Я снова повернулся к Маэдросу и Беарнасу, которые завели беседу о военной истории, и постарался включиться в нее. Оппонировать Беарнасу было трудно. Он весьма убедительно доказывал, что истерлинги и другие родственные им народы присоединились к Саурону по доброй воле, без какого-либо влияния со стороны Моргота. Маэдрос горячо возражал, и неутомимо выдвигал все новые и новые контраргументы, которые Беарнас, однако, легко опрокидывал. Вот ведь что значит, умная голова и знания в ней, которые расположены в нужном порядке, - подумал я, и уже собрался было задать один каверзный вопросик Беарнасу, которого взялся поддерживать Рамил. Но некоторое время спустя нас прервали.
- Господа, позвольте спросить вас, - услышали мы позади сильный, звучный голос. Обернувшись, я увидел стройного русоволосого эльфа – одного из спутников Галадриэль. Он оказался высоким – выше меня дюйма на три, по крайней мере.
- Если не ошибаюсь, один из вас – достойный капитан Маэдрос? – спросил он, поклонившись нам.
- Да, это я, достойный хиррим, – ответил Маэдрос. – Только я еще не капитан, я – сотник молодых воинов во Втором стрелковом полку. Могу ли я узнать ваше имя?
- Я – Тургон, по прозвищу Железнобокий. Сын пятисотника Лингола Железнобокого.
Тургон Железнобокий… Я порылся в своей памяти, и делать это пришлось очень недолго. Конечно! Это он, герой Великой войны с Сауроном. Разведчик первого полка куивененских стрелков, проникавший в лагерь самого Хамула дважды. Участник рейдов в тыл воинства Хамула, накануне боев в Дол-Феафароте, когда были разгромлены их боевые обозы и убит стрелой один из главных боевых колдунов истерлингов. А после Великой войны – участник всех трех дорвагских войн. Командир полусотни в первой, отборнейшей сотне Первого полка куивененских стрелков. И еще – воин, убивший трех умертвищ. И жестоко раненый в схватке с самой Ночной кровопийцей, но не побежденный, и сумевший проломить ей голову боевой секирой. Несомненно, глаза эльфа не врали. И не врал он сам. Мое внимание не уловило ни малейшего признака лжи. А когда я увидел, что Маэдрос и Рамил немедленно встали и почтительно поклонились, я забыл всякие сомнения. Встав, мы с Беарнасом поклонились четким военным поклоном, щелкнув каблуками. Достойный воин ответил на наш поклон. Маэдрос протянул ему руку и сказал:
- Для меня – честь пожать руку такому достойному воину, как вы.
- Доблестный Маэдрос познакомит меня с моими друзьями? – спросил полу-сотник.
- Да, доблестный хиррим Тургон. Это – мой лучший друг, Финдор Халдирион. Воин, и менестрель. Он тоже участвовал в дорвагских войнах. А недавно они с друзьями вернулись из Рохана, где доблестно служили конунгу и народу Роххирримов. И участвовали в знаменитой битве 18-го мая 337-го года. Финдор был, да и остается, по-моему, самым молодым старшим десятником в войске короля.
- Я слышал о боях 18-го мая на Изене, - сказал Тургон, пожимая мне руку. – И рад знакомству с достойным воином, участвовавшем в боях в Дол-Феафароте.
Тут я разглядел, что вместо кисти левой руки у него – искусно сделанный протез. А на рукаве – две черных стрелы, причем одна из них – с серебряным кантом. Значит, на его счету – три убитых умертвища, и двоих он убил в одном и том же бою.
- Это – Рамил Амродион. По прозвищу Меч-молния. Один из самых искусных молодых мечников в Широколиственных Лесах. Он тоже участвовал и в дорвагских войнах, и в Войне с Сауроном. Имеет королевские награды.
- Если Рамил – сын доблестного тысячника Амрода Дамдириона – то мы уже знакомы. Ведь вы командовали полусотней на левом фланге в последней битве в Дол-Феафароте? – обратился он к Рамилу
- Да, и то и другое верно, хиррим Тургон. Я был в Дол-Феафароте трижды, а доблестный Амрод Стальная Молния – мой отец.
- Это – Беарнас Амрасион, - продолжил Маэдрос. – Хотя он не учавствовал в таком количестве войн, как достойный Рамил, он – отличный целитель, но и воин тоже храбрый. Отличный стрелок, попадает в двухстах шагах в яблоко из арбалета. А главное, спас жизнь многим людям, и перворожденным, во время дорвагских войн. И тоже служил конунгу Рохана. В качестве военного целителя.
- Друзья, знакомство с вами – честь для меня. Я с удовольствием выпью за ваше здоровье.
После того, как мы осушили бокалы, Рамил спросил:
- Доблестный Тургон, верно ли, что вы оставили королевскую службу?
- Да, достойный Рамил. В последнем моем поединке с умертвищем оно ухитрилось не только лишить меня левой руки, но и жестоко ранить в ногу. К сожалению, мои раны еще дают о себе знать. Но я в скором времени планирую вернуться на службу стране, народу, и государю Ильве.
- А чем вы занимаетесь сейчас?
- Зарабатываю тем, что продаю мебель и разные полезные инструменты.
Тут неожиданно раздался приветственный шум, и в наш зал вошел король с немногочисленной свитой. Через минуту он поравнялся с нашим столом. Государь Ильве, как всегда, выглядел прекрасно, и держался с достоинством, но очень приветливо. Простой черный костюм, единственным украшением в котором был военный пояс с серебряным позументом, выгодно подчеркивал его высокую, стройную фигуру. (К слову, хотя наш король не выглядел атлетом, но были верные слухи, что он обладал немалой силой, и прекрасно владел всеми видами оружия. Я сам точно видел, что он превосходно владеет мечом, хотя и не так, как Амрод – Стальная Молния, и смел в рукопашном бою). Меч тоже был при нем. Легкая позолоченная диадема украшала его голову, красиво сочетаясь с его светло-русыми волосами. Его серо-голубые глаза поражали глубиной и силой. Привлекали, и вместе с тем внушали некоторый трепет. Подойдя к нам, он приветливо поздоровался. Мы уже были на ногах, и поклонились по-военному. Он пожал руку Маэдросу, затем Рамилу. Рамила он что-то тихо спросил, на что тот ответил коротко: «Да, государь Ильве» Затем король пожал руки Беарнасу и мне. Меня он спросил:
- Так ты, достойный Финдор, тоже служил Рохану? А до того – был самым молодым старшим десятником в нашем войске?
- Да, государь. Я и сейчас желаю вернуться на военную службу.
- Что ж, похвальное желание. Оно будет удовлетворено. Твой отец – замечательный воин, и верный слуга нашей родины. Ты достойно начал свой путь, надеюсь, что не менее достойно продолжишь его, Финдор Халдирион. Вы выступали на состязаниях арфистов, дети мои? – последняя фраза была обращена не только ко мне, но и к Беарнасу.
- Да, государь Ильве, – ответили мы оба. Я никак не мог отвести взгляда от его глаз. Было в них что-то завораживающе-прекрасное.
- Финдор, я знаю, что ты менестрель. Отчего же ты так мало развиваешь твой талант? И так мало выступаешь, и при этом совсем не поешь хороших западных песен? При том что ты знаешь их? – с мягким упреком спросил король. – Галадриэль Огненноволосая переводит и поет песни западных народов, хотя она ни разу не была нигде дальше Гондора. А уж тебе, с твоим даром и знанием обычаев других народов – сам Всевышний велел знакомить наш народ с исскусством и культурой других народов. Нельзя, чтобы наш народ замыкался сам на себе, брат-авари. К следующему состязанию, которое будет через три года, и которым я буду лично руководить, ты должен подготовить какие-нибудь достойные песни народов Запада. Для этого я готов дать тебе отпуск от службы, как только ты напишешь мне. Это очень важно, брат.
- Я обязательно подготовлю, мой король.
- Смотри, ты сказал, сын мой. Беарнас, помоги Финдору в этом. Я знаю, с твоим талантом арфиста ты прекрасно можешь аккомпанировать Финдору… Господа, к сожалению, мне пора идти. А завтра вечером, после вручения призов – прошу вас всех четверых ко мне в гости. Я приглашаю вас на ужин. Думаю, часа полтора у нас точно будет, чтобы поговорить о роханских делах, и о другом. До встречи.

Король поклонился нам и быстро подошел к столу, за которым сидела Галадриэль со своими подругами и друзьями. Обменявшись приветствиями со всеми, он несколько слов сказал самой певице. Та радостно улыбнулась, зарумянилась и кивнула головой. Нагнувшись к ней, государь с отцовской нежностью поцеловал ее в лоб, бережно приобняв за плечи. Затем он пожал ей руку, и быстро, но бережно поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Галадриэль хотела воспротивиться, но не успела. Король сказал пару слов кому-то из своих приближенных. Тот немедленно поднес ему полный бокал. После чего прозвучал тост “за самую молодую исполнительницу в прошедших состязаниях”. Затем государь Ильве отозвал в сторону Тургона и еще одного из своих приближенных воинов, обменялся с ними несколькими фразами. После чего, раскланиваясь и отвечая на приветствия, удалился.