![7350033_Na_ostrie_lychanaostrielychaSnimok (544x196, 238Kb)](//img0.liveinternet.ru/images/attach/d/4/161/908/161908966_7350033_Na_ostrie_lychanaostrielychaSnimok.png)
«На острие луча»
Фантастика многолика, многогранна. Автор имеет право ставить своих героев в самые невероятные условия. И я воспользовался этим правом.
Герои повести Фил — человек одаренный сверх всякой меры. Он специалист во всех науках. С какими бы головоломными проблемами Фил ни сталкивался, он их легко решает и осуществляет грандиозные проекты.
Кто не знает барона Мюнхгаузена? Достопочтенный барон вытащил сам себя за волосы из болота. Фил не может этого сделать, но зато он может получить твердый свет и повернуть вспять ход биологических процессов своего организма. Фил имеет смелость оперировать точными цифрами и ссылаться на последние научные достижения. В этом его главное отличие от знаменитого враля. Тем не менее, родство их оспаривать невозможно.
Насколько мне удалось серьезные научные достижения сочетать со сказочными событиями — пусть судит читатель. И если читатель улыбнется, я буду рад. А если у него взыграет воображение и появится интерес к затронутым вопросам буду рад вдвойне.
ВСЕ ГЛАВЫ ![scenic scenic](https://i.li.ru/images/brandnewsmilies/scenic.gif)
* * *
Глава четвертая
Ядерный скафандр. Призрак. Квинт в опасности. Конец мухам и клопам.
![7350033_4Glava_chetvertaya_ (544x306, 3301Kb)](//img1.liveinternet.ru/images/attach/d/4/161/908/161908967_7350033_4Glava_chetvertaya_.gif)
Теперь мы спокойно приступили к изготовлению скафандров. Станок больше не перегорал. Но работа продвигалась медленно, хотя мы и просиживали у ядростанка по шестнадцать часов в сутки. Квинт получал лоскутки ядронита, я был в роли ядерного портного. Работа эта довольно нудная. Только необходимость и заставляла нас выполнять ее. Мы потеряли счет дням, и нам было безразлично, какой идет месяц, какая на улице погода.
Ожили мы только тогда, когда подошел долгожданный примерочный день.
Вчерне готовый скафандр я надел на Квинта. Долго возились, прежде чем удалось вдеть руки в рукава. Скафандр, разумеется, был без подкладки, он будто лился с плеч и был совершенно черным, как раскрытое окно чердака на фоне белой стены. Он зиял, как дыра. Создавалось впечатление, что толкни Квинта – и рука пройдет сквозь него куда-то в темноту. Ничего похожего на объем. Лишь на ощупь можно было убедиться в наличии отвислых продольных складок и почувствовать человеческое тело. Ядронит был идеально черный, без оттенков, без переливов, он не отражал ни единого луча света. Вместо видимых лучей он отражал инфракрасные.
Я взял тюбик белил и помазал краской скафандр, но она тут же, не оставляя следов, стекла вниз. Потер его пудрой – бесполезно. К нему ничто не приставало.
В форточку влетел комар и попытался сесть на скафандр, но тщетно. Он беспомощно тыкался и тоненько пищал.
– Дай срок, – громко сказал Квинт, – доберемся и до вашего брата.
Кинув скафандр на стол, где он разлился словно тушь, приняв неопределенные очертания, я сложил его вдвое, и потом еще, и перегибал до тех пор, пока площадь его не достигла одного квадратного миллиметра. Скользнув меж пальцев, скафандр, смачно шлепнувшись, кляксой распластался на полу.
– Не похоже на одежду, – сказал Квинт, поднимая скафандр.
Я на минутку вышел в соседнюю комнату, чтобы принести пузырек, куда хотел поместить скафандр. А вернувшись, застал Квинта ползающим по полу. На мой вопросительный взгляд он виновато ответил:
– Скафандр ищу. Перекинул его через руку, а он возьми, да и сорвись. Упал – и нет его. Ногу мою из-за него свело.
Мы усердно ползали, исследуя все закоулки и выбоины, заглядывая куда надо и не надо, но скафандр бесследно исчез. Тогда мы вооружились восьмикратными лупами и, разбив комнату на квадраты, вновь принялись за поиски. Тут ничего неправдоподобного нет. Ядерное вещество в четыре килограмма занимает ничтожно малый объем. От нашего взгляда не ускользнули даже малейшие царапины.
Внезапно без стука – что за дурная привычка! – вошла тетя Шаша.
– Что-нибудь потеряли? – полюбопытствовала она.
– Да, – неохотно ответил я. – Комбинезон вот запропастился. Ищем.
– В щелях ищете? С лупой?
– Это особый комбинезон. Хоть он и сорок восьмого размера, без лупы не обойтись.
– Ядерный, – поддакнул Квинт.
Забыв, зачем пришла, соседка выкатилась из комнаты, торопясь поделиться услышанным с дядей Кошей.
Вечерело, когда была осмотрена последняя царапина у порога. Безрезультатно.
Квинт смущенно посматривал на меня:
– Вот так скафандр. Он не улетел никуда, он вниз падал. Ногу даже парализовало.
– Сядь, посмотрим.
Я надавил пальцем на сухожилие.
– Больно? А так? Тоже больно? Положи ногу на ногу. Да не эту, а парализованную.
Квинт с усилием приподнял ее и, помогая рукой, положил на здоровую ногу. Я ребром ладони ударил по коленной чашечке. Нога не дрогнула. Я расшнуровал туфель. Он сам с глухим стуком упал на пол и опрокинулся.
– Нога вылечилась, – сказал Квинт. А из туфля вылился скафандр и, перекатываясь амебой, потянулся к окну.
– Держи, убежит!
Квинт бросился за ним, схватил, для чего-то отряхнул, обдул и крепко зажал в руке.
Вылив скафандр в пузырек и завинтив пробку, я поинтересовался, какое же сегодня число. К календарю мы все это время не прикасались. К соседям заходить не хотелось и я, выглянув на улицу, спросил у первого прохожего:
– Скажите, какой сегодня день?
– Понедельник.
– Я спрашиваю число!
– Тринадцатое.
– А месяц?
– Месяц? Июль. А год вам не нужно? Или век.
– Спасибо, это мне известно.
О, так уже порядком времени прошло. Клоп и муха, вероятно, созрели. Пора их уничтожить. Не откладывая операцию в долгий ящик, мы сразу приступили к ее осуществлению.
Прежде всего нужно заключить в баллоны орудие уничтожения – нуль-пространство. Квинт помог мне снарядиться. К запястьям рук за цепочки мы пристегнули два объемистых пустых баллона, чтобы вместе с ними я составлял единую систему.
– Через пару минут буду здесь, – сказал я и взяв в рот загубник, включил генератор кси-лучей. Нуль-пространство поглотило меня. Как и в первый раз в голову полезли неприятные мысли, но уже по существу. У меня, должно быть, расширились зрачки, когда я подумал, что в результате сдвига по пространственной фазе в момент возвращения назад окажусь в капитальной кирпичной стене. Стена, конечно, треснет или развалится, а во что я превращусь – неизвестно. Да, я рисковал. В следующий раз проникнуть в нуль-пространство надо обязательно за городом, где-нибудь в степи.
В свой мир я вернулся удачно. Правда, почему-то оказался метрах в пятидесяти от дома за старым забором. Минут пятнадцать с передышками я волочил баллоны по земле. В передней отстегнул цепочки и поспешил к Квинту. Он уже, наверное, переволновался. Захожу в комнату, где оставил его... Что такое? Час от часу не легче. В углу, перед шкафчиком с колбами, ретортами и прочими склянками, настороженно, будто боясь шевельнуться, стояло привидение. Полупрозрачное, бледное, неясное, оно имело объем и тяжело дышало. Что бы это могло значить? Ведь призраков не существует. Значит это материальное тело из плоти и крови. Я тихо, вызывающе кашлянул. Привидение не шевельнулось. Лишь через минуту оно сделало шаг назад. Но какой шаг! Это был медленный, плавный прыжок назад и в то же время вверх. Привидение слегка коснулось головой потолка, по самые плечи вошло в него, потом вынырнуло, пересекло по диагонали комнату и пушинкой опустилось рядом со мной, причем ноги чуть не до колен погрузившись в пол, снова вышли из него. Я отскочил от призрака. Он повернулся ко мне, и я узнал размытые черты Квинта. Выцветшие глаза его смотрели на меня, как показалось мне, с укором и недоумением.
– Квинт, ты ли это? – вскричал я и меня ужалила страшная мысль: неужели это осложнение, связанное с оживлением?
– Что поделаешь, Фил, но это я, – ответил он. – А ты принес нуль-пространство?
Это был его голос, но слышался он откуда-то издалека, слабый и тихий, как в плохом телефоне.
– Да, да, все в порядке. Баллоны заполнены.
– А мне дышать тяжело. Воздух разряжен и с глазами что-то неладное, все погрузилось в густой туман. Слух дрянной, стену протыкаю, порхаю – не хуже бабочки.
– Присядем-ка, – сказал я. Мысль лихорадочно работала. – Давно в таком состоянии?
– Погромче, Фил. Минут так пять.
– Погромче, Квинт. Расскажи по порядку.
– И рассказывать нечего. Был человек как человек. Ты задержался, я забеспокоился, потом стал таким. Сразу. Без всяких переходных состояний.
– Громче, Квинт!
– Сначала я не придал этому значения. Бывает же такое, что в глазах потемнеет. Но взлетев к потолку, испугался. Проткнул потолок и увидел чердак. Опустился вниз, а дыры на потолке нет. А ведь я продырявил его. Думал, может это сон, и щипал себя, и кусал. Больно. Скажи, я не сплю?
– К сожалению, нет.
– Я себя чувствую каким-то получеловеком. Бедный я. Наказанный я.
– Успокойся, Квинт. Ничего страшного нет. Веришь мне?
Он себе так не верил, как мне. Я старался внимательно рассмотреть его. Такие мелкие детали, как швы костюма, волосы, рисунок кожи – вообще были невидимы. Особенно неприятное впечатление производили безжизненные, пустые, как у скульптуры, глаза. Сквозь туловище просматривалась спинка стула. По мере сгущения сумерек Квинт, казалось, все более растворялся в воздухе. Я включил свет.
– Попрошу тебя в коридор не выходить. Соседей можешь напугать.
– Я так страшен?
– Нет, просто неприлично выглядишь. Соседи – люди пожилые. С физикой дела не имеют, а ты просвечиваешь. Как они на этот иллюзион среагируют, неизвестно.
– Выходит, я дырявый?
– Почему – дырявый. Не выдумывай. Мы, очевидно, столкнулись с новой формой болезни. Мне нет нужды обманывать тебя. Ложись-ка, Квинт, в постель, забудься сном и положись на меня. Неизлечимых болезней нет.
Я усиленно соображал. Болезнь болезнью. Но причем здесь полуневесомость? Уже третий час ночи. Квинт перевернулся в постели, вздрогнул и от слабого толчка приподнялся вместе с простыней сантиметров на тридцать, секунду повисел, потом, так и не проснувшись, опустился на край кровати, чуть побалансировал и свалился на пол. Я не стал будить его и, напрягшись, приготовился поднять. Каково же было мое изумление, когда я его совершенно без усилия оторвал от пола. Тело весило не больше полукилограмма. Держать на руках взрослого человека и не чувствовать его веса – ужасно. Кроме того, руки мои, как в густой строительный раствор, погрузились в тело Квинта. Во мне заговорила страсть исследователя, и я ладонью со значительным сопротивлением разрезал Квинта пополам. И ничего. Он спокойно спал. А уж не сплю ли я сам? Нет, это явь. А может, все вещи в комнате потеряли вес? Я схватил графин с водой, но он был куда тяжелее Квинта. Признаться, я растерялся. Но длилось это какой-то миг.
далее