Цитата сообщения Laima_Ulrika Легенды Балты.

Эгле- королева ужей.

Эгле дает слово

На песках безмолвных
Шорох сонных вод.
Три сестрички в волнах
Водят хоровод.

Как легки и зыбки
В море облака!
Вьются, словно рыбки,
Дочки рыбака.

"Гляньте-ка, сестрицы,
Догорел закат.
Девы-водяницы
Воду закружат!

За косы ундины
Увлекут на дно.
В глубине пучины
Страшно и темно!"

Старшая, бледнея,
Вышла из воды,
И вторая с нею...
Долго ль до беды!

Лишь одна меньшая
На берег нейдет,
Рыбка золотая
Плещется — поет.

"Эгле ждать не станем,
Бросим здесь одну!
Злой дракон дыханьем
Всколыхнул волну!"

Эгле выбегает
В холодок ночной,
Косы отжимает,
Облита луной.

Взяв рубашку, громко
Вскрикнула она.
Волки, что ль, в потемках?
Чем поражена?

Девушки-бедняжки
Обнялись дрожа,
У меньшой в рубашке
Увидав ужа.

Старшая с камнями
На него, но змей
С кроткими речами
Обратился к ней:

"Подобру уйду я,
Но прошу, любя,
Эгле молодую
Замуж за себя.

С Эгле нежной, милой,
Под венец пойдем.
Нам судьба судила
Вековать вдвоем".

Сестрам стало жутко
От таких речей.
Видят, что не в шутку
Сватается змей.

Дали потемнели,
Тишину храня,
Лишь на волнах рдели
Отблески огня.

Сестры шепчут Эгле:
"Надо обмануть.
Что он — человек ли!
Скажешь — и забудь".

Но волна мятется,
Трепетно дыша, —
Девушка клянется
Стать женой ужа.

Сестрам смех-забава:
"Пара не плоха,
И невеста, право,
Стоит жениха!

Выйди ж из рубашки
Да пришли, зятек,
В золотой упряжке
Свадебный возок".

Ускользнул безногий,
И средь темных гор
Слышен на дороге
Звонкий смех сестер.

Жить, как прежде, будет
Эгле не тужа.
Кто ж ее принудит
Выйти за ужа!

Похищена!

В дом вбежали братья
И вдевятером
Змею шлют проклятья,
Слыша свист и гром.

Кликнули в тревоге
Эгле и отца —
Гости на пороге,
Гости у крыльца!

Вьются, словно плети,
Блещут, как ножи,
В воротах, у клети
Юркие ужи.

Впряжены драконы
В золотой возок...
В доме слезы, стоны.
А какой в них прок?

Эгле в миг последний
Вспомнила, дрожа,
Что клялась намедни
Стать женой ужа —

В шутку, попустому,
Лишь бы обмануть...
А теперь из дому
Шагу не шагнуть!

Старший змей спокойно
Вполз, и у дверей
Он спросил достойно:
"Примете ль гостей?

Прибыли недаром
Из глубин морских,
Во дворце янтарном
Эгле ждет жених.

Счастьем долгожданным
Нам невеста — свет,
О ее приданом
Даже речи нет.

И дала ведь слово,
Королевич ждет.
Мы отбыть готовы,
Что ж она нейдет?"

Эгле в клети рядом
Скрылась не дыша,
Слезы льются градом,
Замерла душа.

"Доченька-отрада,
Горе позабудь.
Может, и не надо
Собираться в путь!"

И отец украдкой
Обещает ей
Хитрою загадкой
Обмануть ужей.

Дочь надежно спрятав,
Думает: "Пора
Ненавистных сватов
Сплавить со двора".

Белую гусыню
Посадил в возок:
"Доченьку доныне
Сам растил-берег!.."

Светлая опушка
Темные леса...
Встреч кричит кукушка:
"Вот так чудеса!

Даже и в помине
Нет девицы тут,
Белую гусыню
Жениху везут!

Просты вы, гляжу я!
Верьте старику!
Доченьку меньшую
Скрыл от вас, ку-ку!"

И возок с гусыней
Покатил назад,
Сватушек отныне
Плутни не смутят.

Вспять путем знакомым
Кинулись ужи,
Подкатили с громом...
Ну, старик, дрожи!

Эгле ждет защиты.
Как же быть теперь?
Старший змей сердито
Барабанит в дверь:

"Если к нам невеста
Тут же не придет,
Не сползти мне с места —
Передушим скот!

Новенькие сети
В клочья разорвем.
Ты, старик, в ответе
Перед женихом!

Всей деревне вашей
Гибель суждена,
Если, слово давши,
Эгле неверна!"

И рыбак со вздохом
Говорит: "Ну что ж!
Поезжайте с богом,
Вас не проведешь!"

Белую овечку
Посадил в возок.
Снова от крылечка
Тронулся в лесок.

Светлая опушка,
Темные леса...
Вновь кричит кукушка:
"Вот так чудеса!

Эгле недалечко
Скрыл от вас отец.
Белая овечка
Едет во дворец!

Взяли вас обманом,
Верьте старику!
Лишь с одним приданым
Едете, ку-ку!"

В гневе и тревоге
Покатились вспять.
"Встречные — с дороги,
"Иль несдобровать!

Что ж не держат слова
Эгле и старик!.."
Вот к воротам снова
Прискакали вмиг.

Гневный стук все чаще...
Разнесли забор,
И клубок шипящий
Катится во двор.

Ближе, ближе, ближе...
Норовят в избу,
И скользят по крыше,
И ползут в трубу.

Эгле со слезами
Говорит родным:
"Мне, поймите сами,
Надо выйти к ним,

Лютый гнев змеиный
Вам терпеть за что ж?
То моя судьбина,
От нее ль уйдешь!

Вы мне принесите
Свадебный венец
,Косы закрутите, —
Волюшке конец.

Ты ль меня не холил,
Батюшка родной!
Золотую долю
Дал мне, молодой!"

Плача, сестры с нею
Вышли на крыльцо.
Вкруг невесты змеи
Заплелись в кольцо.

Снова мчат драконы
Золотой возок.
Снова — тот зеленый
Молодой лесок.

Братья скачут следом,
Люты не к добру.
Братьям страх неведом, —
Выручат сестру!

Но застыли с горя,
Как, блеснув разок,
Скрылся в бездне моря,
Золотой возок.

Вихри налетели,
Света не видать.
Братья в лодки сели, —
Только где ж догнать!

Жильвинас

Вольно и широко
Море бьет волной,
Радуга-дорога
Манит глубиной.

Зыбью светозарной
Вглубь идут вдвоем
Во дворец янтарный
Эгле с женихом.

Светлых волн изгибы
Ввысь бегут до дна...
"Милая, спасибо,
Слову ты верна!"

Волны в полном блеске
Мчатся второпях, —
Деверья к невестке
Скачут на конях.

"Королеву моря,
Братья, к вам веду.
Без беды, без горя
Будем жить в ладу.

Вверься светлой бездне,
Пусть ундины тут
Свадебные песни
Молодым споют".

За руку Эглуже
Крепко взял жених,
И тропа все глубже
Увлекает их.

Ветер тихо веет,
Волны не шумят,
А жених... не змей он,
Не ползучий гад!

Он хорош на диво,
Глаз не оторвать.
Молодой, красивый,
Жильвинасом звать.

Жильвинас — зовется
Балтики душа,
Что ныряет-вьется
В облике ужа.

Море ль свирепеет,
Темен день, как ночь, —
Он один сумеет
Рыбакам помочь.

Только непокорным
Гибель суждена:
Их на дне просторном
Леденит волна.

В глубине пучины
Встретит их в упор
Ледяной, змеиный,
Неподвижный взор...

Но с невестой ныне
Лишь краса-жених.
Шелк зелено-синий
Зыблется вкруг них.

Хорошо девице
В царстве глубины.
Смотрит и дивится,
Словно видит сны.

Говорит жених ей:
"Не забуду дня,
Как твой голос тихий
Окликал меня.

Ты на братьев горько
Плакалась тогда,
И от слез, как зорька,
Вспыхнула вода.

С этого мгновенья
Стало скучно мне
Усмирять смятенье,
Скрытое в волне.

Властвуя морскою
Грозной глубиной,
Я мечтал с тоскою
О тебе одной.

Проглядел глаза я,
Но со мной ты вновь,
И, не угасая,
Светится любовь.

Одарю весельем
Молодость твою,
Звонким ожерельем
Шею обовью.

Стан твой нежный, гибкий
Зори обоймут,
Плавниками рыбки
Путь наш обметут.

Принесут ундины
Радужный наряд,
Жемчуга, рубины
В косах заблестят".

Рдеет замок змея
Жарким янтарем,
Здесь туман яснее,
Дивно здесь вдвоем.

Без пути-дорожки,
Трепетно легки,
Пронеслись рыбешки,
Чудо-огоньки.

Для питья и снеди
Искрится кристалл,
Белые медведи
Устилают зал.

И волной невольной
В замок занесен
Нежный колокольный,
Затонувший звон...

И моря и сушу
Покидает день,
А девичью душу
Омрачает тень.

Грустно Эгле кроткой
Думать, что порой
Корабли и лодки
Гибнут под водой.

В дали необъятной
Тают облака.
Жильвинасу внятна
Девичья тоска.

"Как ты пожелала,
Так тому и быть,
Больше у причала
Людям не грустить.

Я клянусь безвинной
Детскою слезой —
Не вздымать пучины
Гибельной грозой.

Пусть ведут лишь зори
Разговор с волной...
Мирным будет море,
Только будь со мной".

Тоска по земле

Как денек за ночкой,
Так за годом год:
Рыбакова дочка
Все домой нейдет.

Ей легко живется,
Кротки деверья.
Ей не доведется
Плакать в три ручья.

Эгле — королева
Необъятных вод,
Нежностью напева
Море к сердцу льнет.

Волны сна не знают:
Им что день, что ночь...
В замке подрастают
Три сынка и дочь.

Мать поет о воле,
О красе земли,
Как девицы в поле
Дергать лен пошли...

"Вправду или в сказке?..
А какой он, лен?" —
"Словно ваши глазки,
Синецветный он".

Сколько песен новых
Для детей морских!..
Пела о кленовых
Граблях расписных;

О пчеле прилежной,
Пахнущей медком;
И о тучке нежной
С тайным холодком.

Для детей чудесней
Нету стороны,
Материнской песней
Заворожены.

Знать хотят упрямо,
Просят, вынь-подай:
"Где же, где он, мама,
Твой прекрасный край?"

"Там, где у дороги
Гнутся тополя,
Вольный и широкий
Дивный край — земля.

Там кругом раздолье.
Утром до зари
С песней вышли в поле
Жнеи, косари.

Жильвинас, любимый,
Добрый Жильвинас,
Свидеться с родными
Отпусти ты нас!

Я одно лишь море
Вижу девять лет.
Дай взглянуть на зори,
Вспомнить белый свет!

Сердце плачет, рвется
На земной простор,
Повидать неймется
Братьев и сестер.

Ласточкою мне бы,
Лебедью мне быть!
Улететь бы в небо,
По морю уплыть!"

Он молчит, угрюмый,
Не подымет век.
"Милый, не подумай,
Что уйду навек!

Мы вернемся в море!
Помни, Жильвинас:
Мы вернемся вскоре,
Только кликни нас!"

Жильвинас в тревоге
Думает: "Как быть?
Как пути-дороги
Эгле преградить?"

"Три работы прежде
Выполнить сумей, —
Говорит в надежде
Не расстаться с ней. —

Хитрости в них мало,
Все они легки.
Износи сначала
Эти башмачки".

В думах бесполезных
Эгле проку нет:
Башмаков железных
Хватит на сто лет.

К знахарке тюленя
Эгле тайно шлет
И ее веленья
В нетерпенье ждет.

"Их сносить нельзя ведь, —
Был ответ гонцу, —
Башмаки расплавить
Дайте кузнецу".

Шлет тюленя снова,
Хоть устал гонец.
Огненноголовый,
Выручил кузнец.

Жильвинас в тревоге
Думает: "Как быть?
Как пути-дороги
Эгле преградить?"

Он кудель дает ей:
"До утра спряди,
За пустой работой
Долго не сиди".

Но не спрясть кудели
И на третью ночь.
В непосильном деле
Кто бы мог помочь?

К знахарке тюленя
Эгле тайно шлет
И ее веленья
В нетерпенье ждет.

Ведьма отвечала:
."Разгадать не мне ль?
Тут заботы мало —
Надо сжечь кудель!"

И сжигает Эгле,
Трепет затая:
Вьется в белом пепле
Черная змея—

Жильвинас суровый
Не дает вздохнуть
И работой новой
Преграждает путь.

"Прежде чем проститься
Нам настанет срок,
Припаси гостинцы,
Испеки пирог!"

Но посуда скрыта,
Эгле как без рук.
Лишь худое сито
Объявилось вдруг.

Как пустое место,
Хоть какой бы прок! —
В чем поставить тесто?
В чем испечь пирог?

К знахарке столетней
Вновь плывет гонец-
Ночью труд последний
Кончен наконец.

Они поклялись

День встает, сияя,
А царевич-змей
Грустен, провожая
Эгле и детей.

На берег знакомый
Вышли в ранний час.
Эгле здесь как дома...
Мрачен Жильвинас.

Затаив тревогу,
Говорит жене:
"Эгле, путь-дорогу
Сыщешь ли ко мне?

Вот он, край отрадный,
Что тебя манит!
Ветер беспощадный
Сердце леденит.

Люди здесь объяты
Злобою слепой.
Сгубишь здесь меня ты,
Не спастись самой.

Коль проговоритесь,
Как меня зовут, —
С вами не увидясь,
Я погибну тут.

В замок наш прекрасный
Не найдешь путей,
Горьким и напрасным
Будет плач детей.

Минет день девятый,
Вас я буду ждать;
При лучах заката
Свидимся опять.

Как придешь обратно,
Крикни, Эгле, мне.
Зов тысячекратно
Прозвучит на дне.

Жив я — белоглавой
Выплеснет волна.
А погиб — кровавой
Подползет она".

И клянутся дети,
И клянется мать:
Никому на свете
Тайны не узнать!

Возвращение на родину

Вот оно, раздолье!
Не охватит взгляд.
Будто ждало поле
Эгле и ребят.

Распевают пташки.
Вьются мотыльки,
Дети рвут ромашки
И плетут венки.

Зыблется от ветра
Золотая рожь.
Росы нынче щедры,
Сенокос хорош.

Все-то детям ново!
Эгле у ворот.
Рыбака седого
Сердце узнает.

Детства мир беспечный
Видит пред собой,
Дорог бесконечно
Уголок любой.

"Батюшка мой милый!" —
"Доченька моя!"
Будет все, как было,
Вместе вся семья!..

О лихой разлуке
Плакать недосуг —
Маленькие внуки
Бегают вокруг.

С моря прибежали
Братья-рыбаки,
Сестры побросали
Кросна, челноки.

К ним со всей деревни
Собрался народ,
И волны напевней
Эгле речь ведет.

Как жила без горя
Средь морских зыбей,
Волны синя моря —
Сестры-братья ей.

А родные тут же,
Словно не со зла:
"Почему ж ты мужа
К нам не привела?

Да скажи сначала
Как зовется змей?.."
Эгле замолчала,
Словно речь не к ней.

"Здесь живи, Эглуже,
Здесь твой отчий дом". —
"Нет, вернусь я к мужу,
Мы домой уйдем.

На девятый день я
Быть должна назад".
Братья в возмущеньи
Слушать не хотят.

"Ты три дня, три ночи
Средь семьи своей,
А сказать не хочешь,
Как зовется змей!"

Девять братьев снова
Ей чинят допрос,
А сестра — ни слова,
Очи полны слез,

Братьев — злость-досада
Точит, словно ржа:
Разузнать им надо,
Как зовут ужа.

"На Иван Купала
Ночью в лес пойдем,
Ведьмы, чай, немало
Знают обо всем!"

Предательство

День ромашки. Пенье
Вдаль летит с реки.
Дети в свежем сене
Куклам вьют венки.

Папоротник в чаще
Ночью расцветет,
Огонек дрожащий
Всех с пути собьет.

Черный ад сегодня
Соберется тут.
Духи преисподней
Игры заведут.

Из глуши еловой,
Смутно озарен,
Девятиголовый
Выползет дракон.

Не пробраться пешим,
Конный не пройдет
В глушь,
Где ведьмы с лешим
Водят хоровод.

Дикие напевы
Навевают страх...
То лесные девы
С чашами в руках.

Исчерна-кровавый,
Чуть дымится яд.
Не вином — отравой
Угостить хотят.

Чашу ту пригубишь,
Прикоснешься к ней —
Душу здесь загубишь
До скончанья дней.

Оборотнем воя,
Прянешь в лес глухой,
В страхе все живое
Слышит горький вой.

Много здесь от века
Чудищ и чудес.
Впрямь для человека
Ночью страшен лес.

Где ж цветок светящий?
Поманил — и нет.
Только филин в чаще
Ухает вослед.

Братья Эгле, злобу
Затаив при ней,
Ополночь в чащобу
Завели детей.

Завели безвинных
В лес, что дыбом шел...
Из детей змеиных
Старший — Ажуол.

И дядья ему-то
Говорят: "Живей
Отвечай, не путай:
Как зовется змей?

Взвоешь ты под нашим
Скрученным кнутом!
К дереву привяжем,
Насмерть изобьем!"

Дуб многовековый
Может рухнуть в прах,
Но предать родного
Не заставит страх.

Уосис и Бержелес —
Бей не бей — молчат.
"Вы, строптивцы, спелись!
Нет хитрей змеят!"

И, надежду злую
В сердце затая,
Дребуле — меньшую —
В глушь ведут дядья.

Чудеса покажут —
Им тут нет конца, —
Если только скажет,
Как зовут отца...

Страшны их угрозы,
Голос их сердит,
Но, глотая слезы,
Девочка молчит.

В безысходной злобе
Говорят ей: "Стой
В темноте, в чащобе —
Мы уйдем домой!

Может, с грозным ревом
Выскочит медведь..."
Но дала ведь слово, —
Надобно терпеть.

Закусила губы,
А дядья кругом
Угрожают грубо
Адом и кнутом.

Дребуле трепещет...
Вот взметнулся кнут.
Как нещадно хлещут,
Как жестоко бьют!

Невтерпеж ей стало,
Слез не удержать,
И она сказала:
"Жильвинасом звать".

Лес дрожит от смеха,
И опять, опять
Повторяет эхо:
"Жильвинасом звать!.."

Где наш дом!

Эгле, Эгле, спеши,
Обещанью верна.
День девятый в тиши
Догорел до темна.

Для змеиных детей
Все чужое кругом.
Увидать бы скорей
Свой покинутый дом!

Гаснет солнца багрец,
Тучи давят тоской.
Где наш милый отец?
Где наш дом дорогой?

Даль темна, как беда.
Тяжки грома шаги.
Стоном стонет вода,
В черном небе ни зги.

Быстрых молний резцом
Рассечен небосвод.
Вставши к морю лицом,
Эгле мужа зовет.

"Жильвинас, Жильвинель,
День погас, тьма кругом...
Жильвинас, Жильвинель,
Где наш радостный дом?

Белопенной волной,
Если жив ты, примчись
Иль волной кровяной,
Если мертв, объявись!.."

Море дышит с трудом,
И тревожна, темна,
Мчится в страхе глухом
За волною волна.

Эгле крикнула вновь
И, как весть о конце,
Видит, черную кровь
В белопенном венце.

Не лозу ветер злой
Клонит-гнет у воды —
Гнется Эгле лозой
От недоли-беды:

"Кто предатель из вас?
Да убьет его гром!
Мать-земля в грозный час
Да поглотит живьем!

Кто обетов святых
Не сдержал до конца?
Кто из вас четверых
Выдал имя отца?.."

Стон кровавой струи
Отвечает, звеня:
"Злые братья твои
Загубили меня.

Знает дочка моя —
Под ударами кос
Пал израненным я
На зеленый откос".

И, скрываясь из глаз,
Застонала волна...
"Воротись, Жильвинас!" —
Заклинала жена.

Но мольбы удержать
Той волны не могли...
Волны катятся вспять,
Исчезая вдали.

Ясен взгляд сыновей,
Клонит голову дочь...
Деться некуда ей,
Истомилась — невмочь.

"Проклинаю тебя! —
Дочке мать говорит. —
Ты узнаешь, скорбя,
Сокрушающий стыд.

Ты осиною тут
В вечном трепете стой.
Птицы гнезд не совьют
Под дрожащей листвой.

Будет больно чесать,
Ветер косы твои,
Будут люто хлестать
Дождевые струи!...

Ночь нисходит с высот,
Людям отдых сулит.
Кто бездомных сирот
Позовет, приютит?

Позажглись тут и там
На селе огоньки,
Люди все по домам,
На воротах — замки.

И в лачужке худой
Все же теплится свет,
Нет у нас и такой,
Нам пристанища нет!

Ветры, вейте лютей,
Уличая, кляня...
Не растить мне детей,
Дома нет у меня.

Сыновья, — молвит мать,
Побелевши как снег, —
Вас деревьями стать
Заклинаю навек!

Ажуол, мой дубок,
Залюбуется лес,
Как ты крепок, высок,
Головой до небес.

Встань, Уосис, рядком —
Ясень дубу под стать.
Дай кукушке тайком
Средь ветвей куковать.

А, Бержелис мой... ты
Здесь березонькой стой
И девичьи мечты
Слушай чуткой листвой.

Ждать-надеяться мне ль?"
В черных складках платка
Превращается в ель
Эгле, дочь рыбака.

Скрыта тьмой день и ночь —
Будь весна, будь зима! —
Дума горькая прочь
Не идет из ума.

А пред нами, шумна,
В море бьется вода.
Не умолкнет волна
Никогда, никогда...

Юрате и Каститис.

Давно это было, ещё тогда, когда самым главным среди богов был бог Пяркунас (Перун), а богиня Юрате жила на дне Балтийского моря в янтарном замке. В небольшой деревне на берегу моря жил красивый и сильный рыбак Каститис. Когда выходил он в море ловить рыбу, красиво очень пел тогда свои песни. И слушала эти песни Юрате. Забрасывал свои сети Каститис прямо над крышей замка Юрате, предупреждала его богиня, но внял он её предостережениям. За смелость, красоту и песни полюбила она простого смертного рыбака и забрала его в свой подводный янтарный замок. Но недолгим было их счастье — узнал Пяркунас, что бессмертная Юрате нарушила закон моря, полюбив земного человека. Ударил он своими молниями в замок, разрушил его, а Юрате приказал навечно приковать к его развалинам. Волнам же повелел насмерть укачать Каститиса. С тех пор вечно рыдает по Каститису Юрате и её слезы в виде мелких кусочков янтаря, чистых и светлых, как любовь богини к рыбаку, море, тяжело вздыхая, выбрасывает на берег. А крупные куски янтаря — это обломки разрушенного Пяркунасом янтарного замка Юрате.

Лачплесис и Лаймдота.

Эпос начинается сценой собрания богов в небесном замке Пяркона. Главный бог - Властитель Судеб, он дарует народам и людям дни удач и несчастий. Слушать его собрались Патримп - бог плодородия, Антримп - бог морей, Лиго - бог песен и веселья, Пушкайтис - бог - бог весны и красоты, Аустра - богиня утренней зари, Лайма - богиня счастья и супружества, Тикла - богиня нравственной чистоты. Здесь же собрались Дочери Солнца и светлые духи. Прибыл на собрание и Пакол - бог преисподней.


Вот что поведал Судеб отец седовласый: на Востоке Девушка-Свет родила младенца, который позже был предан смерти, после чего воскрес и вознесся на небо. Имя его известно - Кристус. Его учение приняли многие народы. Однако злые люди использовали это учение себе на пользу. Они решили поработить латышский народ и забрать его исконные балтийские земли. Тогда бог Перкон торжественно обещал всем собравшимся, что он будет беречь народ от завоевателей, будет их сокрушать молниями и громами, а на нивы своего народа пошлет благодатный дождь. Вслед за ним давал обещание хранить латышский народ каждый из присутствовавших на божественном собрании.


Под конец собрания небожителей примчалась к ним богиня Стабурадзе, покровительница незамужних девушек, и рассказала, что видела, как над рекой Даугавой пролетали две ведьмы в колодах. Одну колоду они выбросили с небес в воду реки и умчались вдвоем в одной колоде. Во второй, что упала в реку, Стабурадзе нашла прекрасного юношу. Не ведает богиня, кто этот юноша, и как ей следует с ним поступить, и вот прибыла она просить у богов совета.


Перкон взял слово и объяснил значение таинственного юноши. Это - Лачплесис, юный богатырь. Ведьмы забросили его в омут, но судьбою он предназначен для высокой цели. И он поручил богиням опекать юношу.


На берегу реки Даугавы высился замок Лиелвардов, знатного латышского рода. Владелец замка усыновил Лпачплесиса, приняв его из рук одного почтенного и таинственного старца, который велел князю воспитывать его и готовить к будущим подвигам. В свою очередь, старец рассказал, что он - жрец, служивший вместе с Криве в священной роще Рамове. Там он узнал много печального о будущем латышского народа, который поработят неприятели. Но придет время - и народ проснется, помня о подвигах своих предков. Там же боги поведали ему о юноше, которому надлежит стать освободителем родного края. И вот он нашел будущего героя в лесу. Это был ребенок, и его кормила молоком медведица. Так Лачплесис оказался в замке Лиелвардов.


Первый свой подвиг он совершил, когда ему не было еще восемнадцати лет Однажды князь отправился со своим сыном по окрестным местам, и на него неожиданно напал медведь. Юноша бросился защищать отца и без труда разорвал огромного медведя. После этого князь убедился, что его сын - подлинный герой, и рассказал юноше о судьбе, которая его ожидает. Опоясался Лачплесис мечом, взял копье, распрощался с отцом и отправился странствовать по миру.


Неподалеку от Лиелварде одиноко среди дремучего леса стоял замок Айзкраукле. У владельца замка была дочь, красавица Спидала. Редко бывали в тех местах люди. В этот замок заехал по дороге Лачплесис. Там он увидал Спидалу. Красота девушки покорила его. Понравилось гостю в замке, понравилась дочь хозяина, и он попросил Айзкрауклиса разрешения задержаться у него в гостях подольше. Но ночью он не мог уснуть. Ему чудилось, что какие-то тени бродят вокруг замка. Незаметно он вышел, притаился и увидел такую картину. Как только наступила полночь, прекрасная Спидала неслышно покинула дом. Она была одета во все черное, с длинными распущенными волосами, а в руках длинная колдовская клюка. У забора лежала колода. Дочь хозяина села на эту колоду, произнесла заклинания, и колода взмыла в воздух. Спидала оказалась ведьмой, но это нисколько не испугало Лачплесиса. Наоборот, ему страстно захотелось проникнуть в тайну прекрасной Спидалы, но не знал, как это сделать. Когда наступило утро, все хозяева были в доме, а огромная колода лежала у забора.


С наступлением следующей ночи Лачплесис незаметно залез в деревянную колоду, на которой летала по небу ведьма Спидала, и умчался вместе с нею. Приземлилась Спидола у Чертовой Ямы, что вырыта была самим дьяволом. Страшное то было место, кишмя кишело всякой нечистью. Люди обходили его стороной, и сам бог Перкон проклял его.


Вслед за Спидалой в том месте приземлились другие ведьмы и спустились одна за другой в Чертову Яму. Незаметно за ними прокрался и любопытный Лачплесис. Чего только там он не увидел: черепа, кости, шкуры оборотней, разные зелья, жаб и гадюк и всякую нечистую силу. Были там и страшные черные книги - свитки с белыми буквами на черных страницах. По ним ведьмы вызывали души умерших. Так каждую ночь собирались ведьмы на ночной ужин, за которым заклинали врагов Перкона и латышского народа поскорее занять его землю. Чудом выбрался из той ямы Лачплесис, прихватив незаметно с собой один из черных списков. А тем временем главная ведьма, которой все было известно, сказала Спидале о том, что Лачплесис в ее колоде летал вместе с ней на это сборище, и что следует его погубить. Так Лачплесис на обратном пути оказался в колоде на дне Даугавы, откуда извлекла его богиня Стабурадзе.


Долго ухаживала за ним богиня Стабурадзе и ее прекрасная дочь Лаймдота в своем дворце, пока юный витязь набирался сил. Когда Лачплесис был готов к дальнейшему путешествию, он сердечно поблагодарил хозяек дворца и отправился защищать страну от ее противников. На прощанье они подарили витязю волшебное зеркальце. Стоит такое зеркальце показать неприятелю, и он мигом пропадает.


Отправился Лачплесис в замок Буртниек, как ему велел в свое время отец. По пути ему довелось встретиться со Спидалой, которая поверить не могла, что он остался жив и с тех пор всюду преследовала героя.


Случилось так, что в замке Буртниеков он вновь встретил Лаймдоту, которая по волшебному стечению обстоятельств оказалась также и дочерью хозяина замка. Лачплесис полюбил всей душою прекрасную девушку, которая помогала ему в его странствиях и приключениях. Старый Буртниекс обещал выдать замуж дочь за того, кто убьет страшного Калапуйса - лютого чудища, грабившего селенья и убивавшего людей. Среди мужественных витязей вызвался сразиться с ним и Лачплесис и вышел из схватки победителем. По поводу победы Буртниек устроил пир, на котором чествовали героя Лачплесиса.


А надо сказать, что замок Буртниеков был заколдован. Об этом Лачплесис узнал, случайно спустившись в его подземелье. Там он прочел древние тайные свитки, в которых говорилось, что чары с замка снять сможет тот витязь, кто пробудет в замке ночь и останется жив. Как только наступила полночь, незнакомцы внесли в замок гроб с телом страшного чудовища, которое очнулось и сцепилось с Лачплесисом. Но одолел его витязь и снял чары с древнего замка Буртниеков. А прекрасная Лаймдота стала его женой. После всех этих событий Лаймдота посвятила Лачплесиса в тайны ее древнего рода, а вместе с ним и всего латышского народа. Свиток за свитком читали они вместе тайные рукописи, и перед их взором раскрывались грандиозные картины сотворения мира богами, прошлого и будущего рода человеческого.


Случилось так. что внезапно Лаймдота исчезла, и витязю пришлось потратить немало усилий. чтобы разыскать ее. Поиски приводят его в горы, где жил колдун Кангар, друживший с ведьмами и особенно со Спидалой. Их кознями Лаймдота против своей воли оказалась в Немецкой земле в монастыре. Это было время, когда немцы при поддержке Рима готовились к вторжению в латышские земли и насаждению в них христианства. Первым их оплотом стал город Рига, основанный немецкими рыцарями. Много бед и страданий принесли они народу.


Немало пришлось постранствовать Лачплесису в поисках Лаймдоты. Много пришлось встретить ему всевозможных препятствий, победить разных врагов. Во многих краях побывал он. Пришло время, и одолел он ненавистную и коварную Спидалу, заключившую союз с самим дьяволом. Лачплесис расторг этот союз, который записан был на куске кожи, который прихватил он, покидая некогда Чортову Яму. Он сжег этот свиток, и навсегда разрушились чары над Лаймдотой. И сама ведьма вновь стала милой и доброй Спидалой.


Наступило время славного праздника Лиго, когда самый долгий день в году и самая короткая ночь. Все от мала до велика праздновали Лиго, пели, пировали, плясали, возжигали жертвенники и лили на них хмельной мед и ароматное масло. Люди просили богов послать хороший урожай, освятить хозяйство, дать парням красивых невест. Под древними дубами появлялись в тот праздник тени умерших, их видели жрецы-прорицатели.


Но после праздника случилась большая беда. Из Немеччины в Ригу для покорения латышей выступило большое войско во главе с Альбертом. В этом войске был Черный рыцарь, которому предстояло сразиться с Лачплесисом. В то время Лачплесис с женой находились в замке, к нему и подошел отряд незваных гостей. Они назвались друзьями и были приняты хозяевами как друзья. Некоторое время они гостили в замке, ели, пили и развлекались в состязаниях. Однажды подошел Черный рыцарь к Лачплесису и предложил ему состязаться в борьбе, но он добродушно отказался от этого предложения, поскольку не подобает выходить с оружием против хозяина дома, где ты гостишь. Стал тогда Черный рыцарь смеяться над Лачплесисом и принудил его в конце концов к поединку. Бились они на мечах, и рыцарь проявил большую ловкость и сноровку. Одним метким ударом он отрубил витязю ухо. В ответ Лачплесис прорубил ему латы до самого тела, так что брызнула кровь, и сломался его меч. Тогда враг отрубил ему второе ухо. Гневу витязя не было предела. И они сцепились с рыцарем, словно два медведя, и стали ломать друг друга. Кругом все словно окаменели, глядя на эту схватку. А происходила она на высоком крутом берегу Даугавы. Наконец, свалил Лачплесис противника в ее воды, но и сам упал вслед за ним. Оба скрылись в речной пучине. Увидев это, Лаймдота покончила с собой. Бледное тонуло солнце, угасая в Даугаве. Вставал густой туман, слезами орошая берег реки.


Вслед за Лачплесисом вскоре пало много других витязей от руки неприятелей. На много столетий народ попал под власть чужеземцев. Но до сих пор лодочники, занимающиеся перевозом по реке, видят, как на темной круче борются два призрака. В этот миг вспыхивает огонек в развалинах старого замка, а в его башне слышится тоскливый крик. Придет время, и Лачплесис сбросит с утеса одного противника и утопит его в реке и освободит свой народ.