Фотографии |
Фото из штольни 27.
Фотоплёнка Fuji Provia 100F (слайд) 6х6 см.
A это цветной негатив 9х12 см. Плёнка Fuji NPL 160 T
|
|
Часть 1. (начало) |
SILVER. ПОДЗЕМНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ
…Там внутри – километры неизведанного, таинственного и непредсказуемого. Сегодня оно тебя одарит, а завтра загонит в могилу… И мы всё же ходили…
Станислав Кейвер. Тёмное безмолвие.
ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ НАЧАЛА
Интерес
Память – странная штука. По прошествии стольких лет трудно припомнить, откуда именно мне стало известно о существовании рудника. Это как генетическая память – кажется, что знание это впиталось с молоком матери.
В детстве, глядя в окно на эту величественную и загадочную гору, на скалы южной вершины, мне казалось, что эти самые скалы не из камня, а из халвы. Уж больно они по цвету и фактуре походили на любимое лакомство. Смешно вспоминать. Но постепенно в голове стало складываться несколько иное представление о пятиглавом Бештау, о прошлом и настоящем этого необычного места.
Ещё одно замечательное свойство памяти – способность сорбировать даже самые крохи интересующей информации, накапливать её и складывать, как мозаику, единую картину.
Так или иначе, но с возрастом в голове моей накопилась своего рода «критическая масса» информации, которая должна была породить если не взрыв, то хотя бы импульс к самостоятельному и самоподдерживающемуся процессу поиска и накоплению всё новых и новых порций знаний по данному вопросу.
Первым шагом к познанию стала покупка дозиметра. Мягко говоря, необычный, для тринадцатилетнего пацана, способ потратить карманные деньги. Не знаю, что именно я хотел найти с его помощью, но считал, что искать следы уранодобывающей промышленности нужно, обязательно имея в наличии дозиметр.
Поиск
Что бы найти что-либо, надо, по крайней мере, знать, что искать и где искать. В общих чертах было понятно, что необходимо искать входы в штольни и искать их надо в местах, где на склоне горы есть искусственные посадки на рекультивированных галичных отвалах. Казалось бы, всё просто, но… Но постоянно возникали неожиданные препятствия, однако, час настал и я с приятелем отправился в свой первый самостоятельный, то есть без взрослых, поход на гору.
Пройдя недостроенную базу отдыха, мы пошли прямо, не сворачивая на грунтовку. Дорога пролегала по живописной местности; по левую руку была лесопосадка, дарящая тень в это жаркое июльское утро 1994 года. По правую руку простирался душистый луг, плавно переходящий в густой лес, покрывающий склоны горы. Там, под каменными айсбергами Козьих скал, вздымающихся над деревьями, лес был прорезан полоской сосновой поросли, резко отличавшейся своей тёмно-зелёной хвоей от остального леса. Под этой полоской виднелся травянистый треугольник. Туда и лежала наша дорога.
Дозиметр показывал повышенный фон, особенно на огромных камнях, что не могло не радовать и вселяло надежду, что мы на верном пути. Останавливаясь, то и дело, для всё новых и новых замеров, мы дошли до шахтёрского посёлка. Справа над деревьями высится здание трансформаторной подстанции образца 1951 года. На территории сложены огромные бухты толстого кабеля в металлической оплётке, рядом с ними рулоны сетки-рабицы, непонятно для чего, и прочий стройматериал. Идём дальше. Возле дороги покосившаяся деревянная автобусная остановка. Судя по следам, тут уже год или два не останавливались автобусы.
Посёлок встречает нас дружным лаем собак, как домашних, так и бездомных. Замечаем, что многие дома, особенно расположенные вдоль дороги, брошены или разорены. Те, что уцелели, представляют собой печальное зрелище. Деревянные стены с пустыми глазницами оконных проёмов и крыша, покрытая рубероидом или подобным ему материалом, осели, покосились и покрыты толстым слоем дорожной пыли. В памяти всплывают кадры кинохроники чернобыльской аварии: зона отчуждения, брошенные деревни, запылённые хаты, опустошение и невидимая радиация…
Тем временем добираемся до развилки. Слева закрытое здание клуба Посёлка. Похоже, что в нём хозяйничает кто-то из местных – дверь закрыта на замок, окна пока ещё застеклены, хотя безжизненность обитает и в этом здании. За клубом виднеется какое-то большое строение. Туда же тянется ЛЭП, идущая от нижней подстанции. На входе в лес установлены два плаката, один из них датирован 1961 годом. Текст почти не разобрать.
Войдя в лес, на развилке, решаем, куда идти дальше. Интуиция подсказывает, что следует повернуть вправо. Эта дорога оказывается кольцевой, но вопреки ожиданиям, никаких штолен по пути не встречается. Всё наше внимание сосредоточено в район выше дороги. Проходим первый поворот, за ним второй, и нет бы, глянуть вниз по оврагу, наверняка бы увидели кое-что интересное.
Дорога поражает своей шириной и востребованностью. Видно, что хотя бы раз в день по накатанной колее проезжает машина. Мне эта лесная дорога представлялась совсем другой. Что же касается объектов поиска, то я не имел ни малейшего представления, как выглядит вход в штольню; как Провалъ, как гараж? Квадратный или круглый? Но я был уверен, что непременно узнаю его, если хоть один мне попадётся. Кстати, наверняка я не знал, остался ли до сих пор хоть один не взорванный выход на поверхность.
Собираясь в очередной раз произвести замер фона смотрю на часы и… О ужас! Давно пора возвращаться. Ровно в два я должен быть дома. Кровь из носу, но надо вернуться вовремя. В надежде на чудо бегу к третьему повороту, но чуда не произошло, и за поворотом снова лес. Дорога, казавшаяся мне короткой и лёгкой, оказалась слишком длинна. Но вот курьёз: не последнюю роль в неудачном исходе мероприятия сыграло то, что должно было помочь. Как оказалось, игра с дозиметром и измерение всего подряд отняло слишком много времени, а ведь не хватило каких-то десяти минут и пары сотен метров. Как же я был близок к цели!
Уходя, я твёрдо знал, что вернусь и обязательно найду. По крайней мере, я знал, где искать не нужно.
Находка
Жизнь любит преподносить сюрпризы и делать неожиданные подарки, и если произошла неудача, то вопреки ожиданию худшего, рано или поздно наступит белая полоса.
Вскоре, как только появилось свободное время, мы снова предприняли попытку разыскать вход. Только в этот раз, дабы сократить путь, решено было идти напрямик, через железобетонный завод и дачи. Позже мы всегда ходили именно этим маршрутом. Так путь сокращался почти что вдвое.
Пройдя мимо родной школы, миновав лесополосу и железную дорогу, попадаем на территорию завода. Наше появление не вызывало ни у кого вопросов – завод почти не работал, да к тому же дачники постоянно здесь ходят. Мы и раньше приходили сюда и болтались по территории то от нечего делать, то в поисках стройматериалов для дворовых шалашей.
Долго ли, коротко, мы добрались до дачного посёлка. И здесь я не впервые. Как раз по пути участок наших родственников, на котором прошли не одни разгульно-шашлычные выходные, но выше этого места я был всего пару раз, да и то в глубоком детстве.
Вот перед нами круглое как блюдо, бирюзовое зеркало пруда, окруженного раскидистыми вербами. Это «Ивушки» - так в народе именуется этот водоём сомнительной природы.
Дорога тянется выше, и вот первая находка – забор одной из «фазенд», как тогда было модно называть клочок земли с убогой хибарой, огорожен сеткой и проволокой, натянутой на столбах, в качестве которых использованы рельсы, такие же, как железнодорожные, только маленькие.
Дальше – больше. Дачный посёлок заканчивается, за ним начинается большой, выжженный солнцем пустырь. Впереди густые заросли терновника, над головой ЛЭП, взбирающаяся в гору, видимо, в сторону верхней подстанции, которую мы видели в прошлый раз. Налево уходит грунтовка, опоясывая пустырь. Двигаем по ней. Слышится журчание воды, но бетонный водоотводящий лоток, покрытый ржавым налётом, был сухим, да и дождей давно не было, высохло всё.
Вскоре находим источник звука – три огромные ёмкости, в которые по трубе течёт вода, а вытекая, создаёт то самое журчание. Делаю замер фона возле емкостей и на полотне дороги. Видимо, водичка не простая, да и по дороге не строительный щебень возили, фон повышен раз в 10. Спешим узнать, куда, а вернее будет сказать, откуда идёт эта дорога и эта труба, и вскоре видим впереди забор. Высокий, как на дворовых спортплощадках, из сетки и колючей проволоки.
Ворота такие же, всё ржавое. В конце поляны, которую ограждает забор, там, где начинается лес – то, что совсем не ожидали увидеть, но надеялись. Это штольня! Сомнений нет, это она, надо же! Несмотря на переполняющую радость, соблюдаем осторожность и заходим на территорию, предварительно оглядевшись по сторонам. По следам на заболоченном участке дороги, возле ворот, видно, что здесь последний раз был грузовик, а рядом, идущие на территорию в сторону штольни, следы чуть поменьше, скорее всего Уазик заезжал сюда несколько дней назад. Неужели до сих пор это место охраняется?
Подходим к входу. За железными решётчатыми воротами чернеет холодная пустота. Это как космос, только на Земле. Нас обдаёт потоком холодного сырого воздуха. Вода, вытекающая из чрева горы непонятного вида. Она как будто разбавлена молоком.
Сразу за зелёной решёткой, возле стены справа, нагромождение труб и вентилей. Вглубь штольни тянутся рельсы, ворота заперты. Свирепые комары, почуяв наше появление, хотят нас съесть. Это не комары, а монстры. К левой створке ворот проволокой привязана большая красная табличка, на которой жёлтым написано: «ЗАМЕРНАЯ СТАНЦИЯ. Штольня такая-то» далее идёт таблица, из которой следует, что здесь проводятся замеры скорости движения воздуха и воды. Славно прогулялись, ничего не скажешь, вот тебе и штольня, и её номер, и некоторые физические параметры.
Марсианский грунт на площадке перед штольней порос травкой, которая на красно-коричневом фоне кажется по-особенному сочной и зелёной. Молочная река, вытекая из недр горы, с лёгким журчанием течёт по рыжему бетонному желобу и, минуя некоторое подобие дамбы, впадает в такое же рыжее озерцо. Дно этого пруда, как и вся земля вокруг, имеет явно неземное происхождение.
В противоположном углу территории, рядом с забором, в зарослях алычи, немаленькая груда вагонеток и того, что от них осталось. Одна из вагонеток лежит на боку вместе с содержимым - каменным крошевом, фонящим двумя сотнями микрорентген в час.
Ещё в этой зоне было найдено большое количество оплётки от электрокабеля, которая, как новогодний серпантин для Титанов, была разбросана то тут, то там. Куски свинцовой оболочки лежали как серые змеи со вспоротыми брюхами. Меди, разумеется, нет.
Здесь тихо, только слышно, как журчит вода и гудит комарьё. Но вот эту идиллию нарушает звук мотора. Сюда приближается автомобиль. Поспешно прячемся в кустах – мало ли что? По дороге, идущей сверху, над сводом штольни, в сторону дачных участков проезжает 412-й москвич, такого специфического оранжево-коричневого цвета. На сегодня, пожалуй, хватит. Надо убираться.
По пути домой, в памяти прокручиваю, как фотографии, картины увиденного. Первое впечатление всегда обманчиво. Как сейчас помню, тогда мне казалось, что прутья решётки на воротах штольни были толщиной сантиметров 6 – 7, как запястье. И сквозняк из штольни казался холоднее, и вода мутнее. Когда я попал сюда во второй раз, то смог убедиться, что это не так, но это произойдёт позже, а пока я был намерен, не останавливаясь на достигнутом, дойти таки до поляны под скалами, куда в прошлый раз так и не попал.
Заземление
Погода была, не сказать, что пасмурная, но, во всяком случае, не солнечная. Идти было куда комфортнее, чем в прошлый раз, к тому же шли по прохладе дачных проулков, поедая по пути спелую вишню и ещё полузелёную ежевику.
Вот снова знакомое уже озеро, пустырь, забор зоны 16. Штольня, как и в прошлый раз, заперта. Никаких видимых следов, новых следов присутствия, не обнаружено. Не задерживаясь долго, выходим на дорогу, круто взбирающуюся в сторону посёлка, и вскоре попадаем ко всё ещё стоящей остановке. А куда ей деться? Она простоит здесь, наверное, ещё лет десять, пока совсем не сгниёт, если её не сожгут раньше.
Снова оказываемся в зоне отчуждения. В пасмурную погоду это место кажется по-особенному тревожным и безжизненным.
На удивление быстро доходим до третьего поворота, за которым как-то сразу начинается большая поляна, окруженная душистыми соснами, посаженными вперемешку с берёзами. Красивое сочетание.
Первое напоминание о некогда бурной деятельности – непонятное бетонное сооружение слева от дороги. То ли будка, то ли остановка, а может и запечатанный вход в подземелья. Перед этим строением крыльцо и лестница, тоже из бетона. Внимательно осмотрев его, становится понятно, что это не вход, а нечто другое. Но истинное предназначение этого домика мне станет понятно почти через 13 лет.
Работа, кипевшая в этом каменном муравейнике, прекратилась каких-то десять лет назад, или даже меньше, но мы об этом ещё не знали. По моим представлениям, тут уже лет тридцать безмолвствует бетон и железо.
Редкая поросль кустарника и молодых деревьев покрывает склон, лежащий выше поляны и дороги. Пройдя немного дальше, без труда находим ещё одно бетонное сооружение. Это уже настоящая находка. Это закрытый вход ещё одной штольни! Смешанные чувства. С одной стороны радость, что нашли всё-таки, что искали, но с другой стороны – вход этот тоже закрыт, да ещё без всякой надежды, что его когда-нибудь без динамита откроют.
Вход запечатан бетонной плитой, в которой проделано несколько отверстий, через которые со свистом исходит холодный дух горы. Слева от плиты, в стене, проходят кабель-каналы, из которых торчат обрубки кабеля. Вот уж действительно, толщиной в руку человека. Медные жилы, похожие на огромный трос, заключены в свинцовую шубу, обвитую стальным серпантином. Всматриваемся в темноту через отверстия в плите. Фонарь не в силах причинить кромешной мгле хоть маломальский ущерб. Видно только свод и рельсы, уходящие в пустоту.
Осмотр входа на предмет случайных лазеек, для таких как мы, оказывается безрезультатным. Влево вверх от входа ведёт лестница, сложенная из бетонных брусков с фигурными концами. Позже станет понятно, что это вертикальные стойки трапециевидного свода штольни. Думаем, как проникнуть внутрь. Неужели зря несли фонарик. Надежда умирает последней, и мы решаем исследовать поляну полностью. Очередная находка не заставила себя долго ждать. К нашей радости мы натыкаемся на нечто монолитное, похожее на вентиляционный грибок бомбоубежищ, и что особенно приятно отметить, в его передней стенке, так сказать, фасаде, в листе железа, когда-то закрывавшем проход, была вырезана приличная, размером и формой напоминающая форточку, дыра. Такой же сильный сквозняк не оставляет сомнений – это тоже вход. Открытый вход!
Оглядевшись по сторонам, пытаемся проникнуть внутрь. Это очень неудобно. Проём маленький, расположен достаточно высоко над землёй, а края «форточки», прорезанной автогеном, острые и корявые. Однако как говорится, охота пуще неволи. Мы внутри.
Глаза ещё не привыкли к темноте. Железобетонное помещение необычной формы, угловатое, но довольно просторное, чего не скажешь, глядя снаружи. На полу по середине фундамент, видимо от вентилятора или насоса, справа, за железной дверью, покрашенной непонятного цвета краской, которая к тому времени пластами отваливалась от начавшего ржаветь металла, установлены железные баки, видимо для воды. В левом дальнем углу бетонного саркофага массивная, с двумя запорными рукоятками, стальная дверь, по периметру которой приклеен резиновый уплотнитель. За этой дверью установлены решетчатые створки открывающихся внутрь ворот, к счастью, не запертые.
Сразу за этими дверями начинается уходящий влево, в сторону основной штольни, туннель. Начинаем переходить сырую каменистую осыпь, ощущая, что находимся как будто в подвале. Но одновременно с началом нашего путешествия приходит осознание того, что мы находимся под землёй и движемся в неизвестность. Масштабы поражают. Огромной высоты потолок, свод затянут, как паутиной, насквозь проржавевшей сеткой-рабицей, прикрученной к камню гигантскими гайками. На полу засыпанные временем шпалы с торчащими из них полусгнившими костылями.
Воображение рисует образы работавших здесь заключённых с измождёнными каторжным трудом и радиацией лицами. Сколько их сгинуло без следа в этих бесконечных лабиринтах чудовищной машины, имя которой ГУЛАГ. Мимо туда и сюда с глухим грохотом проплывают караваны вагонеток, вывозя наружу жизни и превращая их в искры светлого и беззаботного будущего, в котором всё будет делать атом, как пела когда-то Алла Борисовна. А может они превратятся в мегатонны термоядерного смерча – кто знает?..
Вот впереди стоит одна из таких вагонеток, полная камней. Рельсовый путь, к которому она приросла, удивительно резко выворачивает справа из бокового штрека и скрывается впереди за поворотом. Теперь идём по рельсам. В нескольких метрах от вагонетки туннель преграждает ещё она решётка, одна из створок которой наполовину открыта.
Сыро и холодно. Звенящую тишину разрезает хруст гравия под ногами. Вот появляется перекрёсток с основной штольней. Странные и непонятные штуки зелёного цвета, похожие на огромные распределительные коробки для электрооборудования выставлены по левую руку вдоль поворота к перекрёстку.
Рельсы, по которым мы идем, соединяются с основной веткой. Следуем по ним налево, туда, где пробивается сквозь дымку слабый луч света с улицы. Примерно на полпути, на рельсах стоит вагонетка, представляющая собой плоскую платформу. Её можно сдвинуть с рельсов, мало того, на ней можно прокатиться. Чудеса, однако! Ещё каких-то пару десятков минут назад мы вообще не знали, можно ли проникнуть внутрь, а теперь мы по другую сторону бетонной стены, да ещё катаемся на вагонетке. Подъезжаем к бетонной заглушке. Она представляется изнутри совсем другой. Это решётчатые ворота, залитые бетоном, и решётка, такая же, как на шестнадцатой, играет роль арматуры. Выглядываем наружу через дырки в стене. Там всё также тепло и светло.
Едем обратно, прочь от дневного света. Вот уже виден перекрёсток. Прямо, уходящий в глубину основной туннель, налево – скопление вагонеток. И целых, и не очень. Они, как и всё здесь, ржавые, тяжёлые, приросшие к рельсам. Сдвинуть их с места не представляется возможным. Одни из них заполнены песком, другие гнилыми брёвнами и металлоломом.
На стрелке вагонетка сходит с рельсов. Приехали. Попытка вернуть наше транспортное средство на путь истинный не увенчалась успехом. Уж больно оно грязное и тяжёлое, а жаль. Решаем не тратить на неё драгоценное время и посмотреть, что впереди. Плавный поворот увлекает и кажется длинным. За поворотом, поражающая своей бесконечностью, штольня.
Дальше не пошли – в другой раз. Фонарик один и начинает сдыхать. Лучше осмотреть уже пройденную часть повнимательнее. Возвращаемся к перекрёстку. На металлических креплениях по всей штольне висят ржавые каркасы разбитых фонарей. Кабеля нет. Вместо него кругом валяются куски оплётки. Проходим в штрек с вагонетками. Его свод не укреплён ничем, наверно потому, что порода очень прочная, и не нуждается в укреплении. Позже этот штрек назовут кладбищем вагонеток. Очень точное определение.
Длинная вереница вагонеток скрывается за поворотом. Некоторые из них прогнили настолько, что трещат по швам от тяжести содержимого. Решаем дойти до конца, то есть, пока не закончатся вагонетки. Идти недолго. Вскоре туннель перегораживает монолитная бетонная стена, в которой зияет дыра, пробитая, словно из пушки. Слабый уже свет фонаря выхватывает продолжение туннеля за этой стеной. Рядом находим шестигранный буровой инструмент, напоминающий лом с победитовым наконечником, как у свёрл по бетону. Собственно, это и есть такое свёрлышко, только большое. В будущем мы будем его использовать как рычаг, для того, что бы поставить сошедшую с рельсов вагонетку обратно на пути. Удивительно, но через 11 лет этот бур окажется на том же месте, и его, так же как мы, впервые, найдёт человек, да ещё и напишет об этом. Эх, сейчас понимаю, что надо было заложить послание для «потомков», мол, здесь были мы, и подпись RUDAURANA ’94.
Направляясь к выходу, закрываем за собой решётку, отгородив вагонетку с породой от основной штольни. Штрек, в который поворачивают рельсы, тоже, как и другие, перегорожен бетонной стеной – ничего интересного. Следующий, самый первый от входа штрек, завален всё той же железной мишурой и заканчивается кирпичной стеной с проломленной в ней дыркой. Что пытались отгородить, сооружая эту стену, не совсем понятно, потому что за ней ещё пара метров и тупик. Дальше выработки не было, а иначе был бы ещё один запасной вход, ведь поверхность совсем близко. Снова взбираемся на насыпь и на всякий случай гасим фонарь, затихая и вслушиваясь в окружающие звуки.
Света достаточно, и привыкшие к темноте глаза хорошо видят окружающее пространство. Слух обострён. Слышно движение воздуха в сторону выхода. Где-то капает вода. С тревогой замечаю, что с потолка то здесь то там постоянно отваливаются маленькие, не больше горошины, частички грунта, и, падая на насыпь, издают негромкий щелчок. Теперь понятно, откуда эта насыпь взялась.
Выходим в предбанник и тоже закрываем за собой решётку, а потом и створки стальных дверей. Сейчас в этом нет смысла, но раньше, наверное, точно так же заканчивался рабочий день. Вот и выход. Солнца нет. Небо затянуто сплошной пеленой облаков. Тем не менее, воздух кажется раскалённым. Одежда пахнет весьма своеобразно. В дальнейшем этот запах сопровождал нас в каждом заземлении. Его трудно описать. Здесь целый букет: это и сырость, и камень, и металл…
С запада, из-за горы, надвигаются свинцово-серые дождевые тучи. Нужно спешить домой, если мы не хотим испытать на себе ещё и удар стихии. Пожалуй, на сегодня приключений и так достаточно.
Паломники
Погода портится, скоро осень, а осень – это школа, обмен впечатлениями, летними историями, а значит почти весь класс, да и не только, узнаёт о моих походах. Не тратя времени зря, скажу, что вскоре, на выходных, целая толпа семиклассников отправляется по знакомому для меня пути, для того, чтобы увидеть и аккумуляторную, и лифтовую комнату с бассейном посередине, кран-балкой под потолком и лестницей, идущей куда-то наверх, а бездонные шахты просто заставляли тихо произносить нецензурные слова, особенно та из них, которая за проломом в стене, рядом с ямой. Кажется, у этой шахты нет дна, и камень, брошенный в нее, вылетает где-то в Южной Америке.
После этого наши походы стали регулярными, а целью их было новое, и к слову сказать, уникальное развлечение – катание на вагонетке. К сожалению, вагонетка только одна, а попытки сдвинуть с места гружёную вагонетку результатов не принесли. Такими же мёртвыми были и те, что стояли на кладбище вагонеток.
Все многочисленные наши походы были стихийными и разносоставными, но все, как один, слились в памяти, и нет возможности выделить что-то конкретное, или хотя бы сосчитать их количество. Даже примерно. И всё-таки один из походов выбивается из общего ряда своей неординарностью. Это самый бестолковый и короткий эпизод пребывания под землёй, который, тем не менее, показал, как не надо делать. А дело было так…
Темнота
Очередное катание на вагонетке, предшествующее этому короткому походу, закончилось тем, что наша вагонетка сошла с рельсов, и это был не первый подобный случай. Происходило это каждый раз в одном и том же месте, на стрелке, и мы решили это исправить. Для этого надо было немного поработать ломиком и вернуть на место разошедшиеся в стыке рельсы. Собирались идти многие, но как обычно бывает, пошли только двое, это я и мой одноклассник Герман.
Он раздобыл в гараже у отца крутой по тем временам фонарь – универсальный автомобильный светильник, работающий от нескольких батареек, в котором были объединены простой фонарик, лампа дневного света и красно-белый проблесковый маяк. У меня, на всякий случай, был с собой крохотный фонарик с криптоновой лампочкой нестандартной формы.
Вышли на точку с большим запасом по времени. Работа предполагалась долгая, и суперфонарь должен был обеспечить комфортные условия подземных путеремонтных работ. Распаковав пакет с фонарём, мы поняли, что припёрлись сюда зря. Чудо советской техники не хотело работать вообще. Очевидно, что-то случилось с переключателем. Провозились минут 15, но вскрыть корпус, скрученный советскими же саморезами, почти без шлицов, так и не удалось.
Плакать не стали. Ведь у нас в запасе был ещё один, припасённый мной фонарик, и мы стали заземляться. Дорога туда была без затруднений – идти недалеко. Но только мы пришли и взялись править рельсы, фонарик погас. Все попытки его реанимировать оказались безуспешными. Надо было что-то делать, и мы пошли к свету в сторону заглушенного входа. Там было вполне светло, для того, что бы разглядеть перегоревший волосок в лампочке моего фонаря. Вот так дела, ни с того, ни с сего. Снова попытались вскрыть чудо-фонарь, но вскоре поняли, что в этом нет необходимости. Лампочка из него не подошла бы к моему осветительному прибору. В то время мы не курили, поэтому зажигалки или спичек тоже не имели.
Выход был только один, и к этому выходу нам предстояло идти в абсолютной темноте. Вооружившись палкой, коих тут навалом, мы, как слепцы, шаг за шагом приближали себя к земной поверхности. Было и страшно и смешно, ведь мы попали, по собственной глупости, в идиотское положение. Спотыкаясь и цепляясь головой за все выступы в этой каменной трубе, мы шли, глядя на светящееся пятнышко в конце туннеля, и нас ждало ещё одно испытание, теперь уже не технического, а скорее анатомического характера.
Дело заключалось в следующем: если в темноте смотреть прямо на неяркий объект, перевести взгляд чуть в сторону, а потом снова на этот предмет, то будет казаться, что он меняет яркость. Это анатомическая особенность зрения. В штольне это выглядит так, будто впереди кто-то мелькает туда-сюда на фоне входа. Нам понадобилось минут пять, чтобы понять, что это обман зрения, но эти пять минут, как мыши в подполье, мы сидели и пытались сосчитать, сколько человек зашло в штольню. Когда счёт пошёл на второй десяток, и когда мы поняли, что каждый из нас считает «своих человеков», тогда стало понятно – мы снова в заложниках у сложившейся ситуации, и никого, кроме нас, здесь нет.
Споткнувшись ещё пару раз обо что-то каменное, дети подземелий оказались на ярком свету. Это как фотовспышкой в глаза, только вспышка горит непрерывно.
Обратно шли не торопясь, ведь в запасе было море неизрасходованного времени. В лесу нашли грибы, как сейчас помню – сыроежки, но брать их домой не стали. Кушать атомные грибы – не самая хорошая идея.
Глубина
Уж так получилось, что не я первый совершил, без преувеличения сказать, грандиозный подземный поход в другой город, но именно в нашем исполнении подобное мероприятие стало уникальным в своём роде и безумным. Ведь мы вышли не через тот вход, через который заземлялись. Подобное ему путешествие по бештаугорским лабиринтам состоится только через 8 лет, правда без моего непосредственного участия, но в моём присутствии. Однако это совсем другая история.
А эту историю следует начать с описания похода, предшествующего основному. Это было своего рода знакомство со штольней. В том далёком 1999 году, уже накопив достаточный опыт и обладая более или менее точной информацией, мы были технически готовы совершить эту рискованную экспедицию, и риск заключался в том, что заземляться предстояло в хорошо охраняемую штольню.
Итак, начну по порядку. Вот уже несколько лет подряд я заземлялся исключительно со своим лучшим другом и одноклассником Сашкой. Для совместных походов даже был модифицирован шахтёрский фонарь, доставшийся мне от деда, кстати, тоже в прошлом шахтёра. К аккумулятору фонаря был пристроен ещё один светильник на проводе. Так получился фонарь на две персоны. Очень удобно было заземлять с ним новичков. Каждый может светить в свою сторону, но при этом чайник находится как бы на поводке, и далеко, или не туда, не полезет. С этим фонарём мы прошли многие километры рудных выработок, в его свете впервые увидели колодец, огороженный с одной стороны мощными перилами, и расположенную рядом шахту, идущую куда-то вверх, вагонетку-сортир, переход на другой уровень с ржавой и ветхой лестницей, куда так и не решились сунуться, слава Богу, и много ещё чего…
Настал час и осведомлённый источник сообщил, что открыта самая закрытая штольня горы. Выдвигаемся на исходную.
Сколько воды вытекло с тех пор, когда я впервые здесь оказался. Тут многое успело поменяться. Нет уже забора вокруг территории, колючка смотана, но неизменным осталась вода, марсианский грунт и решётка на входе, с той лишь разницей, что сейчас она открыта. Специально для нас.
Надо сказать, что штольня выгодно отличается от прочих обилием техники, артефактов, если угодно. Прямо ко входу подогнан состав из более чем десяти вагонеток, а яйцеобразный туннель в этом месте довольно узкий, так что приходится протискиваться между составом и стеной. По правой обочине тянется канава с мутной водой. Через некоторое расстояние, когда свет с улицы был уже не виден, штольня делает резкий изгиб, градусов на 45 левее, и, благодаря особой акустике, вода в этом месте журчит подобно лаю собак, если слушать это журчание на некотором удалении. Прямо перед поворотом, справа, видно стену из монолитного бетона. Очевидно, она отгораживает какой-то ход или выработку.
Далее, слева, было какое-то расширение туннеля – трудно вспомнить более подробно. Следующий поворот вправо и на меньший угол, после него прямой участок, который тоже не отложился в памяти, а вот основную развилку помню хорошо. Это место, в котором сходятся три штольни, а сам этот перекрёсток, по-существу, является Т-образным. После него штольня, ведущая прямо, по которой мы сейчас идём, просто меняет номер. Вверху, на стене, висит ржавая железная табличка, указывающая, куда какая штольня идёт. Потолок и стены, примерно на метр, сильно закопчены. Справа небольшой пятачок, за которым находится некое помещение прямоугольной формы, по обеим сторонам которого дверные проёмы. Самих дверей давно уже нет. Однако в комнате есть стол на маленьких ножках, стоящий посередине комнаты. На столе, горой свален всякий хлам, среди которого почти целая керосиновая лампа, правда, без фитиля, но зато с керосином. Берём её с собой, на всякий случай. Выйдя из помещения, оказываешься в туннеле, который приходит слева и, поворачивая мимо, тянется куда-то вглубь горы.
Приятно отметить, что везде, где надо, лежат рельсы. Сегодня у нас в планах исследовать это, правое, ответвление. По пути свод штольни много раз меняет форму. Пока я делаю фотографии свода, Санёк замечает на стене ещё одну табличку с указателем, что до запасного выхода штольни, в которую мы заземлились, уже почти два километра, а конца и не предвидится.
Чем дальше мы продвигаемся, тем больше под ногами становится жидкой рыжей грязи. Идём уже очень долго. То с одной, то с другой стороны встречаются штреки с вагонетками, ответвления, разъезды, но все они вскоре заканчиваются завалами. Продолжаю фотографировать. Это будут единственные снимки, сделанные здесь, и потому уникальные и в ближайшей перспективе неповторимые, к сожалению.
Кажется, штольне не будет конца. Пройдя ещё приличное расстояние, попадаем в широкий туннель. Грязи уже так много, что она сантиметров на 10 покрывает верхушки рельсов. Стоит оступиться, и окажешься почти по колено в густой охре, а попытка вытащить обратно ногу, может закончиться потерей обуви или равновесия. Звук при этом такой отвратительный, чавкающе-свистящий.
В широком туннеле, свод которого защищён сеткой, на обоих рельсовых путях, полностью покрытых сметанообразной жёлто-коричневой грязью, стоят два состава вагонеток, заполненных породой. Трудно сказать, руда это, или нет, но по всему видно, что они были подготовлены к транспортировке на поверхность, однако, им так и не пришлось увидеть солнечный свет. Вообще складывается такое впечатление, что работы прекратились внезапно, ведь это не первые вагонетки, полные и готовые к отправке.
С огромным трудом прохожу несколько метров грязи, стараясь наступать на верхушки рельсов. Где-то сзади утонул в грязюке Санёк. Его уже не спасти, но я держусь. Вот ещё пара шагов, и держаться уже не за что. Делаю заключительный снимок. Дальше идти уже невозможно, надо поворачивать обратно.
К величайшему сожалению, мы так и не дошли до конца штольни. К слову сказать, мы, как это не покажется странным, при наличии дозиметра, фотокамеры с мощной профессиональной вспышкой, и ещё кое-какого оборудования, зашли в такую грязь без сапог. Саша в ботинках, а я в берцах. Почему-то за все пять лет своих путешествий в подземный мир, я так и не обзавёлся хорошими сапогами, и сейчас жалею об этом, ведь такая, на первый взгляд, мелочь, позволила бы пройти это самое грязное, пожалуй, на всей Земле место, и узнать всё-таки, где и как заканчивается эта штольня.
Обратный путь, хоть и кажется более коротким, занимает не меньше часа, ведь мы находимся на расстоянии 3200 метров от входа. Да, так глубоко и далеко мы ещё никогда не заходили. Будем надеяться, что нас никто не замкнул. Перспектива остаться здесь, совершенно не греет.
В боковом штреке, где-то на полпути до развилки, так же видны следы внезапного прекращения проходческих работ. Тут же стоят три ли четыре вагонетки, а под потолком, в конце штрека, висит целенький фонарь, даже куски кабеля болтаются, никем не тронутые.
Забираем обратно оставленную здесь керосинку. Она пока так и не пригодилась. И, забегая вперёд, скажу, что и не пригодится. Ни сейчас, ни в следующий раз.
Когда мы выходили на финишную прямую, то с радостью отметили, что решётка на входе по прежнему открыта. Миновав скопление вагонеток в устье штольни, мы вышли на свет Божий. Ничего за время нашего отсутствия не изменилось, только солнце поднялось выше и уже по-весеннему пригревает. Вокруг щебечут птицы. Всё же внутри хорошо, а снаружи лучше.
Откуда не возьмись, на поляну перед штольней выскочила шелудивая собака, бока которой украшены прошлогодними сухими репьями. Облаяв нас, на чём свет стоит, эта псина, очевидно не признав в нас людей, так же быстро убежала не оглядываясь.
Оставаться, а тем более идти домой в таком виде было невозможно. Если на наш внешний вид так реагируют собаки, то, как встретят люди? При том нужно не забывать, что грязь эта, вдобавок ко всему, ещё и радиоактивна. Оставалось только утопиться, что бы не мучиться. И мы пошли топиться к цистернам-отстойникам возле дач. Пришлось постирать и куртку, и штаны, и обувь. Добро, что погода была солнечная и теплая, даже очень тёплая для начала марта.
Изгнав радиацию из одежды, и развесив сушиться портки на кустах, мы принялись изгонять оную из своих организмов припасённым винцом. Отдохнув, обсохнув и приняв человеческое обличие, мы отправились через дачи домой. Вернувшись, ставлю аккумулятор старого шахтёрского фонаря на зарядку, ведь скоро новое заземление.
Междугородка
8 марта. Кто-то отмечает сегодня международный женский день, кое-кто день рождения, а мы запланировали спуститься под землю. Погода выдалась чудная, и нельзя было упустить шанс прогуляться по расцветающей земле, а потом и под ней, хотя там погода не имеет никакого значения.
Накануне, тот же осведомлённый источник по имени Вано, кстати, из Железноводска, сообщил, что если пойти после развилки прямо, где мы ещё не были, то можно попасть по ту сторону горы. Он на днях ходил туда и рассказывал, дескать, штольня выходит на секретный склад урана, и этого урана там видимо-невидимо. Мол, слитки в виде цилиндров, тяжёлые, тёплые, а если таким слитком постучать об рельс, то он звенит. В общем, посмеялись мы конечно, но проверить не помешает. Даже если и не уран, то хоть помещение, куда выходит штольня, да увидим. И вот мы уже подходим к площадке. Вот он и вход. Проверяем – открыто. То есть, закрыто, конечно, но не на замок, а на болтик. Дёргаешь – заперто, но можно открутить гайку, вынуть болт из петли и преспокойно войти внутрь, закрыв за собой ворота тем же способом. Собственно, благодаря этому know-how, нам так долго удавалось беспрепятственно, в любое время, проникать туда.
Распаковавшись и переодевшись, входим. С собой у нас традиционное вино, а вот с сигаретами промах вышел – мало осталось. Курим одну на двоих и вперёд. Вот пробка из вагонеток, поворот, ещё один и мы уже на развилке. Вправо уходит штольня, по которой мы путешествовали прошлый раз, а сегодня наш путь лежит прямо.
По пути встречаем много нового и ранее невиданного нигде. Безусловно, это самая нетронутая расхитителями штольня, которая дошла до нас в первозданном виде. Вот бы везде так было…
Как и всегда, свод штольни меняется, ширина тоже. Попадаются и вагонетки, и фонари, и много чего ещё, в том числе и таблички с указанием номеров штолен и расстояний от входа. Где-то в глубине, на уже приличном расстоянии от развилки, нам попалась необычная комната, которая врезалась в память особенно чётко.
Во-первых, это было некое подобие тюремной камеры, длинной метров 10 и шириной всего пару метров, которая расположена параллельно основной штольне. По обеим сторонам камеры нечто, похожее на нары или подвесные столы, которые представляют собой конструкции из уголка, с деревянным настилом, кстати, не сгнившем ещё, а даже наоборот, вполне новым. Тут и там разбросана какая-то проволока и тряпки, бывшие некогда красной клетчатой рубашкой.
Во-вторых, входа было два, по обоим концам камеры. Один обычный, а другой, который попался нам в первую очередь, и собственно, задавший тон дальнейшему восприятию этого места, очень даже не простой. Это лабиринт, или, точнее сказать, змейка из монолитного бетона, по форме, как если бы букву П вставить в букву Ш.
Трудно сказать точно, зачем было делать такой шлюз; остаётся только догадываться.
Идём уже очень долго, осматривая всё, что попадается на пути. Когда находишься под землёй, в незнакомой штольне, чувство времени изменяется. Я много раз замечал это, но особенно остро почувствовал именно сейчас. Протопали мы уже несколько километров, но чем и где завершится наше путешествие – мы не знали. Не знали мы и о том, что будет второй выход на поверхность, хотя искомый склад должен был находиться снаружи.
Каждый шаг даётся всё труднее. Хочется поскорее выбраться из этой бесконечной трубы, которая тем временем из каменной превратилась в железную, и напоминает гофрированный шланг изнутри, прямой и однообразный. Впереди – неизвестность, позади – несколько километров пройденного пути, над головой огромная гора. Сигареты заканчиваются, настроение очень гнетущее, не хочется ничего делать, в том числе и фотографировать. Идём молча.
В конце концов, на фоне чёрной бесконечности, уходящей в даль штольни, замечаем слабый, едва видимый свет, явно земного, точнее, солнечного происхождения. Не может быть. Не уже ли дошли?!
Подходим ближе. Туннель, теперь уже привычный, каменный, преграждает массивная стальная дверь. Слева, в расширении возле двери, располагаются две вентиляционные трубы переменного сечения, широкие с нашей стороны и сужающиеся по ту сторону переборки. Внутри каждой прочные решётки. Проникнуть через трубы сможет разве что кошка, да и то, не очень откормленная.
В броневой двери спасительное окошко, квадратное, примерно 40 на 40, закрытое на шпингалет. Обычный оконный шпингалет, привинченный шурупами прямо к металлу. Но вот беда: открыться шпингалету мешает шуруп. Пытаемся его открутить, а в перерывах между попытками всматриваемся через щель в отгороженное от нас пространство.
Увиденное нас поразило. Впереди было просторное помещение, достаточно освещённое через многочисленные щели. Рельсовый путь разделяется на два или три. В конце помещения, прямо по курсу, большие ворота, через щель в которых пробивается ослепительно-яркий солнечный свет, разрезая полумрак. Наконец-то дверца поддалась, и мы быстро перебрались в помещение. Как вскоре выяснилось, это был подвал какого-то здания. Сразу идём к воротам. За ними видно улицу, стену соседней постройки из белого силикатного кирпича. Рядом, левее, на металлических стойках, проходят трубы теплотрассы. Прямо перед воротами высокая прошлогодняя трава и всё залито ярким солнцем. Ворота заперты снаружи на амбарный замок.
В помещении, по обеим сторонам, вдоль рельсов, тянутся невысокие перроны. Направо, вдоль перрона, несколько дверей, за которыми находятся помещения. В первом – слесарная мастерская. Сгнившие стеллажи, не выдержав тяжести громадного количества шестерен и валов, скорее всего, то электровозов, обвалены. Всё хаотично валяется на полу.
Соседнее помещение куда интереснее. Здесь есть самое главное – окно, выходящее во двор предприятия, или, вернее было бы сказать – базы. Осторожно подходим к окну. Во дворе никого. В трёх десятках метров от нас, под раскидистым деревом, одноэтажная сторожка. На территории большое количество стройматериалов.
На окне, через которое мы, как из амбразуры, осматриваем двор, нет решётки, и можно запросто вылезти наружу. Уровень земли как раз на уровне наших глаз. В самом помещении с окном лежат аккуратно сложенные, почти новые, деревянные ящики, с деревянной же упаковочной стружкой. В этой стружке было то, что заставило сердце биться быстрее. Это были болванки, примерно 5 на 25 чёрного цвета с металлическим отблеском. Измерение фона дозиметром ничего необычного не показывает. Беру в руки одну из болванок. Вот чёрт, да это же графит! Огромное количество графитовых заготовок. Как потом выяснится, это так называемый реакторный графит – самый чистый, какой только существует. Беру одну болванку себе на память.
Оказалось, что в подвале-штольне полным полно других изделий из этого же материала, причём самых разнообразных фасонов и размеров. Самым уникальным из них была труба, диаметром около метра и такой же высоты, а толщина стенок при таких габаритах не больше сантиметра. И это из цельного куска особо чистого реакторного графита! Вопрос в другом, зачем это здесь и откуда это здесь? Но это вопрос, на который нет, и не будет ответа.
Осмотрев всё очень подробно, собираемся уходить. Уходить на поверхность. В тот момент о возвращении через штольню и речи быть не могло. Вдохнув свежего воздуха – воздуха свободы, невозможно заставить себя вернуться в бесконечный сырой туннель, который, может, уже обвалился где-нибудь посередине, или его снова замкнули, да и фонарь наш сдох.
Начинаем разрабатывать план побега. Внимательно осматриваем из своего укрытия двор и вообще всё, что видно. Едва мы успеваем понять, где находимся, как вдруг на территории появляется белая семёрка. Как не к стати! Из Жигулей вышла весёлая компания взрослых мужиков и, звеня пакетами, скрылась за дверями сторожки. Мы и забыли, сегодня же праздник. Нам снова повезло.
Выждав минут двадцать, решаем бежать и, во что бы то ни стало, не останавливаться. Пусть стреляют, плевать!
Вылезаем и бежим, не оглядываясь, в сторону горы. На нашем пути попадается забор из колючей проволоки. Быстро преодолев препятствие, продолжаем бег вверх по склону. Как назло, ни одного дерева, или какого кустика. На километр вокруг только сухая трава. Отойдя на безопасное расстояние и переведя дух, осматриваемся. Внизу, у подножья, здание, в котором мы были только что. Территория расположена на окраине города. Вот это мы дали. Прошли под всей горой, и вышли с другой стороны.
Колючая проволока, которую мы в горячке даже не почуяли, разорвала мой пакет в клочья, и из него начинает вываливаться содержимое. Складываю всё в запасной пакет. Санёк достаёт припасённую бутылку с вином, и, сделав по глотку, мы идём дальше.
Наш путь лежит к кольцевой. По ней нам нужно будет обогнуть гору и вернуться домой, но до неё ещё очень далеко. Мы идём по огородам, даже не огородам, а делянкам, уже распаханным под посадку картошки. Солнце печет, и от долгого пути пересохло во рту. Ну вот, наконец, добравшись до первых деревьев, делаем привал. Выкурив по последней сигарете, допиваем вино. Я сижу под сосной, на мягком ковре опавшей хвои, осматривая окрестности. Пахнет разогретой сосновой смолой. Повернув голову, замечаю под деревом подснежник. Как же всё-таки здорово жить на Земле! Понимаю это только сейчас, пройдя несколько тысяч метров под землёй, навстречу неизвестности.
Отдыхать, конечно, хорошо, но нужно двигать дальше. Теперь идём по лесу. На каждой поляне, под каждым кустом, на машинах и без, всюду отдыхающие, непременно с шашлыками и атрибутами выходного дня, праздника. А ведь именно благодаря тому, что сегодня праздничный день, нас никто не заметил и не сцапал. Даже сторожевые собаки спали.
Так вышло, что в эту штольню мы более никогда не заземлялись. С той поры она всегда была закрыта. Сначала вместо нашего болта снова поставили замок, потом и вовсе наглухо заварили створки ворот, да и нам самим было не до этого. Выпускной, вступительные в универ… Мы разъехались по разным городам. После этого мы ещё раза два заземлялись в другие штольни восточного склона, но это было уже не то. По большому счёту, в моей летописи подземных путешествий, длинной в пять лет, мартовская междугородка стала заключительным штрихом, даже нет – жирным мазком. Заключительным, но не последним…
|
|
Часть 2. (продолжение) |
ГЛАВА 2. НОВЫЙ СЕЗОН
Во время учёбы в университете мне было не до штолен. Я даже на какое-то время забыл о прошлых походах, но где-то в глубинах памяти, эта информация хранилась, ожидая своего времени.
Многое изменилось, изменился и я сам. Рассеялись по свету мои прежние друзья, с которыми мы когда-то заземлялись, и даже если бы мне захотелось сходить снова, совершить это было просто не с кем. Мне даже казалось, что я один такой, которому интересно всё, что связано с деятельностью на нашей горе.
Но вот однажды, когда я блуждал в бесконечных закоулках всемирной паутины, мне вдруг стало интересно, что пишут там по интересующей меня теме. Выяснилось, что пишут большей частью всякую чушь, как то – летающие тарелки, жуткая радиация и тому подобная дребедень. Но одна статья меня очень заинтересовала. В ней описывались правдивые вещи и, что самое главное, были представлены подлинные фотографии тех мест, где я не был уже очень давно.
Внимательно и вдумчиво прочтя статью, меня стало переполнять возмущение. Поскольку автор был не местным, и побывал там только один раз, то, как водится, всё ему непонятное он списывал на радиацию и спецслужбы. Я даже хотел написать отзыв или комментарий к статье, но не нашёл на сайте должной странички.
Вскоре наступили каникулы, или, точнее сказать, отпуск. О статье я забыл на месяц. Вернувшись в сентябре на работу, я не смог найти сразу эту статью, зато, на счастье, попался другой сайт, что особенно радовало – местный, наш. Содержание и структура понравились сразу и, изучив всё от корки до корки, я решил оставить сообщение в гостевой.
С этого момента для меня начинается новый сезон, как новый виток на спирали истории.
Возвращение
Вот и настал долгожданный день, когда я снова пройду по лабиринтам бештаугорских подземелий, вдохну этот ни с чем не сравнимый воздух, погружаясь в кромешный мрак.
Воскресное утро не предвещало ничего хорошего: низкая плотная облачность, туман, видимость не более ста метров. Но к 10 утра туман рассеялся, и Солнце озарило восточный склон Бештау.
После обеда, уладив все дела, собрав всё необходимое и проверив исправность приборов, мы отправились в дорогу, зайдя по пути в магазин за провизией. Маршрут пролегал по знакомым дорогам через завод ЖБИК и дачный посёлок к ближайшей штольне, однако, уже в начале пути нас ждала неприятная неожиданность. За те пять лет, которые пошли со времен крайнего посещения этих мест, территория предприятия перестроилась и мы, зайдя в тупик среди бесконечных корпусов – новых и полуразрушенных, вынуждены были повернуть назад. Хотели срезать, а пришлось сделать бессмысленный крюк, возвращаясь к трассе и обходя завод по верхней дороге, ведущей от «Девятой станции» к Посёлку.
Новым маршрутом мы направились в дачный посёлок, проходя по верхней его окраине. По пути любовались открывающимся видом на гору и склон, поросший редким кустарником, окрашенным в разные цвета ранней осени.
Отразив атаку сторожевых гусей, пытавшихся нас заклевать, и поднявших при этом жуткий крик, мы подошли к зеркалу «Ивушек».
Двинулись дальше, через бесчисленные дачи к намеченной цели по знакомой до боли дороге. Настораживало одно обстоятельство. По дороге, когда-то порядком накатанной, а сейчас почти непроходимой, тек ручей, затопляющий каждый метр теперь уже тропы, и это после нескольких месяцев засухи. Вскоре тропа превратилась в сплошные заросли колючей ежевики, а под ногами хлюпало и чавкало. Казалось, этому не будет конца, но всё когда-нибудь кончается…
Выйдя на поляну, пошли по грунтовке, ведущей к штольне, по пути заглянув на площадку с гидротехническими сооружениями. То, что мы там увидели, хоть и не было для меня неожиданностью, но всё равно было удивительным.
Собственно говоря, осталась только площадка. Четырех огромных емкостей с системой коммуникаций не было, а вместо них горы коричневого осадка и ржавчины, да пара железяк. Вода текла из подводящей трубы прямо на землю и уходила в дачи, создавая ниже по течению непроходимую топь.
Расчехлили аппараты, померили, поснимали и двинули дальше. Вот уже показались камыши прудов-отстойников, вот поляна, а вот и сам вход в штольню, гармонично вписанный в разноцветный лес, и ощущение чего-то знакомого, запретного и всё ещё чрезвычайно интересного.
Новые створки из стали, сплошные, без решеток, держатся на больших навесах, заперты на хитрый встроенный замок. Замочная скважина круглая, в виде трубки уходит внутрь под небольшим углом. Интересно, у кого ключ?.. Над воротами устрашающая табличка с жёлтым треугольником, на которой кто-то бесстрашный нацарапал «штольня номер такая-то». Всё как раньше, вода течет, ветер дует. Были времена, когда мы беспрепятственно заходили внутрь и часами путешествовали под землёй. Повспоминав, как «это было» оставляем сие место наедине с лягушками и держим курс к Посёлку.
Путь до посёлка был недолгим и не интересным. Удивительно, но в нём ещё живут люди. Как минимум один жилой дом там есть. А вот в середине девяностых, в период «бурного освоения» нами горы Бештау, со всеми её достопримечательностями, когда мы чуть ли не по полкласса ходили там, в поисках приключений, в посёлке было много жилых дворов, пара улиц точно. Кто-то даже строился.
Пройдя посёлок, выходим на Бештаугорское кольцо и по асфальту направляемся к следующей на нашем маршруте штольне. Побыв там малость, возвращаемся к развилке и углубляемся в лес.
Лес как лес, ограждения, знаки «Запретная зона», ямы в земле, кем-то старательно разрываемые и зарываемые. Это напоминает заочную борьбу добра и зла, когда каждая из сторон видит противника лишь по результату труда.
Проходим дальше по кольцу. Вот на склоне оврага показался знакомый вентиляционный колодец. Спускаемся к нему. Всё, вроде бы, как и было, с той лишь разницей, что дырки появляются каждый раз в разных, порой в самых неожиданных местах.
Нет, это не место борьбы добра и зла – это поле боя. Судя по срезанной и отогнутой полосе нержавейки, последний ход был за «открывальщиками». Смогут ли «закрывальщики» взять реванш? Сверху на металле всё тем же почерком бесстрашного покорителя оставлен автограф, даже не автограф, а победный лозунг: «Участок пройден» и подпись.
Порадовавшись за него, а может, немного позавидовав, спускаемся по склону к перегрузочной площадке возле ручья. Воды в ручье нет, очевидно, сказалась засуха. Побродив по руслу, усыпанному листьями находим интересные камни – минерал железа с золотым отливом и блеском – пирит. Этот минерал я и раньше здесь видел. Его особенность в том, что кристаллы формируются прямо сейчас из той воды, которая течет в ручье. Иногда видно, как веточки и листья вросли в друзы кристаллов и стали их частью. А самое главное – в состав минерала входит уран. Если провести несложный опыт, такой же, как проводил Беккерель, изучая соли урана, то есть положить на пару дней кусок этого пирита на фотопленку, завернутую в черную бумагу, то после проявки на пленке появляются характерные засветки. Не советую тащить эти камни домой.
Взбираемся на дорогу и вскоре оказываемся на поляне под козьими скалами. Справа виднеется остов вагонетки с бетоном. Подходим ближе. О том, что это была вагонетка, напоминает только форма бетонной глыбы. Надо же, очистили как апельсин.
Почему-то всё вокруг сильно заросло кустарником. Раньше такого не было. С трудом находим центральный вход Штольни.
Да, металлисты не щадят ничего, даже балку срезали. Она, хоть ничего и не меняла, но с ней «закрытость» штольни выглядела более убедительно. Заглядываем в вентиляционные отверстия в плите. Всё так же, только рельсы отсутствуют. А ведь когда-то на вагонетке мы подъезжали к самой плите, преграждающей вход.
Здорово было, когда сидишь на вагонетке-платформе, дневной свет светит из круглых дырок в плите, и ты понимаешь, что находишься «на поверхности», но вот тебя начинают разгонять. Гул и звяканье железа усиливаются, свет сзади меркнет. Фонарь выхватывает слева впереди силуэты вагонеток, пролетаем стрелку со специфическим звуком и входим в поворот, плавно, как в метро. Гул, прежде глухой, усиливается бетонным сводом и приобретает всё более металлический оттенок. Ещё немного и толчок – вагонетка сходит с рельсов. Небольшая железка, привинченная к рельсу непонятно зачем, не дает дальше проехать, а жаль. Ставим транспортное средство обратно на рельсы и меняемся местами.
Воспоминания не дают долго стоять здесь. Хочется поскорее оказаться по ту сторону земной поверхности. Почти бегом добираемся до запасного выхода. Не долго думая, пересекаем проём в листе железа, закрывавшего когда-то вход и оказываемся в предбаннике, разделенном пополам стеной.
Вот справа комната теперь уже без железных шкафообразных баков. Стальные двери тоже срезаны. Проходим в саму штольню. Так же, как и двенадцать лет назад, впервые попав сюда, затаив дыхание, делаем первые шаги по каменной осыпи и движемся дальше. Вот начинаются бетонные крепи, которые, похоже, держатся на честном слове тех ЗэКов, которые их ставили. Не задерживаясь, быстро проходим дальше. Свод становится просторным, высоким, затянут сеткой.
Слева появляется штрек, в конце которого стеночка с дыркой, за ней просто выработка – ничего интересного. Через небольшое расстояние справа ещё один такой же «штрек-близнец». Под ногами хрустят камни, воздух буквально осязаем. Начинается трапециевидный тоннель. Проходим несколько метров и замечаем в его потолке выпавшие плиты. В проёме видны камни, за которыми вертикально вверх, чуть в стороне от тоннеля, уходит «нора» пару метров в диаметре. Высота этой выработки не меньше десятка метров, а может и больше. Возможно, он доходит почти до поверхности, ведь она, собственно, не так уж и далеко. Пытаюсь выбрать лучшее место для более удачной съемки, как вдруг со стороны выхода мы замечаем свет фонаря – чужого фонаря! Быстро гасим свои, но, похоже, нас заметили раньше. Чужой фонарь тоже погас, и лишь видно было, как быстро мелькнула тень на фоне едва заметного светлого пятна в начале тоннеля. Постояв как идиоты в кромешной мгле и тишине примерно минуту, принимаем решение вернуться наружу. И даже не потому, что испугались, а просто пора была возвращаться домой. Надо было вернуться затемно, да и в планы наши не входило глубоко заземляться.
На всякий случай осторожно, мы выходим на поверхность. Ни кого нет. Наверное, махнули куда ни будь в лес, испугавшись побольше, чем мы. Спокойно собираемся и уходим.
Дойдя до посёлка, переодеваемся «в гражданское». Кидаю вещи в рюкзак. Включаю дозиметр. Приятного мало, когда вещи, которые только что были на тебе светят 150 – 160 микрорентген в час. Выходим на финишную прямую – бесконечную дорогу от посёлка к городу. Вот и дом виден, но до него ещё топать и топать…
Ультрафиолет
Уже не помню, когда и откуда я узнал о свечении некоторых минералов урана, в том числе тех, которые разрабатывались на бештаугорских рудниках, но с тех пор голова была занята тем, как увидеть это свечение.
Надо сказать, что камни светятся не сами собой, а под действием ультрафиолетовых лучей – таких же, как на дискотеках или в детекторе валют. Остается решить вопрос, где взять эти лучи в штольне? Можно принести с собой УФ-лампу, но была одна проблема - питание. Поскольку такие лампы работают от переменного тока 220 В, а любе батареи и аккумуляторы вырабатывают постоянный ток, то возникает необходимость в преобразователе напряжения. Как выяснилось, такие устройства существуют, но они стоят дорого, к тому же, не было известно точно, что и как там будет светиться, если будет вообще.
Нужно было искать что-то попроще и подешевле. В ходе долгих раздумий и поисков в виртуальном и реальном мире стало ясно, что и как надо делать для достижения поставленной цели, а целью было увидеть, и, если можно, сфотографировать свечение минералов.
В конце концов, был приобретен автомобильный люминесцентный фонарь, к нему была куплена подходящих размеров ультрафиолетовая лампочка, а для питания – небольшой аккумулятор. Первой удачей было уже то, что всё это хозяйство в сборе работало и давало необходимое количество ультрафиолета.
На ноябрьские праздники поехал в Пятигорск. Непосредственно перед походом, вечером, в спешном порядке был куплен штатив для камеры, ведь съемку предстояло производить с длинными выдержками. Оставалось только заземлиться и надеяться, что цель оправдает средства.
Экспедиция была назначена на воскресенье в 6:00. В субботу ночью погода испортилась, и в положенный час лил дождь и дул пронзительный ветер, в общем, как обычно, когда куда-нибудь соберешься. Пришлось перенести время выхода на 8:00.
Дождь понемногу стих, остался лишь туман и ветер. Одевшись потеплее и собрав два рюкзака разной аппаратуры и обмундирования двинулись в путь. Дорога до штольни заняла без малого два часа. На знакомом входе висела новая запрещающая табличка, повешенная специально к ноябрьским праздникам с целью отпугивать отдыхающих. Здесь же, под табличкой, лежали странные очки, как у старых дедов, с необычными стеклами. Скорее всего, их забыл тот, кто вешал табличку. Хорошо, что вход не заварен, я бы этого не пережил.
Подошли, прислушались – тишина. Иду на разведку, без фонаря, дохожу до каменной осыпи, вслушиваюсь и вглядываюсь в темноту. Никого. Заносим вещи, переодеваемся. Хватило выдержки не схватить ультрафиолетовый фонарь и не кинуться на поиски светящихся камней.
Переоделись, собрали и подготовили аппаратуру, и вот уже хрустим по каменистой осыпи, делая первые шаги не в первый раз, но всё с тем же трепетом. Уже достаточно темно, и я включаю лампу. Барабанная дробь… ДА! Есть свечение! Глаза привыкают к темноте, и мы видим, что свечение здесь повсюду и разных оттенков. Это надо видеть! Чувство радости и гордости усиливается, когда вспоминаешь, сколько предварительной работы проделано, и какие силы и средства затрачены ради всего этого.
Заходим в первый штрек. Здесь светящихся камней больше. Оно и понятно, ведь это была выработка, где добывали руду. Устанавливаю штатив, на него камеру. Делаю первый снимок. Выдержка 30 секунд, которые, как мне показалось, длились минут пять. Но вот закрылся затвор фотоаппарата и пленка перемоталась на следующий кадр. Делаю второй снимок этого же места при дневном свете, чтобы было с чем сравнивать.
Осмотрев штрек, замечаем ещё пару мест, достойных попасть в объектив камеры, если что – на обратном пути, и направляемся дальше. Впереди ещё столько не увиденного… никем не увиденного.
Итак, самое интересное. Сейчас станет известно, что было в знаменитой вагонетке – руда или пустая порода? Подходим к месту, где она простояла столько лет, а сейчас здесь лишь груда содержимого. Много было написано, много было споров, что в ней, но известно это станет только сейчас. С чувством первооткрывателя включаю лампу. Свечение есть, но очень мало, во всяком случае, не больше, чем везде по туннелю, если не меньше. Я даже не счел нужным сфотографировать это место в ультрафиолетовых лучах, хотя сейчас понимаю, что надо было это сделать.
Жаль, если эта информация разочарует тех, кто набрал полные карманы сувениров из этой вагонетки, считая эти камни рудой, но факт – штука упрямая. В утешение могу лишь сказать, что не все минералы урана люминесцируют, хотя наличие урана именно в этой породе и количество светящихся пятен находятся в прямой зависимости. В любом случае ВСЕ камни в штольне (и не только в этой) в той или иной степени содержат уран.
В штреке, из которого «выезжала» вагонетка нашли целую стену светящихся пятен. Сфоткали и её, а попутно замерили фон возле этого пятна. Дозиметр показал довольно высокий фон, но в то же время, в проходе, на расстоянии полутора – двух метров от этого жгучего места фон был на порядок ниже, как и везде по штольне. Интересно было слушать писк Беллы в режиме счета гамма квантов. Частота писков резко увеличивается, когда подносишь прибор к светящемуся, во всех смыслах этого слова, месту. Хорошо, что видно, куда надо подносить дозиметр.
Наигравшись, передвигаемся дальше. Именно передвигаемся, так как с таким количеством всего на шее, в руках и за плечами можно только передвигаться, особенно по штольне. Выходим в основной тоннель, минуем поворот и перед нами предстает бесконечность. Мощности фонаря не хватает, чтобы добить светом до конца, а точнее до следующего изгиба. Впереди несколько сотен метров прямо участка. Рельсов, понятное дело, нет. Проходим пару сотен метров, начинается грязь вода и рельсы. И воды и рельсов немного. Через проломы в своде наблюдаем свечение минералов. По ряду причин решаем идти обратно и сосредоточить усилия на наблюдении и съемке примеченных ранее пород.
Устанавливаю на штатив другую камеру – со слайдовой пленкой, чтобы произвести стереосъемку штольни. Позже, рассматривая стереослайды, я будто снова оказываюсь там. Полный эффект присутствия!
Подходим к повороту. Впечатлённый увиденными в сети фотографиями наших подземелий, снятых очень технично, мне тоже хочется снять что-нибудь этакое. Ставлю штатив с камерой и ухожу за поворот. Напарник по команде открывает затвор фотоаппарата, а я пыхаю фотовспышкой. Снимок готов.
Заходим на кладбище вагонеток. Здесь находим мощные выделения светящихся минералов, причём минералы в штольне двух типов. Первый – самый распространенный – гиалит. Это разновидность опалов. Их основной признак – способность образовывать натёки на камне, в полостях и даже сгнившей древесине. Цвет свечения - от бледно-бирюзового до розового. При дневном свете представляет собой стекловидные массы бесцветные или бледно-бледно жёлтые. Чтобы проще было понять, гиалит представляет собой силикагель или кремнекислоту, такую же почти, как и влагопоглатительные шарики в упаковке с обувью. Образуется минерал в сырости, поэтому и имеет натечной характер и при образовании «впитывает» сопутствующие вещества – в данном случае соли урана.
Второй минерал найденный нами – отенит. Представляет собой комплекс фосфата кальция и фосфата урана. Наверное, он мог бы быть полезным для зубов и костей, ведь тут тебе и кальций и фосфор… По цвету свечения резко отличается от гиалита. Чистый насыщенный и более яркий зелёный цвет. При белом свете это включения зеленовато-жёлтого цвета. Часто образует прослойки и слои несколько миллиметров толщиной и большой площадью.
Еще одно отличие этих минералов наблюдается после выключения ультрафиолета. Гиалит перестает светиться не сразу, а в течение нескольких секунд, а вот свечение отенита гаснет почти мгновенно.
Кроме этих двух минералов, нам встречался ещё и кальцит, тоже с примесью и тоже светящийся. По характеру свечения он очень похож на гиалит, но по структуре совсем другой.
Наверняка здесь есть и другие минералы, не менее интересные, но я не геолог, хотя курс геологии нам читали, и читали хорошо. Помню интересный случай – наш препод по минералогии принёс несколько разных минералов, нам не знакомых, и спросил, что мы можем сказать о них. А среди этих каменюк попался бештаунит – серый в черную крапинку, с относительно гладкими сколами. Я то его хорошо знаю, правда, тогда я не знал, что он так называется. Вот я и говорю, что, мол, это камень с горы Бештау, и добавляю, а сколько микрорентген он светит? Бедный Борис Леонидович… Так просто и быстро зачёт у него ещё никто не получал.
Покидаем кладбище вагонеток и направляемся к выходу. Снова заходим в боковой штрек – туда, где пятно на стене с высокой активностью. Видим пролом в потолке, за которым идущий вверх колодец высотой метров 10, может больше. Делаю его снимок со вспышкой.
Во втором от входа штреке есть кирпичная стена с проломленной дырой. Дальше идет тоннель без укреплений, как и сами эти штреки. Видно, что в бока отходят ещё ходы и так сколько видно. Дыру в стенке пробили сравнительно недавно, и во времена «боевой молодости», когда мы ходили сюда очень часто, её ещё не было, иначе бы мы обязательно туда полезли. К сожалению, в него мы не полезли и сейчас, так как времени оставалось мало, а надо было попробовать, пожалуй, самый экзотический вид фотосъемки – стереосъемку светящегося камня в ультрафиолетовых лучах.
Это уже было сделано в первом от входа штреке. Там же был сделан необычный снимок, хотя и не очень выразительный, который я назвал «в мире теней».
Ну, вот и подошла к концу очередная экспедиция. Очередная по счету, но неординарная по содержанию. Пожалуй, эта одна из лучших и удачнейшая из миссий посещения на моем счету. Программа выполнена полностью. Делаю прощальный снимок в предбаннике. Переодеваемся и собираем вещички. На улице погода взбунтовалась! Пошел мокрый снег, а туман скрывал даже деревья вдоль дороги, хоть до них расстояние пару десятков метров. Хотел ещё снять новую табличку и очки, но не хотелось мочить камеру.
На полпути к посёлку туман рассеялся и перед нами появился великолепный осенний лес. Если бы не осадки, обязательно бы поснимал пейзаж.
Домой добрались быстрее обычного. Я оккупировал ванну и долго откисал и прогревал насквозь промерзшие косточки. На память из штольни взял маааленький кусочек камня с яркой прослойкой отенита. Это уж точно руда, я то знаю!
|
|
Небольшой отчет о состоявшейся экспедиции |
|
|
PRO нас пишут... |
|
|
| Страницы: [1] Календарь |
