................. На данный момент этой Женщине требуется операция по удалению опухоли горла,на которую надо почти 60тыщ рублей... денег у нее нету...Врачи тянут время Народ,кому не все равно. подскажите,что можно сделать. ПОМОГИТЕ КТО ЧЕМ МОЖЕТ! ВРЕМЕНИ У НЕЕ ОЧЕНЬ МАЛО ОСТАЛОСЬ.опухоль растет и она задыхается все чаще и чаще...
Межгородская Серафима .......................................................................

из переписки с Ириной Юрьевной

7.01.11год."Если выкроите времечко, вот – почитайте мою статью, в которой описана только первая «серия» моих мед. приключений, через год она повторилась, а сейчас заканчивается третья. И НЕКОМУ ходить в инстанции, и никому это не надо. А к главврачу этого ЛОР-центра – бесполезно: он же и сказал, когда я спросила, откуда бы у меня такие бешеные бабки за операцию (50 с хвостиком тыщ), что вместо этих тыщ можно направление от Деп-та здравоохранения. С этим заведением (с которым давно знакома) я проделала все возможное и невозможное «в особо извращенной форме» и больше не могу и не хочу. Хочу только лечь…"

7.01.11г."Сима, спасибо, сейчас вряд ли что-нибудь надо: у меня порядочная участковая врач (хотя администрация пол-ки абсолютно бандитская, я на них уже подавала куда следует), она уже взяла всех быков за все рога. Анализы уже взяли, начальству она по пунктам доложила, какие заключения каких специалистов нужны. Но все равно колеса этой машины ускорить НЕВОЗМОЖНО: они уже поняли, что не отелиться вообще – довольно опасно для них же, но не отелятся раньше возможного (просто заточены на бюрократию и по-другому в их бошки не придет никогда). А просить – это пардон! Не просила НИ РАЗУ В ЖИЗНИ, и не случится такого никогда! Пусть я глупо устроена, но так уж устроена. Умирать готова – не назло чиновникам, а просто плюя на них, но просить – никогда!"

УБИЙСТВО «В БЕЛОМ ХАЛАТЕ» – ДЕЛО ЖИТЕЙСКОЕ

Случается, что человек самим фактом своей смерти совершает настоящий переворот в системе нашего государственного абсурда и ленивых зверств. Так было с убитым в «Бутырке» юристом Сергеем Магнитским, всколыхнувшим всю систему исполнения наказаний. От этого, конечно, не легче ни самому Сергею, ни оставшимся его близким, но легче будет, как ни кощунственно это говорить, многим обитателям этого и ему подобных благословенных заведений.
Я и в мыслях не держу произвести взрыв такого же масштаба, и тем не менее планирую показательную смерть. Свою собственную – не убийство. Не потому, что мне так хочется – я предпочла бы еще пожить (несмотря на солидный возраст, были некоторые интересные планы), но такого варианта мне просто не оставила наша родная бесплатная медицина. Как знать, может быть, хоть что-то всколыхнется и после меня в нашей бесконечно бюрократизированной и коррумпированной системе здравоохранения.
Я напилась всякой дряни, чтобы искусственно сбить температуру и все-таки дописать наконец пару своих простеньких историй (а сколько их еще в моей «коллекции» - и своих, и чужих!), потому что без этого «допинга» просто не могу больше 20 минут подряд сидеть за компьютером.
Не буду подробно излагать все, что проделывала со мной районная поликлиника № 77 (Москва, ул. Цандера) за 14 лет этого приятного знакомства – начну с прошлой весны. Вообще я инвалид II группы с таким букетом хронических болезней, что без выписок никто и не поверит, но в прошлом мае в этот букет гармонично влилась еще одна, сопровождавшаяся невыносимыми болями. На устные и письменные просьбы о консультации соответствующего специалиста поликлиника долго не реагировала (дождалась я его только в августе, и оказался это такой с позволения сказать специалист, что уж лучше бы вообще не приходил). И давно уже было известно, в какой именно одной-единственной больнице Москвы (ГКБ № 50) мне могут оказать реальную помощь, и ничего сверхъестественного не было бы в направлении меня туда (там принимают жителей моего округа), и передавались соответствующие многочисленные устные и письменные просьбы и требования администрации поликлиники, но они не изволили оторвать свои зады от мягкого кресла и совершить хоть малейшее телодвижение – извините, в данном случае политкорректнее выразиться не могу. Если они там могут направлять больного в больницу по профилю заболевания только через Департамент здравоохранения, то именно это и следовало и сделать, только зачем, если в кресле сидеть без проблем все-таки мягче? И вызывались на последние копейки частные специалисты и УЗИ на дом, и месяцами кололи меня обезболивающими препаратами (не поликлиника колола – своими силами), но без больницы в конечном итоге было не обойтись. Ну а поликлинике было удобнее отбодать меня полечиться в некую 33-ю медсанчасть (что у платформы «Яуза»), как оно и было сделано. Туда без проблем направляют всех и каждого, раздают талоны на госпитализацию направо и налево, потому что нормальные люди, как оказалось, знают, чего стоит эта медсанчасть, а я вот в данном вопросе к числу нормальных как раз не принадлежала. Там мне делали капельницы какого-то обезболивающего (какого, так и не сказали), но светлой мысли обследовать и установить правильные диагнозы как-то не возникло. Уролог пришел накануне выписки, разговаривал со мной не более полутора минут, объявил диагнозы и лечить хронический пиелонефртит посоветовал… грелкой.
В ночь с 29 на 30 августа 2009 г. дело было сделано: не выдержав больше этой адской боли, я попыталась покончить с собой, и кто бы только знал, что выпитой дозы будет мало, что откачают в Склифе? А зачем было откачивать? За тем, чтобы потом за попытку самоубийства, до которой я была доведена, меня на 20 суток пригвоздили к психбольнице тюремного типа? Для этого, ей богу, не стоило! Но когда-то выписывать меня все-таки пришлось и оттуда, и сделано было это не иначе как через комиссию под руководством профессора, дабы нижним «чинам» на всякий случай ни за что не отвечать. После этой комиссии подкатилась ко мне одна дама из администрации и непосредственно спросила: «Ирина Юрьевна, будете жаловаться на нас?», на что я так же непосредственно ответила: «Буду». Соврала, между прочим: куда жаловаться? Кому? На основании каких фактов? ГДЕ в дурдоме хоть один свидетель того, что у меня там отобрали и ингаляторы, и глазные капли, и палочку, без которой передвигаться по этому отвратительному коридору – выше моих сил? Но ничего, наш человек издавна все мог – смогла и я, а уж боль в ногах при этих передвижениях – проблема моя сугубо личная.
И вот до сих пор скитаются мои дела по судам и прокуратурам, и нет надежды дожить не то чтобы до правосудия – хотя бы до законченного, оформленного кривосудия (чтобы, как сказал Петр I, «дурь каждого всем видна была»): я только позавчера из очередной больницы, практически с приговором, и уже почти не встаю, но все-таки надо взять себя в зубы и дописать. Ну а в нужную мне тогда больницу я попала вместо мая в октябре, и в основном своими усилиями (т.е. через составление акта о неоказании медицинской помощи), и там действительно все диагнозы подтвердились, обострение болезни было снято, и стало можно жить дальше… Если бы знать, что недолго, можно было бы так уж не стараться…
Очередная беда (хотя отнюдь не новая) пришла незадолго до Нового года: после трех простуд подряд обострилось хроническое заболевание горла, а участковый врач (впервые за многие годы знакомства с поликлиникой № 77 на участке появился хороший и честный терапевт) была в отпуске, во время которого надолго заболела, а теперь услана на учебу до конца мая, а с ней – и последняя моя надежда на спасение. Какие только экземпляры ни приходили из поликлиники на вызовы, каких только глупостей ни говорили, каких вредностей ни прописывали – все что угодно, кроме нормального обследования горла, а ведь в свое время предупреждали меня в частной клинике: точно как часы повторить обследование в январе ПРОШЛОГО еще года, но денег на это не было и теперь уже с гарантией не будет никогда. И ведь все эти выписки положены на стол в поликлинику – как горох об стенку.
На этом и прервалось мое писание этих заметок: загремела в очередную больницу (ГКБ № 11) с астматическим приступом – а что еще может быть с астматиком, если больное горло так долго и упорно не лечить? И хорошо еще, что загремела без лишних мук: только с понедельника должны были начаться очередные аппаратные игры поликлиники с больницей, чтобы в порядке великого одолжения пристроить меня туда на эндоскопию гортани, но скорая увезла в ночь с воскресенья на понедельник.
И вот я уже дома с приговором: еще не завтра, но уже пора срочно бежать на Каширку… Постойте, «бегаю»-то я давно уже только по собственной квартире, и вовсе не так быстро, а по отделению в больнице – еще гораздо медленнее и труднее. И направление какое-то туда криво нарисовали, но… по непроверенным пока до конца данным (а как можно было проверить, попав домой в пятницу во второй половине дня?), в этом онкоцентре нет ЛОР-отделения. Вот и не поеду я никуда, даже если энтузиасты подкатят мне пять лимузинов: достаточно медицина затыкала меня, мягко скажем, не по адресу, а умирать мне как-то сподручнее в своих стенах. Когда еще в больнице начинающий доктор-ординатор бодро рассказывал мне, что надо побороться, я спросила его: «Доктор, а Вам не приходит в голову, что, когда жизнь начинает ограничиваться только борьбой за оную, она теряет смысл?», но он этого не находил. Что ж, у каждого свой опыт и свое видение.
А что творится теперь в этой 11-й больнице, в которой мне в свое время спасли жизнь (в далеком прошлом те времена) и о которой я не уставала давать восторженные отзывы! Скорая на минуточку забыла предупредить, что в отделении нет мест и что запихнут меня на двое суток в изолятор в приемном отделении, где умирай - не умирай – не помогут! Основной вопрос заведующей приемным отделением на утро был: «Давно у вас проблемы с алкоголем?». Я вытаращила глаза:
- Какие проблемы? С каким алкоголем?
- А как же, на вас ведь принимавший врач составил акт о том, что вы находились в состоянии алкогольного опьянения!
Позже выяснилось, что меня с кем-то перепутали. Но в таких случаях у цивилизованных людей кто-то принято хотя бы извиняться, но нет – никого не осенила подобная мысль… Ну а когда под капельницей мне стало плохо, заботливая сестричка быстро все поняла и сняла ее. Я дотащилась через коридор до дежурного врача и попросила измерить давление, потому что голова буквально разрывалась, на что получила ответ:
- Сейчас вызову вашего доктора – он должен обязательно зафиксировать в истории болезни.
Мои объяснения, что дескать не фиксировать надо, а оказать помощь, как-то не особенно поняли, а доктора этого я ждала часа три.
Когда наконец перевели в отделение, сделали эндоскопию и все стало ясно, я, конечно, стала на следующий же день выписываться – смысла там находиться больше не было, а этих больниц я прошла за один последний год столько, что от одного вида их в глазах плывет. Накануне выписки трижды переспросила лечащего врача, могу ли заказывать машину на час дня, все ли будет готово, и он заверил, что да. А без четверти час прибежал и погнал на функцию внешнего дыхания (за пять дней другого времечка не выбрал) – а как же: астматик, значит, надо отчитаться по всей форме. И, невзирая на мои трудности с ходьбой, поволок меня по бесконечным лифтам и коридорам. А когда мне на мобильный позвонил водитель сообщить, что он подъехал и ждет, в кабинете функциональной диагностики на меня бешено заорали, чтобы не мешала работать. А дорогой доктор после этого всего еще заставил писать расписку, что выписываюсь по собственному желанию, да еще и по семейным обстоятельствам, да еще и претензий к медперсоналу не имею. И, хотя и я не привыкла писать и подписывать чушь, но тут подписала: если бы меня без малейшего толку еще промариновали там еще и выходные, я бы, наверное, сошла с ума.
Ну и хватит, лечитесь, господа, сами. Я свою жизнь прожила. Прожила хотя и безумно трудно, но интересно, и об основных сделанных и случившихся со мной вещах не жалею. Кое-что сделала в свое время в науке, кое-что писала, любила и меня любили, немножко посмотрела свет (больше «наш», меньше «их») – чего же мне еще? А сейчас еще и как по мановению волшебной палочки вдруг немножко «реанимировалась» и, кажется, смогу все это дописать.
В редакции я оставляю координаты живого и вменяемого свидетеля всех этих медицинских эпопей, который засвидетельствует, что ничего из них я не выдумала, да и рассказала-то здесь хорошо если 50-ю часть.
Пришло время назвать имена героев – в первую очередь поликлиники № 77: зам. главврача Лакия, которая фактически заправляет там всеми делами, первая сталкивательница меня в гроб вот уже несколько лет как; главврач Короткевич – эта и вообще по совместительству муниципальный советник района, и ей, кажется, немножко не до больных. Я не поддерживаю усиленно поставляемые мне сплетни, что не очень-то медицинскими делами озабочена администрация поликлиники, т.к. не держу в руках доказательств, но немало наслышана, «навидена» и им верю, а уж проверять и делать оргвыводы – не моя обязанность; мне бы умереть достойно, никого не мучая, не став отвратительной самой себе и без лишних унижений. Вся эта в меру напряженная жизнь администрации поликлиники проштамповывается начальником Управления здравоохранения СВАО Гришан, а «под ней» сидит главный специалист (так и не поняла, по какой такой части) Кузнецова – мастер отписок, которых я уже получила от нее несколько штук.
Есть в этой поликлинике и действительно человеческие врачи – участковый терапевт Н.Ж. Жургунова и ортоларинголог Р.С. Васильева (низкий им поклон), которые до последнего пытались помочь и так, и эдак и даже сделали мне направление на консультацию в Боткинскую больницу. Только не могли они, конечно, знать, что Боткинская – больница слишком высокого полета и всякие там с улицы вроде меня им вовсе ни за чем. ТАК осмотреть меня, как осмотрели там, могли и в поликлинике (а через полтора двора доставили бы меня все-таки легче, чем через полгорода), незачем было так далеко ездить «за примером». Поставили на бумажке штампик «Справка об отказе в госпитализации», диагнозы и лекарства написали нечитабельно и отправили с миром лечиться по месту жительства. Не госпитализация их мне была нужна, а эндоскопия с биопсией, но меня даже фониатр осмотреть не изволил, как было обещано.
Я далека от причудливой идеи, что именно меня коварные «белые халаты» в поликлинике вознамерились убить, хотя действительно – давно не любили, потому что я всегда умела требовать своих прав. А уж после всей описанной эпопеи, когда я подала заявление в прокуратуру – о чем там вообще говорить?! И еще, сложных больных они не любят: если у человека больше двух-трех хронических заболеваний, то будут расчленять его, пока не добьют, а уж чтобы там сесть и слегка подумать…
Мое место 31 марта – на Триумфальной площади, вместе с порядочными людьми России, а я в этот день буду в лучшем случае еще валяться на своем диване, а в худшем – уже в другом «отсеке действительности». Место моего сайта (где мне ЕСТЬ что сказать, да и другим собиралась предоставить там слово) – на определенном домене интернета, но вы, господа здраваоохранители, не поинтересовались, так ли мне хочется дотряхивать последнее содержимое кошелька (а ведь уже и ни на действительно нужные лекарства, ни на еду в нем не осталось) на путешествие в Боткинскую и на закупку того, что мне там понапрописали (а от этого «того» температура полезла еще чуть выше), а потому на дизайн и прочие технические нужды сайта не осталось ни копейки, да все равно и не успеть уже.
Впрочем, я-то морально готова и не боюсь, только надо успеть все это опубликовать. Не для себя (мне самой уже не нужно), а исключительно для того, чтобы бюрократам от медицины стало хотя бы чуть менее сподручно убивать сотни других таких же.
Политзаключенный Игорь Сутягин, с которым я уже 10 лет переписываюсь, по «разверстке» наших доблестных чекистов отбывающий 11-й год в местах весьма отдаленных за преступление, к которому и близко не лежал, так и написал в одном из своих рассказов: «Люди, не молчите!». Так и я заклинаю: «Журналисты, не молчите – постарайтесь сделать так, чтобы медицинские бюрократы потеряли хоть часть своей «зеленой улицы» и индульгенцию на убийство при полном санкционировании властями их лени!».
Прошу прощения за шероховатости и возможные опечатки – вот, дописала, сцепив зубы, и уже не до редактирования. И если это поможет хотя бы десятку человек, которых не посмеют добивать так же гармонично и комфортно, как меня, это будет значить, что и моя смерть принесет кому-то пользу, хотя в глубине души все еще сидит крамольная мысль, что рождалась я, может быть, не только за этим…

Ирина Алексеева
29 марта 2010