувствовал. Волков снова печально улыбнулся. «помогите…Ты выжил. А это значит, что мы тебе уже навредили…» опять настала пауза. Я непонимающе уставился на Алексея, и тот продолжил, уже отводя от меня усталый взгляд:
«Мне есть о чём тебе рассказать. А тебе придётся ещё многое пережить. Твоё тело выбрало путь жизни, а значит время покажет. Доброй ночи…»

Знаешь ли ты, что это- когда одиночество съедает тебя изнутри? Когда тоска- как удавка на шее - всё туже и туже. Когда тебе хочется завыть, заплакать от этой тоски. Но твои слёзы выливаются чернилами на белый лист…
Я обращаюсь к тебе. Я пишу эту книгу, чтобы не сойти с ума от желания видеть тебя. И всё же, оно лишь чуть притупляется. Подобно боли физической…

Добрый день всем кто читает и не читает! :) Здесь я попытаюсь изложить все свои мысли, и надеюсь, вы мне в этом поможите.