Я могу и вот так - губами. Закрыть-целовать ранки, тепло дышать на закрытые веки, прогонять кошмары из беспокойных снов.
Я могу и вот так - руками. Обнимать не по-делу, гладить где дотянусь. Просто трогать, но трогательно.
Я могу и вот так - глазами. И насквозь смотреть круче таможенников, и незаметно, по капле, в душу залезть и все там подсмотреть и запомнить. Могу и все ими сказать.
Я могу и вот так - отдельно. Сидеть одна-одинешенька, ловить мыслею мысль, посылать сигналы в пределы МКАД и прочих иных миров. Могу просто плакать.
А еще я могу посмертно. Остаться не вполне живой, недобитком, неродным недолюбком. Лежать в холоде, в полумраке полумразью. И ждать, ждать, ждать чужого-родного тепла. Чтобы обогреться и снова суметь все остальное.