Не хвастаясь, могу сказать, что когда Володя ударил меня по уху и плюнул мне в лоб, я так его схватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом, а утюгом я бил его вечером. Так что он умер совсем не сразу...
Это не доказательство того, что ногу я отрезал ему ещё днём. Тогда он был ещё жив... А Андрюшу я убил просто по инерции, и в этом я себя не могу обвинить. Зачем Андрюша с Елизаветой Антоновной попался мне под руку? Им было ни к чему выскакивать из-за двери. Меня обвиняют в кровожадности, говорят, что я пил кровь, но это неверно: я подлизывал кровяные лужи и пятна, - это естественная потребность человека уничтожать, следы своего, хотя бы и пустяшного преступления.
А также я не насиловал Елизовету Антоновну. Во-первых, она уже не была девушкой, а во-вторых, я имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходиться. Что из того, что она вот-вот должна была родить? Я и вытащил ребёнка. А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Не я оторвал ему голову, причиной тому была его тонкая шея. Он был создан не для жизни сей.
Это верно, что я сапогом размазал по полу и собачку. Но уж цинизм - обвинять меня в убийстве собаки, когда тут рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребёнка я не считаю.
Ну, хорошо, во всём этом (я могу сознаться) можно усмотреть некую жестокость с моей стороны. Но считать преступлением то, что я сел и испаражнился на свои жертвы, - это уж, извените, абсурд. Испорожняться - потребность естественная, следовательно, не преступление отнюдь...
Таким образом, я понимаю опасение моего защитника, но всё же надеюсь на полное оправдание.

Понедельник: Скука... Скука... Скука...
Вторник: Сосед увёл мою корову. Это уже что-то.
Среда: Утром пошёл и убил соседа. Немного взбодрился.
Четверг: Соседка выкопала всю мою картошку. Дрянь.
Пятница: Убил эту дрянь. Взбодрился, но не надолго.
Суббота: Соседи необычно оживлены. Видимо, им не подуше мой образ жизни. Суета.
Воскресенье: Убил всех соседей. Суета прекратилась.
Понедельник: Скука... Скука... Скука...

Под музыку загрузки Windows входит герой - бледный парень с мешками под глазами.

Ведущий. Правда ли то, что вы пользуетесь лицензионным софтом?

Герой. Да, уже около двух лет.

Ведущий. Расскажите, как вы впервые попробовали лицензионный софт.

Герой. Ну, типа, меня втянула моя девушка. Она тогда работала в региональном представительстве Microsoft, ну и уговорила меня попробовать.

Ведущий. И вы согласились? Разве вы не знали о последствиях?

Герой. Ну, типа, она сказала, с одного раза ничего не будет. Всегда можно потом отказаться. Да я и сам подумал, что у меня, силы воли нет? Поначалу мне даже и не понравилось особо. Знаете, эти нефиксенные глюки, ощущение обалделости и опустошенности в кармане...

Ведущий. Тем не менее, вы попробовали снова.

Герой. Хотелось понять, что люди в этом находят.

Ведущий. Поняли?

Герой. Знаете, тем, кто не пробовал, это не объяснить.

Ведущий. Попрошу без агитации, у нас прямой эфир. Итак, вы втянулись.

Герой. Ну, типа, угу.

Ведущий. Ваши друзья не пытались вас остановить?

Герой. Они от меня отвернулись, когда узнали... Да ну их на фиг. У меня теперь новые друзья, тоже, типа, лицензионщики.

Ведущий. А ваши родители знают, что вы - пользователь лицензионного софта?

Герой. Типа, конечно. Мне же постоянно нужны деньги на покупку новых версий. Из-за этого вечные разборки, отец кричит, что я позор семьи...

Ведущий. А с той девушкой вы продолжаете встречаться?

Герой. Нет. Она прошла курс линуксотерапии и сказала, что хочет начать новую жизнь, где ей, типа, ничего не будет напоминать о прошлом.

Ведущий. А сами вы не пробовали лечиться?

Герой. Пробовал, а что толку? Все равно, как увижу голографическую наклейку...

Ведущий. У вас бывают ломки?

Герой. Да, мой комп ломался уже несколько раз из-за глючных релизов. А что делать? Это и в лицензионном соглашении сказано - поставляется AS IS, никакой гарантии...

Ведущий. Но вы хотите бросить?

Герой. Раньше хотел, а теперь думаю - а че, типа... на Западе многие так живут...

Ведущий. Ну что ж, послушаем мнения наших зрителей.

Ассистенты с микрофонами обходят зал.

Тетка. Вот из-за таких, как вы, наши отечественные хакеры сидят без работы! А у них, между прочим, жены и дети! А у некоторых еще и мужья!

Дедок. Стыдно должно быть, молодой человек! Я в молодые годы работал на IBM-360, так у нас о лицензионном софте и слыхом не слыхивали! Сейчас модно ругать прошлое. Да, конечно, были ошибки. Но какая была молодежь! Романтика была, порыв, идея! Не то что софт - железо и то пиратски копировали! Разве мы могли помыслить о том, чтобы продаться Биллу Гейтсу за яркую коробку!

Девица. А я бы никогда не стала встречаться с парнем, который юзает лицензионный софт. Они же не могут ничего. Ни защиту взломать, ни код ввести. У них вечно висит все. Только и способны, что по телефону... со службой техподдержки... (Герой краснеет.)

Женщина. А что вы все накинулись на парня? Ему помочь нужно, а не ругать его... Конечно, он уже на той стадии, когда сразу вернуться к нормальному пиратскому софту невозможно. Но можно, для начала, попробовать пересадить его на freeware. Потом на shareware, и постепенно увеличивать срок без регистрации...

Бабка. Я не знаю про лицензионный софт, но я хочу сказать, что в нашем подъезде третий месяц нет выделенки, приходится бегать к соседям за диал-апом, а ЖЭК... (объединенными усилиями у бабки отбирают микрофон)

Ведущий. Итак, как видим, аудитория не поддерживает пристрастие нашего героя. А теперь послушаем нашего эксперта-психолога.

Психолог. К сожалению, сейчас многие недостаточно серьезно относятся к данной проблеме. Ссылаются на опыт Запада, в частности, Голландии. Но на самом Западе многие бьют тревогу, обеспокоенные снижением уровня компьютерной грамотности. Кто из вас слышал о голландских хакерах? На самом деле, пристрастие к лицензионному софту - это тяжелая патология, способная разрушить всю жизнь человека. Сначала ему кажется, что он может в любой момент вернуться к нормальной жизни. Но он все чаще испытывает потребность в новых лицензионных версиях и уже не может остановиться. Он тратит на это все свои деньги. Нарушается круг общения, возникают физические нарушения - больной забывает адреса хакерских сайтов, его тошнит от вида пиратского софта... Возникают комплексные расстройства психики, в частности, может развиться навязчивая идея платить даже за freeware'ный софт. Как правило, пользователями лицензионного софта становятся люди несамостоятельные, внушаемые, со скрытым комплексом неполноценности. Им хочется выделиться из общей массы или, напротив, не отстать от товарищей; они бояться реальности и ищут иллюзорной защиты у службы технической поддержки. Здесь проявляется та самая надежда откупиться от проблемы вместо того, чтобы решать ее, которая заставляла еще наших первобытных предков приносить жертвы духам. Хотя немало и тех, кто пробует просто из любопытства, наслушавшись пропаганды дилеров о якобы безглючности лицензионного софта. Не будем забывать, что за лицензионным софтом стоит бизнес с оборотами в миллиарды долларов, кровно заинтересованный во втягивании все новых пользователей в это пагубное пристрастие.

Ведущий. Ну что ж, благодарим нашего эксперта и надеемся, что для нашего героя еще не все потеряно. До встречи в онлайне.

Первым браузером был NCSA Mosaic, и называл он себя "NCSA_Mosaic/2.0 (Windows 3.1)". Mosaic отображал текст вместе с рисунками к всеобщей радости.

Затем появился новый браузер, известный как "Mozilla", как сокращение от "Mosaic Killer", но Mosaic не испугался, поэтому браузер был переименован в Netscape и Netscape называл себя "Mozilla/1.0 (Win3.1)" к еще большей общей радости. Netscape поддерживал фреймы и фреймы стали популярны, но Mosaic не поддерживал фреймы, поэтому сайты стали анализировать User-Agent и отдавали страницы с фреймами браузеру "Mozilla", а другим браузерам отдавали страницы без фреймов.

Netscape начал насмехаться над Microsoft, говоря о Windows, как о "плохо отлаженных драйверах устройств", и Microsoft была в ярости. Microsoft сделала свой собственный браузер, который был назван "Internet Explorer", в надежде, что он станет "убийцей Netscape". Internet Explorer поддерживал фреймы, но не назывался Mozilla, поэтому сайты передавали ему страницы без фреймов. Microsoft охватило нетерпение, так как она не хотела ждать, пока вебмастеры узнают об IE и начнут отдавать IE фреймы, поэтому Internet Explorer назвал себя "Mozilla совместимым" и стал имитировать Nescape, называя себя "Mozilla/1.22 (compatible; MSIE 2.0; Windows 95)". Так Internet Explorer начал получать фреймы и все в Microsoft были счастливы, а вебмастера были сбиты с толку.

Microsoft продавала IE вместе с Windows и сделала его лучше, чем Netscape и на Земле разбушевалась первая война браузеров. Netscape был побежден и в Microsoft был большой праздник. Однако Netscape переродился под именем Mozilla и Mozilla создала Gecko и назвала себя "Mozilla/5.0 (Windows; U; Windows NT 5.0; en-US; rv:1.1) Gecko/20020826". Gecko стал движком отображения и был он хорош. Mozilla стала Firefox и называла себя "Mozilla/5.0 (Windows; U; Windows NT 5.1; sv-SE; rv:1.7.5) Gecko/20041108 Firefox/1.0" и Firefox был очень хорош. Gecko стал размножаться и родились другие браузеры, использующие его код и один называл себя "Mozilla/5.0 (Macintosh; U; PPC Mac OS X Mach-O; en-US; rv:1.7.2) Gecko/20040825 Camino/0.8.1", а другой "Mozilla/5.0 (Windows; U; Windows NT 5.1; de; rv:1.8.1.8) Gecko/20071008 SeaMonkey/1.0", каждый притворялся, что он Mozilla и использовал Gecko.

Gecko был хорошим, а IE нет, и возродился анализ User-Agent таким образом, что Gecko получал хороший код, а другие браузеры — нет. Последователи Linux были очень расстроены, так как они создали новый браузер Konqueror, построенный на движке KHTML, думая, что он так же хорош, как Gecko, но он не был Gecko, поэтому сайты не отдавали ему хорошие страницы. Так Konqueror начал притворяться, что он "похож на Gecko", чтобы получать хорошие страницы, и назвал себя "Mozilla/5.0 (compatible; Konqueror/3.2; FreeBSD) (KHTML, like Gecko)", и путаница была огромной.

Затем пришла Opera и сказала: "конечно мы должны позволить нашим пользователям решать, какой браузер мы должны имитировать". Так был создан элемент меню и Opera называла себя "Mozilla/4.0 (compatible; MSIE 6.0; Windows NT 5.1; en) Opera 9.51" или "Mozilla/5.0 (Windows NT 6.0; U; en; rv:1.8.1) Gecko/20061208 Firefox/2.0.0 Opera 9.51 (Windows NT 5.1; U; en)" в зависимости от выбранной пользователем опции.

Apple построила Safari и использовала KHTML, но добавлила много новых возможностей, форкнула проект и назвала его WebKit. С целью получать страницы, предназначенные для KHTML, Safari назвала себя "Mozilla/5.0 (Macintosh; U; PPC Mac OS X; de-de) AppleWebKit/85.7 (KHTML, like Gecko) Safari/85.5" и ситуация стала хуже.

Microsoft страшно боялась Firefox и Internet Exporer вернулся, называя себя "Mozilla/4.0 (compatible; MSIE 8.0; Windows NT 6.0)" и он отображал хороший код, но только если вебмастера говорили ему явно это сделать.

И тогда Google создала Chrome и Chrome использовал WebKit и был похож на Safari. Chrome хотел получать страницы, предназначенные для Safari и поэтому притворялся, что он Safari. Таким образом Chrome использовал WebKit и притворялся, что он Safari, а WebKit притворялся, что он KHTML, который притворялся, что он Gecko, а все браузеры притворялись, что они Mozilla. Chrome называл себя "Mozilla/5.0 (Windows; U; Windows NT 5.1; en-US) AppleWebKit/525.13 (KHTML, like Gecko) Chrome/0.2.149.27 Safari/525.13" и строка User-Agent стала практический бесполезной. Каждый притворялся, что он является всеми другим и общее смятение не имело предела.

webew.ru

Интервьюер: Итак, вы считаете себя плотником?
Плотник: Всё верно. Это именно то, чем я занимаюсь.

Интервьюер: Как долго вы занимаетесь этим?
Плотник: Десять лет.

Интервьюер: Очень хорошо. А теперь я бы хотел задать вам несколько технических вопросов, чтобы оценить, насколько вы впишетесь в нашу команду. Договорились?
Плотник: Конечно, было бы неплохо.

Интервьюер: Должен вам сказать, что мы работаем в подразделении, занимающимся постройкой большого количества коричневых домов. Доводилось ли вам строить множество коричневых домов?
Плотник: Ну, я же плотник — я строю дома, а люди уже красят их так, как пожелают.

Интервьюер: Да, я понимаю, но не могли бы вы подсказать мне, сколько у вас опыта именно с коричневыми? Ну, плюс-минус.
Плотник: Я действительно понятия не имею. С того момента, как дом построен, меня не волнует, в какой цвет его покрасят. Может, шесть месяцев?

Интервьюер: Шесть месяцев? Вообще-то мы ищем кого-нибудь с гораздо большим опытом коричневого, но позвольте мне задать вам ещё несколько вопросов.
Плотник: Ладно. Но, знаете, покраска — это покраска.

Интервьюер: Да-да, хорошо. Что насчёт Ореха?
Плотник: А что с ним?

Интервьюер: Много ли вы работали с ореховым деревом?
Плотник: Конечно. Ореховое дерево, сосна, дуб, красное дерево — всё, что угодно.

Интервьюер: Но сколько лет вы работали с Орехом?
Плотник: Да не знаю я, чёрт возьми. Я что, должен считать каждую доску?

Интервьюер: Ну хотя бы примерно?
Плотник: Хорошо, тогда я бы сказал, что у меня есть полтора года опыта работы с ореховым деревом.

Интервьюер: Но вы не ореховый гуру?
Плотник: Ну, я же плотник — я работаю с любыми типами дерева, которые, конечно, имеют некоторые отличия, но я считаю, что если ты хороший плотник…

Интервьюер: Да, да, но мы используем ореховое дерево. Это нормально?
Плотник: Ореховое дерево — это прекрасно! Всё, чего пожелаете — я же плотник.

Интервьюер: Что насчёт чёрного Ореха?
Плотник: А с ним что?

Интервьюер: У нас было несколько ореховых плотников, но потом случайно выяснилось, что они не были плотниками по чёрному Ореху. Имеется ли у вас опыт с ним?
Плотник: Конечно, немного. Полагаю, было бы хорошо иметь больше опыта для моего резюме.

Интервьюер: Ладно. Позвольте мне свериться со списком вопросов.
Плотник: Да пожалуйста.

Интервьюер: Итак, последний вопрос на сегодня. Мы используем Камень 5.1 для забивания гвоздей. Использовали ли вы Камень 5.1?
Плотник: [становясь белым...] Ну, я знаю, что множество плотников начали использовать камни, чтобы забивать гвозди, когда Craftsman купил каменоломню, но, вы знаете, честно говоря, у меня это получается гораздо лучше с моим гвоздомётом. Или молотком, если хотите. Мне кажется, что, когда я использую камень, то слишком часто ударяю себя по пальцам, и моя рука сильно болит, потому что камень очень большой.

Интервьюер: Но другие компании используют камни. Вы хотите сказать, что камни не работают?
Плотник: Нет, я вообще-то не говорю, что камни не работают. Я лишь считаю, что гвоздомёты работают лучше.

Интервьюер: Все наши архитекторы начинали использовать камни и им понравилось.
Плотник: Конечно они это делали, но я забиваю гвозди целый день и — ладно, слушайте, мне нужна работа, так что я определённо готов к использованию камней, если вы захотите.

Интервьюер: Ок. У нас есть ещё несколько кандидатов; мы свяжемся с вами, когда примем решение.
Плотник: Что ж, спасибо за ваше время. Было приятно поговорить.

СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

Звонок...

Интервьюер: Алло?
Плотник: Здравствуйте! Помните меня? Я тот плотник, которого вы собеседовали для работы с чёрным ореховым деревом. Хотел лишь узнать, приняли ли вы решение.

Интервьюер: Вообще-то приняли. В целом, нам нравится ваш опыт, но мы решили взять кого-то, кто больше работал с коричневыми.
Плотник: Правда? И это всё? Меня не взяли на работу, потому что у меня недостаточно коричневых?

Интервьюер: Ну, это только частично правда. Отчасти, мы взяли другого парня, потому что он намного дешевле.
Плотник: Серьёзно? И сколько же у него опыта?

Интервьюер: Ладно, он не совсем плотник, он продавец машин. Однако он продал много коричневых машин и работал с отделкой из орехового дерева.
Плотник: [короткие гудки]

От переводчика: весьма вольный перевод, не претендующий на точность.